Дарья Кузнецова
Холодная, хрупкая, нежная

– Ты так и не сказал, что будем делать с остальными ушастыми. Девчонку, понятно, оставим при княжне, а команда? Мир? – нетерпеливо окликнул он, потому что с ответом я замешкался – никак не мог определиться.

– Великий князь что велел сделать? – спросил негромко. – Взять живой императорскую дочку и привезти на Жемчужину, к нему, в целости и полной сохранности. Про остальных что было сказано? Делай что хочешь, так?

– Ну.

– Оставим корабль здесь, в трюме, его никто не увидит и забрать просто так не сможет. Команду отвезём к Деду, он присмотрит.

– Удерут.

– Ушастые? От Деда? – усмехнулся я. – У него же там одна из аномалий, забыл? А без своей магии эти шибздики ни на что не способны.

– То есть великому князю мы по-прежнему не доверяем? Хочешь иметь козырь в рукаве?

– Козырь там… Предкам смешно. Двойка. Но пусть будут, вдруг пригодятся.

На вопрос о доверии я отвечать не стал, и так всё понятно. Отношения с князем у нас сложные, всегда были и всегда будут.

Мужчин, могущих претендовать на его место, сейчас восемь – взрослых и достаточно сильных, способных повести за собой народ, и я один из них. Просто так убить сильнейших Мечислав не может, да и не станет: мы угроза его власти, но одновременно – опора.

Лично мне неинтересна власть, я для таких развлечений слишком люблю тишину и одиночество, когда нет срочного дела – живу уединённо и тихо. Долго переношу только общество своей небольшой стаи и ещё нескольких приятных существ. Князь знает это, но не может не перестраховываться. И я не могу быть уверенным, что однажды он не переступит черту.

Сложную тему мы, конечно, вскоре оставили – Гор не любит политику и интриги куда сильнее меня, он слишком прямой и честный для всех этих игр. Большее, на что хватает его фантазии, это мелкие военные хитрости и тактика боя, но и то, если есть возможность, Горислав предпочитает всему прочему лобовой удар. И при его силе это обычно срабатывает.

Вскоре Бран по переговорному браслету сообщил, что вторая девица очнулась и тут же выскочила в коридор, где и наткнулась на него. Повторно падать в обморок не стала, но перепугалась. Правда, парень тут же нашёлся: предложил ей пройти к подруге в комнату, отчего девица сразу оживилась и очень обрадовалась. Собственно, меня Велибран вызвал, чтобы уточнить, правильно ли поступил, и получить дальнейшие инструкции. Я одобрил, а инструкции… Когда девицы эти сидят вместе, караулить их гораздо проще.

Оставшиеся четверо суток перелёта прошли на удивление спокойно. На следующий день мы высадили наёмников на попутной станции – там же, где подобрали. Их стало на одного меньше, но остальных это скорее порадовало, зря я волновался. Долю убитого они поделили между собой и даже неплохо наварились на его смерти, если считать компенсацию. Во всяком случае, оба мага и два оставшихся бойца искренне предлагали собственные услуги в следующий раз, если подвернётся что-то такое же интересное и непыльное. Я пообещал иметь в виду, но искренне надеялся, что не подвернётся: воровать малахольных девиц – не самое интересное и приятное занятие. Особенно учитывая почти полное отсутствие охраны и крошечный кораблик, неспособный сражаться.

Вот тоже странность. Ладно, не ожидал император нашего нахального появления в их секторах подпространства, да и летела его любимая дочка куда-то в безопасное место – кстати, куда? – но почему на такой крошечной посудине и с такой малой охраной? Информатор уверял, что она всегда так путешествует, но он человек, всего не знал. Эльфы слишком привыкли к миру, забыли, что теперь на грани войны? Или это ловушка?

Однозначного ответа я так и не придумал, чутьё тоже помалкивало. Да, я готов был поставить на кон свой хвост, что с княжной этой – принцессой или как там правильно? – не всё гладко. Но не мог определить, в чём именно чую подвох: в лёгкости, с которой удалось совершить задуманное, в отношениях девицы с отцом или в ней самой.

