Чарльз Диккенс
Приключения Оливера Твиста (адаптированный пересказ)

Глава IX
содержащая различные сведения о приятном старом джентльмене и его многообещающих питомцах

Проснулся Оливер поздно. В комнате уже никого не было, лишь старый еврей готовил себе завтрак. Радуясь тому, что не нужно вскакивать, как по тревоге, Оливер продолжал дремать, слабо улавливая то, что происходит в комнате. Он слышал, как еврей позавтракал, как прошелся по комнате взад-вперед и запер дверь на ключ. Потом сквозь полуопущенные веки Оливер увидел, что старик вытащил откуда-то из-под пола шкатулку и водрузил на стол. Глаза старика радостно заблестели, когда он открыл крышку. Оливер увидел в руках старика великолепные, сверкающие драгоценными камнями золотые часы.

– Превосходная штука – смертная казнь! – пробормотал еврей, разглядывая часы. – Мертвые никогда не выболтают чужих секретов!

Он положил часы на место и достал другие, не менее дорогие. Потом на свет божий были извлечены броши, кольца, браслеты. Оливера невольно увлек блеск драгоценностей и он окончательно проснулся. И тут старик, бросив взгляд в угол комнаты, встретился глазами с Оливером.

– Что такое? – мгновенно окрысился еврей, хватая в руки хлебный нож. – Почему не спишь? Что ты видел? Говори, если тебе дорога жизнь!

– Простите, если я вам помешал, – как можно спокойнее ответил Оливер. – Я больше не могу спать.

– Ты уже давно не спишь?

– Нет, я проснулся только что.

– Это правда? – взмахнул ножом еврей.

– Клянусь, я спал! – горячо заверил его Оливер.

– Ну, ладно… – старик бросил нож на стол. – Конечно, я знал, что ты спишь… просто хотел тебя напугать. Ты храбрый мальчик, Оливер… Ха-ха!.. Ты видел эти хорошенькие штучки, правда, видел?

– Да, сэр, – не стал отпираться Оливер.

– А! – слегка побледнел еврей. – Это мои… мои сбережения к старости. Меня называют скрягой, мой милый. Скрягой, только и всего.

Оливер подумал, что люди не правы: ведь заботиться о стольких детях, конечно же и хлопотно, и дорого. Он так и сказал старому еврею.

– Разумеется, – смягчился тот. – А теперь иди умойся.

Пока Оливер умывался в тазу, шкатулка куда-то исчезла.

Вскоре в комнате появился Плут с приятелем, которого он представил, как Чарли Бейтс. Вчетвером они сели за завтрак, состоящий из кофе, ветчины и горячих булочек, которые принес Плут.

– Ну, – улыбаясь спросил еврей. – Как вы поработали сегодня утром?

– Здорово! – сказал Плут.

– Как черти, – подтвердил Чарли Бейтс.

– Славно!.. Что у тебя, Плут?

– Два бумажника.

– Могли бы быть потяжелее, – посетовал еврей, принимая их у Плута. – Но сделаны хорошо. Согласись, он искусный мастер, Оливер!

– О да, искусный, – простодушно подтвердил Оливер, и Чарли Бейтс вдруг оглушительно расхохотался.

– Ну, а ты что добыл? – обратился еврей к весельчаку.

– Четыре утиралки, – сообщил тот, доставая несколько носовых платков.

– Неплохо. Но ты их плохо пометил, Чарли. Придется спороть метки иголкой. Пожалуй, с этим справится и Оливер. Как, справишься, мальчик?

– С удовольствием, – ответил Оливер.

– Тебе хотелось бы делать носовые платки так же искусно, как и Чарли?

– Очень, если вы меня этому научите, – сказал Оливер – и опять Чарли усмотрел в ответе что-то настолько смешное, что не удержался и прямо покатился со смеху.

– Извините, – сказал он, успокоившись. – Ну уж очень он желторотый!

