Дем Михайлов
Братство тропы
Глава первая
Наместник Седри вошел в ложу бесшумно.
Переступил порог и замер, не сводя с меня затененных широкополой изящной шляпой глаз. В густой тени под полями шляпы зажглись и тут же потухли два алых огонька. Или мне почудилось?
– Росгард… – едва слышно произнес наместник, после чего, не дожидаясь моей реакции или ответного слова, круто развернулся и вышел.
Внезапно одна из его рук дернулась назад, ко мне, само собой, не дотянулась и ухватилась за хрустнувший косяк. Рванув плечом, Седри отодрал руку от косяка и торопливыми шагами двинулся по коридору. Дверь осталась открытой, и мы все видели, как его шатает, будто он моряк, только что сошедший с побывавшего в вечно штормовых морях корабля. Дойдя до места, где начиналась спиральная лестница, ведущая в холл, он остановился и ненадолго глянул на ложу. Мне снова почудились алые огоньки под полями его шляпы, но это уже точно галлюцинация – с такого расстояния невооруженным взглядом не разглядеть даже в мире Вальдиры. Поведя шеей, тряхнув головой, он сбежал вниз.
Вот это номер…
И чего вообще приходил тогда?
Я ошарашено оглядел всех членов Братства и развел руками. Да так и замер в этой позе.
Какая у меня там была мысль, когда он схватился рукой за косяк? Даже не мысль, а… увиденное мной…
«Одна из его рук дернулась назад»… Нелепо. И звучит нелепо. И думается нелепо. У него всего две руки – левая и правая. И куда логичней было бы мысленно отметить «его левая рука» или «его правая рука». Но я подумал «одна из его рук»… почему? А потому что я увидел нечто вроде зыбкой жутковатой тени – растущие из того же плеча еще две руки, только призрачные, которые намертво вцепились в руку из плоти и крови, заставив ее дернуться назад и ухватиться за косяк…
– И что это было? – Док первый нарушил повисшее молчание.
Я не сказал ни слова, но перевел взгляд с опустевшего коридора на стоящих у двери стражей, среди которых был тот, что оповестил нас о срочном визите достопочтимого наместника Седри и его обвинениях. Страж выглядел обескураженным.
– Братство! – вспомнил я, и наши стопки звякнули.
Пора, блин, выходить из цифрового «запоя», но сейчас мы этого сделать никак не можем – не в присутствии чужаков. Алкаши любят приватность в момент воздержания… Как-никак на нас накинется не абы кто, а чуть ли не высшая демоническая сущность Delirium Tremens Daemonium.
– Видимо, произошла некая… ошибка, – кашлянул страж и едва заметно поклонился, принося тем самым извинения. – Мы разберемся, господа.
Дверь бесшумно прикрылась. Подскочивший к ней Храбр тут же щелкнул замком и рывком задернул тяжелую зачарованную портьеру, что прекрасно обеспечивала приватность.
– Что это щас было? – повторил Док.
– Он не обвинил, – настала моя очередь судорожно кашлять, когда запоздалые эмоции передавили глотку. – Он вообще ничего не сделал! Пришел, сказал мое имя… и ушел. Почему?
– Инстинкт самосохранения, – широко и недобро усмехнулся Бом, опуская зеленую ладонь на поверхность съежившегося стального сейфа. – Ведь обвини он тебя и всех нас… мы бы могли и признаться в ограблении.
– И что? – у Дока все еще не «щелкало».
А вот у меня щелкнуло.
– Его коллекция!
– В точку, босс. Его огромная и такая незаконная, грязная, грешная и местами очень-очень темная коллекция… Нам срочно нужно убираться отсюда – скоро сейф взорвется. В буквальном смысле.
– Почему?!
– Там на куче предметов невероятное количество проклятий. Есть и божественные проклятья. Все это хранилось в особых… даже не знаю, как назвать… не витрины, не сейфы…
– Альковы, – вставил Храбр и часто закивал. – Да. Альковы. Их множество. Жаль, что ты не видел вживую, Рос. Но мы сделали кучу скринов и видео записали. Там бесконечные стены с этими нишами. Каждая ниша обделана каким-то другим материалом – кость, медь, сталь, стекло. Куча гемм защитных – от проклятий. Под потолком висят амулеты и талисманы. И… воздух буквально гудит… мы словно под линией ЛЭП стояли. Аж волосы шевелились!