Мысли эти не давали успокоиться всю дорогу, тем более тревожные, что удовлетворить любопытство не было возможности. По-хорошему расспрашивать эльфов – глупо, промолчат, давить на них – противно, к тому же есть подозрение, что они в таком случае предпочтут смерть. С самой девицей разговаривать – тем более проку никакого, действительно отмороженная какая-то. Сидит, глазищами хлопает – и только по тому можно понять, что живая. Ни презрения и отвращения, как у некоторых её сородичей, ни страха, ни ненависти, ни любопытства… Вообще, кроме давешней паники при переходе на другой корабль, никаких чувств.

Было очень заманчиво поместить в комнате камеру или хотя бы прослушку, но увы – эльфийский корабль в прямом смысле выпивал из всей нашей техники, оставленной на мебели или стенах, всю энергию. Хорошо, делать это он мог только внутри себя, снаружи был безопасен, а то далеко бы мы улетели!

А своими ушами мои бойцы тем более не услышали ничего путного. Мало того, что дверь звукоизолирована, так ещё говорили эльфийки на своём языке, которого, кроме меня, никто не понимал. Удалось лишь подтвердить несколько изначально сделанных наблюдений.

Амирэль не особенно болтала даже с подругой, но ту вроде бы такое отношение не смущало: кажется, это просто черта характера княжны. Веритэль, вторая девица, действительно куда более живая и бойкая, состояла при императорской дочке кем-то вроде особо доверенной прислуги и, кажется, была искренне привязана к госпоже. При этом в её отношении не ощущалось отчуждённости или снисходительности, какие обычно испытывают к больным или увечным. Даже наоборот, Веритэль свою подругу и госпожу уважала и даже восхищалась ею – искренне, не подлизываясь.

Единственное небольшое открытие, которое удалось сделать, – это неприятие княжной всех космических перелётов в целом, ей даже на родном корабле было тяжело. Мне довелось как-то войти в момент разговора об этом и утешения. Правда, в чём причина такого поведения, эльфийки не обсуждали: для них это было естественно, привычно и понятно.

Караулили их всё так же по очереди, но больше уже для порядка – вскоре стало ясно, что бежать девицы не собираются. Подкупающее благоразумие. Обязанность же кормить и забирать посуду вскоре выторговал себе Гор. Да остальные и не рвались особо: тощие бледные девицы мало интересовали парней, привычных к совсем другим женщинам. А вот Горислава – я готов был поручиться, слишком давно и хорошо его знал, – княжеская подруга чем-то зацепила. Редкой мастью, что ли, в самом деле?

Волосы у эльфиек и правда были красивые, и экзотический цвет привлекал внимание, да и на ощупь они мягкие, как детский пух, необычно. Наши женщины редко носят очень длинные, а настолько – и вовсе никогда: это неудобно, без магии с ними не управиться. А ещё волосы у оборотней всегда более жёсткие: плотностью, да и цветом, они такие же, как мех в обороте.

То обстоятельство, что предмет интереса от Гора поначалу шарахался, последнего совершенно не беспокоило. И упорство его потихоньку стало приносить плоды: как с удовольствием рассказывал оборотень, девушка начала к нему привыкать, и хотя продолжала опасаться, но уже не сжималась нервно. А в последний день, когда Горислав зашёл предупредить о скором прибытии, Веритэль даже вполне искренне ему улыбнулась, о чём было заявлено с гордостью и удовольствием. Остальные бойцы над ним потешались – нашёл себе дикого брыка, приручает, скоро объезжать будет – но втихаря, между собой. Дразнить Гора в глаза – дураков нет.

На космодроме по прилёте нас должны были встречать княжеские посланцы, так что указания своим бойцам я раздал заранее. С собой собирался взять только Гора, потому что с ним спокойнее и попробуй его не возьми, и Златослава в качестве пилота: он уже староват и как воин не тянет, зато отлично управляется с любой техникой, включая перелётки. Хотя ему больше по душе роль ответственного за хозяйство и снабжение, но в нашей небольшой стае получалось совмещать.