Плут взъерошил волосы Оливера и успокоил, что со временем тот поумнеет.

После завтрака, когда убрали со стола, старик вдруг устроил игру, которую Оливер никогда прежде не видел. Старик положил в один карман табакерку, в другой – записную книжку, в жилетный карман – часы на цепочке, приколол к рубашке булавку с фальшивым бриллиантом, а потом наглухо застегнул сюртук и принялся расхаживать по комнате взад вперед с таким важным видом, словно он – джентльмен, гуляющий по людной улице. Время от времени он останавливался, словно у витрины, разглядывая что-то и оглядываясь время от времени, будто опасаясь воришек. Плут и Чарли следовали по пятам, но едва старик оборачивался, они тут же оказывались у него за спиной. Оливер от души смеялся над этой игрой. Наконец Плут не то случайно зацепился за ногу старика, не то наступил на нее, а Чарли налетел на него сзади и в мгновенье ока булавка, часы, табакерка, записная книжка и даже носовой платок перекочевали в руки мальчиков. Если старик ощущал чью-то руку в кармане, он кричал, где рука – и игру начинали сначала.

Когда в игру сыграли не по одному разу, в комнате появились две юные леди. Одну звали Бет, а другую Нэнси. Держались они славно и непринужденно, и Оливер решил, что они – славные девушки.

Девушкам налили виски, так как они пожаловались, что на улице чересчур холодно. После этого они мило поболтали, а потом Чарли заявил, что пора поразмять копыта, и все четверо ушли.

– Приятная жизнь, не правда ли? – спросил еврей, закрывая за ними дверь. – Они ушли на весь день.

– Они уже покончили со своей работой? – удивился Оливер.

– Совершенно верно. Разве что во время прогулки им подвернется что-нибудь… Бери с них пример, мой милый, бери пример! Делай все, что они прикажут, слушай их советы, а особенно – советы Плута. Он будет великим человеком – и ты тоже можешь стать великим, если будешь подражать ему. Кстати, не торчит ли у меня из кармана носовой платок?

– Да, сэр, – ответил Оливер.

– Посмотрим, удастся ли тебе вытащить его так, чтобы я не заметил. Ты же видел, как мы играли утром?

Оливер одной рукой придержал карман снизу, как это делал Плут, а второй осторожно вытянул платок.

– Готово? – спросил еврей.

– Вот он, сэр! – показал платок Оливер.

– Что ж, ты ловкий мальчуган, Оливер! – похвалил еврей и погладил мальчика по голове. – Никогда я не видел такого шустрого мальчугана. Вот тебе шиллинг. А теперь пойдем, я покажу тебе, как нужно спарывать метки с платков.

Оливер не понимал, почему шуточная кража имеет отношение к его шансам стать великим человеком. Но, полагая, что старик знает гораздо больше его, он послушно подошел к столу и вскоре углубился в новую работу.

Глава X
Оливер ближе знакомится с новыми товарищами и дорогой ценой приобретает опыт. Короткая, но очень важная глава в этом повествовании

Платки приносили каждый день и помногу, так что работы Оливеру хватало. Иногда он принимал участие в игре «Незаметно вытащи». Но, несмотря на хорошее питание и легкую работу, Оливер скучал по свежему воздуху и в конце концов принялся умолять еврея разрешить ему пойти на работу с товарищами. К тому же он боялся оставаться простым нахлебником, так как видел, что старый еврей сурово относится к тем, кто возвращался вечером с пустыми руками: однажды он даже спустил с лестницы Чарли и Плута.

Еврей оставался тверд, но потом платков по каким-то причинам не приносили три дня и делать Оли веру стало нечего. Возможно, это склонило старого еврея однажды утром дать-таки разрешение.