– Да! – закивал и Док. – О да! Там… там такое… И Бом врет! Мы, блин, дальше второго зала не продвинулись! Уже сунулись было за порог третьего зала – а оттуда прямо мрак качнулся в нашу сторону… мы шарахнулись… а Орбит как заорет…
– СМЕ-Е-Е-Е-Е-ЕРТЬ! – заорал Орб с радостной готовностью.
– Вот так и заорал! – согласился лекарь, обличительно ткнув пальцем. – Я чуть не помер от ужаса! И мы в третий зал не пошли. Мы… – глянув на меня, Док с намеком повторил: – Мы…
– А кто пошел? – сообразил я.
– Взломщик в ту тьму прямо нырнул, – прогудел Бом. – С легкостью причем. А я только руку приблизил… и мне сожрало или сожгло кислотой перчатку, а вместе с ней и треть жизни! Треть, Рос! А я не хиляк вроде тебя. Ну, ты понимаешь – я про мир Вальдиры и сущность твою волшебника чахлого.
– Да по сравнению с тобой я в обоих мирах полный… – махнул я рукой. – А Шм… а взломщик? Прямо легко в мрак тот вошел?
– Да. То какая-то защитная темная магия была. Стопроцентно. Я даже опознать ее не сумел. Взломщик же нырнул, минуты через три вынырнул и догнал нас у резного шкафа в углу первого зала. Мы как раз из шкафа вытащили все, включая полки из черного дуба. После чего мы рванули к выходу, а за нами кто-то бежал, тяжело бухая ножищами. Да видео потом посмотришь.
– Обязательно посмотрю, – кивнул я. – Обязательно. Иначе я спячу – вы, блин, там побывали, а я нет!
– Не все Росгарду вездепобывальщина и всеполучальщина… – с назиданием произнес Док, что сегодня явно был в ударе.
Может, на него так цифровой абсент действует?
– Зарплату клановую урежу, – буркнул я.
– Что ты, глава! Нет! Я же и так нищий!
– Седри ушел… – мои мысли снова скакнули на самое невероятное из сегодняшних событий. – Седри просто ушел…
– Он не ушел, Рос, – помрачнел Бом. – Его сюда пригнал праведный гнев. А затем он просто остыл – увидев стражей, поняв, что, если мы признаем свою вину и начнем прилюдно возвращать украденное… Седри, фигурально говоря, сожгут на костре рядом с нашей виселицей. Мы уперли много темного барахла… до сих пор руки покалывает – хотя почти все оно были в специальных шарах, тряпичных обертках, ящиках… Так что наместнику нет никакого резона устраивать шум. Но… он обязательно придет по наши головы. И сделает это очень скоро. Нам надо срочно устроить собственные тайники. Такие, куда никто не доберется. Да?
– Да, – подтвердил я, усаживаясь за стол и со стуком ставя перед собой уже надоевшую стопку. – Да. А тот книгоголовый гигант из Аньгоры… он, блин, как появился в том хранилище? Его притянуло ко мне?
– Еще одна загадка, – кивнул Храбр, садясь рядом.
– Он ведь был на том барельефе… в мрачном ущелье…
– Это не факт, – покачал головой полуорк. – Не факт. Тот барельеф мог просто появиться у нас на пути – специально, чтобы глянуть на проходящего мимо Росгарда. – задрав лицо, Бом внезапно прокричал: – Росгард Старая Кровь!
– Исполни пророчество! – подхватил тоненько Док.
– Да-а-а… – вздохнул алхимика, закачав головой. – Когда этот урод появился, я чуть не обмер…
– Тайники, – вернулся к важной для него теме полуорк и ткнул толстым пальцем в плечо качающегося Орбита. – Тайники тайные…. М?
Орбит, не убирая с лица застывшую улыбку счастья, медленно покачивался.
– Тайники тайные! – снова взревел Бом. – Эй! Орбит Знающий! Исполни пророчество! Отведи нас в место, про которое не знает никто! Где можно хранить темные предметы!
