Денис Петришин
Психоанализ на основе персонажей видеоигр. Для непсихоаналитиков

Геральт и Йеннифер

Теперь поговорим, наконец, об отношениях Геральта и Йеннифер. Взглянем на детство обоих.

Йеннифер родилась горбуньей. Ее отец называл дочь «горбатым уродищем», отвечал гневом на попытки ребенка установить с ним близкий контакт и всячески отталкивал. В уродстве девочки он целиком и полностью винил супругу. На фоне этой нестабильности он открыто и систематически изменял жене.

Мать Йеннифер была зависима от мужа и, хоть и пыталась защищать дочь от его нападок, всё же проявляла перед ним бессилие, смирялась с его изменами и, вероятно, втайне ненавидела дочь: где-то в глубине ее души ребенок мог восприниматься как источник семейных проблем. Когда муж ходил к другой женщине, супруга оставалась наедине со своим отчаянием и оказывалась недоступна для испуганного ребенка, остро нуждающегося в заботе.

Подобные сцены маленькая Йеннифер, по всей видимости, наблюдала регулярно. До тех самых пор, пока родители не отказались от нее под предлогом того, что горбунью – внимание! – невозможно выгодно выдать замуж, будто она вещь, а не человек. Так она оказалась в школе чародеев – брошенная, преданная и отвергнутая. Без права на реабилитацию.

Ведьмак 3: Дикая охота. CD Projekt RED, 2015. Геральт из Ривии и Йеннифер из Венгерберга

Итак, какие прототипы и образы значимых лиц будут запечатлены в памяти Йен? Во-первых, презирающий, гневный, отвергающий отец. Патриархальный мужчина. Во-вторых, беспомощная, подавленная, отвлеченная неурядицами мать. Покорная женщина. И оба бросают девочку, отказываются от нее бесповоротно.

С такими родителями ребенок не может чувствовать себя в безопасности. Единственный безопасный объект привязанности для девочки в таком случае – она сама.

Геральт не являлся желанным ребенком и, по всей видимости, его зачатие было незапланированным. Матерью Геральта была чародейка Висенна. Вскоре после рождения сына Висенна отдала того в школу ведьмаков, по сути, отказавшись от ребенка. Там опеку над Геральтом взял ведьмак Весемир – учитель и наставник школы.

Какие прототипы и образы окажутся отражены в памяти Геральта? Вот здесь дело обстоит чуть сложнее. Мы не знаем, сколько лет было Геральту, когда Висенна оставила его в замке Каэр Морхен. Но смею предположить, что до этого момента она успела запечатлеться в его памяти как нечто теплое, нежное и утоляющее. Именно поэтому Геральт впоследствии так интересовался личностью своей мамы – он нуждался в ней как минимум потому, что уже успел познать материнское тепло.

Весемир сполна возместил ребенку отсутствие отца и стал полноценным учителем. Он же и рассказал Геральту о Висенне всё, что знал сам, и тем заполнил ее образ. Именно поэтому Геральт спустя много лет узнал ее, когда та оказывала ему медицинскую помощь. Иными словами, Геральт попросту не успел познать деструктивные акты матери, а лишь переживал лишение материнского тепла и злился на мать за то, что та его оставила и обрекла на мучительные испытания в школе ведьмаков.

Что же мы имеем в итоге? Родительские фигуры Йеннифер – это агрессивные и отвергающие люди. Родительские фигуры Геральта – это отсутствующая, но желанная мать, и строгий, спокойный, мудрый наставник.

Я допускаю, что у Йеннифер преобладает нарциссический выбор объекта симпатий. Это закономерно, поскольку она, по такой логике, должна стараться избегать контактов с партнерами, похожими на мать или отца, и стремиться установить контакт с тем, кто похож на нее саму как на безопасный объект. У них с Геральтом есть общие черты.

Во-первых, оба «выродки» – в том смысле, что он мутант, а она от рождения горбунья. Хоть этот дефект и был исправлен магией, он должен был сохраниться в ее психике как след памяти и ядерная идентичность («горбатое уродище»).