И Плут и Чарли Бейтс шли неторопливо, а Оливер никак не мог понять, куда они направляются и чему будут обучаться. Вскоре Оливер стал подумывать, что они попросту хотят обмануть старого еврея и вовсе не собираются идти на работу. Плут на ходу срывал с ребятни шапки и забрасывал их во дворы, а Чарли время от времени таскал луковицы и яблоки с лотков, стоящих вдоль тротуаров. Оливер хотел уже было сделать товарищу замечание, как вдруг поведение того резко изменилось.

Они только что вышли из узкого проулка, как Плут остановился и. приложив палец к губам, потащил товарищей назад.

– Что случилось? – спросил Оливер.

– Тс… Видишь вон того старикашку у книжной лавки?

– Старого джентльмена на той стороне? Вижу.

– Годится! – сказал Плут.

– Первый сорт! – тихонько рассмеялся Чарли Бейтс.

Оливер ничего не успел сказать, как оба оказались уже на той стороне улицы и подкрались к старому джентльмену.

Джентльмен имел весьма почтенный вид. Он был очень дорого и опрятно одет. На носу громоздились очки в золотой оправе, а в руках он держал изящную бамбуковую трость. Джентльмен взял с прилавка какую-то книгу и внимательно читал ее, не обращая внимание на то, что творится вокруг. А обратить надо было – потому что Плут в мгновенье ока засунул руку в карман фрака и вытащил оттуда носовой платок. Передав добычу Чарли, он бросился со всех ног прочь. За ним последовал и Чарли.

Только сейчас до Оливера дошло, каким образом появляются в доме носовые платки и какими трудами наполнилась шкатулка из тайника старого еврея. Несколько мгновений он стоял, как оглушенный, а потом тоже обратился в бегство.

В этот миг джентльмен полез в карман, не обнаружил там платка и, удивленный, огляделся. Он узрел улепетывающего мальчишку и, разумеется, тут же, закричав «Держи вора!», кинулся вдогонку.

Плут и Чарли, спрятавшиеся между тем в подворотне, тоже увидели Оливера и, выскочив из своего укрытия, припустили за ним с воплями: «Держи вора!»

Оливер не обучался философии, но был прекрасно осведомлен, что самосохранение является основным законом природы – и применил этот закон к себе: он летел, словно вихрь, а за ним с ревом неслись старый джентльмен и двое мальчишек.

На каждом углу количество преследователей возрастало и вскоре уже целая толпа бежала за несчастным Оливером! Наконец, кто-то наиболее ловкий подставил подножку и мальчик кубарем полетел по мостовой.

Толпа мгновенно окружила место происшествия. Сквозь плотное кольцо с трудом протолкался запыхавшийся джентльмен.

– Да, – сказал он, всматриваясь в перемазанное грязью лицо Оливера, – кажется, это тот самый мальчик.

В это время толпу растолкал полисмен. Он грубо схватил Оливера за шиворот и встряхнул.

– Право, это не я! – запротестовал Оливер. – Это два других мальчика! Они где-то здесь!

– Не вижу здесь никаких мальчиков! – ответил полисмен, и был прав: и Плут, и Бейтс уже удрали с добычей.

– Не обижайте его! – мягко попросил старый джентльмен.

– Не обижу! – буркнул полисмен. – Ну, вставай!

Оливер поднялся, был тут же схвачен за шиворот и его поволокли по улице. Джентльмен шагал рядом, участливо поглядывая на Оливера.

Глава XI
повествует о мистере Фэнге, полицейском судье, и дает некоторое представление о его способе отправлять правосудие

Оливера доставили в полицейское управление – благо оно находилось поблизости. Мальчик и сопровождавшие его оказались на грязном дворе, куда выходило несколько дверей с небольшими зарешеченными оконцами.

– Что случилось? – поинтересовался вышедший навстречу дородный мужчина со связкой ключей в руке.

– Поймали охотника за платками, – отрапортовал полицейский.

– А вы – пострадавший?

