Далай-лама XIV
Мой путь

Глава вторая. Что такое буддизм?

Практиковать буддизм – значит участвовать в борьбе между отрицательными и положительными силами в нашем сознании. Занимаясь медитацией, человек стремится ослабить свои отрицательные качества и развить и усилить положительные.

Нет никаких физических индикаторов, которые могли бы стать мерилом успеха в подобной борьбе. Изменения начинаются, когда вы в первый раз распознаете и осознаете свои омрачения, такие как гнев и зависть. Кроме того, человеку необходимо знать, что является противоядием от омрачений, а чтобы получить эти познания, мы слушаем учения. Простого способа избавления от омрачений не существует. Их невозможно удалить хирургическим путем. Их необходимо распознать – а затем, в процессе применения этих учений на практике, омрачения будут постепенно угасать и в конечном счете полностью исчезнут.

Эти учения предлагают человеку средства освобождения от омрачений – путь, ведущий к свободе ото всех страданий и к блаженству просветления. Чем ближе человек к пониманию Дхармы, то есть буддийского учения, тем слабее становятся тиски гордыни, ненависти, алчности и прочих негативных эмоций, которые вызывают столь много страданий. Применяя это понимание в повседневной жизни на протяжении многих месяцев и лет, вы будете постепенно преображать свой ум – ведь он способен меняться, хотя часто нам кажется, что это не так. Если вы сравните состояние своего ума сейчас с тем, которое возникнет после прочтения этой книги, вы, возможно, заметите некоторое улучшение. Если это так, значит, изложенные здесь учения достигли своей цели.

Слово «дхарма» на санскрите означает «то, что держит». Все сущее – это дхармы, явления в том смысле, что они «держат» или несут собственную сущность или характер. Религия – это также дхарма в том смысле, что она представляет собой опору, сдерживающую или защищающую людей от несчастий. В данном случае термин «дхарма» используется в последнем значении. Если говорить очень упрощенно, любое возвышенное действие тела, речи или ума рассматривается как дхарма, ведь через такое деяние человек защищается или удерживается от всевозможных бед. Практика таких деяний – это практика Дхармы.

Будда

Будда Шакьямуни родился в Индии более 2500 лет назад. Он был рожден принцем. В детском возрасте он уже обладал зрелостью с точки зрения как познаний, так и сострадания. Он видел, что в силу своей природы мы все желаем счастья и не хотим страданий. Страдание не всегда приходит извне. Оно не ограничивается такими невзгодами, как голод или засуха. Если бы это было так, то, чтобы защитить себя от страданий, нам, к примеру, было бы достаточно сделать запасы продовольствия. Однако страдания, такие как болезнь, старение и смерть, связаны с самой природой нашего существования, и мы не можем победить их посредством изменения внешних условий. Более того, в нас самих сокрыт неукрощенный ум, подверженный различным напастям. Он омрачен негативными помыслами, такими как сомнения и гнев. Пока наш ум осажден этими сонмами негативных мыслей, наши проблемы не решит даже наличие приносящей удовольствие удобной одежды и изысканной пищи.

Движимый состраданием ко всем живым существам, Будда Шакьямуни наблюдал за всеми этими проблемами и размышлял о природе собственного существования. Он выяснил, что страданиям подвержены все люди, а переживаем мы их из-за состояния ума, которое лишено дисциплины. Будда увидел, что наш ум настолько необуздан, что часто даже не дает нам спать по ночам. Представ перед этими дилеммами, Будда оказался достаточно мудр, чтобы задать вопрос: существует ли метод, позволяющий преодолеть эти проблемы?

Он решил: ведя жизнь принца во дворце, страдания не искоренить – такая жизнь скорее представляла собой препятствие на пути. Поэтому он отказался от всех благ жизни во дворце, оставил свою жену и сына и отправился в скитания. В своих поисках он обращался ко многим учителям и выслушивал их наставления. Будда выяснил, что их учения были в некоторой степени полезны, но не давали окончательного ответа на вопрос о том, как уничтожить страдания. Шесть лет он посвящал себя жесткой аскезе. Отказавшись от всего, чем он наслаждался, будучи принцем, и практикуя жесткий аскетизм, Будда смог укрепить свое медитативное понимание. Сидя под деревом бодхи (священный фикус), он одолел препятствующие силы и достиг просветления. После этого Будда начал проповедовать, вращая колесо учения на основе собственных опыта и реализации.