Но перегнать перелётку мог и кто-то другой, а у Злата имелось ещё одно качество: неприятности он чуял как заправский нос и в молодости успел потереться подле великого князя, так что о порядках тамошних знал получше меня. Правда, это было давно, не при Мечиславе, но суть осталась та же.

Оставшимся четверым предстояло дождаться, пока разойдутся все посторонние, и только после этого по-тихому доставить остальных эльфов к Деду.

Может, мне показалось – в последние дни я княжну не видел, мог и подзабыть, – но выглядела она, когда вместе с подругой вышла из комнаты, заметно поживее. И кожа как будто уже не столь белая, и взгляд не такой стеклянный, как будто даже с тенью любопытства. То ли впрямь космоса боялась и с облегчением приняла посадку хоть на какую-то планету, то ли в прошлую нашу встречу была слишком напугана, а то ли всё сразу.

– Прошу, луноликая, – я церемонно предложил ей руку, стараясь двигаться аккуратно и достаточно медленно, чтобы не напугать каким-то резким жестом. – Позвольте помочь вам проследовать к выходу.

Всё-таки язык ушастых – сущая пытка.

– Благодарю, – кивнула она и послушно ухватилась за предплечье.

Всё же до чего тоненькое существо. Вроде держится крепко, а рука почти не чувствуется, ребёнок и то цепляется сильнее. Да и мужчины у них – как наши подростки в том возрасте, когда волчонок уже вытянулся, а мяса ещё не нарастил. Не протянули бы они у Деда ноги…

А впрочем, наговариваю я на него, этот не упустит, сообразит уж, как с ними быть.

К выходу из корабля пришлось долго и неудобно пробираться среди коробок, но эльфийки не жаловались. Веритэль, которую опекал Гор, без стеснения вертела головой и даже порой порывалась сунуть любопытный нос в какую-то непригодную для этого щель, то есть вела себя совершенно естественно для нас и понятно. Её подруга тоже оглядывалась, но как-то странно, словно… украдкой, что ли? Когда думала, что я не вижу. Похоже, просто не знала, что периферийное зрение у нашего вида прекрасно развито. Просвещать я её не стал, без стеснения пользуясь возможностью понаблюдать.

Похоже, не такая уж она отмороженная, скорее, изображает ледяную статую для окружающих. Но зачем? Эльфы, конечно, все держат лицо и следят за мимикой, но это и мы стараемся делать, когда не хотим «сболтнуть» лишнего. Императора их я видел пару раз – тоже вполне живой, хоть и сдержанный. А у этой лицо замирает маской, когда на неё смотрят.

Может, прав Гор? Может, дочка эта – не самая любимая, а просто душевнобольная? И прятали её не из заботы о самой княжне, а избегая пятна на репутации императорской семьи?

Злат ждал нас у закрытого пока шлюза с какой-то грудой меха в охапке.

– Это что?

– Шубы для девиц, – кивнул он на пассажирок. – Помёрзнут же.

– А откуда они у нас? – опешил я, забирая одну из шкур.

– Да помнишь, переговоры с одним из человеческих правителей были, у них там мода на натуральный мех пошла, мы с ними торговать начинали?

– Ну.

– Образцы с собой возили. Завалялось.

– Я даже боюсь спрашивать, что там у нас ещё завалялось с разных перелётов… Трупов нет? – спросил со смешком.

– Смотря чьих, – философски откликнулся Злат. – Жрать-то вы горазды мясо, а не солнечный свет.

– Прошу, луноликая, – расправив шубу, я обратился к эльфийке. – Снаружи холодно.

– Благодарю, – отозвалась девушка. Артачиться не стала, надела, после чего зачем-то подняла воротник, уткнулась в него так, что снаружи одна макушка осталась, и что-то неразборчиво забормотала на своём языке.

Мы со Златом растерянно переглянулись, а Веритэль тихо ойкнула – и повторила то же самое. Хм. Ну, как минимум это не очередное подтверждение безумия княжны.

