Дарья Кузнецова
Железный регент. Голос Немого

– Справедливо, – похвалил Даор, вежливо склонив голову, и тут же вернулся к главной теме разговора: – Складывается впечатление, что основные события будут разворачиваться где-то здесь, в непосредственной близости от дворца, и боги целенаправленно собирают здесь тех, кто может помочь. Ив, Хала, Рина, теперь вот Стьёль, если предположения верны… Вырисовывается любопытная цепочка, в которой каждый тянет за собой следующего.

– И что это нам дает? – слегка подобрался Ив.

– Ничего. Говорю же, любопытная цепочка, – Алый Хлыст улыбнулся. – Нам остается только следовать за ней и ждать.

– Значит, пойдем говорить с альмирцем? – предложила я. Старательно уговаривая себя, что хочу поскорее увидеть мужа исключительно по делу, а не потому, что губы ноют в желании поцелуя, стоит мне о нем вспомнить.

– Прошу простить, но – без меня. – Даор красиво развел руками. – Боюсь, на весь сегодняшний день до вечера у меня несколько иные планы. Но я уверен, что вы справитесь и сами.

– Что-то случилось? – хмуро спросили мы, переглянувшись, едва ли не хором. Чтобы Алый Хлыст, да отказался поболтать о высоком и покопаться в интересной загадке?

Даор едва заметно улыбнулся, окинув нас обоих выразительным взглядом, потом все же ответил.

– Неизвестно. Просто тревожные слухи. Пока, – со значением добавил он. – Их нужно осмыслить, уточнить детали, а это я предпочитаю делать в покое и одиночестве.

Намек был более чем понятным. Конечно, как кесарь я могла приказать ему что угодно, тем более в свете весьма расплывчатой присяги, юридически дающей сюзерену практически неограниченные права. Но не хотелось начинать творить глупости вот так с ходу, поэтому я предпочла откланяться.

– А ты-то никуда не спешишь по срочным делам? – спросила железяку, когда мы вышли.

– Мое самое главное и срочное дело – охранять тебя, – усмехнулся Ив. – Можно сказать, сейчас я только этим и занимаюсь. Конечно, Даор пытается потихоньку привлекать меня к делам своей милии, но я слишком бестолков для этого.

– Не прибедняйся, – проворчала я, а потом сквозь прищур пристально уставилась на него, озаренная внезапной идеей. – Погоди, получается, у тебя сейчас много свободного времени?

– Наверное, можно сказать и так. А что? – Ив удивленно вскинул брови.

– Как ты смотришь на то, чтобы заняться организацией в Верхнем дворце учебного заведения для одаренных?

– Какого? – растерянно уточнил он.

– А какого захочешь, – великодушно разрешила я. – Смотри, ты ведь идеально подходишь! Ты проверенный и надежный человек, у тебя есть опыт создания подобного, подбора учителей и отбора учеников, ты прекрасно разбираешься в людях…

– В людях разбирался Хала, – возразил Ярость Богов.

– Хала в любом случае откажется с этим связываться, это ведь не государственная необходимость, а просто толпа буйной молодежи, – ответила я с сожалением. – А больше мне не к кому обратиться, всем не хватает либо здоровья, как Пустой Клетке, либо авторитета, как той же Пастушьей Свирели. Случайного человека брать не хочется, все-таки соседями будем, а у тебя, мне кажется, должно получиться. Организуем университет. Был ты Железным регентом, будешь – Железным ректором! Да не смотри на меня так затравленно, это просто предложение, я же не заставляю, – резюмировала я.

– Я подумаю, – кривовато усмехнулся Ив и предпочел перевести тему. – Куда мы теперь?

– Говорить со Стьёлем, – со вздохом ответила ему. – Я понимаю, что все это может подождать до вечера и лучше бы мне вернуться к бумагам, которые остались на столе. Но очень хочется узнать, угадала я или нет.

– Тогда почему не откроешь дверь сразу в нужную комнату? Помнится, ты с удовольствием пользовалась этой возможностью.

– Он сейчас на конюшне, а дотуда я дотягиваюсь, только чтобы осмотреться, влияние дворца ослаблено. Стьёль готовится к тому знакомству со столицей, о котором говорил Даор. Глупость все-таки. Неужели обязательно тратить на это столько времени?

