Дарья Донцова
Авоська с Алмазным фондом

Глава 7

– Представляю, сколько ему платят, – вздохнула Маша.

Из коридора послышался лай, в комнату внеслась собачка. Елизавета Михайловна взвизгнула:

– Уберите животное!

– Брутик, иди к маме, – засюсюкала Николетта.

Псина даже ухом не повела.

– Людовик… э… Моцарт… фон… – я попытался вспомнить имя барбоса, – Калигула… Сартр…

– Людвиг Ван Иоганн Вольфганг Цезарь Брут Ницше, – позвал Борис.

Пес прыгнул к нему на руки.

– Вот видите? Без него даже собачье имя не вспомнить! – топнула ногой маменька. – Лечите перелом дома.

– Невозможно, – отрезала доктор.

– Милейшая, я заплачу сколько хотите, – снисходительно заметила Николетта.

– У меня глаз не рентген, – огрызнулась врач. – И даже если всю конечность пострадавшего стодолларовыми купюрами заклеите, она не зарастет, нужен гипс, а его накладывают только в медучреждении.

– Я видела в кино, как к ноге дощечки приматывают, – задумчиво протянула маменька. – Вава, найди живенько ящик из-под апельсинов, и проблема будет решена.

– Такого даже я ни разу не слышала, – вышла из себя Елизавета Михайловна. – Женщина, вы в своем уме? Вставайте, Борис Иванович, идемте в машину!

Я посмотрел на врачиху, только что упрекавшую Николетту. «Вставайте»? «Идемте в машину»? Однако отличное предложение человеку со сломанной ногой.

– Мне плохо! – завопила маменька, хватаясь за шею. – Отек начинается! Астма!

Я опустил глаза. Астма? У госпожи Адилье новый диагноз? Обычно у нее инфаркт.

– Звоните в «Скорую», – буркнула врач.

– Но вы уже тут! – разозлилась Николетта.

– Мы приехали по другому вызову, – не сдалась Елизавета Михайловна.

– Борис, разберись! – разъярилась маменька. – Хватит сидеть на полу и ничего не делать!

– Идите в машину, – повторила батлеру свой приказ доктор.

Я кашлянул.

– Елизавета Михайловна, Борис Иванович не может самостоятельно передвигаться. Думаю, надо позвать помощников.

– Кого? – хихикнула Маша.

– Крепких парней с носилками, – пояснил я.

Медсестра засмеялась.

– Чудесненькая мысль. Только где их взять?

– В вашем микроавтобусе, – подсказал я. – Час назад за моим приятелем, у которого случился инсульт, примчалась неотложка, и в ней, кроме доктора с медбратом, была еще пара санитаров.

Елизавета Михайловна скривилась.

– Мы муниципальная помощь, а не коммерческая, вызов бесплатный. Ваш друг наверняка прикреплен за бешеные деньги к распальцованной клинике, оттуда и вертолет пригонят, не чихнут.

– Обычно мы просим помочь с носилками соседей, – вмешалась Маша, – нам с доктором человека не унести. Вот сегодня утром женщину с инфарктом забирали – вес за сто кило, живет в пятиэтажке, лифта нет. Хорошо, два добрых мужика в подъезде обнаружились, посадили больную на стул и на руках стащили. А кабы сострадательных людей не нашли? Повезет, если шофер согласится, но наш такой упырь! Даже за деньги зад от сиденья не оторвет.

– Нет, нет, – заспорил я, – сам звонил на пульт ноль три диспетчеру. Машина примчалась через минуту, в ней сидели четверо мужчин, они надели бахилы, осмотрели больного и увезли его.

– Не рассказывайте нам сказки, – фыркнула Елизавета. – Борис Иванович, можете доскакать до лифта?

– Я напишу на вас жалобу, – пригрозила маменька.

– Да хоть десять, – не испугалась врач. – И чего получится? Ну, уйду я, а потом вас реально прихватит, и помощь не поспеет вовремя, потому что работать некому будет.

– Госпожа Адилье, мне наложат гипс, и я вернусь так быстро, как смогу, – пообещал батлер.

На лице Маши возникла злорадная улыбка.

– Не факт. Может, груз привесят, тогда вас в палате оставят.

Маменька подбоченилась.

