Денис Александрович Артемьев
Бей в сердце

Глава 2

Олигарх Ярыгин исполнял заказ некого государственного чиновника – настолько высокого ранга, что невольно закрадывались крамольные мысли. Нет, заказчика поисковой экспедиции, олигарх лично не знал – к нему обратились через череду посредников, – но догадаться нетрудно, что, когда платят такие деньги и предоставляют в распоряжение такие технические средства (к отряду на время экспедиции приписали настоящую атомную подводную лодку, которая их тайно и доставила до побережья Южной Америки), и обеспечивается такая степень секретности, всё это вместе говорит о заинтересованности в успехе лиц, распоряжающихся судьбой государства. Он просто не мог отказать, тем более что речь шла о технологиях, оружии невиданной мощи.

До того, как выйти на него с просьбой, от которой нельзя отказаться, олигарха год прикармливали секретной коммерческой информацией, используя которую он смог увеличить своё состояние в три раза. Неплохо, да? И это несмотря на либеральный душок, идущий от его высказываний. Он выступал за главенство крупного капитала в стране, но был против морального разложения нации и пагубной, лживой политкорректности; за русский капитал и против засилья западных компаний и их технологий. Но главное олигарх считал государственный контроль бизнеса лишним – вообще. Не должно государство лезть к предпринимателям – полная свобода действий. Для одних – воровство, а для других – честное предпринимательство. Побеждает сильнейший, есть господа, а есть остальные – подчинённые, питательная среда, с которой нужно стричь купоны. Ярыгин считал, что Россия сама способна себя обеспечивать всем, в том числе – и самыми высокотехнологичными продуктами. Поэтому, с прицелом на будущее, он и создал, при государственной поддержке, ЧВК «Штраус». Маленькая частная армия во времена возможной смуты не помешает.

Каких учёных взять в отряд, и на каких условиях, Ярыгину тоже подсказали. Он не возражал: с оружием, действующем на новых физических принципах, должны разбираться специалисты, а не вояки. Правильно, им потом эти технологии копировать, создавать на их основе действующие образцы. Он понимал, что его используют кукловоды, но сам вёл свою игру и готовился к рывку.

Примерно в то же время, когда Ярыгина обрабатывали посредники, готовили его исполнению миссии, в Мексике, в штаб-квартиру, расположенной в штате Мичоакан, заявился удивительный тип в лёгком широком белом плаще, белых джинсах, белой рубашке, с причёской как у Иисуса, но без бородки, высокий, мускулистый, как бодибилдер, с лицом суровым и грозным, светлым, умным. Высокий лоб, глаза синие, огненные, взгляд прямой, неломкий, а поступь мягкая, кошачья; несмотря на свои габариты, двигался он плавно и мог незаметно подкрасться к самому чуткому и внимательному часовому. И вот ещё необычная деталь: на его поясе, скрытые под плащом, висели ножны с самым настоящим что ни на есть мечом, а с другой стороны пояса бренчали большие ключи.

Высокий мужчина, одетый во всё белое, подошёл к воротам особняка и нажал на кнопку домофона. Ещё до того, как он нажал на вызов, на него обратили внимание, и камера слежения взяла его в фокус.

– Что вы хотели, сеньор?

– Мне нужно поговорить с доном Хосе Мальдонадо Бустос.

– Что вам нужно от дона Хосе?

– Об этом я могу сказать только ему. Жизнь идёт о его жизни.

– Как вас представить?

– Пётр.

Через пять минут кованные железные ворота открылись и Петра встретила дюжина вооружённых до зубов охранников. Они обыскали Петра и, понятное дело, захотели отобрать у него меч.

– Нет, меч останется при мене. Это оружие Господа.

– Гуэро, снимай свою побрякушку, не советую тебе с нами спорить, – потребовал руководитель телохранителей дона Хосе, плотный, но с брюшком, красномордый мексиканец Рикардо.

– Свяжитесь с доном, так будет лучше для всех. Неужели вас можно испугать мечом? Вас тут двенадцать человек, и в доме еще два десятка, все хорошо вооружены. Чем я для вас опасен?

– Хорошо, – согласился Рикардо и, отойдя на десять шагов от Ворот, с кем-то связался по рации.