– А может, избавиться от них? – во мне проснулся инстинкт самосохранения. – Темные артефакты… это та еще грязь. Потом так просто не отмоемся.
– Босс! Ты что? Пусть артефакты грязные… но деньги-то чистые! Шутишь?! Да немало из этих вещей может послужить пропуском куда угодно – даже в Тьмагру!
– А нам туда надо?
– Сегодня нет, а завтра…
– Да я шучу, Бомыч, – махнул я рукой. – Понимаю, что такие предметы – универсальная валюта. Ладно… какой план, Братство? Кроме возлияний… Орб?
Тишина…
– Орб!
– У нас получи-и-илось! – засиял очнувшийся эльф и… опять впал в прострацию.
– Орб!
Вздрогнув, Орбит шлепнул себя по лысине и заговорил:
– План прост. Прячем, готовимся, уходим на троп-у-у-у…. Все – сегодня!
– Надо предупредить всех наших, – добавил я. – Седри нанесет ответный удар. И тоже тянуть с местью не станет.
– Он будет не мстить… а, скорее, пытаться раздавить до полусмерти, чтобы мы сдались, вернули все украденное, а потом сдохли.
– Чего можно ждать в ближайшее время?
– Темных наемников, что примутся убивать и грабить всех, кто связан с ГКР. Обязательно появится чужая разведка, что примется выискивать более глубокие связи между ГКР и прочими. Ударят позже по всем, кто хоть иногда помогал нам. С нашими же врагами тут же заключат временные союзы, – помолчав, Бом продолжил: – Можно ожидать и нападения на кланхолл. Что еще страшнее – по нам без всякого объявления войны разом ударит несколько агр-кланов. Там полно таких кланов, которым не надо ничего объяснять – просто заплати и укажи на цель. Мы вляпались, Рос. Сильно вляпались. Весь клан из-за нас сейчас ухнет в омут войны.
– Выдержим, – вздохнул я. – Тем, кто пострадает – восполним утраченное, поможем вернуть потерянные уровни, починим экипировку, выдадим денежные бонусы. Бояться больше надо за всех связанных с нами «местных». А таких хватает…
– Только я один, как клановый алхимик, имею дело с парой десятков поставщиков «местных», – согласился Храбр и оттарабанил по столу тревожную дробь. – Плохо дело. Надо как-то угомонить этого Седри.
– Он исчадие тьмы. Приспешник тьмы. С таким не договориться, – полуорк покачал головой и развел лапищами. – По нашим меркам он скрытый под личиной добропорядочного человека психопат. Такому плевать на любые разумные доводы.
– У нас его коллекция. Мы держим его за япки так крепко, как только возможно, – возразил я. – Нам просто надо показать свою решительность. Бом… можешь отыскать среди награбленного какой-нибудь не слишком ценный, но яркий и хрупкий предмет?
– Могу. Там полно таких. А что?
– Приготовь один такой. Желательно что-нибудь темное. И достаточно большое.
– Секрет откроешь?
– А тут нет секрета, – устало улыбнулся я, тянясь за бутылкой абсента. – Мы выставим этот артефакт на площади Героев в Тишке, дадим всем полюбоваться на эту дорогостоящую запретную мерзость, а затем расфигачим ее у всех на глазах на мелкие осколки. Так что выбирай что-нибудь реально хрупкое – колотить молотом по стальному щиту желания нет.
– Это какая же утрата…
– Это отличная идея! – воспрял Храбр. – Разобьем темную гадость, получим пару репутационных бонусов от стражи, а заодно Рос толкнет речь с намеком для Седри – сиди, мол, тихо, гад! Иначе и все остальное твое барахло превратится в пыль.
– Мы крепко держим его за япки, – повторил я, поднимая полную стопку. – И хватку надо делать жестче, а не слабее. Это заставит его повременить с ответным ходом.
– Он постарается отыскать спрятанное и выкрасть, – предположил Док.
– Как один из вариантов, – согласился Бом. – Ну что, делирики-клирики? Братство?
– БРАТСТВО!
* * *
– Да чтоб я так жил, – пробормотал озирающийся Бом, сидя на поставленной стоймя огромной винной бочке. – Я и предположить не могу, где мы сейчас находимся.
– Как и я, – задумчиво отозвался я, глядя перед собой.
