Денис Леонидович Коваленко
Сказка о невероятных приключениях девочки Маши и маленького доледникового Динозаврика
И важные птицы попросили Мышь сказать слово. И Мышь взошла на камушек и сказала слово:
– Нет моей заслуги в сём чуде. Потому как грешница я великая. Но не по грехам моим, а по смирению великому моему сие свершилось.
Сизый Голубь, который глядя на всех, сам, ни к селу, ни к городу, повязал белый платочек и походил теперь не на голубя, а на курицу, так вдруг кудахтнул от восхищения, что все на него посмотрели с укоризной, а Газетная Утка та и вовсе на него фонариком сверкнула. Голубь смутился и в платочек спрятался.
– Всему я, глядя на наших матушек, научилась, – сказала Мышь и прослезилась. – Вот сидят они в трапезной, чаёк с баранками пьют, и такие слова мудрые говорят, а я крошки подбираю и слушаю. Чай пьют, а сами жалуются и жалуются – на всё жалуются и на всех жалуются. И поняла я, на жалости церковь наша держится. Нé на кого жаловаться, и ходить в церковь не нужно. Вот и сошла на меня благодать, и я, тайным голосованием, выбрала себя в Главную Церковную Мышь, чтобы и вам, милым, было кому на кого пожаловаться.
Маша от такой речь Церковной Мыши так удивилась, что даже на камушек от удивления присела и спросила невольно:
– А тайным голосованием, это как?
– Ну как так? Вот так, – удивилась Церковная Мышь. – Я взяла бумажечку, написала не ней свое имя, опустила бумажечку в горшочек, потрясла горшочек, тайно опустила лапку в горшочек, и – чудо! – я достала из него бумажечку со своим именем. Разве это не чудо.
– Чудо, чудо! – согласились все важные птицы.
Теперь если кто захочет исповедаться – на кого-нибудь пожаловаться, можно мне пожаловаться, потому как, я теперь право такое имею – все жалобы выслушивать. Вот ты, Маша, хочешь мне на кого-нибудь пожаловаться? Жалуйся.
– Мне не на кого жаловаться, – подумав, призналась Маша.
– Почему? – удивилась Мышь.
– Меня все любят, – просто ответила Маша.
– Тогда пожалуйся на саму себя, – подумав, сказала Мышь. – Так тоже можно.
– Маша! – Машу позвала мама, – пора домой, – у мамы был такой удовлетворённый вид после исповеди, и такая она вся была одухотворённая, что Маша сразу поняла: права Мышь, в жалости всё дело, без жалости нет женского счастья. Но всё равно, жаловаться Маши было не на кого. «Может быть, когда подрасту», – подумала Маша и ещё раз посмотрела на маму. И такая мама была в эту минуту счастливая и красивая, что Маша невольно обняла маму и поцеловала.
Глава восемнадцатая
в которой Маша познакомилась с мамой доледникового Динозаврика
И наступил день, когда папа повёз всех в Москву, в Палеонтологический музей. Конечно, поход в Палеонтологический музей был так, между прочим, главной причиной было мамино паломничество в монастырь. Мама так нагрешилась за последнее время (особенно, когда посчитала, во что обошлось папе посещения мамой и Машей Центра Раннего Развития Принцесс), что никакие молитвы в местной церкви не помогали. А нужно было ехать в Москву, в монастырь, и там, в монастыре, поставить такие большие свечи, подать такие длинные записочки, и заказать такие дорогие молебны, которые только и загладят все мамины грехи, особенно её чрезмерную расточительность. Папа даже не стал считать, во сколько обойдутся ему эти свечи, записочки и молебны. Он обещал сводить Машу в Палеонтологический музей, и появился повод; почему бы им не воспользоваться.
Итак, оставив маму в монастыре, папа, Тёма, Герман и Маша отправились в Палеонтологический музей.
Маша переступила порог музея в смешанных чувствах (про такие чувства Маша где-то слышала, они ей были не совсем понятны, но звучало это очень красиво). Итак, в самых своих смешанных чувствах Маша вошла в музей, конечно, держась за папину руку.