Во-вторых, оба бесплодны – он в результате мутаций, она – из-за магии. Оба из-за этого переживали и компенсировали эту неудовлетворенность опекой над Цири.

В-третьих, оба изгои: он был отдан матерью в школу ведьмаков, а она была отдана родителями в школу чародеев – то есть оба были, по сути, брошены.

В-четвертых, оба уникальны: он как ведьмак, а она как чародейка – иными словами, оба разительно отличаются от обычных людей.

В-пятых, оба, как мне видится, находятся в четкой оппозиции к окружающему их миру и его устройству, с той лишь разницей, что Йен местами открыто пренебрегает правилами, а Геральт больше склонен ворчать и отпускать саркастические комментарии.

В порядке достижения тождества восприятия Йеннифер предпринимает попытки подогнать объект любви под внутреннюю модель. В рамках ее динамики это обусловлено представлением о том, что если другой человек тождественен свойствам и функциям ее собственного прототипа, то он безопасен, понятен и предсказуем, как она сама для себя.

Я также допускаю, что у Геральта из Ривии преобладает опорный тип выбора объекта. Вспомним, что Геральт всегда испытывал слабость к чародейкам. Мать Геральта – чародейка. Именно матери Геральту как раз и не хватало. И мы и впрямь находим у Йеннифер и Висенны общие черты.

Во-первых, что Йеннифер, что Висенна, как я уже сказал, – чародейки.

Во-вторых, Висенна имела большие познания в области целебной магии и некромантии, в то время как Йеннифер длительное время занималась лечением бесплодия у женщин и могла похвастать солидными навыками в сфере некромантии.

В-третьих, Висенне было свойственно руководить людьми, что весьма явно прослеживается и в характере Йеннифер. Также отмечается, что Висенна могла быть циничной с мужчинами, что прослеживается и у Йен.

В-четвертых, Висенне было свойственно избегание близких привязанностей: она избавилась от сына, а после новой случайной встречи, оказав сыну медицинскую помощь, снова исчезла из жизни Геральта, и уже навсегда. Йеннифер тоже свойственна избегающая стратегия в отношениях: как минимум она довольно часто держит дистанцию.

Добавлю, что у Геральта также была короткая связь с Шани. Шани – врач, то есть здесь можно проследить еще более длинную последовательность соответствий – целительница мать, целительница Йеннифер, целительница Шани.

Очевидно, Геральт испытывал очень ощутимое влечение к матери, образ которой оказался запечатлен в его психике в качестве чародейки Висенны: целительницы и некромантки, властной, холодной, отчуждающей, но одновременно желанной. Обратим внимание и на то, что по отношению к Йеннифер Геральт часто ведет себя податливо, подобно ребенку, который, хотя и со скрипом, но подчиняется строгому родителю. Это желание подчиняться условной «матери» может иметь несколько причин.

Во-первых, быть хорошим, покорным, послушным мальчиком – значит, искупить вину, из разряда «Если бы я был хорошим, то мама бы меня не бросила». Отсюда и нередко навязчивое стремление быть «правильным». Во-вторых, это может отражать процесс реактивного образования, при котором первичный импульс конвертируется в противоположный: гнев превращается в заботу²⁰.

Идея проста: отсутствие матери и осознание того, что она его бросила и обрекла на мучительные мутации, порождают у Геральта ненависть и враждебные фантазии, побуждения, которые угрожают желанной матери. В рассказе «Меч предназначения» Геральт вспоминал, как часто представлял себе встречу с матерью и разговор с ней, в ходе которого он чувствует изощренное удовольствие, желание причинить ей боль, чтобы она ощутила, какую боль причинила ему.

В итоге можно сказать, что Йеннифер выбирает объект любви, который более-менее похож на нее, а Геральт выбирает объект любви, который более-менее похож на его мать.