Едва я попал сюда, мой взгляд намертво приковало к серой стене с частыми зелеными прожилками, на которой была рвано, но, как на мой взгляд, очень талантливо нарисована картина. И судя по отчетливо видимым и яростно мерцающим аурам, накрывшим эту картину магическим защитным пузырем, для Орбита она была крайне важна.
Картина была незакончена. Это заметно. Тут не хватает прорисовки, здесь вообще нет кусочка, а вместо солнца черная дыра, испускающая золотистые ласковые лучи – не дорисовал еще художник светило. От этого картина выглядит… страшновато. Пугающе. Да и линия горизонта тревожно размыта и мутна. Зато у творца хватило времени на изображение двух фигур, что были расположены не по центру, а чуть левее, неспешно шагающие по уходящей вдаль тропе, что буквально утопала в разноцветном тюльпанном поле. Это разноцветье… просто невероятно. Каждый цветок прорисован с потрясающей тщательностью и любовью.
Но все равно… цветы – их я просто ухватил взором, а затем оставил на периферии и сосредоточился на главном.
Фигуры идущих…
Двое… они будто обернулись на окрик и попали во вспышку фотоаппарата, что и запечатлел их.
Он весь в белой стали, огромный рыцарь в шлеме с поднятым забралом, за которым смутно различимо лицо, и, что самое яркое, его буквально горящие огнем янтарного цвета глаза.
Она… красивая. Очень красивая. Невысокая, с широченной улыбкой на все лицо, белоснежные волосы развеваются в порывах ветра, острые эльфийские уши, милые ямочки на щеках. В одной руке зажат боевой жезл – это узнаваемо сразу, срисовано с реального магического оружия, его близнец в моем рюкзаке. В другой руке посох, что упирается в землю. Посох увенчан длинным и чуть изогнутым тонким ярко-желтым клыком. Ее лицо… глаза… они незакончены, нарисованы, но не хватает четкости, есть некая мутность, что тоже вызывает какую-то странную тревогу.
Вся эта картина на серой стене с зелеными прожилками… вызывает тревогу, но не обычную, а такого рода, когда кто-то подходит к тебе и что-то хочет сказать, а тебя вдруг резко пробирает дрожь, и ты боишься услышать эти слова – ведь они наверняка не несут в себе ничего хорошего.
Да и трепещущие по сторонам от картины десятки обычных восковых свечей – разве что зачарованных на предельно долгое горение – тоже не радуют, как и выстроенные в ряд длинные горшки с тюльпанами – мертвыми, живыми, уже увядающими или только начинающими расти. Склонившийся над ними Орбит щедро заливал растения из небольшой деревянной лейки, причем я не видел, чтобы он набирал в нее воду, которая все не собиралась заканчиваться. Щедрый дождь окатывал цветы, и они… тут же открывали бутоны, поднимали головы навстречу каплям. Это же происходило и с уже умершими посеревшими тюльпанами, что точно так же оживали, наплевав на свою смерть. Оживали и начинали цвести…
– Хы… хы… – прохрипел Бом, тыча пальцем в лейку Орбита. – Хы…
– Что? – с трудом очнулся я от созерцания этого действа, оторвав взгляд от предельно аккуратно сложенных и разложенных чьих-то личных и явно женских вещей, покоящихся на плоском камне рядом с цветочными горшками. Я успел увидеть плащ, пару боевых жезлов, прислоненный к стене старый дубовый посох, широкополую шляпу, несколько свитков… – Что такое, Бом?
– Эта лейка, – уже придя в себя, столь же тихо произнес Бом. – Эта лейка…
– Ну?
– Слышал легенду об Истинном Древе Жизни?
– Нет.
– Стопроцентно слышал, просто под другим соусом. Яблоня из райского сада, откуда первые люди откушали плодов. Слышал?
– Куда тебя понесло?
– Легенда, придуманная для Вальдиры, берет корни оттуда. Древо жизни, чьи корни омывает ручей истинной живой воды. Они навечно запечатаны и недоступны. Никак не доступны. Это сказано прямо. Но по той же легенде оттуда, из их запечатанного узилища, тянется одна тонкая связь. Ее проще назвать чем-то вроде крохотной дырочки, откуда вытекает вода. И выглядит эта протечка, как обычный камешек с детский кулачок. В камешке том дырка. А из дырки течет истинная живая водица.