Маше очень хотелось познакомиться с мамой своего друга маленького Динозаврика, и если это было возможно, сделать всё, чтобы Динозаврик наконец-то нашел свою настоящую семью. Как все самые настоящие девочки, Маша сильно-сильно верила, что у Динозаврика всё будет хорошо. Тем более что для этого нужна была самая малость: чтобы мама-динозавриха простила папу-динозавра и больше не выгоняла бы его разъезжать по выставкам.
Палеонтологический музей оказался удивительным местом. Каких только динозавров Маша в нём не увидела: и больших и маленьких, и с крыльями и с хвостами, и с какими-то невозможными гребешками у кого на голове, а у кого и на спине. Словом, динозавров оказалось так много и таких разных, что и слов не хватало их всех описать.
И как здесь найти маму доледникового Динозаврика? Маша сперва растерялась. Но так как Маша была собранной девочкой, она быстро собралась и сообразила: мама у Динозаврика должна быть самой большой и самой сильной, раз у неё было столько пап, и она смогла их всех выгнать. Маша остановилась возле огромного скелета, он был таким огромным, что казался больше остальных скелетов. К слову, Машу нисколько не смутило, что в музее стояли именно скелеты, а не настоящие динозавры. Они же работают экспонатами, а после работы, снимут свои рабочие скелеты, и станут обычными себе динозаврами.
– Здравствуйте, – обратилась Маша к самому большому скелету. – Вы мама моего друга, доледникового Динозаврика? – спросила осторожно.
– Допустим, – отвечала мама доледникового Динозаврика.
– Он очень по вам скучает, – отвечала Маша, – но он хочет, чтобы вы простили его папу, и вы снова бы жили все вместе – всей семьёй.
– Его папа сам виноват, – отвечала мама доледникового Динозаврика, – он плохо себя вёл, капризничал, уделял мне мало внимания и не хотел мыть полы и посуду. А ты, как умная девочка должна знать, что полы и посуду, и мама и папа, должны мыть вместе. И ещё он всегда ругался, когда я поздно приходила с работы.
– Ругаться плохо, – согласилась Маша.
– Вот видишь, – отвечала мама доледникового Динозаврика. – А ты говоришь, простить его. Чтобы он снова ругался и лежал на диване? И вообще он страшный зануда и тиран. Он нисколько не уважал моего мнения. И, самое главное, он совершенно не хотел измениться – стать другим, таким, чтобы я уважала его больше, чем других динозавров. А он не хотел меняться, даже не хотел подстричь свой лохматый гребень. Такой папа не достоин уважения.
– А мне его гребень не показался лохматым, – возразила Маша.
– Вот именно, показался, – возразила мама доледникового Динозаврика. – И вообще, мне совершенно неинтересно о нём разговаривать.
– Так вы его не простите… Даже если он подстрижётся?
– Как можно его простить, когда свою маму он слушался больше чем меня? – удивилась мама доледникового Динозаврика. – Как только динозавр создаёт семью, он не должен слушаться своей мамы, а должен слушаться маму своего маленького динозаврика. Вот оно настоящее семейное счастье. Вот твой папа слушается твою маму?
– Слушается, – невольно согласилась Маша.
– Вот ты сама и ответила.
– Но мой папа не всегда слушается мою маму, – поспешила разуверить динозавриху Маша, – иногда, когда мама запрещает мне бегать по лужам, папа всё равно разрешает мне бегать по лужам, потому что я очень люблю бегать по лужам. И по деревьям папа разрешает мне лазить, а мама всегда ругает папу за это, и папа всегда обещает мама, что больше так не будет, но когда мы идем гулять, папа всё равно разрешает мне залезть на дерево. Но мама же не выгоняет его за это из дома, а только воспитывает. Вот и вы только воспитывайте своего папу, а не выгоняйте.
– Поздно воспитывать – не маленький.
– Воспитывать никогда не поздно, – возразила Маша, – особенно, когда речь идет о мужчинах.
– Наверное, твоя мама святая женщина и у неё нет такой общественной нагрузки. Меня же выбрали Главной Мамой.
– Тайно? – поняла Маша.
– Что тайно? – не поняла Главная Мама.
– Выбрали, – подсказала Маша.
– Почему тайно, очень даже открыто.