– Борис! Изволь через два часа приступить к службе. Пусть тебе сделают гирю на цепочке, ее можно повесить на плечо и ходить. Понятно?

Елизавета Михайловна закатила глаза и покинула комнату. Мы с Машей помогли Борису встать, он оперся на нас и на одной ноге поскакал к лифту.

– Вава, немедленно возвращайся! – приказала маменька.

– Это ваша мать? – спросила у меня Мария, когда мы спустились во двор.

Я кивнул.

– Представляю, как она невестку жучит, – вздохнула медсестра, влезая в салон мини-вэна.

Я посмотрел вслед уезжающей «Скорой» и только сейчас сообразил, как повезло Максу, что в соседнем дворе стояла машина реанимации с полным комплектом оборудования и с набором специалистов. Воронов мог умереть, пока обычная карета с красным крестом пробиралась бы по проулкам. Елизавета Михайловна с Машей производят приятное впечатление, но, уж простите, они не похожи на тех, кто способен прямо на месте помочь человеку с инсультом, да и нет у них ничего необходимого. Отлично помню, что внутри желтого мини-вэна, куда впихнули носилки с моим другом, я заметил множество разных приборов. А в автомобиле, куда сейчас с трудом влез Борис, зияла пустота.

– Вава! – закричала сверху маменька. – Жду тебя целый день!

С некоторыми людьми бесполезно спорить, дешевле сделать, что они хотят, без лишних разговоров и хоть на время забыть о них.

* * *

– Вава! Нам надо серьезно поговорить, – заявила маменька, едва я переступил порог гостиной. – Сядь и слушай!

Я опустился в кресло.

Милые дамы, никогда не говорите мужчине свою излюбленную фразу: «Нам надо серьезно поговорить». У любого представителя сильного пола при этом сразу начинается паника и возникает вопрос: «Сколько денег ей нужно?» Если вы тянете с началом разговора, загадочно улыбаетесь, вздыхаете, у бедного парня возникают дальнейшие предположения. «Небось разбила мою машину…» Или: «К нам едет теща». И даже похуже: «Черт, она беременна!» А когда здорово обеспокоенный партнер слышит от красавицы: «Котик, я в панике! Ты не ответил ни на одну из моих эсэмэсок! Завел другую?» – он испытывает острое желание выругаться.

Разрешите дать вам несколько добрых советов. Желая затеять важное, на ваш взгляд, обсуждение, начните его с фразы: «Милый, мне необходим твой совет». Вот советы мужики раздают с большой охотой. Любой из нас знает, как улучшить политическую обстановку в мире, какой тренер должен наконец-то сделать чемпионом российскую сборную по футболу, как справиться со взяточниками-гаишниками и еще многое-многое другое. Поэтому мужчина снисходительно выслушает глупенькую блондинку в мини-юбке, лепечущую: «Ну как мне теперь себя вести, котик? Ты влюбился в другую, я это поняла, когда ты за весь день ни разу мне не позвонил», – и спокойно скажет:

– Да ладно! Занят я был, не дуйся, зая. Пошли в кино, я тебе подарочек куплю.

И все, скандала не будет. На вас не заорут, вы не обидитесь… А все потому, что начали беседу правильно.

Еще, пожалуйста, учтите: для нас главное – работа. Понимаю, обидно признать такое, но это так. Ну да, вы после страстного свидания во время обеденного перерыва не способны выполнять служебные обязанности, два часа обсуждаете с подружкой партнера, постоянно смотрите на телефон, ждете звонков с признаниями в любви. А что Ромео? Он давным-давно на совещании, весь в делах, забыл о любовнице, и его раздражают сыплющиеся на телефон сообщения: «Котик, люблю тебя»; «Милый, не могу забыть наши поцелуи»; «Зайка, почему не отвечаешь?»; «Вот ты какой! Получил свое и решил меня бросить?»; «Купила бритву, вскрываю себе вены». Думаете, парень, читая ваше послание, придет в восторг от того, какая вы нежная, эмоциональная, ранимая? Вовсе нет! В его голове появится простая, как кирпич, мысль: «На фига мне эта липучка – рубль штучка?» Никогда не ждите от кавалера пылких признаний, фразу «Люблю тебя» большинство мужиков пишет лишь потому, что понимает: он обязан это сделать, чтобы глупышка не закатывала истерик.