– Что это значило? – спросил я через несколько секунд, когда эльфийки распрямились.

Показалось или они вправду смутились? Переглянулись неуверенно, и ответить для разнообразия решила княжна.

– Мы благодарили и просили прощения.

– У кого? – опешили все присутствующие.

– У них, – негромко уронила Амирэль и выразительно провела ладонью по длинному огненно-рыжему меху. – Они умерли, чтобы нам было тепло. Это ведь достойно благодарности?

Какое-то избирательное у неё сумасшествие. Сейчас вот выглядит совершенно нормальной, живой: слегка хмурится, немного насторожена, смотрит на меня испытующе. И взгляд такой… морозный, пробирающий до костей, но уж никак не равнодушный. Впрямь – Стужа Лютая.

– Вполне, – замешкавшись на пару мгновений, кивнул ей. – Пора, нас ждут.

Когда шлюз открылся и корабль опустил трап, чтобы мы могли сойти на землю, на мой локоть опять опиралась ледяная статуя с неподвижной маской вместо лица. И это был интересный повод для размышлений.

Глава 2. Встреча

Амирэль эва Каль-Нави

Оборотни могли и не предупреждать: я всё равно почувствовала близость планеты, когда корабль вошёл в атмосферу. С каждой секундой становилось легче дышать, даром что везли нас как пленников, а после посадки я и вовсе была готова смеяться от облегчения.

Великая Мать, какое же это счастье – опять оказаться на твёрдой земле! Сейчас меня не тревожили даже мысли о том, что скоро придётся предстать перед кучей враждебно настроенных волков и их правителем, о суровом нраве которого тоже ходили страшные истории. Впрочем, не лично о нём, потому что я даже не знала его имени, а просто о существе, способном держать в кулаке всех этих зверей.

Честно говоря, жаловаться пока было не на что, оборотни обходились с нами более чем достойно. Но я не питала иллюзий: всё это до тех пор, пока я полезна. Истинное их лицо проявится, когда выяснится, что император считает меня покойницей и вся эта их затея не имеет смысла.

Но это будет потом, а пока я знакомилась с новым миром. Сначала издалека, сквозь живые стены корабля, потом уже ближе, когда оборотни повели нас прочь. Теперь, на планете, эта мёртвая железная коробка уже не пугала, скорее, вызывала интерес. И я украдкой осматривалась, жалея, что не могу позволить себе то живое откровенное любопытство, с которым вертела головой Вита.

Прежде я не имела понятия, как выглядит Жемчужина, родина оборотней, и развлекаясь в дороге, гадая об этом. Мне представлялись острые скалы, бескрайние глухие леса, вольные степи – волкам же, наверное, нужно где-то бегать? А города? Есть ли они у этих зверей или живут оборотни свободно, почти как мы?

Однако действительность не имела ничего общего с моими фантазиями, потому что подобного я даже предположить не могла: этот мир спал. Некрепко, жизнь здесь всё же существовала, она теплилась под толстым слоем снега, но по эльфийским меркам планета могла считаться скорее мёртвой и требовала вмешательства обладательницы первородного дара.

И вот здесь оборотни выжили?! Больше того, сумели построить развитую цивилизацию, которая вышла в космос и успешно выдерживала конкуренцию с остальными видами, причём всё это – без магии! Поразительная живучесть…

Впрочем, это прекрасно сочеталось с их безжалостностью и жестокостью, о которых рассказывали легенды. Наверное, только такой народ и сумел бы выдержать подобные условия, не будучи изначально подготовленным к ним. Если бы у них была особая кровь и строение тела, позволяющее переносить лютые холода и выживать под снегом, – это одно. Но ведь они теплокровные, им точно так же, как нам, нужно солнце, а от холода приходится укрываться мехом, своим или чужим. Да, волчья шкура может защитить, и они выжили тут во многом благодаря ей, но… всё же это совсем не то.