– Да-да, конечно, – видя такие внушительные габариты Главной Мамы, закивала Маша: как тут можно было не выбрать, – подумала она.
– И возле себя, – Главная Мама внушительно взглянула на Машу, – возле себя мне нужен ответственный динозавр, который будет помогать мне, станет мне опорой и примером для моих динозавриков.
– А у вас их много, маленьких динозавриков?
– Когда мне их считать? – удивилась Главная Мама, – когда у меня столько общественной работы. Потому мне и нужен такой динозавр, на которого я могу всецело положиться, который будет считать моих маленьких динозавриков и не отвлекать меня от общественной работы, – и мама доледникового Динозаврика, Главная Мама музея, устремила взор на постамент, где возвышался образец современного динозавра, увешанный медалями и дипломами, «Лучший папа – Динозавр года». – Да, – встряхнулась она, точно проснувшись. Извини, девочка, у меня много дел. Ты пока можешь походить по музею, познакомиться с экспонатами. Только помни, руками ничего не трогать.
– Не знаю, мой папа очень ответственный, – даже обиделась Маша и решила, что, может и к лучшему, что Динозаврик остался со своим папой. Вот если бы эта Динозавриха была бы такой же умной и доброй, как моя мама, а так… – Всё к лучшему, – сказала Маша вслух так, как обычно говорила в таких сложных случаях её мама, попрощалась с мамой доледникового Динозаврика и побежала искать своего папу, о котором она так много сейчас говорила, но о котором совершенно забыла за этим, слишком для неё, ответственным разговором.
Глава девятнадцатая
в которой Маша потерялась в Палеонтологическом музее, и узнала, насколько жизнь современных динозавров удивительна
Но где папа? Где Тёма и Герман? – Маша растерялась, но совсем немножко; собралась, и пошла в самую даль и глубину Палеонтологического музея. Видимо она так разговорилась с этой Главной Мамой, что просто отстала от папы и братьев, и вот сейчас вот за этим грустным динозавром она их увидит.
– Привет, девочка.
Маша остановилась; это явно произнёс грустный динозавр.
– Привет, – Маша задрала голову, потому что грустный динозавр возвышался прямо над Машей.
– Зря ты с ней вообще заговорила, – вздохнул Грустный Динозавр. – Я вижу, ты хорошая девочка, и хочу тебя предупредить: ничему не верь, что здесь услышишь.
– Почему? – удивилась Маша.
– Потому что здесь все так давно привыкли обманывать, что по-другому просто не умеют.
Почему? – еще больше удивилась Маша.
– Потому что одни не хотят оказаться на Выставке, а другие такими родились.
– А вы? – спросила Маша.
– А что я? – вздохнул Грустный Динозавр и его коротенькие лапки чуть вздрогнули, а большая зубастая голова склонилась ещё ниже. – На Выставке плохо, – он чуть помолчал, – а здесь грустно. И я никак не могу решить, где лучше: там, где плохо или там где грустно. Но ты иди, возле меня нельзя долго останавливаться, иначе меня накажут и отправят на Выставку.
– Ладно, – совсем удивилась Маша и отошла от Грустного Динозавра.
– И что тебе он сказал? Наверное, ругал нас всех? Так ты ему не верь, – Маша остановилась возле группы элегантных динозаврих. – Это самый хитрый и подлый динозавр во всём музее.
– Почему? – Маша не переставала удивляться.
– Потому что, – удивились и элегантные динозаврихи. – А по нему, что, не видно? У него же все на морде написано. Он же неудачник. Главная Мама забрала его с Выставки, отмыла, отчистила, на хорошее место устроила. А что он?
– А что он?
– Он предал её, – наперебой заговорили элегантные динозаврихи.
– Как?
– Так! Ему поручили воспитывать маленьких динозавриков, думали, что раз его устроила сама Главная Мама, то он оправдает доверие.
– А он?
– Не оправдал! Пошёл дождь, и вместо того, чтобы научить динозавриков рисовать красивых динозавров и воспитать из них разносторонних и гармоничных личностей, он вывел динозавриков гулять под дождь! И разрешил им бегать по лужам! По лужам! В дождь! – и ужас увидела Маша в глазах элегантных динозаврих. – Динозаврики вернулись все грязные, мокрые, б-б-р-ррр, – разом передернулись элегантные динозаврихи.