В окружении мексиканцев Петр пошёл к особняку, впереди шагал Рикардо – не оборачивался, размеренно, но и не торопясь. Большой трёхэтажный белый огромный дом, утопающий в цветах, надвигался, сверкая многочисленными окнами. Дом выглядел благородным и каким-то светлым, не таящим угрозы, выстроенным специально для молодожёнов благородных кровей, так и не скажешь, что внутри живёт глава наркокартеля, человек с чёрным сердцем, главный тамплиер Мексики.

Взойдя по широкой лестнице, Пётр вместе со всей свитой подошёл к дверям. Рикардо открыл высокие двухстворчатые двери, пропуская Петра вперёд. Не раздумывая, Пётр сделал шаг… и сейчас же с двух сторон его схватили за руки прятавшиеся в доме охранники, а на спину ему запрыгнул, злобно урча, Рикардо. Холл особняка ожил: изо всех углов к Петру бежали вооружённые мексиканцы. Хитрый начальник службы безопасности устроил засаду.

Пётр повёл плечами – каким-то одним, вроде бы и не резким, а размашистым движением, – и державшие его за руки охранники отправились в свободный полёт, а подлый Рикардо, сделав кувырок, хлопнулся ему под ноги. Кто-то выстрелил – Пётр прыгнул. Сзади, в двери выдавливалась толпа, а спереди набегали группы охранников. Пётр, сделав ещё один прыжок, но теперь уже назад, врезался в гущу нападавших: работая хуками он закружил в толпе, как медведь в окружении своры собак. Вот под руку ему подвернулся долговязый мексиканец с раскосыми глазами индейца – пудовый кулак угодил ему точно в подбородок, сломал челюсть, как хрустальную вазу, сбил с ног локомотивом; вот ещё двое лезут с озверевшими рожами на рожон и получают по зубам – локти Петра режут дублёную на солнце кожу мексиканцев, а апперкоты взбалтывают ливер. Пётр крутиться юлой, действует выверено, подныривает под удары и сам бьёт в ответ, каждой атакой выписывая путёвку противнику в больничку. Охранники с поломанными рёбрами, руками, с пробитыми головами разлетаются стороны – похоже на то, что их подхватывает ураган и уносит. Некоторые удары Петра подбрасывают телохранителей дона на два метра вверх.

Опять раздаются одиночные выстрелы, потом очередь – это один из охранников, не поддавшийся общему настроению свалки ближнего боя, засевший за колонной выцеливает врага – раз! – мелькнул в просвете между взлетающими телами просвет, и он туда послал рой свинцовых пчёл, некоторые покусали его товарищей, но и на долю пришельца досталось. Пётр наклоняется вперёд, берёт за ноги тело потерявшего сознания Рикардо, и, как большую плюшевую игрушку, запускает его в стрелка. Столкновение: слышен стук – это Рикардо ударил снайпера своим лбом в лицо. Путь наверх свободен. Пётр взлетает по лестнице на второй этаж, вслед ему раздаются хлопки выстрелов, несутся стоны и ругань, он идёт так, как будто знает, где надо искать. В прорехи на одежде видны раны от пуль – всего их четыре. Дыры в теле Петра скудно подтекают кровью, пачкая его белые одежды, но пока он носится по коридорам особняка, уходя от очередей, не вступая в бой, раны стягиваются, изнутри вместо крови начинает выползать розовый сироп, склеивающий их края, затягивающий повреждения. В кабинет дона Хосе Пётр врывается залатанным, готовым к действиям.

Сходу срубив двумя точными ударами в голову двух телохранителей , не успевших нажать на спусковые крючки своих Узи, третьего охранника – двухметрового гиганта, – он успокаивает ударом кулака молота в лоб, оглушая его как быка на бойне. Пётр остаётся один на один с доном: слышно приближающийся топот людей главы картеля, но время ещё есть, немного.

Дон Хосе выглядит породистым экспонатом. В отличие от большинства людей из его своры, он белокож, подтянут, с правильными, классическими чертами лица аристократа: открытый лоб, римский нос, подбородок квадратный, но не крупный, щёки впалые, глаза светлые, неопределённого цвета. Лет дону на вид можно дать не больше тридцати пяти. Хосе Мальдонадо стоит около большого панорамного стола, перед ними, препятствуя знакомству с наёмным убийцей (как думает дон) стоит массивный стол красного дерева, кресло с высокой спинкой, обитое кожей и обшитое золотыми нитями, сбитое впопыхах, валяется в стороне.

– Я не собираюсь вас убивать, – говорит Пётр.