Йеннифер любит в Геральте то, что так же сильно любит в себе. И ненавидит в нем то, что выходит за рамки желаемой модели. Характерно, что и боится она в нем того же, чего боялась в собственном отце: презрения, ненависти, отвержения и измены. Изменяя матери Йеннифер, ее отец, по сути, изменял и дочери в том смысле, что отдавал свою любовь другой женщине, оставляя дочь обделенной. Йеннифер боится подобного со стороны Геральта. Как можно заметить, небезосновательно.

Несмотря на ее неспособность любить другого методом изменения внутренней модели, это не умаляет ее способности жертвовать собой во имя тех, в ком она видит себя: подобно тому, как всякий здравый человек приложит все усилия, чтобы спасти свою конечность, Йеннифер бросается на спасение тех, с кем себя идентифицирует, – и Геральта, и Цири. Метафорически говоря, спасая их, она спасает в них и себя саму.

Геральт заполнил фигурой Йеннифер пустующее место матери. Ему остро не хватало материнского тепла, нежности и, возможно, даже материнской строгости.

Это может объяснить, почему Геральт любил и при этом втайне ненавидел Йеннифер, то приближался к ней, то отдалялся. И при этом всё равно покорялся ей, замещая таким образом свою ненависть ролью послушного, подавляющего гнев мальчика и одновременно искупая вину: неутоленная любовь к матери и острая нужда в ней столкнулись с ненавистью за отчуждение и боль. И это оказалось перенесено на Йеннифер. Это также может объяснить, почему Геральт, несмотря на эту любовь, изменял Йеннифер: возможно, таким образом он отчуждал ее, отказывался от нее и бросал подобно тому, как сам был когда-то отчужден и брошен матерью. Вероятно, это бессознательная месть.

Разумеется, серьезным контраргументом к этому представлению может служить тот факт, что связь Геральта и Йеннифер основана на желании, загаданном Геральтом, когда тот защитил чародейку от джинна. На это у меня есть несколько возражений.

Во-первых, если мы отталкиваемся сугубо от канона (то есть от книжной серии), то мы не знаем, что именно произнес Геральт. Известно лишь то, что разъяренный джинн улетел, оставив ведьмака и чародейку… наедине. Однако если мы признаем и учитываем сюжет игр как полноправную часть канона, то тут всё просто: Геральт загадал, чтобы они всегда были вместе. А это значит, что желание… не работает. Быть вместе – не значит любить друг друга. И всегда вместе они никогда не были: то сходились, то расходились.

Во-вторых, Геральт озвучил желание. То есть влечение. То есть драйв. Соответственно, как минимум он выразил то желание, которое испытывал. И применил его именно к Йеннифер – чародейке, которую узнал относительно незадолго до того, как выкрикнул это желание. Даже если взять в расчет формулировку из игры, то выходит, что Геральт желал, чтобы он и конкретно данная чародейка с ее параметрами и качествами были вместе.

Кстати, интересное наблюдение: вне зависимости от того, что именно выкрикнул Геральт и что из этого услышала Йеннифер, он пришел тогда ей на помощь, буквально рискуя жизнью и здоровьем. И, по сути, именно его действия привели к тому, что оба остались живы.

Короче говоря, и нарциссический, и опорный тип выбора объекта в конечном итоге сводятся именно к отношениям с другими, и не имеет значения, с каким именно расчетом из двух делается выбор²¹. Значение имеет лишь то что именно выбирается в партнере и как именно выстраивается взаимодействие с ним.

Кратос: эдипальный отец

Здесь речь пойдет о системе отношений между родителями и детьми, в частности, о том, как подобные межличностные отношения влияют на дальнейшее функционирование детей.