– Я тоже люблю бегать по лужам, – не поняла Маша.
– Конечно, любишь, – закивали элегантные динозаврихи. – Маленькие дети всегда любят всё, что нельзя любить.
– А что можно любить?
– Любить можно только то, что любит твоя мама.
– Да?
– Да-да-да. Вот чтó любит твоя мама?
– Меня любит. Тёму любит, Германа, папу любит.
– А по лужам она любит бегать?
– По лужам не любит бегать, – призналась Маша.
– Вот и ты не люби. Любить надо всё, что безопасно: читать, рисовать, мультики смотреть, но не какие-нибудь, а развивающие. Твоя мама любит мультики смотреть?
– Мама любит смотреть передачу, где какой-то дядя-повар готовит мясной рулет.
– Отлично! Вот и ты это смотри. А что ещё мама любит?
– Любит папу воспитывать.
– Отлично! Вот и ты воспитывай.
– В церковь ходить любит. Молиться любит.
– Отлично! У тебя замечательная мама.
– А мне так хочется побегать по лужам, – Маша вдруг так расстроилась, что ей захотелось заплакать. – И что, что бы стать хорошей девочкой, мне нельзя теперь бегать по лужам?
– Совершенно нельзя. Лужи полны опасностей, в них полно микробов, и они ужасно мокрые!
– Микробы? – не поняла Маша.
– При чем здесь микробы! – почему-то обиделись элегантные динозаврихи. – Тебе говорили, что микробы мокрые? Тебе говорили, что лужи мокрые. Или ты захотела нас просто обидеть? Вот оно неправильно воспитание.
– Простите, – поспешила успокоить динозаврих Маша, – я не хотела вас обидеть.
– Ну, всё, иди почитай, какую-нибудь полезную книжку…
– Какую?
– Полезную. Или иди, нарисуй что-нибудь. Осенний лес или весенний. Словом, займись иди делом, а у нас много дел.
– Хорошо, – и Маша отошла от элегантных динозаврих, которые, как только Маша отошла от них, сразу о чем-то зашептались и всё кивали в её сторону, и кивали как-то неодобрительно.
– Наверное, я их обидела, – расстроено вздохнула Маша и пошла дальше. – Но где же папа? – Маша остановилась.
– Папу потеряла? – вдруг услышала она за спиной; оглянулась. Несколько маленьких динозавриков стояли в рядок возле добротного вида динозаврихи с внушительным гребнем и не менее внушительным клювом. – А, не обращай на неё внимания, – кивнул на большеклювую динозавриху динозаврик, что казался постарше остальных, – ей на нас всё равно. – Она у нас временная.
– Воспитательница? – спросила Маша. Маша уже целый год ходила в Детский садик и знала, что в каждой группе есть своя воспитательница, которая смотрела за детишками и иногда читала им книжки.
– Ага, – отвечал динозаврик, – она самая, – воспитательница, – и повторил это так, точно редиску надкусил. – Воспитывает нас: это нельзя, то нельзя, всё нельзя. А что ни так – мамам нашим жалуется. И мамы нас воспитывают.
– А папы? – спросила Маша.
– Папы? – спросил динозаврик, что казался постарше, – пап мы не знаем. Наверное, они все вымерли.
– У моего друга маленького доледникового Динозаврика папа работает на Выставке. Может и ваши папы на Выставке?
– Не знаю, – отвечал динозаврик, – мой (мама так сказала) выпил водицы из лужи, превратился в козла и убежал от нас.
– А мой – в свинью, – ответил и другой динозаврик, – мама так сказала.
– А моего мама просто выгнала, потому что… не знаю почему, наверное, потому что тоже из лужи напился и тоже превратился, – вздохнул и ещё один. И все динозаврики завздыхали и закивали.
– А с нами живет какой-то динозавр, он не папа, он просто динозавр, но мама говорит, чтобы я называл его папой. Но он что-то начал плохо себя вести, и, наверное, мама скорое его заменит. Я слышал, есть такие магазины, где мамы меняют старых плохих пап на новых хороших. Но моей маме постоянно попадаются какие-то испорченные – быстро ломаются.