– Да, я… – замешкался старый джентльмен. – Только я не уверен, что это действительно тот мальчик. Мне не хотелось бы давать делу ход…

– Поздно, – отрезал человек с ключами. – Теперь это дело судьи.

Он быстро обыскал Оливера и запер в камере.

Камера мало чем отличалась от уже привычного Оливеру погреба, разве что свету было меньше. В грязи копошились несколько пьяниц, сидевших уже не первый день. Оливер селу у дверей и затих.

Тем временем старый джентльмен пребывал в глубокой задумчивости.

– Что-то есть в лице этого мальчика такое, что привлекает… – бормотал он, похлопывая книгой по подбородку. – Что-то такое… Где же я мог раньше видеть этого мальчика? Где?

– Пора, – оборвал его размышления человек с ключами.

Старый джентльмен вошел в комнату судьи. Судья, мистер Фенг, сидел в дальнем ее конце, читая утреннюю газету. Настроение его было отвратительным, так как в передовой статье как раз критиковались его решения. Оливер уже сидел около дверей в маленьком деревянном загончике.

– Вот моя фамилия и адрес, – сказал старый джентльмен, подавая визитку судье.

– Кто вы такой? – раздраженно вопросил Фенг, отбрасывая газету. – Полисмен, кто он такой? В чем он обвиняется?

– Ни в чем, – ответил полисмен. – Он вы ступает обвинителем против мальчика, ваша честь.

Судья и без этого знал, кто есть кто – но не собирался копить раздражение в себе.

– Он? Обвинителем? Ну так приведите его к присяге!

– Прежде, – начал было старый джентльмен, – я хотел бы сказать…

– Вас никто не спрашивает! Приведите его к присяге!

Негодование старого джентльмена было безграничным, но он сообразил, что если сейчас покажет свой норов, это только повредит мальчику. Он глубоко вздохнул и покорно принес присягу.

– Ну, – презрительно спросил Фенг, – что вы можете сказать?

– Я стоял у книжной лавки…

– Помолчите! – оборвал его Фенг. – Где полисмен? Приведите к присяге полисмена!

Полисмен, привыкший к характеру судьи, тут же рассказал все, что видел.

– Еще свидетели есть? – спросил Фенг.

– Нет, ваша честь, – ответил полисмен.

С минуту Фенг молчал, а потом, развернувшись к старому джентльмену поинтересовался с нескрываемой злостью:

– Ну, а вы намерены наконец изложить свои обвинения, или нет? Если вы будете тут стоять и молчать, я покараю вас за неуважение к суду!

Старый джентльмен не стал вступать в пререкания.

– Я увидел убегающего мальчика и погнался за ним. Но я думаю, что он не воровал платка, а скорее был сообщником. Надеюсь, это смягчит его участь – ведь он и так уже пострадал…

– О да, конечно! – расхохотался судья. – Эй ты, бродяжка, брось-ка свои фокусы! Лучше ответь, как тебя зовут?

Оливер сидел ни жив ни мертв. Его голова еще кружилась после падения, а страх лишил возможности здраво мыслить, поэтому он или не расслышал слов судьи, или не понял их.

– Полисмен, спроси негодяя, как его зовут! – потребовал судья.

Но и на вопрос полисмена Оливер не отреагировал. Тогда тот, чтобы не усилить бешенство судьи, ответил за мальчика:

– Его зовут Том Уайт, ваша честь. Он так и сказал: Том Уайт.

– Вот как? А где он живет?

– Где придется, – снова ответил за Оливера полисмен.

– А родители? Что он скажет о родителях?

Полисмен наклонился к мальчику, делая вид, что разговаривает с ним, а потом распрямился:

– Он говорит, что родители умерли, когда он был маленьким.

В этот момент силы окончательно оставили Оливера и он потерял сознание.

– Пусть лежит: я знаю, что он притворяется, – велел судья. – А когда ему надоест, сообщите мое решение: три месяца заключения и, разумеется, тяжелые работы.