– Люди любят красивые зрелища, – сказал Ив, пожав плечами. – Я понимаю, почему Алый Хлыст хочет сделать все именно так. Кесарь в колеснице – это очень яркий, понятный каждому жителю символ. Понятно, что править страной – совсем не то же самое, что четверкой лошадей, но твердо стоящий на ногах правитель, уверенно держащий вожжи, вселяет оптимизм. То есть он как минимум силен, достаточно здоров и ловок. Это мы с тобой понимаем, что подобное – не главные качества для правителя, но кесарь для людей – это еще и главный защитник. Слухи о Стьёле ходят один другого страшнее, и, если его скоро увидят вот таким, это позволит заметно успокоить народ. Да, в шрамах, кривой на один глаз, но красота в списке достоинств хорошего кесаря точно не значится. Разве что в глазах потенциальных невест, но это не наш случай. Кроме того, подальше в тень отступит фигура Железного регента, что только облегчит всей стране жизнь. Меня в народе не слишком-то любили, – ухмыльнулся он.

– Да. А еще большие мальчики любят большие игрушки, а куда уж больше колесницы, правда? – с напускной грустью вздохнула я.

– Не ворчи, – отмахнулся Ярость Богов со смешком. – Даже если и так, тебе жалко, что ли?

– Ну… нет, – от такой постановки вопроса я даже растерялась. И кстати вспомнила идею, подкинутую Райдом и забытую за последними треволнениями. – Ив, а у меня еще вот какая мысль появилась. Может, ты Стьёля и поучишь? Ты вроде бы ловко управляешься с этими зверюгами.

– Мне-то нетрудно, если он согласится. А что, так хочется нас подружить? – иронично спросил мужчина, легко меня раскусив.

– Ну… да, – честно ответила я. – Мне кажется, у вас много общего и вы легко друг друга поймете. Со скидкой на его трудности с общением.

– Посмотрим, – хмыкнул Ив. – А тебе не кажется, что ты уж слишком быстро и полностью доверилась альмирцу? То, что он повел себя с тобой… достойно и проявил заботу, характеризует его хорошо, я согласен. Хорошо как человека, мужчину, но не политика.

– Определить его лояльность как политика и государственного деятеля прекрасно сумеет Голос Золота, в помощь которому его предложил Виго, – отмахнулась я. – Он, конечно, сказал, что Унат стар и теряет хватку, но этот лис на деле переживет всех нас, и ум у него яснее, чем у нас всех, вместе взятых. Но я прекрасно понимаю, что Стьёлю пока этого знать не обязательно. Я не доверяюсь ему… быстро и полностью. Хочу этого, но меня слишком хорошо учили для подобного. Просто я желаю, чтобы хотя бы в моем ближнем окружении все было тихо, спокойно и мирно настолько, насколько это возможно. И да, в том числе чтобы ты не косился на него как на врага и злодея. Можешь сделать мне такое одолжение? – попросила я, искоса глянув на спутника.

– Тебя действительно очень хорошо учили, – чуть улыбнулся Ив. – Даже странно. Я помню тебя младенцем, а разговариваю с тобой и чувствую, что ты если не старше, то заметно умнее меня. Я вот, например, поверил Даору, что Унат действительно сдает, а это, оказывается, военная хитрость…

– Да ладно, – от такого ответа я даже смутилась. Второй раз подряд меня сегодня хвалят, причем всерьез. Приятно… – Это просто ты в последнее время как не в себе. С момента исцеления.

– Есть такое дело, – широко ухмыльнулся он. – Просто я никак не могу понять, где тот я, в которого следует вернуться. Влезать в шкуру Железного регента сейчас очень тяжело и совсем не хочется. Да, она полезна для дела и во многом удобна, да, я действительно выскочил из нее слишком резко. Может, со стороны это выглядит странно и даже пугающе, но… честно говоря, мне совсем не хочется иметь что-то общее с большей частью собственного прошлого. Одно дело – изобразить прежнюю железяку для посторонних, и совсем другое – действительно вернуться к этому поведению. Обещаю, я возьму себя в руки, начну радовать старину Даора сдержанностью и предсказуемостью, но не сейчас. Слишком много эмоций, ощущений, новых мыслей и перспектив, нужно время, чтобы освоиться и отдышаться.

– М-да, я об этом не подумала, – протянула я задумчиво и тут же опомнилась. – Кстати, о перспективах! Когда вы с Риной успели пожениться?

– В вечер перед твоим представлением, – мужчина чуть пожал плечами. – Можно подумать, на это нужно много времени и ума!

– Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но… а куда вы-то так торопились? Или все же вас можно поздравить с грядущим пополнением?

– Даор, – поморщившись, коротко ответил он.

