Дарья Донцова
Девочка Красная Тапочка

Глава четвертая

– Что скажешь? – осведомилась Энн, когда мы сели за столик в кафе. – Есть идеи?

– Для начала надо поменять псевдоним, – честно ответила я, – Кука, Буба, Туба, Дюба… Ваша певица затеряется в массе таких же. Придумайте нечто оригинальное.

– Например? – перебила меня продюсер.

– Если репертуар состоит из песен, подобных той, что прозвучала на программе… – начала я и услышала сердитый возглас «звезды»:

– Я пишу по-разному! Есть сопливая лирика и оптимистичные баллады.

– Можете прочитать любой текст? Негромко, – попросила я, – здесь много людей, не стоит петь.

– Маленький цветок под лопатой могильщика на кладбище гибнет, – продекламировала Буба.

– Это лирика, – уточнила я, – или оптимистичная баллада?

– Микс из них, – сообщила исполнительница, – душевное со смешком. В студии я исполняла зонг из цикла «Убей гражданина». Есть еще автобиографические песни. «Памятник себе я построила не руками. После смерти моей тропой к нему люди пойдут. Он поднялся выше Эмпайр-стейт-билдинг…»

– «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа, Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа…» – продекламировала я начало стихотворения Пушкина.

– Ага, – заулыбалась Буба, – моя бабка любит канал «Культура», вечно его глядит. Там кто-то свои стишата читал. Я осовременила текст.

– Учитывая репертуар, вам мог бы подойти псевдоним «Гнилое жало лягушки», – выпалила я и в ту же секунду поняла, что навредила Ленке по полной программе, Яковлева может потерять работу.

Надо побыстрей удрать, пока я не наговорила других глупостей. И тут, на мое счастье, ожил мобильный.

– Лампуша, ты где? – всхлипнула Катя.

У меня похолодели руки.

– На рабочей встрече. Что случилось?

– Егор решил, что Лена отравила его мамашу, – зашмыгала носом Захарова.

– Ты о чем? – не поняла я.

– Ленуська дала матери Егора пирожное, – прошептала Екатерина, – и Маргариту сейчас отвезли в больницу. У нее инсульт.

Энн встала.

– Мы подумаем над вашим предложением.

– Подожди, – попросила я Катю и повернулась к продюсеру Бубы: – У вас есть мой телефон?

– Да, – уточнила Энн, – только ты переписывалась со мной по другому, не по тому, что раньше дала.

– Отлично, – обрадовалась я, – теперь звоните и пишите на новый номер.

Чтобы продолжить разговор с Катей, мне пришлось подождать, пока парочка скроется из виду.

– Инсульт серьезная болезнь, но свекровь Лены за границей! Как Яковлева могла ее пирожным угостить?

– У мамаши Егора мерзкий характер, а у всех вредин рано или поздно случается мозговой удар. От злости давление как на качелях скачет: вверх-вниз-вверх-вниз. А у добрых оно стабильное. Не высокие цифры опасны, а скачки, – пояснила Катя. – Эклер ей Лена неделю назад предложила. А инсульт сегодня стукнул. И он не ужас-ужас! Микро. Бабка ходит, разговаривает. Но требует присутствия сына, пусть он с ней сидит.

– Неприятно, что с Маргаритой Семеновной такая беда случилась, – вздохнула я, – но Лену надо на обследование сопровождать. Одна она не доедет. А у свекрови не самое тяжелое состояние.

– Думаю, она вообще врет, – отрезала Захарова, – Егор мамашке сообщил, что жене плохо. И через час та позвонила: «У меня инсульт! Ленка дала мне пирожное, из-за него удар случился». Кричит старуха как здоровая. Но обломалось ей! Сыночек отказался Москву покидать.

– Все-таки он Лену любит, – обрадовалась я.

– Ха! – рассердилась Катя. – Он предложил мне Лену возить на обследование. Я объяснила ему, что работаю сутки, потом двое дома. Но на самом деле не отдыхаю, пашу в других местах. Лену надо к девяти в клинику притаскивать и забирать в пятнадцать. Как мне успеть? А он в ответ: «Я веду переговоры с заказчиком». Егор реально сошел у ума, он считает, что у обожаемой маменьки удар случился из-за Ленки.

– Эклер-то съеден давно, а инсульт только сейчас произошел, – напомнила я.