И, умоляю вас, всегда излагайте свои просьбы конкретно. Хотите кольцо? Не подъезжайте на кривой козе, не шепчите: «Милый, скоро мой день рождения. Сплю и вижу такое… ну, знаешь… блестящее, желтое круглое… Ты же понял, о чем я, правда?» Нет, конечно, ваш любовник ничего не понял. Но напрягся и купил… кастрюлю из латуни. А что, она же блестящая, круглая, желтая. И как купить кольцо без женской руки? Думаете, он знает ваш размер? Да и вообще любой представитель мужского пола считает главным подарком для женщины себя, рассуждая примерно так: раз я обратил на тебя внимание, чего еще надо-то?

– Вава! – ворвался в мои уши голос маменьки. – Ты меня не слушаешь?!

Я вынырнул из своих мыслей.

– Весь внимание.

– Ну-ка, повтори, что я секунду назад сказала! – потребовала Николетта.

Умение не обращать внимания на речи матушки, но при этом всегда запоминать последнюю изреченную ею фразу, отточено мной до филигранности с раннего детства. Поэтому я бодро отрапортовал:

– Ты просила меня заехать за кое-какими покупками. Сделаю это после того, как завершится деловая встреча.

– Ладно, – смилостивилась Николетта, – список вышлю на твой телефон. Что так смотришь? Считаешь меня не способной отправить сообщение? Смотри, ничего не перепутай!

Глава 8

– В принципе я понял план действий, – сказал Филов после того, как мы проговорили больше часа, – в общих чертах уяснил.

Я натянуто улыбнулся. Человек, спасший жизнь Максу, производил хорошее впечатление. Похоже, он честен, прям в общении и работоспособен. Одна беда: Глеб не очень понятлив. Полагаю, именно по этой причине он навсегда задержался в районном отделении полиции. Ладно, сейчас озвучу краткое содержание нашего диалога, ведь повторение, как известно, мать учения. Я откашлялся.

– Мы знаем, что у Ирины есть близкая подруга – Ольга Михайловна Светлова. Именно ей Вилкина оставила свою новую квартиру, которую получила в связи со сносом дома, где проживала.

– Ага, – кивнул Глеб. – Но непонятно: зачем покойная настрочила завещание?

– Чтобы Светлова стала владелицей жилья, – терпеливо объяснил я. – Где сейчас прописана Ольга?

– В коммуналке на Рогожской улице, – уточнил Филов.

– Ирина хотела улучшить жизнь подруги, – продолжал я, – вот и постаралась.

– Так она ей свою фатерку незадолго до суицида подарила, – неожиданно сказал собеседник. – Я сегодня узнал, что Вилкина оформила на имя Светловой дарственную на свою новую однушку. Может, Ольга туда даже переехала.

На секунду я ощутил себя полным идиотом. Иван Павлович, ты считал Филова тугодумом? А сам-то кто! Почему не попросил Глеба выяснить, кто сейчас проживает в новостройке?

– Проверил на всякий случай, – гудел тем временем тот, – звякнул в фатерку, которую Ирине предоставили, но там никто не ответил. Тогда я отправил туда парнишку-помощника, чтоб на месте разобрался. Значитца так, башня построена полгода назад, жилье сдавалось с экономремонтом, большинство жильцов сейчас собственный затеяло. На площадке, где однушка Вилкиной расположена, пока никто не живет, соседи снизу-сверху ни ее, ни Светлову не знают. Надо с Ольгой Михайловной поговорить, у меня ее мобильный есть. Но я не мастак с бабами ля-ля разводить, не получается у них доверие вызвать.

– Диктуйте номер, – попросил я.

Подруга Ирины ответила не сразу, но наконец из трубки раздался женский голос:

– Фирма «Бьюти Жаклин», мы хотим сделать вас прекрасными.

Я подумал, что ошибся, и извинился:

– Простите, не туда попал.

– Нет-нет, вы обратились по правильному адресу. Вам повезло, сегодня действуют скидки на весь ассортимент, – зачастила незнакомка. – Мои дилеры готовы приехать куда пожелаете, по любому адресу в удобное вам время.

