Дарья Вячеславовна Морозова
Цвет: белый
-3-
На приёме в честь скорого бракосочетания было многолюдно. Джон и его будущая жена были в центре внимания, и им обоим это не нравилось. Собственно, так они и познакомились. Мэри-Энн тогда была в Калифорнии с Димитриадисом. Несмотря на внешнее спокойствие, Уитмор-младший был полон горечи и ревности, ведь тем утром он получил от неё телеграмму: «Тебе бы здесь понравилось. Не скучай. Люблю».
И это могло быть милым посланием, или прощальным, или дружеским, или искренним, но Джон слишком хорошо знал автора телеграммы, поэтому не стоил на этот счёт никаких иллюзий. Мэри-Энн просто проверяет, насколько крепок и короток эмоциональный поводок вокруг его шеи.
Весь день Джон изводил себя мыслями о том, как он слаб и ничтожен, раз не может оборвать всякую связь между ними, оставаться спокойным и нечувствительным к её манипуляциям. У него больше не было иллюзий относительно того, любит ли его эта красавица: нет, не любит, но и не отпустит. Она никого не отпускает. Всех держит при себе. Даже бывшие поклонники постоянно маячат на горизонте, надеются, заискивают, ловят её взгляды, посылаются букеты и подарки. Она никому не даёт возможность просто уйти. Покончить с этими мучительными отношениями, в которых нет места обоюдности, есть только беспрекословное подчинение капризам Мэри-Энн. Ему даже пришла в голову мысль, что она как фонарь собирает вокруг себя только букашек, готовых сгореть в её огне. И ему хотелось быть умной птицей, а не ослеплённым жуком.
Как назло, тот день выдался непростым и на бирже. Уитмор-младший, в отличие от конкурентов и бывших партнёров своего отца, мог похвастаться физическим превосходством, которое ему давала молодость: выносливый, быстро анализирующий, стрессоустойчивый.
И всё же он был измотан, даже подумывал отказаться от посещения званого ужина у Лапинских в честь помолвки их сына со второй дочерью банкира Свенсона. Но какой уважающий себя деловой человек пропустит собрание высшего света? Вот и Джон понимал, что нельзя делать так, как хочется.
Вечер был душным, шумным, что неудивительно. Улучив момент, он вырвался на боковой балкон и с шумом вдохнул сентябрьский ночной воздух: уже давно не лето, но ещё и не зима – колкий миг последнего прощания с бесшабашной жарой.
Позади него что-то звякнуло и раздалось по-девичьи робкое «ой!».
Джон обернулся. В тени большого тиса, ещё не осыпавшего всё вокруг своими листьями, в углу балкона стояла хрупкая женская фигурка в шёлковом зелёном платье.
– Добрый вечер, мисс! – тут же взял себя в руки Джон. – Прошу прощения за моё вторжение. Поверьте, я не имел намерения Вас напугать.
– Добрый вечер, мистер Уитмор. Это моя вина, не стоило мне тут находиться.
– О, так Вы меня знаете? – смутился Джон, потому что к своему стыду он не мог узнать голос и лицо. – Вы не могли бы выйти на свет, а то я по голосу не могу Вас вспомнить.
– Меня зовут Натали Сандерс. Я – младшая дочь генерала Сандерса. Мы не были представлены друг другу, просто не знать Вас это как не быть знакомым с творчеством да Винчи. То есть невозможно.
Девушка, сделавшая навстречу Джону два небольших шага, была далеко не красавицей, однако её круглый овал лица, большие серые глаза, тёмно-русые волосы и родинка на кончике носа вызывали очень приятные эмоции, располагали собеседника и обещали не разочароваться в приятной внешности.
За спиной она что-то держала обеими руками.
– Польщён нашим знакомством, мисс Сандерс. Прошу простить мою бестактность.
– Ну что Вы! Это я веду себя явно неподобающе, – улыбнулась Натали. – Но я действительно очень рада нашему знакомству.
– Кхм… – чтобы прервать возникшее неловкое молчание Джон был вынужден спросить. – А что Вы прячете за спиной, мисс Сандерс?
– Заметили, да? – смутившись, Натали осторожно показала своё сокровище.
На изящном фарфоровом блюдце с золотыми вензелями лежал квадратный кусочек орехового торта. В левой руке у неё была маленькая серебряная ложечка.
– Я… Я не могу есть на людях, мистер Уитмор. Просто не могу ничего проглотить. А пирожное было единственной едой, которую подавали на маленьком блюдечке, – извиняясь, призналась она и непроизвольно ссутулила плечи, ожидая насмешки и укора.
Однако каково же было её удивление, когда она увидела выражение лица своего собеседника.
Дело в том, что в детстве Джон обожал сладкое! И его мама разрешала няне водить его в чудесную кондитерскую, владельцы которой – выходцы из Франции – баловали своих посетителей восхитительной выпечкой! Для семейного бюджета эти вылазки не были проблемой, но привыкший к аскетизму и самоконтролю Уитмор-страший усмотрел в этом зачатки разнузданности и расточительности. Однажды, к большому удивлению сына, он взял того на прогулку. Привёз к хорошо знакомой кондитерской и ткнул указательным пальцем в вывеску на дверях заведения.
– Прочитай, что здесь написано, Джон, – приказал мужчина.