– Тогда что тебе нужно, амиго?

– Поговорить, – отвечает на вопрос дона Пётр и вынимает из ножен свой меч.

Дон инстинктивно дёргается в направлении окна, но видя, что незваный гость не собирается пускать меч в ход (пока не собирается, по крайней мере), замирает на месте. Пётр поворачивает меч перед глазами дона так, словно ему важно, чтобы тот рассмотрел его со всех сторон, и резко вскидывает его к потолку, будто хочет пробить каменные своды и достать до неба. Клинок меча вспыхивает туманным красным пламенем. Лик пришельца озаряет неземной свет, он становится похож на посланца потусторонних сил.

– Смотри, дон! Я пришёл! – восклицает Пётр каким-то лязгающим железным голосищем.

Не успел оправиться от увиденного Мальдонадо, как Пётр оказался от него всего в метре, сбоку, и, направив острие горящего меча ему на горло, потребовал:

– Останови своих людей. Нам с тобой нужно поговорить.

Пётр успел вовремя: стоило ему закончить, как в кабинет дона полезли охранники, ещё бы секунду и они бы открыли шквальный огонь – вполне могли и своего хозяина изрешетить, с них станется, поэтому дон, хотя и не до конца поверивший грозному амиго с огненным мечом в руке, отдал приказ:

– Стоять! Не стрелять! Уйдите отсюда!.. И двери за собой закройте.

Глава 3

Мануэль Морено, правая рука дона Хосе, лейтенант, сидел на веранде лучшего ресторана в столице штата Мичоакан Морелии. Напротив него гордо восседал, с прямой спиной, с огнём в глазах, Пётр. Он смотрел на Мануэля и ему становилось страшно. Три месяца назад Пётр явился на асьенду их дона и устроил побоище, в результате которого встал за спиной Мальдонадо и стал не столько советовать, сколько управлять действиями тамплиеров – могущественного картеля, считающего себя приемником средневекового ордена крестоносцев, – хотя всё происходило неявно, с благословения дона, но слишком много он забрал власти в свои руки. Мануэль никаких, упаси бог, претензий к Петру не имел, ведь он давал картелю такую нужную информацию. Первое, что сделал Пётр, – он спас дона. Дон Хосе собирался на встречу глав картелей, но Пётр его предупредил, что американцы готовят операцию по захвату лидеров мексиканских наркоторговцев. Дон не поехал, и правильно сделал: все, кто явился на встречу, были арестованы и переправлены в штаты. За одно это Мальдонадо по гроб жизни был благодарен Петру. Затем Пётр указал на человека в ближайшем окружении дона – предателя Ортиза, который работал на правительство. Ну и несколько раз Пётр предупреждал о покушения на руководителей картеля боевиками головорубами из картеля конкурентов «Лос Сетас». Но не талант к предвиденью внушал страх Морено и всем, кто сталкивался с Петром, нечто другое его беспокоило – нечто мистического толка.

– Это ценная информация, Пётр, – проговорил Мануэль. – Ты как всегда на высоте. Значит, нам необходимо изменить пути доставки товара в США?

– Да, и сделать это надо быстро, иначе потеряете не только несколько крупных партий товара, но и всю сеть распространителей в Техасе, да и вообще в большинстве южных штатов.

Такие встречи Морено с Петром стали регулярными, каждую неделю они обедали в этом ресторане и обменивались информацией. Наркоторговцы получали то, что хотели, а вот Петра интересовали подчас довольно странные вещи, в основном связанные с религией. Мануэль подозревал, что Пётр аккуратно подбирался к ранее подконтрольному картелю монастырю преподобного Мотта – по сути, секты, но действующей до прошлого года в истинно католическом духе. Сам Мотт и тринадцать его первосвященников, игуменов, были выходцами из США, белыми гринго, а вот их паства на 80% состояла из местных. С помощью этой секты картель, строго придерживаясь манифеста своего кодекса, провозглашающего защиту слабых и неимущих, контролировал состояние умов населения штата. С официальной церковью отношения складывались не так гладко, вот и пришлось взять под своё крылышко отпетых сектантов. И потом, охранный отряд монастыря поставлял в картель, в отряд Ла Ресистенция (боевой орган организации), духовно крепких боевиков, которых, как правило, использовали как убеждённых, беспощадных киллеров, действующих без осечек. Но год назад случилось непредвиденное, и монастырю пришёл конец. Мануэль как сейчас помнил свой последний разговор с преподобным Моттом, происходивший у него в резиденции, в горах.