– И?
– И по легенде хитрозадые эльфы давным-давно нашли этот камень в своих лесах. И, чтобы, так сказать, не разливать воду почем зря, заключили камень в деревянную лейку, кою зачаровали их самые сильные маги. Наклонил лейку – и течет водица живая. Но живая она только для растений – для любых растений. Лейка та вроде как хранилась у корней одного огромного и крайне важного для эльфов дерева.
– Я слышал только об одном таком дереве. Великом Древе эльфов.
– Верно. Оно же Агррусириударис Светлолистый, священное Великое Древо, росшее на одном из островов прекрасной реки Хинна, что протекает в самом сердце заповедного эльфийского леса. Древний дуб, щедро поливаемый той самой лейкой – по легенде. Древо было срублено крайне хитрыми злодеями. А оставшийся пень переродился в темную тварь – в исполинского пожирателя Агрруса Тлетворного. По-другому и быть не могло – дерево, считай, являлось могущественным духом и энергии у него было хоть отбавляй.
– Я знаю эту историю. В тот день во множестве эльфийских селений случилась страшная разруха – тот пень темный и постарался. Его едва прибили.
– Да. А под шумок было украдено немало эльфийских святынь, что с тех пор пропали бесследно.
– Знаешь, кто это сделал?
– Ага. Знаю. Но не о них речь. Понимаешь… лейка была для тех… злодеев… заманчивым, но побочным призом. Не ради нее проникали они в тот лес, не ради нее устраивали дикий переполох. Хотя про лейку не забыли, а она, кстати, называется мило и просто – Эльр’ава, но нашли лишь богатейший закуток, уставленный кучей деревянных ларцов с сокровищами. А лейки не было. Ага… но кое-что все же те злодеи сумели увидеть в тот громкий и страшный день.
– И что?
– Уходящих прочь стремительным шагом двоих. Девушку, которую толком не разглядели. И рослого воина в белых доспехах. Эта парочка мгновенно скрылась в лесном сумраке и… пропала.
– Обалдеть! – прошептал подкравшийся вплотную Храбр, услышавший каждое слово.
– Ты же понимаешь, – глянул я на нашего алхимика.
– Никому ни единого слова! – заверил меня Храбр Светлушка, простучав кулаком торопливую дробь по своему сердцу. – Но это ж обалдеть! Я тоже слышал про то дикое побоище… эльфы тогда чуть войной не пошли на людей…
– Они и пошли, – буркнул я. – Помнишь, ЧБ рассказывала про поглощенные эльфийскими лесами людские селения? Про растворившиеся в лесу деревни и хутора, про пропавшие навсегда поля и заливные луга, скрывшиеся под молодым лесом. После той истории с Агррусом Тлетворным и поперла экспансия ушастых.
– Мощный катализатор, – кивнул алхимик. – И эльфов можно понять!
– И вот мы сидим в странной пещере, куда пришли через скрытый телепорт шахматного парка Альгоры, – продолжил Бом.
– Парк Цветы Стратегии, – вставил Храбр. – Он же парк Тура. Скамейки, овальный фонтан, старушки и старички. Спокойное обычное место…
– Мы там были, – напомнил Бом и покосился на дальнюю сторону, где Док кругами ходил вокруг лежащего на камне пожелтевшего свитка.
Один из трофеев из сокровищницы Седри, выпрошенный Доком, буквально приворожил лекаря. Какое-то особое заклинание. Оно поглотило ум Дока, но по какой-то причине он еще не изучил его – значит, есть сложности.
– Пусть, – остановил я уже хотевшего рявкнуть полуорка. – Сам разберется.
– Сам… ему бы с демонессами в своей жизни разобраться! – рыкнул казначей. – Ладно… Так вот… и вот мы в тайном убежище с абсолютно мирным статусом. В каком-то, блин, тайнике Дэви Джонса… и видим здесь незаконченную картину с уходящей по цветочному полю парочкой. Видим деревянную священную лейку эльфов. Видим изображенного белого воина. И у меня назревает аж прямо матерный вопящий вопрос, обращенный к…
– Вообще не трогай его! – отрезал я, и Бом удивленно осекся, глянул на Орбита повнимательней и кивнул:
– М-да… че-то он прямо как заколдованный цветочки поливает и поливает… лейкой священной…
– Она настолько ценная? – без всякой жадности поинтересовался Храбр.