Корабль стоял на скалистом, продуваемом всеми ветрами плато. Вид отсюда открывался странный, немного пугающий, но величественный. Над головой – высокое небо глубокого, яркого синего цвета, от одного взгляда в которое слегка кружилась голова; по левую руку простиралась ослепительно-белая равнина, а со всех остальных направлениях тянулся бесконечный частокол треугольных горных пиков – могучих, огромных, укрытых ледниками и укутанных белёсой дымкой низких облаков. И дыхание перехватывало не столько от холода и разрежённости воздуха, сколько от трепета перед этой суровой красотой.

– Луноликая, пойдёмте! – окликнул оборотень и потянул меня за собой. Пришлось приложить усилие, чтобы отвлечься от созерцания и сосредоточиться на вещах более близких.

Интересно, почему он так меня называет и откуда вообще взял это странное слово?

Нас встречали. Почти у самого трапа невысоко над землёй висела летучая машина, похожая на большую каплю ртути, а рядом стояло несколько оборотней. Очень захотелось обернуться и посмотреть, как выглядит космический корабль, на котором мы прибыли, похож или нет на этот аппарат, но я сдержала любопытство. Увы, широкий капюшон шубы мешал сделать это незаметно.

Все наши спутники, выйдя наружу, одновременно обросли мехом, сохранив прежнее строение тела. Не знала, что они такое умеют. Смотрелось довольно забавно: одежда на мужчинах как будто надулась, и сразу стало понятно, для чего она у них такая свободная, словно с запасом. Вот куда этот запас девается. Свободными от меха остались, насколько можно было видеть, только ладони и частично лица.

Один из встречающих обменялся с главным тюремщиком несколькими фразами на их грубом, шипяще-рычащем языке, неуклюже поклонился мне – к подобному выражению уважения оборотни явно не привыкли – и махнул рукой, приглашая забираться. Трапа не предполагалось, мужчины легко запрыгивали внутрь так. Я замешкалась, когда до меня дошла очередь, но надолго это не затянулось: сопровождавший Подпалый легко подхватил меня на руки, словно не чувствуя веса, и поставил на высокий борт, где аккуратно придержал под локти ещё один зверь. Таким же образом оказалась внутри и Вита.

Места в транспорте оказалось предостаточно, так и не скажешь по внешнему виду. Никаких перегородок не было, всё нутро летательного аппарата представляло собой вытянутое пространство без перегородок. Впереди располагалось кресло для пилота, сзади – большой пустой пятачок посередине, окружённый широкими, мягкими и удобными сиденьями. И потолок высокий, даже рослые оборотни могли стоять не пригибаясь. Почти все, кроме уже знакомого нам здоровяка Гора – кажется, даже по меркам своего народа он исключительно велик, – и ещё одного долговязого незнакомца, но тот хотя бы отличался только ростом, а шириной плеч примерно соответствовал остальным.

Пожалуй, стоило сказать спасибо предусмотрительности Миродара Подпалого, который приставил к нам на время пути именно этого великана: после него остальные оборотни не так пугали. Хотя… совсем пугать они, наверное, не перестанут никогда – с их-то клыками и жёлтыми глазами!

– Ты как? – тихо спросила Вита.

Мужчины обсуждали что-то своё на непонятном нам языке и внимания на нас, кажется, не обращали. Только местные, незнакомые, посматривали с любопытством, но быстро отводили глаза – наверное, у них тоже неприлично откровенно глазеть.

– Гораздо лучше, – заверила я подругу, даже позволила себе ободряюще улыбнуться в подтверждение сказанного. – Такое впечатление, что я прилетела почти туда же, куда собиралась…

– По-моему, тут гораздо симпатичней, чем на Ламире, – она поёжилась, очевидно, вспомнив виды того мира, куда летел наш корабль.

С этим утверждением сложно спорить: Ламира укрыта серными тучами, на ней из живых существ есть только немногочисленные бактерии, и первые несколько лет там пришлось бы жить в подземном укрытии, оборудованном специально для меня.