– Да врет она, – зашипела Захарова, – Маргариту ломает, когда не все внимание ей! Если человеку дурно, он по телефону не треплется, не скандалит. В хоспис не все умирать приезжают, кого-то там на ноги ставят. Знаешь, я радуюсь, когда больной истерить принимается или обижается: «Я просил куриный суп, а дали рыбный!» Помню, каким его привезли. Тихий, безучастный, вообще ничего есть не хотел. А сейчас выговор персоналу сделал. Ура! На поправку дело пошло. Если на медсестер орет, то со здоровьем у больного неплохо.

– Свекровь может нервничать из-за болезни невестки, – предположила я, – но Маргарита не стала для Лены второй матерью, навряд ли она сильно переживает.

– Вот Яковлевой повезло. Маргарита и Галина Алексеевна сладкая парочка, – хихикнула Катя, – они разные по характеру, друг друга терпеть не могут, но в одном сходны: обе ненавидят Ленку. Да и Егору на жену наплевать, а меня вообще видеть не хочет. Я, дура, привезла ему сегодня суп. Борщ. Яковлева вчера вечером позвонила, попросила: «Свари свой борщик с черносливом. Муж пообедать захочет, а он только свежеприготовленное ест. Да и я утром уеду голодная, днем тоже не поем. Вечером супчик наверну». Я после двух суток спать не легла, все сделала, притащила термос, Егор меня дальше прихожей не пустил, почти вытолкал, сказал: «Маме плохо стало после того, как она пирожное съела, которое ей Ленка дала. Она ее отравить решила. Вернется из больницы, поговорю с женой серьезно».

– Он сошел с ума! – возмутилась я.

– Нет, – возразила Катя, – всегда идиотом был. Но сейчас дело в ином, он любовницу завел.

– Кто? – поразилась я. – Егор?

– Да, – подтвердила Захарова, – и я знаю кого. Оксану Чернову. Она с Яковлевой в одном подъезде живет, на этаж выше. Очень удобно. Ленка на работу в фитнес рано сваливала, и до ночи ее не было. Оксанка не знаю где служит, но она часто дома сидит, муж у нее старый, богатый. Дедулька-червяк с сочным яблочком. Оксана ровесница Лены, детей нет, выглядит лет на десять моложе Яковлевой. И понятно почему. Чернова живет в свое удовольствие. Спит вволю, гуляет, шмотки модные покупает, в СПА-салон постоянно ходит. Домработница у нее есть для ведения хозяйства. А Ленка в прислугах у Егора, денег ей даже на маникюр не хватает, старье донашивает. У Яковлевой только пахота без конца и края. Зимой она ходит в пуховичке, который лет десять таскает, а соседка в соболях, в ушах и на пальцах бриллианты. Егор к жене интерес редко проявляет, да и за две минуты управляется, ширь-пырь, и бегом. Ленуська сначала переживала: разлюбил ее прынц! Потом решила, что у супруга с годами пыл поубавился, и успокоилась. И что? Оксаночка ему все услуги оказывает, пока ее дедуля и жена любовника отсутствуют. Хорошо они устроились! Ехать никуда не надо, ей можно в халатике по лестнице сбежать.

– С чего ты взяла про соседку? – возмутилась я.

– Скажи, у Ленки есть тапки розовые с помпонами из натурального меха? – неожиданно осведомилась подруга.

– Странный вопрос, – удивилась я, – ты прекрасно знаешь, что все розовое Яковлева называет: «одежонка для поросенка». Она скорее босиком ходить будет, чем на нечто из меха посмотрит. Ленка активный борец против убийства животных.

– Верно, – согласилась Катя. – А теперь скажи, почему у Егора под вешалкой затырено такое?

Телефон моргнул, на ватсапп упало фото.

– Получила? – осведомилась Захарова.

– М-м-м, – протянула я, рассматривая снимок, – странно! Это пантофли!

– И последний вопрос, – пропела Катя. – Что делают тапки соседки в прихожей квартиры, где живут Лена и Егор? Да еще днем, когда жены совершенно точно дома нет.

– Ну… – протянула я, – может, она… э… э…

– Не старайся, – остановила меня Катя, – все равно ничего не придумаешь.

– С чего ты решила, что это обувь соседки? – удивилась я.

– Да сто раз ее в них видела, – объяснила подруга. – Приеду к Ленке, а в подъезде эта… стоит, почту вынимает, и всегда в такой обуви.

Я молчала.

– Супер, да? – спросила Катюша. – Теперь представь, что случится, если Ленка когда-либо неожиданно домой днем вернется? То-то ей кайф! Муж на нее не смотрит. И вот он в супружеской постели с шалавой! Со здоровьем у Лены плохо, любой стресс ее убить может.