Думаю, следует сразу обратить внимание на один стереотип. Существует миф, согласно которому психоанализ якобы во всем винит родителей. На самом деле – нет. Смысл не в том, чтобы найти крайнего и самого виноватого. Это ничего не решает. По сути, ребенок – это активная живая система, которая вступает в определенные отношения со своими опекунами/родителями. Мы можем говорить, что родитель был недостаточно чутким. Но для кого? Для ребенка. Именно конкретному ребенку не хватало, например, любви и внимания, и это не значит, что родитель пренебрегал им. Это довольно важный поворот в понимании любой семейной динамики. То, что делает или не делает родитель, имеет значение в первую очередь для ребенка. Хотя это никак не отменяет ответственности родителя за те условия, которые он создает.

God of War. Santa Monica Studio, 2018. Кратос

С моей точки зрения, довольно деструктивная модель отношений хорошо показана в игре God of War 2018 года. Отношения Кратоса и Атрея, а также Фрейи и Бальдра отражают различные формы довольно неудовлетворительных отношений для детей, зависимых от своих родителей. Здесь мы подробнее раскроем линию каждой диады и постараемся проследить динамику так называемого эдипова комплекса.

Договоримся, как говорится, на берегу. Эдипальная ситуация – это в принципе треугольник отношений, который нагружен соперничеством и конкуренцией. Идея в том, что ребенок, зависимый от опекающей его фигуры, постарается единолично обладать этой фигурой, от которой буквально зависит его развитие и выживание. Естественно, что если эта фигура уделяет свое внимание кому-то еще, то ребенок постарается устранить конкурента.

Одним из контраргументов, часто выдвигаемых против идеи эдипальной ситуации (конкуренция ребенка с кем-то за право единолично обладать опекающим объектом), является ситуация семей, в которых у детей нет никого, кроме матери. Значит ли это, что ребенок в принципе избежал какой-либо конкуренции? Нет. И такая мысль может возникнуть только при условии буквального понимания эдипова комплекса. Суть исключительно в том, что объект обожания ребенка – внимание! – переводит свое внимание и активность куда-то еще. Таким условным третьим может быть буквально бутылка, к которой прикладывается родитель, или работа, на которую родитель постоянно уходит, оставляя ребенка одного.

Инициация

Чтобы понять характеры действующих лиц, нужно понять суть событий, через которые они раскрываются.

В основе сюжета четвертой части God of War лежит сепарация. Часто под сепарацией в психологии понимается психологическое отделение ребенка от семьи. В мифологии и фольклоре подобный сюжет весьма распространен и нередко отражает процесс так называемой инициации, или обряд перехода.

Почему здесь важна фольклорная или мифологическая составляющая? Потому что и то, и другое – нарративы, созданные людьми. Это именно то, с чем работают психиатры, психологи, филологи и даже следователи. Структурно и семантически совершенно не имеет значения, в какие образы будет облечено отделение ребенка от родителя. Нас интересует суть.

Обряд инициации состоит из последовательных этапов: отлучение от родителей, изоляция, жертвоприношение с приобретением покровителя и центральное испытание²².

Любая инициация всегда начиналась с насильственного (или условно насильственного) отлучения ребенка от родителей, для которых он становился символически мертвым²³.

То есть сепарация – это своего рода «обрезание пуповины», соединяющей ребенка с родителями. Родители выполняют опорную функцию: защищают, заботятся и обеспечивают развитие во взаимодействии с внешним миром. В целом, зависимость ребенка от родителя до определенного момента представляет собой своего рода внешнее расширение способностей самого ребенка. То, что ребенок не может сделать сам, за него делает родитель.

По всей видимости, идея инициации заключалась в стремлении взять под контроль процесс отделения ребенка от опорного объекта. В результате мы наблюдаем двусторонний процесс: со стороны ребенка это отказ от детства и зависимости от родителей, со стороны родителей – отказ от опеки над ребенком.

Полагаю, этот процесс также запускал двустороннее горевание: ребенок окончательно утрачивал свои детские отношения с опорными фигурами и навсегда отпускал детство, а родители окончательно утрачивали самого ребенка, который отныне более не мог считаться ребенком. Разумеется, сами сущности – люди – сохранялись: изменению подвергались их состояния и отношения. По сути – родители не теряли своего ребенка как сущность – они теряли отношения с ним, в которых он дитя, требующее заботы.