– У меня такой уже третий, – отмахнулся динозаврик, который всё это время молчал, смотрел в волшебную шкатулку и отвечал, не отрываясь от шкатулки. – А чего, нормальный, шкатулку мне волшебную подарил. Первые два ничего не дарили, а этот подарил.
– Говоришь, на Выставке? – спросил, подумав динозаврик, который казался постарше, – говорят, на Выставке они такое там придумывают! – произнёс он даже мечтательно. – Говорят, они там устраивают салюты, фейерверки, придумывают всякие игры…Говорят, на Выставке собрали вместе самых веселых и классных пап… И эти папы никого не боятся, даже мам… Может и мой там?
– Может, – отвечала Маша. – Там столько разных пап, что может и твой там.
– Может, – согласился динозаврик. – Эх! – эхнул он, – скорее бы перейти в Большой зал, в школу, там говорят интереснее. Правда, оттуда ещё никто не возвращался, но все очень туда хотят.
– Тихо! – шикнул один из маленьких динозавриков, – Большеклювая что-то подозревает. Ты иди, – кивнул он Маше, – а то нас заругают за тебя.
– Ладно, – осторожно покосившись на Большеклювую, которая и правда что-то подозревала и сурово смотрела на Машу, Маша отошла от динозавриков.
– Но где же папа? – Наверное, он вон в том Большом зале, – и Маша свернула в коридор, который заканчивался входом в огромный с невероятной высоты потолком залом. Сколько же там было всяких динозавров! И с крыльями, и с хвостами, и с рогами, и длинными шеями и с короткими!
В самом центре, послушно вытянув длинные шеи и хвосты, величественно возвышались над всем этим огромным залом несколько преогромнейших динозавров. И, конечно, Маша подошла к ним.
И такие у динозавров были довольные и важные морды, что смотреть на эти морды было одно удовольствие. И Маша, забыв обо всём, разглядывала этих довольномордных динозавров.
– Какая хорошая девочка, – довольно произнёс один из довольномордных динозавров.
– Какие вы большие и хорошие! – невольно восхитилась Маша.
– Да, мы такие, – согласились довольномордные динозавры, – потому что мы, хорошие папы и работаем в школе и учим динозавриков, как стать хорошими папами.
– Так вот вы какие! – совсем восхитилась Маша.
– Мы такие, потому что во всём и всегда видим только хорошее. Мы никогда не думаем о плохом, потому что за нас всегда думают мамы. А мамы никогда плохо не думают. Хочешь, мы с тобой поиграем или порисуем, или посмотрим какие-нибудь развивающие мультики?
Маша на секунду задумалась.
– А по лужам вы разрешите мне побегать? Совсем чуть-чуть.
– Что ты! – и довольномордные морды страшно ужаснулись. По лужам бегать нельзя, там много микробов и они мокрые.
– Да, да, – всё понимая, вздохнула Маша, – мокрые.
– Но не расстраивайся. На мир нужно смотреть позитивно! – утешили довольномордные динозавры. – Если нельзя бегать по лужам, можно посмотреть, как другие бегают по лужам! Для этого есть специальный канал. Хочешь, посмотрим вместе? Наши маленькие динозаврики, которых нам доверила воспитывать Главная Мама музея, очень любят, когда мы все вместе смотрим на развивающем канале, как другие динозаврики играют в мяч или лазают по деревьям, или… – и один из довольномордных значительно посмотрел на Машу, – даже бегают по лужам. Но это наш секрет. Если мамы узнают, что мы такое смотрим, они страшно заругаются.
– Нет, ну, иногда, – возразил другой из довольномордных, – где-нибудь раз в неделю, мамы сами могут нам показать эти воспитательные ролики, где непослушные динозаврики бегают по лужам, но…
– Исключительно в педагогических целях, чтобы знали, как это опасно, – подкивнул один из довольномордных.
– Но это же так интересно!
– Это опасно! А безопасность – это самое главное в педагогике, – разом ответили довольномордные.
– А когда надоест рисовать и смотреть, можно хотя бы поиграть в мяч? – спросила Маша.