– А если я ничего не куплю? – ввязался я в ненужный разговор.

– В каждом бизнесе свои риски, – отреагировала собеседница. – В моей фирме огромный выбор и такие привлекательные цены, что вы непременно подберете косметику для своей любимой, для мамы, сестры или для себя – есть широкая мужская линия.

– Спасибо, мне ничего не нужно, я набрал не тот номер, – отверг я любезное предложение и собрался отсоединиться.

– Стойте! – закричала женщина. – Все-таки запишите мой контакт. Захотите приобрести подарок за умеренную цену – звоните. У меня уникальная косметика на основе экологически чистых трав Прованса. Прямо из Франции! И есть совсем недорогие варианты. На супругу вам, конечно, денег не жалко, а для коллег можно выбрать подарок подешевле. Преподнесете секретарше начальника набор всего за триста рубликов: фигурное мыло в виде собачки или кошечки, шапочку для душа, масло для мытья тела, скраб и крем. Она вас потом к шефу всегда без очереди пускать будет.

– А что, маслом тоже моются? – изумился я.

– Конечно! Это лучше, чем гелем, – заверила торговка. – Можем доставить заказ куда пожелаете.

Подобная настойчивость, желание не упустить клиента, конечно, достойны похвалы, и я решил не обижать незнакомку резким отказом.

– Интересная идея с набором. Говорите свой номер.

– Меня зовут Ольга Светлова…

– Вы-то мне и нужны! – обрадовался я. – Где вы живете? На Рогожской? Или уже перебрались в однушку, которую вам Ирина Вилкина подарила?

– Откуда вы про квартиру знаете? – испугалась собеседница. – Мы с Иришкой никому о ней не рассказываем. Ой! Случилась беда?

И, только услышав последний вопрос, я понял, что свалял дурака. Ну, Иван Павлович, экий ты несообразительный стал! Ольга, похоже, близкая подруга Вилкиной. Но раз в убогой комнате найден труп, значит, Светлова не знает о смерти Ирины – уж, наверное бы, приятельница подняла тревогу, если бы Вилкина пропала, поехала к ней домой и обнаружила тело намного раньше, чем это сделали строители. Выходит, умерла и правда не Вилкина? Девушка жива-здорова? Надо подробно расспросить Ольгу…

– Вы давно беседовали с Ириной?

– У нотариуса встречались, когда она мне жилье подарила, – вдруг всхлипнула Светлова. – Я возражала, но…

Ольга зашмыгала носом.

– Иринка уехала на родину. Сказала, что поживет там несколько месяцев и точно поправится.

– Вилкина болела? – спросил я.

– Да.

– Чем?

– Длинное слово… не запомнила его… Врач Иру напугал: «Капец вам, жить чуть-чуть осталось». В общем, все плохо, – Ольга заплакала. – Я очень за нее переживаю. У Иры мобильного нет, я жду, когда она вернется. Вы вообще кто?

– Оля, давайте встретимся и поговорим, – предложил я, – по телефону всего не скажешь.

– Ира в больнице? – спросила Светлова. – Вы из полиции? Вилкина приехала из Балуева назад в Москву и на вокзале потеряла сознание? Да?

– Вы сейчас где? – задал я свой вопрос.

– На Рогожской.

– Я в кафе неподалеку, – соврал я.

– В «Ромашке»? – оживилась собеседница. – Там вкусно, но дорого.

– Надеюсь, не откажетесь перекусить за мой счет? – предложил я. – Заодно кое-что обсудим. Или вы заняты?

– Нет, я совершенно свободна сегодня, – согласилась Ольга. – Через тридцать минут, о’кей?

* * *

Если девушка обещает вскоре появиться, то раньше чем через час ждать ее не стоит. Но Светлова примчалась почти вовремя, безошибочно вычислила меня среди остальных посетителей – я быстро добрался до места, – приблизилась к столику и спросила:

– Это вы мне звонили?

Я встал.

– Да. Давайте познакомимся, Иван Павлович Подушкин.

– Оля, – робко представилась девушка.

Я решил приступить к делу без долгой прелюдии:

– Ирина серьезно болела?

