Чарли Хольмберг
Хранитель очарованных комнат

– Ч-четыре, кажется.

И в первой из них, к счастью, дверь была открыта. К счастью – потому что пола там не было.

Хюльда подняла фонарь повыше, но яма, на вид бездонная, поглощала весь свет.

Мистер Фернсби отшатнулся. Она закрыла зонтик.

– Уверена, пол вернется. Дома не любят быть несовершенными.

– Да неужели? – Сарказм буквально пронизывал его вопрос, но Хюльда решила не обращать внимания.

Они перешли к следующей комнате, и дом вновь захлопнул дверь, хотя Хюльда этого ожидала. Она пошла дальше. Комната в конце коридора была, видимо, хозяйской спальней.

Убедившись, что дверь не отгрызет ей голову, Хюльда заглянула внутрь. На первый взгляд это была совершенно обычная спальня. Никаких теней, никакой паутины, никаких крыс… Кому-то из них двоих придется их убрать, потому что, судя по запаху, Хюльда была уверена, что они не иллюзия, что относилось бы ко второй школе магии: психометрии. На самом деле эта комната выглядела весьма приятно. Солнце светило через окно, покрытое следами дождя, кровать была заправлена, пол относительно чист…

Мистер Фернсби выругался, напугав Хюльду.

– В чем дело?

Он прошагал в комнату, выглядя гораздо более уверенно, чем когда только открыл ей дверь.

– Мои тетради были прямо здесь, на этой тумбочке! – Он провел рукой по крышке. Открыл ящик, внутри которого лежал какой-то пистолет. Обыскал кровать с четырьмя столбиками, откинул покрывало – под кроватью лежал мушкет. Боже святый, да зачем человеку столько оружия? А он ведь даже еще не въехал. – Я знаю, что они были здесь! Я писал в одной из них прямо перед вашим прибытием.

Покопавшись в сумке, Хюльда вынула волшебную лозу^[8] и аккуратно выставила оба прута перед собой, держа пальцы ровно. Она пошла вперед маленькими шагами, ставя одну ногу четко перед другой, сперва к мистеру Фернсби, потом в другой конец комнаты. Прутики немного разошлись.

Она дотронулась до бугра на ковре носком ботинка.

– Полагаю, они здесь.

Мерритт посмотрел на бугор, прищурившись, будто не видел его без очков, потом быстро подошел и изучил его.

– Но… как? Ковер же прибит к полу! Как мне их доставать?

– Думается, у вас три варианта. Отодрать и скатать ковер, вырезать их либо ждать, пока дом сам их вернет.

Мистер Фернсби уставился на нее, но, прежде чем он успел открыть рот, она добавила:

– Я бы рекомендовала поменьше обижать дом. Нам нужно, чтобы он был на нашей стороне.

– Точно. На нашей. – Он потер глаза ладонями. Длинно выдохнул.

Она дала ему минутку, чтобы собраться, а затем спросила:

– А оставшиеся комнаты? Ну, кроме четвертой спальни.

Он медленно отошел от стопки книг.

– Эм. Спальни, да. Гостиная. Библиотека. Опасайтесь библиотеки.

– А что там случилось?

– Она швырялась в меня книгами.

Хюльда прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Когда мистер Фернсби заметил это, он сделал то же самое. Ну что ж, у бедняги, по крайней мере, все еще оставалось чувство юмора.

– Швырялась в вас? – Она снова вышла в темный мрачный коридор. – Или вы просто случайно попали под обстрел?

Мистер Фернсби не ответил.

Воспользовавшись зонтиком, они снова прошли через кровавый коридор, мимо лестницы и направились прямиком в библиотеку. И верно: книги перелетали с полки на полку и, кажется, ускорялись под внимательным взглядом Хюльды. Здесь на стенах были еще портреты, а из картины с лодкой в бухте, кажется, сочилась вода. На картине с маками цветы качались на ветру, но воздух двигался лишь от пролетающих туда-сюда книг. Еще одно доказательство того, что дом не обладал чарами стихий.

В последний раз попытавшись воззвать к голосу разума, Хюльда сказала:

– Ну же. – Она потерла внешнюю стену библиотеки. – Успокойся. Так гостей не встречают.

Книги продолжали летать.

Миссис Ларкин тихонько проскользнула в комнату.

– Допустим, он тебе не нравится, но я-то человек разумный, верно?

На мгновение книги вроде бы замедлились. Лишь на мгновение, но Хюльда сочла это победой.

Мистер Фернсби тоже это заметил, потому что сказал:

– А вот сейчас обидно было.

Дверь четвертой спальни была открыта, через нее виднелся пузырящийся ковер.