– Можно, – кивнул другой довольномордный, – но мяч должен быть одобрен Главной Мамой (чтобы мяч был безопасный). Потом нужно составить программу мероприятия (чтобы игра была безопасна). Потом одобрить план места для игры (чтобы место было чистое, ровное и безопасное). Потом составить список подарков (конечно безопасных), которые нужно подарить всем, кто участвовал в игре. И так рассчитать время, чтобы во время игры маленькие динозаврики не вспотели и не заболели. И только после этого, можно будет недолго поиграть в мяч.
– А просто поиграть в мяч? – расстроилась Маша.
– Без программы, без утверждения Главной Мамы? – ужаснулись довольмордные. – Это никак нельзя. Это просто преступно. Хочешь, посмотрим развивающие мультики? – ещё раз спросили довольномордные.
– Не хочу, – вздохнула Маша.
– А чего ты хочешь? Может быть, порисовать или выучить наизусть какое-нибудь полезное стихотворение о любви к маме?
– Я хочу папу найти, – призналась Маша, – он потерялся, и я его ищу. Вы не знаете где он?
– Ты одна подошла к незнакомым динозаврам? А если мы плохие динозавры, и хотим тебя обидеть? Нельзя подходить к незнакомым динозаврам. Если ты потерялась, то подходить можно только к динозаврихам. Иди к ним девочка. Мы-то думали, ты не одна, а ты одна. Мы хорошие папы и не разговариваем с незнакомыми девочками, – и довольномордные вытянули свои морды так высоко, точно и не знали и не видели никогда и не разговаривали с незнакомой девочкой, которая к тому же и потерялась. И Маше даже показалось, что они оглянулись, не увидел ли кто, что они вот, так без разрешения, разговаривали с совершенно незнакомой им маленькой девочкой. И Маша невольно оглянулась и… увидела своего папу. Папа стоял от неё в каких-нибудь двух шагах и смотрел, как его девочка с интересом расхаживала по залу и рассматривала скелеты доисторических динозавров.
– Папа! – Маша раскинула ручки и бросилась к папе. – А я тебя потеряла, – чуть не заплакав, прошептала Маша.
– Потеряла? – удивился папа. – А я думаю, чего это моя девочка одна, самостоятельно, расхаживает по музею, рассматривает экспонаты… а ты оказывается меня искала? – папа взял Машу на руки.
– Да, – Маша крепко-крепко прижалась и поцеловала папу в щеку. – Они такие все странные, эти динозавры, – рассказывала она. – Ты представляешь, они… – но Маша не успела рассказать, какие они странные эти динозавры, потому что подошел Герман и, как всегда перебив Машу (потому что Герман, если ему что-нибудь было очень срочно надо, всегда перебивал Машу, а порой и самого Тёму), стал дергать папу за рукав и звать подойти к Тёме. Потому что там Тёма говорит что-то такое, с чем Герман категорически не согласен. И Герман так настойчиво требовал, чтобы папа подошёл и решил этот наиважнейший вопрос, что у папы просто не оставалось выбора. И, с Машей на руках, ведомый Германом за руку, папа пошёл к стенду, где был Тёма.
И пока папа шёл, и Маша сидела у папы на руках, она с удивление увидела, что многие маленькие динозаврики с завистью смотрели на неё, а один не выдержал и сказал: «Вот счастливая, у неё есть настоящий её папа». Машу так это удивило и так обрадовало, что она ещё крепче прижалась к своему папе, и не слезала с его рук. И когда они подошли к Тёме, и когда папа решал спор братьев, и когда все уже вместе пошли дальше рассматривать экспонаты, и папа отвечал на вопросы то Германа, то Тёмы… Маша просто уютно сидела на папиных руках и только слушала и думала: какая же она счастливая и какие несчастные все эти музейные динозаврики. И, конечно, жалко, что у её друга, маленького доледникового Динозаврика, мама и папа не вместе, но зато у него, как и у неё есть настоящий свой папа.
А потом все сели в автомобиль и поехали в монастырь забирать маму.