Я перестроилась в левый ряд.

– Сейчас к нему заеду, попробую голову Куркину на место вернуть.

– Прикольно, если в спальне Оксану найдешь, – засмеялась Захарова, – тогда ему и возразить будет нечего. Только зря время потеряешь. Он тебя пошлет куда подальше.

– Не уйду, пока все ему не выскажу, – пообещала я и надавила на педаль газа.

Глава пятая

Подойдя к двери квартиры Куркина, я поняла, что она не заперта. Я дернула за ручку, вошла в прихожую, увидела брюнетку с короткой стрижкой, пришла в изумление, но вежливо поздоровалась:

– Добрый день.

– Привет, – прошептала незнакомка голосом Яковлевой.

Я присмотрелась:

– Ленуся! Это ты?!

Подруга кивнула, а мне сразу стало понятно, что произошло.

– Вместо того чтобы посетить врача, ты отправилась в салон?

– Я приехала на обследование, – объяснила Лена, – а у них электричества нет. На улице какие-то работы ведут, повредили провод. Галкин очень извинялся, сказал: «За десять минут до вашего появления здание обесточилось». Я на улицу вышла, домой ехать не хотелось, решила: раз у меня начинается новая жизнь, с болезнью, то надо что-то поменять! Кардинально. Денег, как всегда, нет. Вернее, есть, но на хозяйство. Впервые наплевала на продукты и порулила в салон. Вернулась домой, дверь в мастерскую открыта. Егор никогда створку не запирает. Он мне запрещает заглядывать в мастерскую, но я нарушила правило, подумала: раз заболела, то мне нужна поддержка Егора. Пусть он похвалит и стрижку, и окраску, и вообще меня. Отправилась в его мастерскую. А там…

Яковлева затряслась, потом закрыла лицо ладонями.

– Что? Говори, – попросила я.

– Сама посмотри, там соседка Оксана, – пролепетала Лена, – иди, там открыто…

Я поспешила на лестничную клетку.

У Яковлевой огромная квартира, она принадлежит Егору, отец которого, доктор наук, профессор, академик, главврач медцентра, считался одним из лучших педиатров СССР. К Андрею Валентиновичу Куркину везли больных детей не только из всех союзных республик, но и из разных стран. Гениальный диагност, хирург с волшебными руками, очень любил своих пациентов. Старший Куркин мог остаться дежурить на ночь, потому что опасался за жизнь недавно прооперированного им малыша, он помнил всех спасенных ребят по именам. Но у профессора не было времени на Егора, сына воспитывала мать.

Наверное, не надо объяснять, что у семьи были дача и роскошная квартира. Дом, в котором Егор обитал с детства, а сейчас живет вместе с Леной, расположен в тихом центре Москвы. Те, кто приезжает в столицу из других городов, услышав слова: «Я живу на Старом Арбате», восклицают: «И как ты в шуме, гаме существуешь?» Но коренные москвичи знают: есть улица Старый Арбат с художниками, магазинами сувениров, полубезумными ораторами, музыкантами и толпами экскурсантов. А есть немаленький район Старый Арбат, вот там тихие зеленые переулки. В одном из них и находится гнездо Куркиных. Маргарита Семеновна давно живет за городом, что не мешает ей прикатывать в Москву, чтобы указать невестке на все ее ошибки. Маргарита села за баранку в середине семидесятых годов двадцатого века. Женщин, которые водили личную «Волгу», тогда почти не было. На красавицу блондинку заглядывались даже сотрудники ГАИ. Вылезать из-за руля вдова доктора не собирается и сегодня. Но к радости Лены, летом свекровь живет в Монако.

Апартаменты Андрея Валентиновича состояли из двух квартир: шести- и двухкомнатной. Раньше их объединяла дверь. Наверное, Маргарита рассчитывала, что после смерти мужа станет владелицей всей семейной недвижимости. Но Андрей Валентинович завещал роскошную московскую квартиру сыну, а большой загородный дом достался вдове. Там она сейчас и живет. Зиму проводит в Подмосковье, лето за границей. В шестикомнатной квартире всего два обитателя: Лена и Егор, там же есть спальня Маргариты на случай, если даме придет в голову заночевать в Москве. А меньшее жилье стало мастерской Егора, дверь между квартирами заложили. В мастерскую заглядывать запрещено всем, кроме натурщиков. Даже мамочка художника туда не суется. Понимаете почему слова Лены: «Посмотри сама, там открыто» – удивили меня?