Горевание при этом является необходимым процессом оплакивания потерянного объекта, за которым следует замена опустевшего места чем-то иным.

Горе отца и горе сына

Сюжет игры начинается с похорон Фэй – супруги Кратоса и матери Атрея. Оба утратили эмоционально важный объект.

Кратос потерял любимую женщину, которая привнесла мир в его нестабильную психику, смогла уравновесить его эмоциональные состояния и подарить новую жизнь.

Атрей утратил любимую мать, заступницу и защитницу от авторитарной, тиранической фигуры отца.

Оба скорбят. И оба с поразительным рвением пытаются выполнить последнюю волю умершей: развеять ее прах на самой высокой точке скандинавского мифологического мира.

И вот здесь очень важно понять, почему живые с таким рвением и самопожертвованием выполняют просьбу умершего человека, пусть и очень важного.

Психический аппарат не может отпустить объект просто так. Об этом мы еще поговорим подробнее в разделе, посвященном Джинкс. Здесь нам достаточно лишь понять, что мозг – это сеть нейронных систем. Для взаимодействия с каким-то объектом в мозге образуются системы, специализирующиеся на данном объекте. Утрата объекта не лишает мозг этой специализированной системы – она остается, но вместе с тем она более не может выполнять свои функции с помощью объекта, ибо его нет.

Когда речь заходит о близких людях, мы обычно имеем дело с очень крупными специализированными системами нейронов. Перестроить такую махину быстро и безболезненно не представляется возможным. Так называемая работа горя в психоаналитической теории в некотором смысле описывает процесс перестройки этой системы: долгий, тяжелый и изматывающий. Естественно, что любой человек постарается устранить эту боль или хотя бы как-то минимизировать ее. Каким образом?

Люди могут хранить вещи давно умерших близких. Сами по себе эти вещи не нужны, но их присутствие иллюзорно «воскрешает» умершего, напоминает о его присутствии, будто он всё еще жив. Суть именно в том, что вещь умершего и сам умерший в сознании горюющего ассоциативно связаны. Точно так же, как ассоциативно оладушки могут быть связаны с бабушкой, которая их пекла. По сути, это замещающий объект, который попадает в роль замещения именно потому, что ассоциируется с умершим.

В особо тяжелых случаях горевания люди могут проваливаться в реактивный психоз и видеть умершего человека так, будто он стоит перед ними – целый и невредимый. Об этом мы также будем говорить более подробно в разделе, посвященном Джинкс.

Развеивание праха – это ритуал, призванный отпустить фигуру умершего: полное смирение и принятие факта утраты эмоционально важного объекта.

Для Атрея путь на вершину горы – это еще и взросление. Вопрос лишь в том, по какому пути пойдет развитие личности мальчика: какой вектор зададут ему авторитарный отец, трудная дорога и заложенные в раннем детстве тенденции. Во что это всё вылилось – увидим дальше.

Что касается Кратоса, то совместный путь с сыном для него тоже является процессом сепарации. Это путь горя, путь эмоциональной обработки утраты. Фэй смогла обуздать его нестабильность и вернуть к миру. И поэтому Кратос был зависим от нее. Ему тоже придется оторваться от ее фигуры, повзрослеть и сделать в результате невозможное – наладить контакт с сыном.

Как можно заметить, процесс выходит достаточно долгий. И в этом есть смысл. Утрата в случае Кратоса и Атрея – это полная, тотальная, всепоглощающая беспомощность. То есть оба – и отец, и сын – хотят, чтобы их близкий человек был жив. Это естественное желание вернуть то, что должно в норме присутствовать в окружающем пространстве, – мать и жену. Однако это сокрушительно нерешаемая задача. Возбуждение в психическом аппарате, требующее решения этой задачи, не может быть разряжено прямо и по назначению. Вместо этого данное возбуждение отводится в отвлеченное, но контекстуально связанное действие: долгая и трудная дорога – активность.