– Здесь можно устроить славный кабинет.

– Мне бы ваш оптимизм.

– Уже скоро. – Она повернулась к последней двери. – А здесь, значит, гостиная?

– Я лишь мельком взглянул.

– Мельком? – Она взялась за ручку.

– Вы, верно, помните, я рассказывал, что чуть не лишился носа…

Хюльда потратила последние амулеты, но дверь открылась. Гостиная была такой же темной, как и остальной дом, хотя не из-за теней.

– Окон нет, – проницательно отметил мистер Фернсби.

– В самом деле. – Вручив ему фонарь, Хюльда вынула стетоскоп и небольшой молоточек, а затем пошла вдоль стены, легонько постукивая то тут, то там. Звяканья стекла она не слышала, а значит, это точно была не иллюзия. Скорее всего, изменение, седьмая школа магии. Это объясняло бы и бо́льшую часть других… странностей.

Сняв амулет с двери, Хюльда указала на два стула, стоящих в комнате. Дверь возмущенно захлопнулась, когда они сели. Хюльда поместила амулет рядом со стульями, затем сняла тот, что носила на шее, и положила себе под ноги. Мистер Фернсби поколебался, но последовал ее примеру, положив амулет позади.

– Это ненадолго усыпит данный участок. – Она забрала у него фонарь и выкрутила регулятор на максимум. Теперь перед ними предстала просто убранная комната: дубовые панели, которые перекликались со ставнями, индийский ковер, бледно-розовый диван и несколько подходящих к нему кресел. Беленый камин занимал противоположную стену, там же стоял бюст какого-то скучающего ребенка. Хюльде стало интересно: эта скульптура здесь стояла по первоначальному замыслу декоратора, или дом пытался ей что-то сказать?

Опустив сумку с инструментами, Хюльда вынула досье мистера Фернсби, блокнот и карандаш.

– Ну что ж, мистер Фернсби, давайте обсудим ваш дом.

Глава 3

2 декабря 1820, Лондон, Англия

– Вам письмо, лорд Хогвуд.

Сайлас моргнул и отвернулся от серого заснеженного пейзажа за окном. Он и не помнил, когда встал со стула и подошел к нему, но Сайлас взял с собой чашку чая, а тот уже был едва теплым. Обернувшись, юноша увидел своего дворецкого (когда-то он был дворецким отца), ожидающего ответа. Кремовый конверт лежал на серебряном подносе в его руках. Он повернул его так, чтобы Сайлас мог видеть печать. Королевскую печать.

Сайлас взял письмо и поставил на поднос чашку, кивком поблагодарив дворецкого. Тот вышел, не сказав ни слова. Оставшись в кабинете в одиночестве, Сайлас дважды перевернул конверт, прежде чем сломал печать и прочел письмо, подтвердившее его подозрения.

Оно было от самого регента, который, будучи действующим правителем Британии, также являлся лидером Королевской лиги магов. Той же лиги, к которой принадлежала его мать, пока болезнь не вынудила ее оставить пост. Той же лиги, что изгнала его отца судьбоносной ночью.

– Личное приглашение, – прочитал он вслух. Ему уже было восемнадцать. По правде говоря, Сайлас удивился, что приглашение не пришло в день его рождения. Родословная его семьи была почти столь же впечатляющая, как у регента. Чары хаократии, изменения, некромантии, предзнаменования и кинеза текли по венам Сайласа. А на один краткий миг у него было даже больше. Он знал, что было, но смерть отца забрала у него эти одолженные способности.

Исследований этого феномена не было – Сайлас искал прилежно. И скрытно, так как он не хотел привлекать к себе нежеланного внимания. Для семьи, друзей и властей было проще верить, что Генри Хогвуд перепил, потеряв работу, избил сына, а затем скончался от алкогольного отравления. Но Кристиан, младший брат Сайласа, догадывался, что что-то не так. Ну, или Сайлас стал чрезмерно подозрительным. Однако лучше быть подозрительным, чем неподготовленным.

Он лишь на мгновение задумался над этим. В Королевской лиге могли храниться такие книги, которых больше ни у кого не было. Возможно, там он найдет ответы.

И все же Сайлас подошел к пылающему камину и бросил письмо в огонь вместе с конвертом. Он нагнулся ближе и смотрел, как восковая печать таяла и шипела, пока совсем не исчезла среди пепла.

– Вы меня никогда не получите, – прошептал он огню. Сайлас все еще носил на себе шрамы, которые оставил отец, – на теле и на душе. Шрамы, которые напоминали ему о том, что было, – и чего больше никогда не будет.