Говоря о Будде, мы не подразумеваем человека, который был Буддой изначально. В начале своей жизни он был таким же, как мы. Он был обыкновенным живым существом, которое столкнулось с теми же страданиями, что и мы: с рождением, старостью, болезнью и смертью. У него были разные мысли и чувства; как и мы, он испытывал чувство счастья и чувство боли. Тем не менее благодаря своей мощной и комплексной духовной практике он смог достичь различных уровней духовного пути, кульминацией которого стало просветление.

Когда я обращаюсь к жизни Будды Шакьямуни, меня подчас охватывает смущение. Хотя учение Будды Шакьямуни может быть истолковано на различных уровнях, исторические хроники свидетельствуют о том, что шесть лет своей жизни он посвятил крайне серьезной практике. Это означает, что преобразования ума не достичь, если человек только спит, отдыхает и наслаждается всеми благами жизни. Пример Будды показывает, что мы получим возможность достичь просветления, только упорно работая и перенося лишения и трудности в течение длительного периода времени. Было бы нелегко пройти все духовные уровни и обрести все реализации за короткое время и не прилагая усилий. Даже Будде как основоположнику Учения, которому мы следуем, пришлось претерпеть большие тяготы. Стало быть, разве мы можем ожидать достижения духовных высот и просветления, если выполняем лишь некоторые так называемые практики и при этом прохлаждаемся? Читая повествования о великих духовных учителях прошлого, мы узнаём: они достигли духовной реализации благодаря огромному объему медитации, уединения и практики. Они не срезали пути.

Корнем страданий является неведение, под которым здесь понимается превратное представление о «я». Все бесчисленные страдания, с которыми мы сталкиваемся, возникают из-за этого заблуждения, этого ошибочного понимания. Таким образом, когда говорится, что Будда в силу сострадания отбросил все ошибочные воззрения, это означает, что его сострадание было направлено на труды во благо всех живых существ. Для того чтобы помочь всем чувствующим существам, он преподал учения различных уровней – учения, которые свободны от ошибочных воззрений и неблаготворных мыслей. Поэтому последователи этих учений за счет постижения правильного воззрения и претворения его на практике смогут устранить страдания. Мы почитаем Будду Шакьямуни за то, что он даровал нам эти возвышенные учения.

Главным, что побудило Будду обрести все великие качества его тела, речи и ума, было сострадание. Сутью нашей практики также должно быть желание помочь другим. Подобное альтруистическое желание естественным образом присутствует в нас, когда мы признаём: в своем желании быть счастливыми и избегать страданий другие в точности подобны нам. Такое альтруистическое желание можно сравнить с семенем, которое мы можем защитить и росту которого мы можем помочь благодаря практике. Все учения Будды, по сути, направлены на развитие такого доброго сердца и альтруистического ума. Путь Будды основан на сострадании, на желании освободить других от страданий. Это приводит нас к пониманию того, что благополучие других в конечном счете важнее, чем наше собственное, ведь без других у нас не было бы никакой духовной практики, никакой возможности достичь просветления. Я не утверждаю, что обладаю большими познаниями или высокой реализацией. Тем не менее, вспоминая о доброте своих учителей, которые передали мне эти наставления, и заботясь о благополучии всех существ, я предлагаю эти учения вам.