Мама вышла из монастыря очень довольная и преобразившаяся. Она поставила столько свечек, подала столько записочек и заказала столько молебнов, что теперь её чрезмерной расточительности всё – конец. Так ей одна матушка в монастыре и сказала: «всё, твоей расточительности конец». И по такому случаю, мама попросила папу пожертвовать в монастырь, сколько ему не жалко, потому что потом, ему за это обязательно воздастся сторицей.
Папа не стал спорить.
И довольная мама, уставший папа и счастливые Тёма, Герман и Маша, все сели в автомобиль и вернулись домой.
Глава двадцатая
в которой Маша узнала, что Динозаврик вернулся к Серой Вороне
Этим же вечером, Маша вместе с папой вышла гулять во двор. Погода стояла замечательная: по ясному небу шли удивительной красоты облака. Маша очень любила, когда по небу шли облака, особенно, когда их было много, и они были все разные. Маша и не помнила, когда она полюбила смотреть на облака, наверное, её научил этому папа. Когда Маша гуляла с мамой по магазинам, то Маша и не смотрела на небо, потому что с мамой смотреть нужно было исключительно под ноги. «Смотри под ноги», – каждый раз замечала мама, и замечала всегда с таким видом, что важнее, чем смотреть под ноги ничего и не было. Гуляя с папой Маша сразу забывала, что смотреть нужно под ноги, потому что с папой смотреть под ноги было решительно невозможно. Уже из подъезда папа показывал Маше то на удивительной формы листик на дереве, то на камушек у бордюра, то на цветок, который непонятно как, но пробился сквозь асфальт и распустился; то на какую-нибудь букашку, которая важно ползла по этому цветку, вдруг расправляла крылья и взлетала в небо, а в небе – облака! С мамой мир был прост и практичен: в этом мире очень важно было правильно и полезно поесть, тепло и красиво одеться, и обязательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не расшибиться. Словом, в мамином мире, всё должно быть полезно, тепло и безопасно. В папином мире же было всё с точностью наоборот. Всё неполезное и опасное (бегать по лужам, лазить по деревьям, и прочее, и прочее, и прочее) превращалось в страшно интересное, и невероятно красивое. И, наверное, самым интересным и красивым, конечно, в этом мире были облака! Чего только не было в этих облаках: драконы, леса, пустыни, замки и дворцы. А во дворцах принцессы и принцы, колдуны и волшебницы, и единороги! – все то, чего в мамином мире и близко быть не могло, потому что в мамином мире это просто облака, а за ними Бог, и всё. А в папином, стоило Маше только чуть взглянуть на небо, и оторваться от всей этой невообразимой красоты было решительно невозможно.
Так вот, как всегда засмотревшись на облака, Маша не смотрела под ноги, и, конечно же, споткнулась (как и предупреждала мама). Но не то удивило Машу, что она споткнулась, а то, обо что она споткнулась. А споткнулась Маша о Динозаврика. Да-да, Маша споткнулась, чуть не наступив на своего друга, маленького доледникового Динозаврика, который по щенячьи свернулся в клубочек и лежал себе у дерева, где жила его внучатая племянница Серая Ворона.
– Динозаврик, ты? – конечно, удивилась Маша. Она-то была уверена, что Динозаврик со своим папой на Выставке, а он тут… под деревом. – Что случилось? Папа тебя выгнал? – ещё чуть-чуть и Маша готова была возмутиться, точь в точь, как возмущалась её мама, когда видела что-нибудь неправильное или опасное.
– Нет, – ответил Динозаврик и поднялся, совершенно не глядя на Машу, а глядя на свою зеленую кожицу, и смахивая с неё пыль, точно это было сейчас самое важное.
– Что случилось? – и спросила Маша теперь уже возмущенно, потому как возмутиться было самое время: маленький Динозаврик, который потерялся во второй уже раз! – здесь не возмутиться было просто невозможно. – Рассказывай, – Маша произнесла это так, как могла произнести только самая настоящая мама, – я тебя внимательно слушаю, – и даже ручки свои на груди Маша сложила, как складывала мама в подобных возмутительных случаях.
– Нечего рассказывать, – и Динозаврик рассказал такую удивительную историю, какой Маша, наверное, никогда и не слышала.