– Что – Даор? Его-то с чем поздравлять? – опешила я.

– Он высказался в том духе, что женатым я доставлю ему меньше проблем, чем непредсказуемым еще и в личной жизни. И это справедливо.

– И как? – осторожно уточнила я. – Ты не сердишься на него? То есть ты счастлив?

– Я сейчас счастлив независимо от внешних обстоятельств, – хмыкнул Ив. – Меня даже грядущий конец света не особенно расстраивает и пугает. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Рина… с ней хорошо. Скажем так, я считаю, что с ней мне лучше, чем могло быть с кем-то еще, – на его губах появилась очень непривычная, теплая, какая-то даже мечтательная улыбка.

По-моему, такое выражение лица само по себе служило хорошим ответом на все вопросы, но заострять на этом внимание я не стала, даже удержалась от насмешек. Просто чтобы не спугнуть его. Если он действительно влюблен и это мне не кажется, то лучше не трогать и не подталкивать его к осознанию. Вряд ли он, конечно, со страху сбежит от своей женщины, если уже на ней женился, но мало ли как отреагирует? Мужчины в этом отношении смешные. Да, впрочем, многие женщины тоже.

– В общем, у нас с тобой похожая ситуация. Только тебе тяжелее, мы с Риной гораздо дольше знакомы, чем ты со своим мужем, – резюмировал он.

Конюшня и некоторые другие хозяйственные постройки располагались за правым крылом дворца, за парком, чтобы не бросались в глаза высокородным обитателям. Помимо конюшни здесь имелся даже небольшой стадион, на котором регулярно устраивали состязания, включая и бега. Правда, четверки тут не соревновались, места было маловато. Да и нехорошо отнимать такое всенародно любимое развлечение у жителей Вира: на дворцовый стадион могли попасть далеко не все желающие.

Спускаясь по пологой мраморной лестнице, мы разглядывали группу людей у левого края стадиона и знакомую упряжку. В колеснице стояли двое, с такого расстояния я не видела лиц и фигур, но предположить было нетрудно: Стьёль и кто-то из конюхов. Пока мы спустились и приблизились – молча, потому что я с жадностью и напряжением наблюдала за происходящим: четверка успела сделать несколько кругов по стадиону, то шагом, неторопливой рысцой, то широкой, размашистой рысью, едва не срываясь в галоп. Когда колесница в очередной раз прокатилась мимо группы зрителей, лошади перешли на шаг и на землю спрыгнул один из ездоков.

Почему-то в этот момент мне стало совсем неспокойно. Казалось бы, повода сомневаться в умениях мужа нет, и, если более опытный человек отдал ему вожжи, значит, вполне в нем уверен. Тогда почему сердце так замирает, откуда этот ком в горле и непонятный страх, что сейчас непременно произойдет что-то плохое?

Может быть, все потому, что я терпеть не могу этих ржавых тварей с их сволочным нравом, и у нас это взаимно? У них никакого уважения к титулу и роду, у меня – к родословной, выучке и статям…

Я убеждала себя, что проблема именно в этом, но все равно нервно оглядывалась по сторонам.

– Тия, с тобой все в порядке? – наконец тревожно спросил Ив, когда мы уже шли вдоль низкой оградки стадиона к зрителям.

– Не знаю, мне почему-то очень неспокойно. Как будто…

Меня прервал резкий, пронзительный, пробирающий до костей крик, хлестнувший по нервам. Я дернулась и охнула от боли, зажав уши обеими руками.

Они камнем пали из-под окрашенных алым облаков – две птицы, две густых непроглядно-черных тени. Огромные, каждая с лошадь размером, с широкими крыльями, края которых, кажется, металлом поблескивали на солнце. Одна с новым воинственным кличем кинулась на нас, другая – на несущуюся во весь опор четверку.

Удар первой отбил Ив, который, в отличие от меня, успел среагировать и поднять защитный купол. Черная крылатая тень взвилась в небо, поднимая крыльями ветер, и явно собралась зайти на новый круг.

Вторая птица попыталась схватить возницу, но мужчина каким-то чудом увернулся. Промчавшись мимо, тварь полоснула когтями по боку правого коня. Тот закричал от боли – почти по-человечьи, я никогда не слышала, чтобы лошадь издавала такие звуки, – и шарахнулся на остальных скакунов, едва не сбивая их с ног.

Дернулась колесница, и я видела – во всех подробностях, будто время замедлилось, – как возница вылетел вбок, прокатился по земле.