Дхарма в Тибете

Эта драгоценная человеческая жизнь – жизнь в качестве свободного и удачливого человека – обретается лишь однажды. Хотя в прошлом у нас было бесчисленное множество рождений, мы еще ни разу не смогли распорядиться столь драгоценной человеческой жизнью надлежащим образом. Сейчас нам повезло: мы обрели жизнь, в которой наши ментальные и физические способности полноценны и у нас есть определенный интерес к практике Дхармы. Такая жизнь уникальна. Аналогичным образом уникальна и сама Дхарма, к которой мы получили доступ. Она пришла от Будды, который учил ей в Индии, и передавалась последующими великими индийскими мастерами. С течением времени она расцвела в Тибете. Эта традиция буддийской практики все еще очень сильна. В Тибете, Стране снегов, мы сохранили весь спектр практик, относящихся к учениям Будды. В связи с этим в настоящее время нам чрезвычайно важно предпринять согласованные усилия, чтобы использовать эти учения для осуществления наивысшего блага – как для нас самих, так и для всех остальных живых существ.

Буддизм проник в Тибет не ранее восьмого века, а в девятом веке его царь Лангдарма наложил на практику Дхармы запрет. Он закрывал монастыри, которые были средоточиями учения, как это делают сейчас и китайские власти. Лангдарма нанес по буддизму массированный удар, однако возможность практиковать в отдаленных регионах все равно сохранялась, и потому традиция выжила. В одиннадцатом веке возникла путаница относительно двух подходов к практике учений. Одним из них была сутра, то есть путь учебы и практики, в рамках которого для достижения просветления требовалось множество жизней; другим была тантра – тайные практики, позволяющие достичь просветления даже за одну жизнь. В XI веке своим умением разъяснять буддийские учения, а также защищать их в полемике с небуддийскими философами прославился индийский монах Атиша. Он смог свести воедино все различные философские направления буддизма, возникшие за прошедшие столетия, а также объединил системы практики, которых придерживались миряне и монахи. Все философские школы считали Атишу беспристрастным и авторитетным мастером.

В буддизме Тибета существуют четыре школы: ньингма, сакья, гелуг и кагью. Большой ошибкой было бы заявлять, что какая-либо из этих школ стоит выше других. Все эти школы следуют учению одного мастера – Будды Шакьямуни, все они соединяют в себе системы сутры и тантры. Я стараюсь взращивать веру и восхищение по отношению ко всем четырем школам и делаю это не в качестве дипломатического жеста, а на основе твердых убеждений. Кроме того, мне как Далай-ламе полезно иметь достаточные познания об учениях всех четырех школ – ведь тогда я смогу дать советы всем, кто ко мне обращается. В противном случае я буду подобен лишенной рук матери, которая наблюдает, как тонет ее ребенок. Как-то раз один практикующий из школы ньингма обратился ко мне с вопросом об определенной практике, в которой я не очень хорошо разбирался. Я направил его к большому мастеру, который смог ответить на его вопрос. Тем не менее я при этом ощутил уныние – ведь этот человек искренне обратился ко мне за наставлениями, а я не смог удовлетворить его желания. Если желания человека выходят за рамки того, что для вас возможно, ничего не поделаешь – но если вы в силах их исполнить, важно откликаться на духовные потребности как можно большего числа живых существ. Мы должны изучать все аспекты учений и развивать по отношению к ним восхищение.

Нам также не следует ставить тибетский буддизм выше других буддийских направлений. В Таиланде, Бирме и Шри-Ланке монахи истинно преданы практике монашеской дисциплины и, в отличие от тибетских монахов, до сих пор сохраняют традицию сбора подаяний пищи, которая 2500 лет тому назад практиковалась Буддой и его учениками. В Таиланде я участвовал в шествии группы монахов, просящих подаяния. Это было весенним жарким днем, а поскольку традиция предписывает отсутствие обуви, ступни моих ног были по-настоящему обожжены. Наблюдение за практикой тайских монахов меня вдохновило.