Пробуждение мира происходит само собой, и даже если я не буду прикладывать никаких усилий, просто – жить на планете, она начнёт меняться. Но внимание и направляющая воля существенно ускоряют процесс, упорядочивают его, позволяют избежать случайных катастроф. И это хорошо, потому что… просто жить на необитаемой планете, ничего при этом не делая, – можно сойти с ума от тоски. Вите же ещё сложнее: у неё в такие периоды почти нет развлечений… Вот когда мы выбираемся на поверхность, когда прилетают первые строители и исследователи – тогда подруге становится гораздо веселее.

Интересно, как отреагирует на моё присутствие Жемчужина? Как скоро начнутся изменения? И… успеют ли вообще начаться?

Окон в летающей машине не имелось, зато, когда он поднялся выше над землёй, стал прозрачным пол. Интересное чувство, как будто внизу распахнулось окно, и если не держаться – можно упасть. Я на всякий случай покрепче ухватилась за кресло, но за сменой пейзажей смотрела с интересом.

Как жаль, что мы здесь пленницы, а не гостьи. Было бы интересно узнать подробности, задать вопросы. В какой части мира мы находимся, что здесь ещё есть? Как далеко мы сейчас от экватора и какие тут бывают температуры? Имеются ли океаны? Солнце вроде бы стоит достаточно высоко над горизонтом, но это ничего не значит. Я же не знаю, как сильно наклонена ось планеты к орбите! Может, мир вообще «катится» по ней, и потому солнце в каждой точке всегда висит на одном уровне, только кружится по небосклону.

На многие вопросы я, конечно, могу получить ответы самостоятельно, но точно не сейчас. Вот если нас не казнят и оставят в покое – где угодно, лишь бы на Жемчужине, – тогда и узнаю.

Наверное, мне бы не стоило лезть не в своё дело. В конце концов, я сейчас на чужой планете, и никто не просил меня наводить на ней собственные порядки: оборотни привыкли к такой жизни, и совсем не обязательно их обрадуют перемены. Но… это сильнее меня. Дар не может молчать, он существует ради таких перемен, и всё, что я могу сделать – помочь ему. А остановить способна только моя смерть.

Впрочем, очень может быть, скоро это произойдёт, и Жемчужина останется прежней.

Будущее страшило. В благополучный исход совсем не верилось, и одновременно с этим – никуда не девалось чувство облегчения оттого, что перелёт закончился, и обычное предвкушение знакомства с новым миром. Странное состояние. Наверное, если я вскоре умру, то буду при этом если не счастлива, то – спокойна…

– Всё будет хорошо! – уверенно шепнула Вита, украдкой ободряюще сжав мою ладонь под прикрытием меха.

– Да, разумеется, – не стала вываливать на подругу собственные страхи и переживания. Конечно, будет, да. Вопрос – у кого? – Интересно, куда они дели команду?

– Они остались там, на корабле, все живы и в порядке, – уверенно ответила Веритэль. – Кажется, их просто не собираются показывать великому князю, но и убивать – тоже.

– Как странно, – заметила я рассеянно. – Это последнее, чего можно было ожидать от оборотней. Может, они хотят получить какую-то информацию? Было бы логично.

– Ну да. Но вообще, знаешь, по-моему, они совсем не такие страшные, как говорят легенды, – доверительно сообщила Вита, мазнув взглядом по сидящим напротив мужчинам. – Слишком уж бережно к нам относятся, и не похоже, что им для этого приходится сдерживаться.

– Может, они просто понимают ценность пленников? – я пожала плечами. – Но это, конечно, тоже противоречит легендам…

– Эти твои легенды сами себе противоречат! – фыркнула Веритэль. – По-моему, оборотни ничего так. Хотя огромные, конечно, жуть, но это даже интригует. Ну не смотри на меня так, нужно же находить хорошее в происходящем! Ты, конечно, скажешь, что это недостойно и вообще неподобающе, они враги и чудовища, но между тюремными застенками и романом с оборотнем я лично предпочту роман. Любопытно же, чем они от наших мужчин отличаются, кроме размеров. И везде ли отличаются размерами, – захихикала она.