То ли обезумевшие от страха, то ли разъяренные лошади неслись прямо на застывших в ужасе людей. Что-то заорал Ив, но его как будто не слышали, и мужчина бросился наперерез упряжке.

Я тоже его не слышала, я видела только лежащее в песке неподвижное тело, на которое нацелилась вторая тень. Сорвалась с места я одновременно с Железным регентом.

В голове вдруг стало ясно и пусто, никаких сторонних мыслей. Только отчетливо отпечатавшиеся в сознании слова старого фира, учившего меня обращаться с даром, бешеный стук крови в висках, боль в груди и боку от быстрого бега и обратный отсчет мгновений до того, как когти сомкнутся на беззащитной плоти.

У любого, даже самого могучего фира есть одно ограничение: мы не можем изменять мир на большом расстоянии от своего тела. Можем прийти, изменить и уйти. Некоторые чары можно передать по земле или по воздуху – так отправляют послания на дальние расстояния. Но защитный купол, увы, к подобным исключениям не относится…

Я даже не поверила в первое мгновение своим глазам, когда когти – огромные, каждый с мою руку, – высекли сноп блестящих искр из воздуха почти над самым телом лежащего мужчины.

Успела!

Разочарованный, полный злости крик опять ввинтился в уши, птица пролетела мимо. В следующее мгновение я наступила на подол собственной туники, полетела кубарем. Тут же вскочила, со злостью поддернула его и, преодолев последнюю пару метров, рухнула на колени рядом с мужем.

Легкие горели огнем, и казалось, что воздуха вокруг не осталось вовсе, а они вот-вот разорвутся. Нельзя, нельзя было так пренебрегать физическими упражнениями!

Перед глазами плавали цветные круги, будто еще мгновение – и я просто упаду в обморок рядом со Стьёлем. От этой мысли мороз прошел по коже: это означало смерть.

Стараясь не выпускать из вида птицу, я первым делом нащупала пульс на шее мужа. Живой.

Когти клацнули по воздуху над самой моей головой. Я инстинктивно сжалась, но тут же заставила себя распрямиться, чтобы не упускать врага из виду.

Птица не сдавалась, пикировала снова и снова, но я уже не дергалась так от каждого ее крика, больше занятая осмотром мужа. Шея была цела, дыхание, насколько я могла видеть, ровное.

А через мгновение Стьёль вздрогнул, кажется, разбуженный моими прикосновениями, с трудом открыл глаз, болезненно щурясь. Потянулся рукой к собственной голове, зашевелился, пытаясь встать. Я с облегчением отметила, что ноги и руки вроде бы двигаются, значит, и спина цела. Но все равно прохрипела, прижимая его за плечо к земле:

– Не двигайся! Мало ли что там у тебя за раны!

Птица вновь крикнула, Стьёль вздрогнул от пронзительного звука и все-таки рывком сел, не сводя взгляда с твари.

– Не вставай. Чем меньше купол, тем проще его держать, а у меня не столько сил, как у Ива, – попросила я, обхватила его сзади за плечи, почти укладывая на себя, прижимая его голову к своей груди. – Как же ты меня напугал… – прошептала ему, почти уткнувшись губами в его макушку. – Я не для того замуж выходила, чтобы на второй день овдоветь!

Стьёль покорно расслабился и смежил веки, осторожно сжал предплечье моей руки, обнимавшей его за шею. Но очередной крик опять заставил его напрячься и уставиться на упрямую тварь.

А мне больше всего хотелось сейчас зажмуриться, заткнуть уши и забиться куда-нибудь под кровать. Но приходилось настороженно следить за движениями нападающего, гадать, на сколько еще хватит защиты, и судорожно перебирать в памяти все, что я могла слышать о подобных существах и способах борьбы с ними. Увы, там было совершенно пусто. А между тем от каждого удара купол прогибался, как будто противостояло мне не животное, пусть и огромное, а другой фир. И я все никак не могла оценить, насколько хватит моих сил. Казалось, что надолго, но вопрос – как скоро надоест птице?

Единственной светлой мыслью стало позвать на помощь, но я не представляла, кто вообще способен с этим справиться.

В этот момент я наконец вспомнила, что на стадионе мы не одни, но оглядеться в поисках Железного регента не успела – землю сотряс тяжелый удар. В ответ на это птица издала какой-то совсем новый, непонятный звук, похожий на болезненный стон, и вновь бросилась вниз, уже не на нас, а куда-то за наши спины. Новый удар оборвался тишиной, звенящей в ушах.