– Да, – прошептала Светлова. – Примерно год назад все началось. В принципе у нее давно голова болела, но в детской поликлинике врачиха злющая была. Если воспитанник интерната жаловался на недомогание, она отвечала: «Справку для школы не дам. Иди учись, это твой единственный шанс со дна жизни выплыть». Но мы с Ирой и без докторши знали: надо сделать все, чтобы в Москву уехать. Понимаете…

Ольга продолжала рассказывать, а я молча слушал. Всегда надо дать человеку выговориться, он увлечется и поведает то, что и не собирался сообщать.

…Ира и Оля жили в детдоме в одной комнате. Светлова оказалась в приюте первой, попала туда в пять лет, после того как пьяная мать устроила в доме пожар. Слава богу, девочка догадалась выбежать на улицу, а вот алкоголичка осталась спать на диване. Иру привезли в интернат, когда она перешла в третий класс. Сначала Вилкина была агрессивной, кидалась на детей, хамила педагогам, не хотела подчиняться распорядку, отвратительно училась, но с течением времени стала спокойнее. Вот только ее успехи в школе оставляли желать лучшего.

Оля плохо помнила свою маму, и все, связанное с ней, не вызывало у нее положительных эмоций. Иногда девочка просыпалась по ночам от кошмара: ей виделась пьяная мать, отвешивающая подзатыльники. Оля вскакивала с узкой койки и бежала в туалет. Наглотавшись из-под крана сырой воды и придя в себя, она испытывала счастье, поняв, что находится в детдоме, где ее не лупят, не морят голодом, не дают вместо одежды рваные обноски. Страшный кошмар про мать – это всего лишь сон.

Олечке очень нравилось в интернате, у нее была своя кровать с двумя подушками и красивым покрывалом, на полу лежал коврик с изображением мишек, на полочке сидели плюшевые звери – игрушки на Новый год, Восьмое марта и день рождения детям дарили щедрые спонсоры. То есть это были не общие собачки-белочки-ежики из игрового зала, а ее личные зайки-лисички-обезьянки. Тот, кто рос на гособеспечении, очень хорошо поймет Олю, своя игрушка – особенная вещь. И платья с туфельками радовали Олечку, ведь они были новыми, красивыми. И еда ей нравилась, она с аппетитом ела кашу, суп, второе, приходила в восторг от булочек, получала яблоки-апельсины. А еще можно было в грустную минуту подойти к воспитательнице Марии Алексеевне Белкиной, очень доброй женщине, прижаться к ней, поплакать и получить поцелуй, подкрепленный карамелькой. Оля считала свою жизнь прекрасной, поэтому когда новенькая в первую ночь начала рыдать, стала ее утешать:

– Перестань плакать. Здесь так здорово! Весело! У нас праздники! Смотри, что мне вчера спонсоры подарили: пакет ирисок, набор, чтобы самой бусы собирать. И Мария Алексеевна Белкина такая хорошая!

Но Ира не разделяла восторгов Светловой.

– Фу! Папа мне шоколадные конфеты всегда покупал. Я жила одна в комнате. Знаешь, какие у меня игрушки были?

Вилкиной не нравилось в приюте категорически. Она отказывалась есть, не желала носить выданную одежду, обзывала ребят нищими уродами, а одному из спонсоров, протянувшему ей под Новый год кулек конфет, со злобной гримасой заявила:

– Своей дочке тоже такую дрянь под елку кладете? Или ей вкусное-дорогое, а сиротам любое барахло сойдет?

Но потом Ира изменилась, стала тихой и крепко подружилась с Олей.

После детдома Вилкина и Светлова получили по квартире. Ира развила бешеную активность, решив как можно скорее перебраться в столицу, Оля же не хотела менять свою жизнь кардинально, собиралась пойти продавщицей в магазин в Игнатьеве, где теперь имела свои квадратные метры, выйти замуж, родить детей. Но активная Ирина перетащила аморфную Олю в столицу, выменяв себе и ей по углу в шумном городе. Конечно, в комнатенках, которые им достались, было тесно даже не очень крупной кошке, но зато это собственное жилье не где-нибудь, а в Москве! В конце концов Ольга встрепенулась и стала строить планы. Сейчас она мечтает поступить в творческий вуз, хочет стать художницей. Правда, несколько попыток попасть на студенческую скамью закончились неудачей, но она не унывает, уверена, что максимум через десять лет у нее будет все: деньги, богатый муж, загородный дом, иномарка, драгоценности, модная одежда-туфли-сумки. Светлова готовится к вступительным экзаменам, будет сдавать их в августе, а пока пристроилась в фирму, торгующую косметикой: берет на складе товар по оптовой цене, продает чуть дороже, а разница идет ей в карман.

