полная версия

Давид Кизик
Перепутья веры

Например, Аугсбург, до подхода войска Оттона, защищал от венгров князь-епископ Ульрих¹² с ополчением, возглавляемым городской знатью. Очевидно, смерть на костре епископа страшила жителей больше, чем венгры-разбойники или мятежные бароны.

– Укреплять светскую власть при помощи духовной – не ново, – возразил Полиевкт. – Но вместо непокорных феодалов назначать воинствующих священников. Это ересь! Богу – богово… Духовники не должны брать в руки оружие.

Басилевс посмотрел на Полиевкта, что-то обдумывая.

– Ты упомянул про ересь. Спорный вопрос. Если и ересь, то согласись, что весьма результативная. Давай припомним, как все начиналось. Как зарождалась наша вера,– Константин отпил из чаши, чтобы смочить горло. – Языческая вера этрусков, ставшая на долгие века официальной римской, все вопросы решала с помощью жертвоприношений. Древний герой Геракл и шейх Авраам боролись с теми, кто приносил жертвы людьми. Князь Моисей дал людям Законы единые для всех. Но равенство перед судом Моисея распространялось только для сынов Сары. Юриспруденция не распространялась на детей Авраама от Агари и Хеттуры. В то же время и язычники Римской Республики считали иудеев чужими и всячески угнетали их.

При всем кажущемся различии этих религий, у них было нечто общее. Их изоляция от внешнего мира и строгая внутренняя кастовость. Реат должен был пахать и сеять, скотовод пасти свои стада, торговец – продавать, воин – воевать, а общение между Богом и человеком оставалось в жестких руках жреческой касты. Простолюдин не мог и мечтать, чтобы стать священником. И жрецы строго следили, чтобы никто чужой не смог проникнуть в тайны ритуальной науки. Даже заказать жреческий обряд мог только человек, принадлежащий к трем высшим кастам. Это был порочный круг, где все для всех предопределено!

– Может, это было и хорошо? Реаты трудились на земле, воины воевали, священники занимались проповедями и обрядами. У каждого было свое место в этой жизни, – одобрил старые традиции Полиевкт.

– Ха-ха-ха. Тогда мой дед не стал бы базилевсом, – рассмеялся Константин. – А как же многочисленные аборигены покоренных земель, кто не был гражданином Рима? Они усваивали нормы новой цивилизации, новую религию, при этом оставаясь людьми второго сорта. Человечество зашло в тупик! В обществе назревал взрыв. И он случился.

Очень вовремя, далеко на востоке, в Индии зародилось учение «неверных». Отбросив священный язык жрецов – санскрит, они стали проповедовать на местных разговорных языках. Сущность нового учения была в равенстве всех народов и всех сословий перед лицом Бога. Каждый человек должен отвечать за свои поступки и его посмертная участь целиком и полностью зависела от него самого. Поэтому для человека не должно быть ничего важнее, чем улучшение качества своей души при жизни. Они называли свое учение джайнизмом¹³.

Последователи джайнизма подвергали себя настоящим истязаниям. Умерщвление плоти они считали универсальным средством очищения души. А идеалом считалась смерть от голода. После такой кончины душа, по их мнению, становилась святой и не перерождалась.

Отвергая старые ритуалы, джайны считали недопустимым принесение в жертву вообще любых живых существ. «Не причини вреда живому», – был их жизненным принципом.

Идеалом для подражания стал аскетический подвиг отшельника Махавира, против которого ополчился весь мир. Лесные хищники преследовали его, ядовитые змеи кусали, сластолюбивые женщины пытались соблазнить его, жители деревень травили собаками. Но ничто не мешало Махавире предаваться аскезе. Достигнув просветления, Махавира проповедовал свое учение около тридцати лет. Его ученики понесли учение в мир, скитаясь и терпя разнообразные лишения, вполне в духе джайнизма. За четыре века скитаний ученики растеряли все свои священные книги. Учение перестало быть единым – каждый из учеников привносил что-то свое, но суть оставалась прежней.

– Я что-то не улавливаю связи религии далекого Востока с нашей верой. Хотя есть нечто схожее – это возникновение множества ересей из единого учения! – Въедливо заметил Полиевкт.

– Браво, Полиевкт! Ты уловил общую тенденцию разобщения, без единого управляющего и направляющего центра, – похвалил нового патриарха Константин. – А связь с нашей религией находится перед глазами, хотя и старательно замалчивается. Давай теперь вместе взглянем на то, что проповедовали джайны. – Константин сделал паузу, давая собеседнику собраться с мыслями. – Конечно же, отмену всех каст и свободу выбора. Бог может быть добрым и строгим, спасающим и карающим. Он все видит, а дальше судьба человека зависит только от самого человека, каковы его мысли и поступки – таким и будет к нему Бог. А разве не учит нас Христос: «Что посеешь, то и пожнешь»?

Далее, запрет на употребление мяса, – продолжал перечислять Константин. – С этим постулатом у христианства тоже нет особых противоречий. Потом общая для обеих религий всеобщая справедливость. Законом жизни должно было стать не присвоение чужого. Есть еще пункт, что верующий, а тем паче апостол, должен быть целомудренным и должен воздерживаться от суетных привязанностей. Для очищения души последователям учения предлагалось умерщвлять плоть. Ну и наконец: адептам джайнизма предписывалось проповедовать на родном языке племени, в котором они находились. Разве все это тебе не знакомо, Полиевкт? – Константин перевел дух, отпил из бокала и, снисходительно посмотрев на новоизбранного патриарха, продолжал:

– Согласно некоторым старым манускриптам, скопированным в Александрийской библиотеке¹⁴, во время своего путешествия в Тибет, Иисус познакомился с джайнами и стал их учеником. Это было время, о котором умалчивается в Новом Завете. Через какое-то время и Иисус стал апостолом джайнизма. Искры пожара возникшего на далеком востоке пятьсот лет назад, сын плотника, Иисус принес в Палестину, где и стал Мессией-Христом новой веры.

Сначала он стал проповедовать среди своих друзей, моряков в портовых кабаках. Затем со своими соратниками пошел в град Давида, где принял смерть, во славу Господа. Но ростки новой веры быстро распространились сначала по всей Иудее¹⁵, а затем стараниями апостолов Христа и по всей империи.

– Не сходится, – буркнул Полиевкт. – Ведь ты сам говорил, что сын плотника мог стать только плотником. Так как же сын плотника смог стать моряком и совершить морское путешествие на край Вселенной? Не сходится, – покачал головой Полиевкт. Он был доволен, потому, что смог уличить Константина в неточности.