Оглянулись мы вместе со Стьёлем, который мягко высвободился из моих рук и сейчас сидел сам, опираясь на одну руку, а второй держась за голову, пострадавшую при падении.

Ив, слегка припадая на правую ногу, спешил к нам, озираясь и порой поглядывая в небо, а чуть в стороне виднелась груда камней, из-под которой торчало изломанное черное крыло.

– Убил бы! – мрачно сообщил Ярость Богов, останавливаясь рядом с нами и окидывая цепким, пристальным взглядом.

– За что?! – возмутилась я. – Что я, по-твоему, должна была…

– Это было междометие, не требующее ответа, – усмехнулся он, перебив мои возмущения: явно успокоился, увидев, что мы оба почти не пострадали. – По-хорошему, вы-то точно не виноваты, но напугала ты меня здорово. Живой? – уточнил фир, окинув Стьёля вопросительным взглядом.

Тот только поморщился в ответ, но поднялся на ноги. Я дернулась было поддержать его под локоть, но своевременно одумалась: если он начнет падать, я его точно не удержу. К счастью, покачнувшегося альмирца ухватил за плечо Ив и выпустил только тогда, когда убедился, что тот стоит на ногах.

Мужчины одновременно протянули мне руки, чтобы помочь подняться, я недолго думая ухватилась за обе ладони и буквально взлетела с земли.

– Что это были за существа? – проворчала я, отряхивая подол.

Толку от этого не было никакого, разве что я обнаружила свежую ссадину на тыльной стороне ладони – очевидно, получила ее, пока кувыркалась по плотно укатанному песку. И не только на руке – были содраны локти, плечо, колени тоже саднили. Да еще я вдруг обнаружила, что руки дрожат и ноги тоже, а в груди потихоньку собирается неприятный холодный комок запоздалого страха.

– Честно? Я даже в легендах про такое не читал. Хотя умом они не отличаются; когда я прибил первую, вторая буквально сама подставилась под удар. Нормальные животные вообще-то в таких случаях отступают. Ладно, придут умные люди, посмотрят, может, что и скажут. Взглянем поближе? – предложил он.

Мы синхронно кивнули, шагнули в сторону груды камней, ставшей могилой странных птиц, – и я, охнув, опять едва не растянулась на земле. Хорошо, успела уцепиться за мужа.

– Что за… ржа меня побери, ну вот как?! – простонала я, вновь аккуратно перенося вес на левую ногу. Лодыжка отозвалась тупой ноющей болью. И как я не заметила этого сразу?

– Что такое? – за обоих мужчин спросил Ив.

– Ногу повредила. Да слегка, я как-нибудь… доковыляю. Стьёль, куда! Ну ты же сам раненый! – с тяжелым вздохом проворчала я мужу, легко подхватившему меня на руки. Тот в ответ только недовольно поморщился.

– Может, правда я донесу? – предложил Ив, вопросительно вскинув брови.

Каким взглядом на это ответил альмирец, я не видела, потому что снова смотрела на него справа, со стороны повязки. Но Ив вскинул руки в жесте капитуляции и искренне, от души расхохотался.

– Спокойно, я не в том смысле! Мне Тия как дочь, я на нее не претендую.

Мой муж в ответ на это выразительно скривился, качнул головой и, на том завершив разговор, зашагал в нужном направлении. Ив, насмешливо фыркнув, двинулся следом.

«Неужели ревнует?» – шевельнулась радостная мысль, но я одернула себя. Конечно, хотелось бы, чтобы действия мужа оказались продиктованы чувствами, но, скорее всего, двигало им что-то другое.

– Стьёль, может, все-таки не стоит меня таскать? – мягко, увещевательно предложила я. – Ты же сам ударился, был без сознания, а это может быть опасно… – я ласково коснулась его виска кончиками пальцев, внимательно разглядывая рану на голове. Выглядела та, впрочем, не так страшно, как мне показалось на первый взгляд. Просто ссадина. Но на белых волосах запекшаяся уже кровь смотрелась жутковато, в очередной раз неприятно напоминая родовые цвета кесарей Вираты.

Муж в ответ недовольно скривил губы и промолчал. Как обычно.

Я вздохнула, дотянулась и поцеловала его в висок.

Как, должно быть, тяжело, когда не можешь сказать даже простейших слов, не можешь дать понять, что тебе нравится, а что нет…

Надо все-таки основательней взяться за изучение этого языка. Да, дел много, но это с каждым часом, по-моему, становится важнее.