Я распахнула дверь на сакральную территорию. Потом, встав не понятно зачем на цыпочки, миновала санузел, кухню и очутилась в большом зале.

В центре находился мольберт, неподалеку от него стоял столик, на нем было несколько бутылок с дорогой импортной минералкой, ваза с виноградом и персиками, чуть поодаль, под подоконником, темнела спортивная сумка, у стены притулилась старинная кровать с железными спинками. Я увидела роскошное шелковое белье нежно-розового цвета, все в кружевах, гору подушек, пуховое одеяло и молодую женщину, которая лежала поверх перины. Она показалась мне похожей на Лену, у нее были такие же длинные белокурые волосы. Потом я вспомнила, что подруга неожиданно кардинально изменилась, сейчас она брюнетка с короткой стрижкой.

На незнакомке красовалась дорогая пижама, блуза была расстегнута, под ней виднелся черный кружевной топ. Блондинка лежала с закрытыми глазами. Я попятилась, но просто убежать показалось мне глупым, лучше разбудить незнакомку, поэтому я решила завести с ней разговор:

– Добрый день! Вы, наверное, натурщица Егора? Он начал работу над новой картиной? Просыпайтесь, художника нет. Вам лучше уйти.

Дама не ответила. Я опять приблизилась к кровати и поняла: женщина не дышит.

Ноги сами собой вынесли меня вон из квартиры. Встав у лифта, я набрала номер Костина и начала говорить.

– Понял, принял, – ответил мой друг и главный детектив сыскного агентства Макса, – ты знаешь, как надо действовать. Сколько квартир на лестничной клетке?

– Две, – доложила я, – обе принадлежат Егору.

– Запри дверь в мастерскую, – велел Костин, – сейчас я вызову Леонида. Скоро с ним прибудем!

Время до приезда Володи я провела в жилых апартаментах, напоила Лену чаем с мятой. Когда появился Костин, Яковлева спала в столовой на диване. Я рассказала Володе все, что знала.

– Мда, – крякнул лучший друг, когда поток информации иссяк. – Что ты думаешь обо всем?

– Не знаю, – пробормотала я, – Оксана умерла. Вероятно, у нее болезнь какая-то?

– Ну, это выяснится, – сказал Володя, – сейчас приедут Леня с ребятами, они всем займутся, а мы будем на подхвате.

Не успел Костин договорить, как раздался знакомый голос Федотова:

– Вовка, Лампа, где вы спрятались?

Лена вздохнула, зашевелилась, села, потерла глаза и удивилась:

– Володя? Что ты здесь делаешь?

– Как ты себя чувствуешь? – осведомился, в свою очередь, Костин.

– Хорошо, – фальшиво бодро ответила Яковлева, встала и зашаталась.

Я бросилась к ней.

– Не волнуйся, – прошептала она, – голова закружилась, ноги ватные.

– Мы вызвали «Скорую», – сообщил Леня, – женщина в мастерской жива. Дышит еле-еле. Не реагирует ни на что. Похоже, она в коме. Но я не медик.

– Елене плохо, – заявил Володя, – ей тоже нужен врач. Вызвать вторую машину?

– Нет, – возразила я, – у Ленуси есть некоторые проблемы со здоровьем. Лучше ей к своему доктору отправиться.

– Да, да, – зашептала Яковлева, – Лампуша, номер у меня в телефоне. Галкин Игорь Михайлович.

– Сейчас позвоню, – пообещала я, – может, в медцентре уже починили электричество.

– Вот и славно, – обрадовался Леня, – а мы пока все оглядим.

Глава шестая

Макс приехал домой поздно, сел за стол, и тут раздался звонок в дверь.

– Мы кого-то ждем? – удивился Вульф.

– Вроде нет, – ответила я, поспешила в прихожую и увидела на экране домофона Лёню.

– Лампудель, открывай, – велел он.

Не успел Федотов войти в прихожую, как из недр квартиры выбежала Киса и бросилась к своему крестному с воплем:

– А что ты мне принес?

Я попыталась утихомирить девочку:

– Кисуля, дай Лёне ботинки снять.

– Развязывая шнурки, можно разговаривать, – парировала малышка.

– До меня дошла информация, что ты в лагере, – улыбнулся Федотов, – совсем взрослой стала.

– У нас пересменок, – деловито объяснила Киса, – скоро я опять уеду на неделю! Мне там жутко нравится!

