Денис Давыдов
Совсем скоро
– Тим, нехорошо брать чужие вещи, верни то, что взял без спроса, – сказал спокойным голосом Гром.
– А я ничего и не брал, я его нашел, – ответил в такой же спокойной манере я.
– Все равно, верни.
– Верну, когда расскажешь, почему уже несколько дней на тебя нет лица.
– Я уже говорил, что тебя это не касается.
– Тогда, с твоего позволения, я узнаю об этом сам.
– Нет! – глаза Грома постепенно начали наливаться кровью.
– А я думаю, что да, – я отвел руку с письмом в сторону, чтобы Гром не смог его отобрать. – Ты ведь из-за этой дуры места себе не находишь?
– Последний раз тебя предупреждаю!
– И что!? – я опустил глаза и начал читать. – «Ты должен знать о Варе…».
Не успел я дочитать фразу, как Гром засветил мне по физиономии. Я плюхнулся с грохотом на пол и вдобавок разбил себе нос. Облизав губы, я почувствовал солоноватый привкус крови. Как назло в это время по «взлетке» шел капитан Кулешов, который быстро среагировал на шум и первым вошел в кубрик.
– О, да у нас тут драка, – с яхидной улыбкой, крутя в руках сигарету, сказал командир. – Интересно, и кто кого? Хотя, судя по твоей роже Калачев, видно, что тебе хорошенько досталось. Гром, ты в секцию по боксу что ли ходил, так хорошо сработал, что свалил товарища с ног?
– Никак нет, товарищ капитан, – ответил я.
– Что никак нет?
– Никакой драки тут не было, я просто поскользнулся.
– А это мы сейчас разберемся. Гром, Калачев, за мной. А ты, Гамалей, позови-ка ко мне в кабинет старшину, – приказал он проходившему мимо срочнику.
В дурдоме
Сначала капитан отчитывал старшину за нарушение дисциплины в воинском коллективе, неисполнение обязанностей и все что могло касаться безответственности. Это удивительная способность говорить часами утомляла всех, кроме самого говорящего. И, казалось, нет хуже наказания, чем стоя выслушивать недовольство капитана. Наконец, очередь дошла и до нас.
– Ну что, Гром, доигрался? Сейчас приедет прокуратура и поедешь ты у нас послужишь в дисбат. А потом вернешься и дослужишь то, что не дослужил здесь. Зато руки не будешь распускать. Как тебе такая перспектива, товарищ рядовой? – язвительно спросил Кулешов, прищуривая свои поросячьи глазки.
– Товарищ капитан, какой дисбат!? Я же вам говорю, что сам поскользнулся.
– Серьезно!?
– ПХД же был. Намыли полы, в кубрике было скользко. Я не устоял на ногах и ударился о дужку кровати.
– Ну а ты, Гром, что в рот воды набрал? Может расскажешь свою интересную версию?
Но Вася не отвечал, а только смотрел в пол. В этот момент ему было наплевать на свою судьбу. Наверное, если бы его повели на плаху, он бы даже не сопротивлялся, покорно слушая приказы конвоя.
– Товарищ, капитан, так он же этот, лютеранин, – сказал я, сам толком не понимания значения этого слова. – У них там в это время надо держать себя сдержанно, стараться ни с кем не разговаривать. Ну, как бы пытаться связаться со Вселенной и обдумывать смысл бытия на Земле.