– Называюсь владелицей предприятия, – смущенно призналась девушка. – Врать, конечно, некрасиво, но людям нравится, когда их не простой менеджер обслуживает. У меня много клиентов, зарабатываю нормально, снимаю однушку, а свою комнату сдаю. Еще я делаю комиксы для детского журнала. Платят копейки, но для поступления в вуз требуется творческое портфолио. Короче, у меня-то все наладилось, а вот у Иры… Она решила стать манекенщицей. Пошла в какое-то агентство, там ей предложили обучение за большие деньги. Вилкина расстроилась, денег ведь не было, и тут вдруг на нее обратил внимание один из заказчиков. Мужчина пришел подыскивать модель для рекламы своего товара, увидел Иру…

Оля скорчила гримасу.

– На следующий день после знакомства она к нему переехала. Я попыталась ей глаза открыть, сказала: «Иринка, ты с ума сошла, парень месяцок тобой попользуется и выгонит, лучше учись на мастера по маникюру-педикюру, хорошая профессия». А она губы поджала: «Это ты учись зависть свою скрывать. Вон как побледнела, узнав про мою удачу». В общем, мы поругались. Она меня по-всякому обозвала и убежала, я обиделась. Мы перестали встречаться, даже с Новым годом и днем рождения не поздравляли друг дружку. А потом Ира вдруг звякнула, попросила о встрече, сказав: «Извини, я дурно себя повела. Мне мысль о замужестве с богатым парнем в голову ударила. Но получилось так, как ты говорила!»

Светлова схватила со стола бумажную салфетку и скомкала ее.

– Тот мужик с Иркой пожил некоторое время, а потом своему приятелю ее передал. Она после с разными перцами тусовалась, из кровати в кровать перепрыгивала и, в общем-то, неплохо существовала. А потом заболела и сразу всем не нужна стала. Деньги Ира не копила, профессии не имела, пыталась гамбургерами торговать, еще куда-то пробовала устроиться, но ничего у нее не получалось. В конце концов она совсем обнищала, вернулась в свою коммуналку, голодала. Да еще врач скорую смерть пообещал. Жуть! Единственная ее удача – дом, где Вилкина прописана, запланировали под снос, и ей выделили приличную однушку в новостройке. Ирке плохо было и морально, и физически. И передо мной стыдно, ведь когда ей хорошо жилось, когда мужики деньги давали, элитное жилье для нее снимали и все покупали, она обо мне не вспоминала, помощи не предлагала.

Я, не перебивая, слушал Ольгу, а та тараторила без умолку.

…Вилкина приехала к забытой ею подруге, рассказала все, в том числе и про свою болезнь, и огорошила Олю заявлением:

– Хочу оформить тебе дарственную на квартиру, а то жилплощадь, когда я умру, отойдет государству.

Оля пришла в ужас.

– Не говори так! Ты поправишься!

Ирина обняла подругу, с которой некогда жила в детдоме в одной комнате.

– Давай поступим так. Сходим к нотариусу, я подпишу все бумаги, но ты получишь квартиру, если со мной случится плохое. Денег у меня сейчас совсем нет, я нищая, поэтому новое жилье буду сдавать, сама останусь жить в бараке, пока его не снесут. Потом посмотрим, что делать. Ты только пообещай, что за квартиру будешь за мной ухаживать, когда я слягу. А если умру, похоронишь по-человечески. Так что небесплатно тебе новое жилье достанется. Это для моего спокойствия. Пожалуйста, не возражай, мне нельзя нервничать. Я завтра уеду в Балуево, ты не волнуйся, если на некоторое время пропаду из вида.

– Зачем тебе туда? – поразилась Оля.

– Хочу посмотреть на места, где была беспредельно счастлива, – пояснила Ира. – Врач посоветовал: «Вам нужны положительные эмоции, они продляют жизнь». Как вернусь, сразу тебе позвоню.