– Так это вы Арина? – спросил мужской голос, и в холл вошел незнакомый мужчина.

– Да, – кивнула наша школьница, – но мне больше нравится имя Киса.

Незнакомец повернулся к двери:

– Давай!

В прихожей возник еще один гость, одетый в темный костюм и белую рубашку. Он поставил у вешалки здоровенную коробку.

– Спасибо, Федя, – поблагодарил первый мужчина, – пока свободен.

– Если буду нужен, то я за дверью, – сообщил Федор.

Леня выпрямился.

– Костя, перед тобой Евлампия, жена Макса Вульфа.

– Заочно знаю вас, – улыбнулся незваный гость, – я Константин Николаевич Волоков.

Потом он обратился к Кисе:

– Леонид пришел без подарка, потому что…

– Знаю, – отмахнулась девочка, – тетя Лиля забрала у него все из кошелька! Она деньгосос!

– Киса! – ахнула я. – Что за выражение?

– Дядя Леня сам так папе говорит, – затараторила девочка, – «сколько ни принесу, Лилька живо купюрам ноги приделает. Она деньгосос!»

Федотов крякнул и сунул ноги в тапки.

– Устами младенца глаголет истина.

Волоков продолжил беседу:

– Многоуважаемая Киса, мне неведомо финансовое положение Леонида, но я попросил его не покупать вам презент, потому что хотел преподнести вам нечто приятное, опасался: вдруг Федотов меня по части подарка переплюнет! Открывайте!

Кисуля подпрыгнула:

– Коробка мне?

– Вам, – подтвердил Волоков.

– Все внутри мое? – уточнила Киса.

– Конечно, – кивнул Константин. – Полагаю, вы умеете читать?

– Естественно, – ответила девочка.

– Тогда изучите название на крышке, – попросил Волоков.

Кисуля приблизилась к упаковке.

– «Изумрудный город у тебя дома». Ой! Ой! Ой! Я о таком мечтала! Там и Элли, и Тотошка?

– Страшила, Железный Дровосек, трусливый Лев, Гудвин, Бастинда – все-все-все, – заверил Константин, – с домами и вещами.

Я посмотрела на Кису и поняла, что такое «квадратные глаза».

– Я хотел, чтобы мой презент Кисе запомнился, поэтому ваш крестный пришел с пустыми руками, – сказал Константин, – я испугался, вдруг он принесет что-то намного лучшее.

– Это невозможно, – прошептала Киса, – помогите отнести Изумрудный город в детскую.

Макс, который молча стоял в прихожей, улыбнулся.

– Сейчас.

Киса умчалась в детскую.

Когда здоровенная упаковка переместилась в комнату Кисы, мы все прошли в столовую.

Леня сел и сразу начал деловую беседу:

– Женщина, которую обнаружили в мастерской Егора Куркина, предположительно соседка сверху. Супруга…

Федотов посмотрел на Константина, тот кивнул и сам продолжил:

– Постараюсь ввести вас в курс дела. Семья, которая нынче живет над апартаментами Куркиных, ранее состояла из двух человек и занимала другую квартиру. Кирилл Петрович и Майя Алексеевна Годины поженились вскоре после окончания школы и знали друг друга с детства. Кирилл полиглот, свободно владеет разными языками: английским, французским, немецким, испанским, китайским, японским, литературным арабским и рядом диалектов. Он гениальный переводчик, участвует в разных переговорах, владеет информацией, которая не предназначена для чужих любопытных ушей. Майя Алексеевна режиссер, поставила много спектаклей, ее уважали и любили актеры. К сожалению, она умерла, у нее случился инсульт. Кирилл остался один, ему тогда еще пятидесяти не было, в наше время возраст почти юный.

Константин потер ладонью затылок.

– Не стану вам говорить, где и кем служит Годин.

– И не надо, – кивнул Макс.

– Руководству доложили о смерти Майи, – продолжал гость, – все забеспокоились. Понятно, что рано или поздно появится некая особа, которая понравится вдовцу. Где гарантия, что она окажется такой же умной, понимающей, интеллигентной, как Майя? Не станет рассказывать подругам о работе мужа? Еще хуже будет, если Кирилл, который с юношеских лет жил только с Майей, пустится во все тяжкие, ему голову начисто снесет. Не зря народ сложил пословицу: «Седина в бороду, бес в ребро». И уж совсем плохо будет в случае, если Кирилл найдет родственную душу с безупречным поведением, заключит новый брак, а потом выяснится, что вторая супруга сотрудница иностранной разведки. Понятно объясняю?