В этот миг в зал ворвался пожилой человек в старом черном костюме и, тяжело дыша, торопливо прошагал прямо к судье.

– В чем дело? – возопил Фенг. – Немедленно выгнать этого человека! Немедленно!

– Я все видел! – закричал в ответ человек, ничуть не смутившись грозного вида судьи. – Я хозяин книжной лавки и все произошло у меня на глазах. Приведите меня к присяге!

Судья оглядел незваного гостя. Чересчур решительный вид произвел нужное впечатление и судья смилостивился.

– Ладно, – пробурчал он, – приведите его к присяге… Что вы можете сказать?

– Я видел, как три мальчика – этот и еще двое – слонялись по другой стороне улицы. Кражу совершил другой мальчик. Я видел, как это случилось и видел, что вот этот мальчик был не на шутку потрясен происшедшим!

– Почему же вы не явились раньше? – сварливо спросил Фенг.

– Мне не на кого было оставить лавку.

– М-м… ладно. Ввиду новых обстоятельств я постановляю: мальчик свободен. Очистите зал!

Приказание было исполнено незамедлительно, причем для Оливера – в самом скоростном режиме: когда старый джентльмен и книготорговец вышли на улицу, мальчик уже лежал на мостовой двора.

По просьбе старого джентльмена была вызвана карета и Оливера бережно перенесли на сидение.

– Можно я поеду с вами? – спросил книготорговец.

– О, – спохватился старый джентльмен, – конечно-конечно! И я ведь еще не заплатил вам за книгу! О, эта злополучная книга!

Глава XII
в которой об Оливере заботятся лучше, чем когда бы то ни, было, и в которой снова повествуется о веселом старом джентльмене и его молодых друзьях

Карета остановилась около чистенького домика на тихой улице близь Пентонвила. Оливера уложили в постель и ухаживали со всем возможным тщанием, но много дней подряд Оливер метался в лихорадке, не видя ничего вокруг. Прошло не меньше двух недель, прежде чем он очнулся.

Оливер привстал и огляделся вокруг себя туманным взором. Комната, где он очутился, была ему совершенно незнакома.

– Где я? – слабым голосом спросил он. Тотчас же полог у изголовья кровати поднялся и старая, добродушного вида леди бережно вновь уложила Оливера на кровать.

– Тише, мой милый, тебе нельзя двигаться, – мягко попросила она. В ее голосе было столько ласки, давно забытой Оливером, что мальчик бесприкословно повиновался – и вскоре заснул, на этот раз более спокойным сном. Очнулся же он тогда, когда почувствовал, что его держат за руку. Около кровати стоял джентльмен, который считал пульс, сверяя его по большим золотым часам.

– Кажется, мальчику лучше, – сказал он с глубокомысленным видом.

– Да, сэр, мне лучше, – подтвердил слабым голосом Оливер.

Доктор очень внушительно кивнул и удалился, скрипя башмаками.

С этого дня Оливер пошел на поправку. На третий день он уже мог сидеть в кресле. Правда, ходить самостоятельно у него еще не получалось и старая леди, которая была экономкой, на руках перенесла его вниз, в гостиную, и усадила поближе к камину.

Над камином висел портрет молодой женщины. Оливер взглянул – и не смог больше отвести глаз. Что-то неуловимо притягательное было этой работе – но что?

– Тебе нравится картина? – спросила экономка, накрывая на стол.

– Я мало видел картин, но… Это удивительная леди. У нее такие печальные глаза, которые, кажется, смотрят именно на меня! У меня даже сердце начинает биться быстрее…

– А вот это зря, – решительно объявила экономка и передвинула кресло так, чтобы Оливер очутился спиной к портрету. – Тебе, мой милый, волноваться нельзя. Лучше покушай-ка бульон.

Пока Оливер ел бульон, густой настолько, что разбавив до нужной консистенции, им можно было бы накормить сотни три бедняков, в гостиную вошел старый джентльмен.