– Вита! – ахнула я возмущённо. Слишком громко, чем привлекла к нам всеобщее внимание, но вопросов оборотни, к счастью, задавать не стали.

– Ну а что – Вита? – хмыкнула она через пару секунд, задумчиво разглаживая мех шубы и зарываясь в него пальцами. – Я женщина свободная, имею право. Не представляю, как ты вообще умудряешься жить с этим своим даром!..

В ответ я просто промолчала, чтобы не развивать скользкую тему.

В том, что касается личных отношений, Веритэль действительно весьма… легкомысленна. У нас, если говорить об эльфах в общем, не порицаются добрачные романы. Наоборот, считается даже разумным некоторую часть жизни провести, не принимая на себя серьёзных обязательств. Набраться опыта, впечатлений и удовлетворить любопытство, чтобы вступать в брак уже сознательно, с полным пониманием. Вот рождение внебрачных детей и измены супругам осуждаются, а без этого – пожалуйста, развлекайся. В конце концов, это совершенно естественные желания, и глупо накладывать на них вето, как принято, например, в некоторых человеческих цивилизациях. Разумеется, до тех пор, пока это не переходит определённую границу и не принимает болезненных, чрезмерных форм.

Как раз с чувством умеренности у Веритэль порой проблемы. Не такие, чтобы это вызвало общее осуждение и подтолкнуло императора к выводам, что столь распущенная подруга дурно на меня влияет, но достаточные, чтобы я порой чувствовала себя неловко. Обычно Вита избегала рассуждений на эту тему из сочувствия к тем ограничениям, которые накладывал мой дар. А сегодня… Наверное, она просто слишком взволнованна, но, в отличие от меня, у подруги это вылилось в повышение болтливости. Надеюсь, она всё же хорошо подумает, прежде чем переходить от слов к делу.

– Вита, пообещай перед тем, как во что-то такое ввязываться, хоть немного узнать о традициях оборотней! – устало попросила я через несколько секунд.

– Да ладно, что там может быть такого? – отмахнулась она, но уже скорее из упрямства, чем всерьёз возражая.

– Вдруг у них вообще не поощряются добрачные связи? А согласная на такое женщина клеймится позором? И, например, считается, что если с одним согласна, то по умолчанию – со всеми? И не факт, что по очереди?

– Ами! – вспыхнула уже Вита, и на нас опять скрестились заинтересованные взгляды мужчин. Надеюсь, кроме увлечённого разговором Подпалого, эльфийского никто не знает… – Фу! Откуда ты вообще таких гадостей набралась?! Надо же было придумать! – зашипела она негодующе, при этом щёки подруги пылали так, что видно было даже в царящем в салоне сумраке.

– Я ничего не придумывала, – вздохнула устало. – Ты же знаешь, я очень много читаю, и это – просто бытующий на одной из человеческих планет обычай.

– Дикость какая! – пробормотала Веритэль с отвращением и тяжело вздохнула. – Ладно, прости, пожалуйста, я всё поняла! Конечно, нужно сначала осмотреться и выяснить, что они из себя представляют, и только потом, может быть, удовлетворять любопытство. Извини. Это всё…

– Волнение, – закончила за неё. – Я понимаю, я так и подумала. Просто, пожалуйста, будь осторожнее и благоразумней! Если с тобой что-то случится…

– Всё будет хорошо, – опять уверенно заявила Вита, снова сжав мою руку.

На этом разговор закончился. Вскоре пол снова стал непрозрачным, и я решила, что мы наконец прилетели, но – нет, ощущение движения не пропало. А через некоторое время поняла, что наш транспорт скользит в толще породы, по пещерам. Ничего неожиданного: если здесь холодно настолько, что планета ощущается спящей, то куда разумнее для теплокровных обитателей закопаться поглубже. Потому что сердце у этого мира, кажется, живое, тёплое, иначе вряд ли он ощущался бы именно так.