– Более чем, – сказал Макс.

Константин продолжил:

– Через год после того, как Годин овдовел, он познакомился с Оксаной. Чернова дочь генерала, умная, прекрасно воспитана, примерного поведения. Служит там же, где Кирилл, но намного моложе его. Никаких порочащих связей и любовников у нее в анамнезе нет. Учитывая возраст, скорей всего не девушка. Но о ее личной жизни информации нет. Отец Черновой был жестким, суровым, держал единственную дочку в ежовых рукавицах. Он умер вскоре после помолвки дочери и Година. Оксана не болтлива, вежлива со всеми, но в душу к себе никого не пускает. Привлекательна внешне. Выглядит моложе своего возраста. Не имеет детей, никогда не выходила замуж. Брак с Годиным у нее первый. Чернова чтит память Майи Алексеевны, всегда ездит с мужем на кладбище, где похоронена его первая супруга. В новом браке Кирилл Петрович просто расцвел, скинул лишний вес, начал ходить в фитнес, в театры. И вдруг! Оксана спит в мастерской соседа!

Константин сделал глоток чая.

– Как только нам сообщили, где находится Чернова, мы поговорили с Егором по телефону. Тот объяснил, что соседка решила заказать для мужа на день рождения картину. Свой портрет, копию «Данаи» Рембрандта. Вот только позировать обнаженной она не собиралась, решила надеть красивую пижаму. И очень просила, чтобы Елена, супруга Егора, ничего не знала о заказе, сказала: «Вдруг она встретит Кирюшу в подъезде и проболтается! Испортит сюрприз».

– Удивительно, – пробормотала я.

– Что именно? – тут же поинтересовался Константин.

– «Даная» – картина мифологического жанра, – объяснила я, – но женское тело и весь антураж написаны реалистично. Ангел над изголовьем смахивает на украшение. И это определенно небесный житель, а не кто-либо еще. Вы видели полотна Куркина?

– Пока не довелось, – признался Константин.

– Сейчас покажу, – пообещала я, сбегала в библиотеку, принесла буклет и положила на стол, – вот!

Гость пролистал страницы.

– Да уж! Теперь и меня удивляет, почему Чернова обратилась к этому живописцу. Может, она хотела заказать нечто в духе Босха или Чюрлениса?^[2] Но обсуждения картины не состоялось, во время телефонной беседы с художником выяснилось, что Егор отказал Оксане, сказал, что у него уже есть заказчик и он на днях приступит к работе. После того как он напишет то, что хочет клиент, ему надо отдохнуть. Предложил прийти через два-три года. Чернова попыталась его уговорить, но ничего не вышло. Поведение живописца показалось мне странным. Окажись я на его месте, мигом бы согласился и на вторую картину. У творческого человека нет фиксированного оклада. Клерку в конце месяца зарплату выдадут, даже если он на службе ворон считал. У Егора иначе. Продал картину, и семья одета и сыта. Не продал? Все голодные и голые.

– Куркин лентяй, – сказала я, – его волнует только он сам. Он не переживает, что жена ни свет ни заря встает и на работу спешит. Егор годами ничего не делает, Лена семью содержит.

– Простите, – сказал Константин и вынул телефон. – Слушаю, Гена. Так. Ты уверен? Что говорит? В салон ходила? Что там можно делать почти целый день? Ответила? Пока не понимаю. Завтра встретимся. Реакцию опишу. Уверен? Хорошо.

Собеседник долго объяснял что-то Волокову, наконец Константин вернул мобильный в карман.

– Смерть Черновой… – начал Леня.

– Она только что вернулась домой, – заявил Волоков.

– Кто? – подпрыгнула я.

– Оксана, – ответил Константин. – Она только что вернулась домой, там дежурил мой сотрудник, – Гена удивился, поинтересовался у дамы, кто она. «Я жена Година Оксана, муж сейчас в командировке, его нет в Москве», – ответила незнакомка. Гена на секунду опешил, потом спросил: «А где вы были?» Оксана приподняла брови. «Почему я должна удовлетворять ваше любопытство? С кем имею дело?». Гена показал удостоверение, Чернова улыбнулась и вынула из сумочки свое. «Поскольку супруг вернется через несколько дней, я решила устроить себе день отдыха. Отправилась в СПА-салон. Провела там много времени. Давайте поднимемся в квартиру».