В наши дни многие люди замечают в практике духовной традиции или религии только негативные моменты. Они обращают внимание только на то, как религиозные институты эксплуатируют массы и отбирают у них имущество. Тем не менее изъяны, которые они наблюдают, не являются изъянами религиозных традиций как таковых; в них повинны люди, которые называют себя последователями соответствующих традиций, – например, члены монастыря или церкви, которые используют духовность в качестве оправдания для достижения личной выгоды за счет единоверцев. Если духовные практикующие проявляют недобросовестность, их поведение сказывается на каждом, кто вовлечен в практику учения. Попытки исправить институциональные огрехи зачастую ошибочно воспринимаются как нападки на традицию в целом. Многие люди для себя решают, что религия вредна и не может им помочь. Они отвергают любую форму веры. Другие полностью безразличны к духовной практике и удовлетворены своим приземленным образом жизни. Они обладают физическими и материальными благами и не являются ни сторонниками, ни противниками религии. Тем не менее в своем инстинктивном желании быть счастливыми и избежать страданий все люди равны.

В практике буддизма мы не пытаемся уклоняться от страданий – вместо того мы сознательно их визуализируем: страдания при рождении, страдания старения, страдания от изменений в нашем положении, страдания, связанные с неопределенностью в этой жизни, страдания смерти. Мы стараемся намеренно размышлять над ними, с тем чтобы быть готовыми к встрече с ними – когда придет время. При встрече со смертью мы поймем, что наш час пробил. Это не значит, что мы откажемся от попыток защитить свое тело. Если мы больны, мы принимаем лекарства и стараемся отсрочить смерть. Однако если смерти нельзя избежать, буддист будет к ней готов. Но оставим на время вопросы жизни после смерти, освобождения или состояния всеведения. Размышления о Дхарме и вера в Дхарму приносят практическую пользу даже в этой жизни. Несмотря на систематическое разрушение и мучения, которым тибетцы подвергаются со стороны Китая, они все же не потеряли надежды и решимости. Я считаю, что этим мы обязаны буддийской традиции.

Хотя разрушение буддийской традиции под властью Китая продолжается меньше, чем преследование буддизма при правлении Лангдармы в девятом веке, степень разрушения намного серьезней. После того как Лангдарма уничтожил Дхарму, в Тибет пришел Атиша, который восстановил практику буддизма в полном объеме. Сейчас же ответственность за восстановление того, что систематически разрушает китайский режим, лежит на всех нас – и неважно, обладаем ли мы необходимыми способностями. Буддизм – это сокровище, предназначенное для всего мира. Учить буддизму, внимать его учениям – значит делать вклад в общечеловеческие богатства. Может быть, многие аспекты практики вам пока не по плечу – что ж, тогда сохраняйте их в своем сердце, чтобы приступить к их применению через год, через пять лет или через десять лет. Главное – не забывать учения.

Хотя мы, тибетцы в изгнании, переживаем трагедию утраты своей страны, в целом ничто не мешает нам практиковать Дхарму. В какой бы стране мы ни жили, у нас есть доступ к буддийским учениям через живущих в изгнании учителей. Мы также знаем, как создать благоприятные для медитации условия. Тибетцы занимаются этим по меньшей мере с восьмого века. Тем же, кто остался в Тибете после китайского вторжения в 1959 году, пришлось претерпеть огромные духовные и физические страдания. Монастыри были опустошены, великие учителя заключены в тюрьмы, а практика буддизма каралась лишением свободы или даже смертью.

Мы должны использовать все возможности, чтобы практиковать истину и совершенствовать себя, – не следует ждать удобного момента, когда, как мы полагаем, у нас будет меньше забот. Заботы в этой жизни можно сравнить с рябью на поверхности воды: стоит одной волне исчезнуть, как возникает другая, и им нет конца. Мирские заботы не прекращаются до момента смерти, нам следует стараться находить время для практики Дхармы в нашей повседневной жизни. Если при текущем стечении обстоятельств – когда мы обрели драгоценную человеческую форму, встретили Дхарму и обрели некую веру в нее, – мы не сможем претворить Дхарму в жизнь, заниматься практикой в будущих жизнях, когда у нас не будет подобных условий, окажется еще сложнее. Сейчас, когда нам выпало познакомиться со столь глубокой системой, предлагающей полноценный метод достижения просветления, было бы крайне обидно, если бы мы не постарались оказать некое дхармическое влияние на собственную жизнь.