– Здравствуй, Том Уайт, – поздоровался он. – Меня зовут мистер Браунлоу.

– Здравствуйте, – Оливер попытался подняться, но вновь бессильно упал в кресло. – Прошу простить, только меня зовут не Том Уайт, а Оливер Твист.

– Вот как, но на суде ты назвался…

– Я ничего не говорил, это полисмен… – и Оливер рассказал, как было дело.

Мистер Браунлоу только руками развел. В этот момент его взгляд упал на картину.

– Что?! – воскликнул он. – Что это такое?

Оливер был живой копией женщины, изображенной на портрете! Те же черты лица, глаза, лоб – и даже выражение лица, печально-скорбное – было словно скопировано с портрета!

Глава XIII
Понятливый читатель знакомится с новыми лицами; в связи с этим повествуется о разных занимательных предметах, имеющих отношение к этой истории

…Вдоволь насмеявшись над незадачливым приятелем, Плут и Чарли Бейтс вернулись домой. Они предполагали, что арест Оливера несколько огорчит старого еврея – но жестоко ошиблись. Увидев, что друзья вернулись вдвоем, еврей пришел в неописуемую ярость. Схватив Плута за шиворот, он принялся трясти его, что было сил и оскорблять всеми мыслимыми ругательствами!

– Говори, куда делся Оливер, куда? – орал еврей.

– Ищейки его сцапали – и делу конец! – крикнул в ответ Плут. Рванувшись, он освободился из рук еврея и, схватив со стола вилку, принял оборонительную позу. Взревев как бык, еврей подхватил большой кувшин и занес его над головой… В этот миг Чарли Бейтс, не выдержав, повалился на колени и заорал благим матом. Это обстоятельство заставило еврея передумать и удар, предназначавшийся Плуту, сменил адресата. Кувшин полетел в сторону Чарли, но, как бы не был тот занят воем, угрозу он рассмотрел и увернулся.

– Что за черт! – раздался грозный бас. – Какой дурень швырнул кувшин? Хорошо, что в меня попало лишь пивом… Ну, конечно, кто же, как не этот чертов богач, грабитель, старый еврей! Заходи, Феджин, мы сейчас разберемся!

Эти слова произнес крепкий детина лет тридцати пяти в черном вельветовом сюртуке. Шею его закутывал пестрый шарф, длинным концом которого он утирал лицо. Покончив с этим, он пропустил в комнату белого лохматого пса, а потом зашел сам, озирая немую сцену мрачным взглядом. Пятна вокруг одного из глаз свидетельствовали о крепком ударе, полученном совсем недавно.

– Чем это вы тут занимаетесь, жадный ненасытный старик? Мучаете мальчиков? Удивительно, как они вас до сих пор не прикончили!

– Тише, мистер Сайкс, не говорите так громко! – взмолился еврей.

– Ну так объясните мне, что здесь происходит. Только вначале налейте стаканчик вина – но не вздумайте всыпать в бокал яду!

Старик бросил на гостя злобный взгляд и пошаркал к буфету.

Дело не ограничилось одним стаканчиком, но после третьего Сайкс наконец расслабился и велел рассказать все, как есть. Плут так и сделал, благоразумно упустив некоторые детали.

– Я боюсь, как бы Оливер не брякнул чего-нибудь лишнего, – хмуро сказал еврей, обращаясь к Сайксу.

– Все может быть, – злобно усмехнулся Сайкс, наливая новый бокал. – Вас предадут, Феджин, рано или поздно – предадут!

– И, знаете ли, – как ни в чем не бывало закончил еврей, – если наша игра будет проиграна, то это может случится и с кем-то другим, а для этого кого-то все закончится гораздо хуже, чем для нас…

Детина вздрогнул и пристально уставился на еврея. Но тот рассеянно смотрел в дальний угол, прихлебывая из своего стаканчика.