– Если принесешь ее во дворец эльфийского владыки и отдашь… с тобой не только их принцесса возляжет – да, та самая, что входит в ТОП красавиц Вальдиры, но и сам король тебе массажик плеч и пяток сделает. Тайные группы эльфов рыщут повсюду, чтобы найти хотя бы намек на местонахождение святыни Эльр’авы. А лейка тут – тюльпанчики поливает…
– Тише, – повторил я и, поняв, что Орб еще долго не очнется от своей странной и какой-то тоскливой медитации, кашлянул и окликнул его: – Орб! О-о-орб!
– А? – эльф повернулся ко мне, покачивающаяся в опущенной руке святая лейка изливала бесценную воду на камень.
– Кто она? – спросил я, указывая глазами на картину.
Эльф взглянул на картину, помолчал с полминуты и едва слышно произнес:
– Замра. Замра Реши-и-ительная.
– Хорошо. И где она?
– Уже нигде, – улыбка Орбита потускнела, в глазах плеснуло тоской. – Она уже нигде… и там, – его рука указала вниз, на мокрый камень под ногами. – Почти она… ждет меня…
Я понял все сразу.
– Шкатулка Мертвой Жизни? Где-то в Тантариалле…
– Да.
– Она была… как… ну ты понял, да? У нее была вторая цифровая душа, как и у твоей…
– Да-а-а…
– И она тоже ум… ну… ушла навсегда.
– Да.
– Понятно. А потом это случилось еще раз… уже во второй раз и здесь – в Вальдире?
– Да.
– Угу… хочешь поговорить, Орб?
– Нет…. Пока – не-е-ет, – покачал головой эльф. – Потом… как дойде-е-ем… да.
– Я понял тебя.
– Я должен дойти-и-и… я обещал! Обещал!
– Мы дойдем, – буднично произнес я и с хлопком сомкнул ладони. – Мы дойдем. Куда мы, нафиг, денемся.
– Все линии сошлись, – глухо пробормотал Бом, запуская пальцы в свою черную густую шевелюру. – Все линии сошлись в одной точке… столько судеб… а дорога одна.
Поняв, что эту беседу пора срочно обрывать, я скомандовал:
– Давайте. Пора выкладывать награбленное. Наспех проверим и законсервируем методом орков.
Поняв, что никто не двигается – не считая кружащего вокруг свитка Дока – я повторил чуть громче:
– Парни! Эй! Братство Мертвой Жизни! Трофеи! Пока сейф не расплавился! Нам еще надо узнать, чем там закончились торги с яйцом дракона. И еще дел немало… так что вперед!
– Да, – очнулся Бом и спрыгнул с бочки. – Да… проклятье. Мне че-то так тоскливо, что хочется выпить чего покрепче, а на сокровища прямо плевать.
– Выпить! – вспомнил я, хватаясь за горлышко бутыли со жгучим черным ромом Адское Гниво, что бы ни значило это название. Но пойло действительно адское, раз вокруг того трактира валялось столько полумертвых пиратов. – Стопки сюда!
– Может, дадим войну зеленому змию? – очухался ненадолго Док. – Скажем пагубной привычке твердое нет!
– Топай сюда, алкаш демонический! – рявкнул я. – Пока бухаем. Трезветь будем после заварухи…
* * *
Наша общая хандра закончилась быстро – волевым усилием я вытащил самого себя из грусти, а следом потащил за шкирку остальных. Сначала воодушевил Дока, шепнув, что раз он принимал участие в нашей заварухе с ограблением – опять! – то ему обломится немалый куш, что, считай, уже решил все его финансовые трудности. А благодаря призыву духа белой демонической горячки, перекрылось и его «фонящее» клеймо призывателя демонов. Так что, как ни крути – Док весь в шоколаде.