И опять – как жаль, что я здесь не гостья и не могу спросить, как всё происходило. Куда именно мы летим, все ли оборотни живут под землёй, как и чем питаются? Как выжили и где производят всё то, что помогает им летать в космосе? Я, конечно, плохо понимаю в человеческих технологиях, к которым местные явно ближе, чем к нашим, но было бы интересно узнать хотя бы в общем. Это же мой первый раз на чужой планете, тут столько всего интересного…

Если бы ещё не приходилось общаться с местными! Они, конечно, неплохо к нам относятся, но было бы гораздо спокойней, если бы окружали меня знакомые, привычные лица. Впрочем, нет, хотя бы один оборотень нужен: чтобы было кому задавать вопросы.

Наконец мы прибыли. Мужчины, переговариваясь, потянулись к выходу – сначала спрыгнули трое незнакомцев, потом Миродар. Обернувшись, оборотень протянул мне руки, пришлось снова довериться ему и позволить снять с высокого борта. Не прыгать же, в самом деле, путаясь в длинном подоле!

Встреча предполагалась официальной, мне надлежало явиться к местному правителю, и домашние узкие штаны со свободной туникой здесь не подходили, пришлось надевать платье. Длинное, бирюзовое, струящееся от бёдер, с открытыми плечами и с длинными рукавами-крыльями, разрезанными от локтя, – вполне пристойно, чтобы явиться даже на приём к императору. И причёску мне Вита успела сделать подходящую – заплела сложную родовую косу, украсив аквамаринами. Местных традиций я, конечно, не знала и понятия не имела, как у них тут положено одеваться ко двору, но надеялась, что ничего своим видом не нарушу.

Летающая машина стояла в просторном зале, и вокруг на ровном полу блестело ещё несколько десятков почти таких же ртутных капель, отличавшихся только размерами. Неровный потолок, кажется, являл собой лишь немного облагороженный свод естественной пещеры. Свет давали крупные жёлтые кристаллы слишком правильной формы и одинакового размера, чтобы посчитать их природными образованиями.

Шерсть оборотни убрали ещё в полёте и возвращать её не стали: здесь было прохладно, но не настолько, как снаружи, и мужчин подобная температура явно не смущала.

Я же радовалась и мысленно благодарила их предусмотрительность и тёплый мех незнакомого зверя, без которого пришлось бы гораздо хуже. Жаль, меховые сапожки к шубе не прилагались, ноги в тонких туфлях заледенели почти мгновенно. На улице было, конечно, намного холоднее, чем в пещерах, но несколько метров от тёплого трапа до планетарного транспорта я преодолела, почти не заметив неудобств, а сейчас оставалось только молчать и делать вид, что всё в порядке. В отличие от остальных сородичей, согреться чарами я не могла, но, поскольку заболеть от холода тоже не рисковала, предпочла потерпеть это неудобство.

Миродар опять предложил локоть, я почти привычно за него уцепилась. Да, по-прежнему жутковато находиться так близко к этому зверю, но… уж лучше этот, чем другой, незнакомый. Он хотя бы пытается быть вежливым.

Всю дальнейшую дорогу я почти не глядела по сторонам, волнуясь о предстоящей встрече и гадая, где она произойдёт. По деталям того, как император принимал гостей, легко можно было определить отношение к конкретному посетителю. Справедливо ли это для оборотней? Есть у них какие-то тонкости? Я, правда, слишком мало знаю о них, чтобы разобраться, но… думать о таких мелочах всё же куда приятнее, чем о больших и серьёзных проблемах.

Из большой пещеры мы свернули в пустой, вырубленный в камне коридор без каких-либо украшений, уходящий куда-то в глубь скалы. Вдоль него изредка попадались тяжёлые на вид, как будто тоже каменные, широкие прямоугольные двери. Одну из них, ничем на первый взгляд не отличавшуюся от остальных, и толкнул идущий впереди оборотень и шагнул через порог. Открылась дверь, кажется, очень легко, повернувшись вокруг вертикальной оси, и я пришла к выводу, что – да, цельная каменная плита.