– Ты говоришь, что Иисус оставил вас? – спрашивал Мануэль.

– Он всех нас оставил. Требуется жертва от праведников, чтобы перед всеми истинно верующими открылись райские врата. Грех сидеть сложа руки, мы приблизим его приход.

– Подожди… не пойму, к чему ты ведёшь…

– Это не важно, Мануэль. Приезжай к нам через неделю на праздник и сам всё поймёшь.

– На какой ещё праздник? – удивился Мануэль, ведь никаких значимых церковных праздников не предвиделось.

– На праздник нашего монастыря.

– Не слышал о таком.

– Услышишь. Итак, запомни – среда. Мы тебя будем ждать.

На этом разговор преподобный мягко, но настойчиво свернул, и Мануэль был вынужден вернуться к дону с пустыми руками, а ведь он должен был забрать из монастыря четверых будущих киллеров для отряда Ла Ресистенция. Ну ничего страшного, заберёт в среду. Но в среду ничего у него не вышло, потому что в воскресенье Мотт собрал всю активную часть своей паствы, ту которая постоянно жила в монастыре, пятьсот человек, в церкви и явившись перед ними в церковном одеянии, взгромоздившись на кафедру произнёс речь.

– Братья и сёстры! Настал день спасения! Мы долго ждали второго пришествия, но стрелка часов бога показала на день, который так и не наступил. Иисус не спустился к нам, чтобы установить на земле царство божье. Чем мы прогневали его – ведь мы трудились в поте лица, приближая час его прихода, – мне скромному божьему служителю понять не дано. Значит, мы недостаточно усердно трудились, и Иисус дал нам знак исправить положение, покаяться и совершить искупительную жертву. Вы все знаете из предыдущих моих проповедей, что первыми в рай идут праведники. И вот настала минута, чтобы проснуться и войти прямо в рай.

Собравшиеся в храме адепты учения, копируя своего духовного пастыря, подняли руки вверх, вытянув их в направлении неба и хором произнесли: «Да! Время пришло! Хвала господу!» Мотт вместе со всеми, проговорив нараспев призыв, продолжил, а его паста стала раскачиваться в такт затаённого ритма его слов. Сейчас же из-за своеобразных портьер, которые украшали стены, вышли братья из охранного отдела: они несли в руках подносы с пластиковыми стаканчиками, до половины заполненных голубоватой жидкостью без запаха.

– Праведники приносят жертву богу и открывают дорогу Иисусу на землю. Мы праведники и мы первые увидим его во всём великолепии и силе. Он придёт и закончатся на земле все войны; исчезнут болезни; прекратиться боль; отступит смерть. Люди полюбят и станут братьями, братьями во Христе. Воссияет на небе звезда добра и справедливости. Царствие божье настанет на земле, откроются врата рая и произойдёт воссоединение. Помолимся богу и пригубим его благодати.

Преподобный Мотт поднял свой хрустальной кубок над головой, который так же, как и стаканчики рядовых адептов, заполняла до половины голубоватая жидкость. Потом он опустил голову и его губы зашевелились – он шептал молитву. Вместе со своим гуру и все остальные стали молиться – церковь заполнил шелест морского прибоя. Закончив молитву, Мотт осушил кубок в три глотка, то же самое сделали и все, без исключения, сектанты. Через минуту культисты заснули, но – увы – не для того, чтобы проснуться в раю.

Приехавший в среду, как он и договаривался с преподобным, Мануэль обнаружил пятьсот трупов, начавших на жаре нестерпимо смердеть. Пришлось вызывать чистильщиков. Трупы закопали, ценные вещи прибрали к рукам, а на теле преподобного психопата обнаружили, помимо ключей от сейфа, книгу – что-то среднее между Евангелием и дневником, написанное собственноручно Моттом. В этом дневнике тамплиеры прочли подробное жизнеописание секты с отметками ключевых событий в её жизни. Значительную часть дневника занимало описание так называемого крестового похода за откровением и философские размышления самого Мотта об их избранности богом, о знаке, о показывающем путь артефакте. Там же, между страниц дневника, лежала подробная карта с указанием места нахождения артефакта. Крест указывал на холм, растущий у озера, или, скорее, на само озеро: крест наползал перекладинами на воду, беря озеро в перекрестие. Больше никаких указаний о входе в пещеру на карте не значилось. И здесь преподобный перестраховался, не стал всё подробно расписывать, играл в секретность.