Мои слова так хорошо подействовали на лекаря, что он живо воспрял, тут же изучил странный свиток, взяв его как часть своей добычи и не забыв показать въедливому Бому, после чего запрыгал живчиком у стены, где в полу имелась глубокая расщелина, засыпанная мелким песком. Его-то наш добрый доктор и начал извлекать, достаточно умело работая деревянной лопатой.
Храбр, видя активность Дока, тоже пришел в себя, прекратив заморачиваться и жалостливо глядеть на поникшего Орбита. И, насвистывая веселую мелодию, отправился помогать землекопу.
Следующий, к кому я пристал, как надоедливая пчела, был Бом. И с ним, к моему удивлению, пришлось тяжелей всего – гигант чуть ли не сдулся, слепо глядя на красивую незаконченную картину и утопая в собственных мрачных думах. Пришлось постараться, чтобы растормошить этого вечно деятельного ишака. И мне это удалось, хотя я недостаточно умел в том, чтобы подбирать правильные слова. Но в этот раз все как-то срослось, да Бом и сам не хотел утопать в депрессивной слезливости – Вальдира создана не для того!
Орбит же… когда я закончил со всеми и повернулся к тощему эльфу, он уже был прежним – чуть удивленным мудрым чудиком. Я на всякий случай погрозил ему пальцем, и мы потопали помогать остальным.
Дел было немного, но все они были спешными – магия на многократно зачарованном сейфе стремительно выгорала, и нам грозил небольшой термоядерный взрыв. Причем Храбр, шустро орудуя лопатой, задумчиво заметил, что, в принципе, все в пределах логики: ведь тут, по сути, сжатие на атомарном уровне, давление, соответственно, чудовищное и наш сейф на полном серьезе является большой ядерной бомбой алхимического толка. И раз так – что будет, если такой сейф набить всяким мусором, а затем спрятать на поле боя, где должны сойтись две вражеские армии… М? Кто-нибудь так делал? Ведь мощь высвобожденной взрывом энергии должна быть поистине чудовищной – даже без учета силы проклятий и благословений на спертых нами предметах.
Его слова о «чудовищной силе высвобожденной энергии» так подстегнули нас, что мы мигом вычистили остатки песка из расщелины, достигающей почти пяти метров в длину, одного в ширину и двух в глубину. Бом с Храбром помчались к дымящемуся вибрирующему сейфу. Я с Орбитом выбрался наверх и занялся очисткой от песка неширокого, но длинного карниза, а Храбр, как самый сведущий в этом деле, начал подтаскивать к расщелине и устанавливать желоб, обвитый двумя медными трубками различной толщины.
Еще через пару минут мы приняли первые предметы из сокровищницы злобного Седри. Ну… что сказать. Первые предметы и восхитили, и разочаровали. В них не было ничего, кроме красоты – именно такое вот определение всплыло в моей запредельно усталой звенящей голове. Везде «коллекционка». Почти везде – часть коллекции. И, конечно же, вещи были просто невероятные.
Статуэтки и статуи, картины различных размеров, в рамах и без, яркие и с почти неразличимым изображением. Ювелирные изделия – целая гора – среди которых выделялись две изящные и явно парные короны.
Второй самый противный и тотально общий для всех показатель – все предметы не идентифицированы. Мы не могли понять, что держим в руках – ноль информации, не считая за таковую показатель коллекционности предметов.
Мы попытались идентифицировать те самые парные короны – одна большая, другая малая, обе золотые, инкрустированные сапфирами и бриллиантами. Женская и мужская короны не поддались силе имеющихся у нас свитков – далеко не самых слабых из возможных. Уверен, что опознать эти предметы не так уж и трудно, в Альгоре полно спецов этого дела, да и свитки можно отыскать особой силы. А предметы, подобные парным коронам… про них наверняка можно узнать что-то на игровом форуме или же в городской библиотеке.
Все «не фонящие» предметы встали и легли на карниз. Мы торопились, поэтому о сортировке по типам и речи быть не могло. Драгоценные картины прислонились к скале, их прикрыли витые полупрозрачные подсвечники с вечно горящими свечами – что-то храмовое и явно ворованное. Под подсвечниками вытянулась золотая груда из перепутанных ожерелий, колье, браслетов, монисто, листовидных серег и прочих ювелирных украшений, что явно вышли из рук больших мастеров. На почти каждом из изделий встречались клейма мастеров, и я знал, что уже видел эти клейма раньше – в витринах самых дорогущих магазинов Великих городов. Однако это была так… побочка и не более для наместника Седри – все эти предметы обнаружились в большом деревянном ящике, и лежали они вперемешку. Видать, Седри как сорока. Разбираться разбирается, но порой не может удержаться и тащит в свое подземное мрачное «гнездо» пусть дорогие, но вполне обычные побрякушки.