– «Закрыто», – удивился мальчик.
– Я купил их и закрыл.
– Зачем? Зачем ты это сделал, отец?
– Запомни, Джон, никакие излишества и соблазны не должны брать над тобой власть. Холодный расчёт и острый ум не терпят вольностей. Ты должен быть как исправный часовой механизм: пыль и фривольная мелочь только помешают твоей работе.
Джон очень долго плакал в тот день. Напрасно его мать просила супруга вновь открыть магазин, взывая к ледяному сердцу мужа. Позже она узнает, что владельцы кондитерской переехали в другой город, потому что Уитмор-старший осторожно намекнул о нежелательности их деятельности в Нью-Йорке. С того самого дня Джон отказывался от любых десертов, хотя сердобольная мать тайком от мужа покупала сыну конфеты и сладости. И видя её слёзы, мальчик неохотно отступал от собственных принципов, ощущая вместе со сладостью горечь от нарушенного данного самому себе слова. Спустя четыре месяца, никто даже не мог уговорить мальчика согласиться на сладкое. Так он хотел доказать вечно недовольному отцу крепость своего духа. Он надеялся увидеть, как тонкий рот растянется в слабое подобие улыбки. Тщетно.
И видя сейчас, в минуту смятения, отчаяния, ревности, ненависти к себе и тоски по Мэри-Энн, десерт, в котором он отказывал себе уже много лет, Джон вдруг осознал, что даже после смерти отца продолжает что-то доказывать мертвецу. Даже при жизни отец не оценил его жертвы. Это просто стало один из многочисленных требований, всего лишь ступенькой к недостижимой планке, поставленной Уитмором-старшим для единственного наследника.
Натали с удивлением наблюдала мучительную внутреннюю борьбу на лице Джона, и то, как он весь подался вперёд, не отрывая завороженного взгляда от пирожного, поразило её.
Для этой девушки мистер Джон Уитмор-младший был хорошо известной персоной по разговорам родителей и их гостей. Все до единого откликались о нём как об очень умном, суровом, изворотливом и холодном человеке. Вызывала недоумение его холостая жизнь, которая не пестрила скандалами, как к тому привыкло общество. В связи с ним часто упоминалась Мэри-Энн Пилтон и её очередной блестящий выход в свет. За закрытыми дверями, не при юной девушке, уже перемывались косточки «бумажной» родственнице Уитмора-младшего. Поэтому Натали были неведомы все эти хитросплетения и слухи. В её головке сложилось мнение об этом герое. Она его сравнивала с Одином – верховным богом викингов, потому что не могла представить себе более подходящей фигуры.
И вот этот самый «Ледяной бог» сейчас перед ней, он бледен, его глаза горят безумно и ей видятся в них подступившие слёзы. Красивый рот, который потом она будет рисовать снова и снова, пряча скандальные рисунки в кровати своей куклы, чуть дрожит, словно он сдерживает то ли рыдания, то ли какой-то возглас. Уитмор-младший волнует Натали. Её нежное сердце 20-летней девушки – ещё такое неиспорченное и пылкое – ощутило жар.
– Не хотели бы Вы попробовать это пирожное, мистер Уитмор? –вкрадчиво, словно разговаривая с диким зверем, спросила Натали. – Судя по всему, у Вас был тяжёлый день, маленькая ложечка явно пойдёт Вам на пользу.
Уитмор сперва отказался, испуганно помотав головой, но тут Натали проявила завидную женскую изобретательность и настойчивость, заставив Одина сдаться.
Джон впервые за очень долгое время смог вдохнуть воздух без навязчивого аромата горькой полыни, что ощущал всё это время. Юная Натали, чьё совершеннолетие, как он выяснил, наступит через полгода, очаровала его, и он отказывался понимать, почему не замечал её раньше. Ему показалось, что от неё исходил тонкий аромат роз, и это было восхитительно!
А через неделю он принял окончательное решение жениться на младшей мисс Сандерс. Информации об её характере и нраве, полученной от разных лиц, и его собственное впечатление о юной особе убедили его в правильности такого выбора.
Он стал часто бывать у Сандерсов, помог генералу отозвать свои деньги, неосмотрительно вложенные тем в строительство железной дороги, более чем удачно вложиться в развитие шоссейных дорог и автомобилестроение. Всем этим полностью расположил к себе всё семейство. Джон знал до последнего цента относительно небольшое по его меркам приданое за мисс Сандерс, однако ему хотелось, чтобы девушка – милая, наивная, чистая – досталась ему. Он даже опасался, как бы кто-то не посватался к ней раньше, это было второй причиной, по которой дата свадьбы была назначена так близко к совершеннолетию невесты.
Джон заметил, как успокаивается и расслабляется в обществе Натали даже после получения очередной телеграммы или открытки Мэри-Энн. Ему было непонятно: отчего вкрадчивый запах розы так утешает его, заставляет улыбаться, даже шутить. Девушка не скрывала своего расположения к нему, но, тем не менее, подспудно боялась дать волю своим чувствам, до конца раскрыть сердце этому хорошему человеку, её жениху. Она не могла не заметить, как резко стали обрываться разговоры родных, стоило ей зайти в комнату: не страшно, что они обсуждали предстоящую свадьбу, приданое и состояние будущего зятя. Девушка чувствовала, что дело совсем не в этом.