Глава двадцать первая
в которой рассказывается, как Маша узнала, как маленький Динозаврик жил на Выставке
Когда Маша оставила маленького Динозаврика со своим папой на Выставке, а сама, вместе с папой, мамой и братьями уехала в Москву, в Палеонтологический музей, чтобы «по-женски» поговорить с мамой доледникового Динозаврика, Маша и представить не могла, что в этот же день папу маленького Динозаврика арестовали и отправили на самую дальнюю выставку, куда отправляют самых плохих пап. А самого маленького Динозаврика собирались отправить в специальный дом для брошенных маленьких динозавриков.
– Какой ужас! – испугалась Маша. Тем более это был ужас, когда Маша услышала, как до того дня жил маленький Динозаврик, когда Умная волшебница и Филин отвели его к папе на Выставку.
А жил Динозаврик так.
Папа, когда увидел своего маленького Динозаврика, страшно расстроился. Он-то думал, что его Динозаврик вовсе и не потерялся, а жил себе преспокойно в Музее вместе с мамой. Ходил в Детский садик, ел полезную еду, смотрел развивающие мультики, словом, жил как живут все маленькие динозаврики вместе с мамами, когда их папы работают на Выставке и всё, что заработают, отправляют в Музей. Это было правило, которое не мог нарушить ни один папа-динозавр: если ты на Выставке, а твой динозаврик с мамой в Музее – всё что заработал, отправляй в музей. Но для кого тогда папа отправлял в Музей всё, что зарабатывал, когда его динозаврика там и близко не было? А жил он один на Галичьей горе (как маленький Динозаврик туда вообще попал, Маша узнала чуть позже, а пока, она слушала рассказ Динозаврика, и её возмущению просто не было никакого предела)!
Так вот, когда папа это услышал, он страшно расстроился и решил немедленно ехать в Музей и поговорить с мамой маленького Динозаврика, но другие выставочные динозавры его резонно отговорили. Во-первых, ничего хорошего от этой поездки ждать не жди – если ты динозавр-выставочник – в музей тебе хода нет, а во-вторых, зачем было ехать, когда маленький Динозаврик сам приехал. И папа Динозаврика сразу страшно обрадовался и согласился, и Динозаврик остался на Выставке. Правда, остался тайно. Потому что явно оставаться было никак нельзя, потому что у папы на это не было специальной бумаги. Но про бумагу Динозаврик ничего не понял, а потому и Маше рассказать не смог, и потому и Маша ничего не поняла. Зато Динозаврик рассказал, что с папой оказалось жить очень здорово (этому Маша нисколько не удивилась).
Папа Динозаврика ничего не запрещал своему Динозаврику. Нет, он, конечно, запрещал и запрещал много чего, но не запрещал то, что всегда запрещали мамы-динозаврихи. Бегать по лужам, когда дождь? Бегай! Лазить по деревьям? Лазай! Играть в мяч, в догонялки – пожалуйста! Он даже (о, ужас!) разрешал Динозаврику подраться с какой-нибудь выставочной крысой, если на то, конечно, были причины (допустим, крыса задумала укусить за хвост какого-нибудь старенького динозавра). Запрещал же он Динозаврику всё то, что разрешали и даже приветствовали мамы-динозаврихи. Он запрещал динозаврику жаловаться и плакать. Потому что настоящие динозавры никогда не плачут! И не жалуются (если крыса не испугалась, а взяла-таки и укусила самогó маленького Динозаврика за хвост). Ещё он запрещал Динозаврику даже в руки брать волшебную шкатулку, и смотреть, какие бы ни было, развивающие мультики – потому как ничего хорошего в этих мультиках папа-динозавр не видел. А выучил Динозаврика боевым искусствам древних китайских драконов, так что скоро маленький Динозаврик стал грозой всех выставочных крыс. И все остальные динозавры, кто был на выставке, считали своим долгом принять участие в воспитании маленького Динозаврика. Никто не отмахивался от него, нужно рассказать – рассказывали, объяснить – объясняли, даже наказывали, если папы не было рядом, а Динозаврик сунул свой нос, куда ему не следовало. Словом, Динозаврик жил на выставке, как юнга на корабле.