Туда же – на карниз – отправились четыре меча, двенадцать одинаковых железных грубых кинжалов, треугольный наручный щит, одинокий золотой наплечник и еще с десяток предметов экипировки.
Мои – предметы Серебряной Легенды – встретились на половине сортировки и тут же отправились в мой заплечный мешок. Конечно, забывать о них я не собирался – начну разглядывать, как только закончим с самым главным.
Главное…
Этот опасный момент наступил быстро. И предметы мы вытаскивали по одному, добегая с очередным тряпичным сверток или ящиком до расщелины, опуская ношу на дно, где на нее тут же плюхалась порция золотистой жижи из желоба, контролируемого Храбром.
Этот способ «консервации» опасных предметов подсказал Бом, поведавший нам, что подобным образом по легенде защищали себя шаманы орков, темные колдуны и некроманты. Даже им во времена мирные не хотелось таскать с собой нечто столь опасное. Оставить где попало нельзя. Вот они и заливали личное «радиоактивное» из-за мощнейших проклятий или темных благословений имущество – хотя в чем разница, я толком не понимал – особой смесью, состоящей из растворенных в гладоровой едкости серебряных и золотых слитков, сдобренных песком из особого места в ныне канувшей в лету Северной Пустыни. Процесс был прост, но дорогостоящ – из-за немалого количества серебра и золота. Бом едва не всплакнул, глядя, как упавшие в бочку слитки безвозвратно растворяются в густой гладоровой едкости. Но даже казначей понимал, – потому и предложил – насколько важно надежно обезопасить самые темные предметы. Слитки пришлось закупать тайно и быстро. А монеты использовать нельзя – деньги Вальдиры неуничтожимы.
Из-под тряпок виднелись уродливые костяные и деревянные маски, наконечники копий, треснувшие шлемы, какие-то клыки, узловатые черные древесные ветви, разноцветные веревочные плетения, обивающие серые кости… Все слой за слоем заливалось мгновенно твердеющей золотой смесью, чье название я не запомнил, зато вот состав изучил досконально.
На одну порцию требовалось десять кило золота, пять кило серебра, три барреля белого песка из Северной Пустыни, шесть галлонов гладоровой едкости и одна кварта катализатора – крови красного дракона. Наш рецепт был чуть иным – Орбит добавил пинту живой воды из деревянной лейки Эльр’авы. Причем никого не предупредил – взял и налил. Золотым паром пыхнуло так сильно, что Храбра мы спасли лишь чудом – он вмиг превратился в застывшую золотую статую, безмолвно падающую в бочку с жижей. Отколотив с него корку, что тут же испарилась, мы вернули алхимика к жизни и продолжили заливку опасных предметов. А Орбит получил новый рецепт и какое-то достижение – как и Храбр, что тоже участвовал в создании смеси.
Когда все артефакты – кроме одного, мстительно выбранного лично мной – были залиты жижей, мы вылили остатки из бочки в расщелину, после чего разделили наши силы. Я с Доком и Орбом взялся за лопаты, и мы принялись засыпать расщелину песком и каменным крошевом, а как закончили, я высыпал на длинную полосу земли какие-то семена. Орбит полил все из Эльр’авы, и вскоре песок зазеленел первыми цветочными ростками. Еще одна клумба готова.
К этому моменту сейфа уже не было – на серой скале пузырилась алая раскаленная лужа, что благополучно уничтожила все улики. Все наше имущество мы успели спасти – личное валялось где попало, а все благословленное и божественное – светло, само собой, – лежало у противоположной стены этой пещеры. Стоя рядом с остывающей лужей раскаленного металла, мы допили черный ром и потопали к выходу, причем Бом шел позади всех и нес в вытянутых руках выбранный мной для уничтожения темный предмет.