Мотт с тринадцатью своими игуменами сбежал из США, когда власти его стали доставать с налогами, и ФБР организовало круглосуточное наблюдение за ним и его учениками. В Мексике поначалу дела шли тоже не блестяще, так продолжалось до определённого «чудесного» дня, а точнее – ночи, когда к нему, как он описывал, явился ангел и открыл глаза, сделал зрячим. Руководствуясь пророчеством, как подозревал Мануэль полученным не от ангела, а в результате банального галлюциногенного трипа (преподобный и его последователи в духовной практике активно пользовались наркотиками), отправились в джунгли, в край лесных озёр, рек, южное предгорье Сьерра-Мадре-дель-Сур. Там они блуждали около месяца и нашли некую пещеру, которую назвали «пещера Рока», но проникнуть в неё не смогли. Пришлось культистам католикам вернуться к себе в монастырь несолоно хлебавши.

Но Мотт изрядное проявил упрямство, достал нужное оборудование – консервный нож лазерного резака, чтобы вскрыть законсервированную пещеру Рока. Через две недели сектанты вернулись и добились своего – забрались в усыпальницу, как они думали, ангела, а оказалось – демона. Переобувшись на ходу, при виде краснокожей длинноносой фигуры, стоящей на конусе на одной ноге, Мотт, внимательно осмотрев предмет артефакта, объявил, что это подсказка, которую оставило для них небо. Тысячи лет назад, когда Люцифер со своим воинством был низвергнут в гиену огненную, ангелы света создали часы, отсчитывающие часы-дни-года-века до момента второго пришествия Христа. Для этого божьи ангелы взяли одного из пленных демонов и в качестве наказания за его воинственное богохульство выстроили из него процесс финального отсчёта – и вот мы видим то, что видим. Когда тень колена демона накроет красную точку на циферблате, тогда-то Иисус Христос спуститься с неба, чтобы творить суд, даровать прощение и провозгласить наступление царства божьего. Прикасаться к фигуре демона Мотт запретил, чтобы, не дай бог, не нарушить точности равновесия.

Казалось, всё подтверждало слова преподобного: фигура двигалась против часовой стрелки (замеры делал один из игуменов Мотта, каждый месяц приходящий в пещеру вместе с группой посвящённых в тайну для измерения перемещений теневой стрелки), знамения указывали на пришествие, сектанты готовились к встрече. Но, во-первых, тень вела себя капризно и отказывалась двигаться равномерно, как подобает приличной часовой стрелке, она то замедляла свой бег, то делала рывок. А во-вторых, когда случилось долгожданное и тень наползла на красную в чёрном точку, то ожидаемого не произошло: фигура перестала двигаться, а Иисусу так и не явился праведникам. Прождав ровно сто дней, Мотт решил сам пойти навстречу богу, заодно прихватив с собой всех своих адептов. Конец игре.

Морено отлично знал историю секты, ему выпала честь расследовать массовое самоубийство сектантов, дон Хосе одарил его этой милостью: кто накосячил – тот и убирает. Всё честно, а могли и голову с плеч снять за то, что недоглядел, не предупредил, и картель лишился такого эффективного влияния на умы народа. И вот теперь Пётр интересуется, закидывает удочку, и рыбу эту он поймает обязательно: дон Хосе разрешил рассказать Петру всё, что его интересует. Но вот сначала Мануэль хотел для себя кое-что выяснить.

– Откуда ты пришёл к нам, Пётр?

– Что?

– Покровитель нашего картеля – апостол Пётр. У тебя на поясе висят ключи и один из символов – меч. Апостол Пётр тоже владел мечом, тем самым, которым он отсёк ухо рабу первосвященника, пришедшему вместе с римлянами за Иисусом.

– И что же здесь странного, Мануэль?

– Аналогия напрашивается сама собой. Кто ты, Пётр?

– Богу нужны преданные слуги.

– Трудно найти.

– Хорошо. Расскажи мне всё, что ты знаешь о монастыре Мотта.

Пётр ушёл от прямого ответа, чем только укрепил веру Мануэля в том, что к ним в картель пожаловал сам апостол Пётр. Вздохнув, Морено начал свой рассказ.