Повисла тягостная тишина.

– Кто-нибудь должен пойти в участок и узнать, что с Оливером, – сказал, наконец, Сайкс.

Фраза требовала ответа, но оказалась чисто риторической: в комнате не было человека, который бы по своей воле захотел исполнить такое поручение.

Они молчали и переглядывались – и это могло продолжаться очень долго, если бы в комнате не появились две молодые леди, которых однажды видел Оливер Твист.

– Вот кто нам поможет! – немедленно известил старый еврей. – Бет пойдет, вы пойдете, моя милая?

– Куда?

– Всего-навсего в полицейский участок, моя милая, всего-навсего…

Молодая леди не ответила категорически отрицательно, а просто выразила горячее желание «быть проклятой, если она туда пойдет». Эта вежливая и деликатная уклончивость свидетельствовала о прирожденной учтивости, которая мешала огорчить старого еврея прямым и резким отказом.

– Тогда пойдет Нэнси. Вы пойдете, милая моя, ведь так?

– Ни в коем случае, – сообщила та.

– Да ведь ты больше всего подходишь для этого. Ты недавно приехала сюда, тебя мало кто знает.

– И я хочу, чтобы так было и впредь, – сказала Нэнси.

– Ты пойдешь! – настаивал еврей.

– Черта с два, – отвечала Нэнси.

Они перепирались несколько минут, но, наконец, посулы и угрозы сделали свое дело. На Нэнси нацепили чистый белый передник, запрятали кудри под соломенную шляпку, а в руки сунули корзинку – и отправили на задание.

Войдя на двор участка с заднего входа, Нэнси постучала в дверь одной из камер:

– Нет ли здесь маленького мальчика? – спросила она, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.

– Нет, – ответил чей-то голос.

Этот вопрос – так же, как и ответ, повторились и у дверей следующей камеры, и у следующей… Так как никто ничего не знал, Нэнси обратилась непосредственно к тюремщику и, всхлипывая, потребовала у него рассказать, что случилось с его дорогим братцем…

– Его здесь нет, – сказал старик. – Его оправдали, а поскольку ваш братец плохо себя чувствовал, его увез один добрый джентльмен.

– Какой джентльмен? Боже милостивый! Какой джентльмен! Куда? – всплеснула руками Нэнси.

Старик-тюремщик лишь пожал плечами, но дальнейшие скорбные стоны и всхлипывания за ставили его вспомнить, что джентльмен, кажется, называл Пентонвил.

В смятении и растерянности, пошатываясь и плача, Нэнси ушла со двора участка. Выйдя же на улицу, она сменив нерешительную поступь на быстрый бег и окольными путями помчалась к дому еврея.

Выслушав рассказ Нэнси, мистер Сайкс надел шляпу, кликнул пса и быстро ушел.

– Милые мои… – проговорил еврей, когда дверь за Сайксом захлопнулась. – Мы должны обязательно знать, где наш дорогой Оливер… Вот вам деньги – не скупитесь на расходы… А я закрываю эту лавочку. Ни задерживайтесь здесь ни на минуту. Если что узнаете – вы в курсе, где меня отыскать.

С этими словами он вытолкал всех из комнаты и кинулся к тайнику. Вытащив шкатулку, еврей стал торопливо распихивать драгоценности по карманам. Стук в дверь заставил его отвлечься от этого занятия.

– Кто там? – пронзительно вскрикнул он.

– Это я, Плут.

– Что тебе еще?

– Если мы найдем Оливера, куда его тащить – в другую берлогу, да?

– Да! Хватайте его в любом месте и тащите. Главное – найдите его!

Мальчик буркнул, что все понял и бросился догонять друзей.

– Пока что он не выдал, – проговорил еврей, снова принимаясь за наполнение карманов, – но если он решит болтать о нас, мы сможем заткнуть ему глотку. Да, сможем заткнуть глотку!