Потому что никто, даже старый Король Георг самолично, не будет иметь власти над Сайласом. Никто больше не сможет его сломить.

И Сайлас был готов сделать что угодно, чтобы это сбылось.

Глава 4

6 сентября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

Мерритт опустился на стул напротив Хюльды – мисс Ларкин – миссис Ларкин, поражаясь, глядя на нее. Два дня назад он бы счел весьма странным, что незнакомка вдруг объявится у его дверей, войдет без приглашения и сама же проведет ему экскурсию по его дому. Но это было до того, как Мерритта чуть не сожрал злобный заколдованный дом, в котором шел дождь из фальшивой крови и настоящих крыс, а уборная едва не наделала в нем дыр.

Сейчас все вроде бы успокоилось. По крайней мере, Мерритт мог притвориться, что все спокойно, покуда вокруг него лежали защитные амулеты, а явно крайне компетентная волшебная экономка заставляла комнаты без пола и петли из паутины казаться обычным делом. А еще у нее была визитка. Да кто он такой, чтобы в ней сомневаться? Мерритт отчаянно нуждался в помощи. И к тому же она вернула его бумажник.

Писатель мог бы счесть все это отличным материалом для книги, если бы дом не присвоил его тетради.

И уборная. Да поможет ему бог, но он намерен больше никогда не испражняться.

Хюльда Ларкин писала что-то при свете фонаря, и у него появилось время изучить комнату. А когда он закончил с этим, он принялся изучать ее. На вид Хюльде было за тридцать, и она немного походила на училку, c этим ее серо-зеленым платьем с высоким воротничком и суровым орлиным носом, который, пожалуй, был самой выдающейся ее чертой. На носу сидели изящные очки в серебряной оправе – самые изящные, что Мерритту доводилось видеть, как будто специально подобранные так, чтобы быть как можно незаметнее. Ее темно-каштановые волосы были собраны кверху просто, но вместе с тем модно, а несколько кудряшек касались скул. Скулы были высокие и подчеркивали ее раскосые глаза, в то же время соответствуя квадратной форме ее челюсти.

Она подняла на него взгляд. Глаза у нее были то ли коричневые, то ли зеленые; он сидел слишком далеко, чтобы сказать наверняка, а во время их приключения в уборной цвет ее глаз волновал его меньше всего.

– Я установила, что дом придерживается магии изменения и хаократии, что объясняет, – она повела рукой вокруг, – некоторую жестокость колдовства.

– Смена формы и разрушение. Какая прелесть. – Магия до сих пор не была частью его жизни, хотя Мерритт достаточно помнил со школьных времен. Изменение подразумевало какие-то преобразования, будь то изменение предметов, самого себя или других заклинаний. А хаократия – это просто полный бардак.

– Более или менее, – согласилась Хюльда. – Что ж, теперь встает вопрос найма персонала.

Мерритт поднял руку, останавливая ее, и, снова достав визитку, рассмотрел ее простой, четкий шрифт.

– Так ваш институт, БИХОК, – странная аббревиатура, – это укротители магии?

Легкая складка обозначилась между бровей Хюльды.

– БИХОК выпускает искусных сотрудников, которым прививают специальные навыки по уходу за очарованными домами и управлению оными.

Его губа дернулась.

– Вы говорите как словарь, миссис Ларкин. Причем словарь британский, хотя акцент у вас неправильный.

Услышав такое мнение, она задрала нос:

– Я не стану извиняться за то, что получила хорошее образование.

– В Лондоне?

– Возможно.

Сказать по правде, разговор с другим человеком о чем угодно помогал ему почувствовать себя лучше в этой ситуации. И, может, он был не в себе, если всерьез обдумывал возможность здесь остаться, но он и правда хотел, чтобы ситуация улучшилась. По меньшей мере, про это место можно написать потрясающий роман, ну и возвращаться ему было особенно некуда. В нью-йоркскую квартиру ход ему теперь был заказан, и Мерритту пришлось бы посвятить все свое время поиску другого жилья. А он бы предпочел писать.

– И что же делает вас искусной? А вы искусны, не поймите меня неправильно. – Он убрал визитку в карман. – Но вы что – волшебница, или вроде того?

Хюльда длинно выдохнула через нос.

– Если вам так важно знать, я – провидица.

Он моргнул. Мерритт задумывал свои слова как шутку – кровь магов за многие годы так часто смешивалась с обычной, что теперь было трудно встретить кого-нибудь с особыми способностями. Большинство историков придерживались мнения, что магия пришла к людям «на изломе мира», и связывали это с жизнью Христа, учитывая, что было одиннадцать магических школ – как раз по числу апостолов, если отбросить Иуду. Магия переходила по наследству, но каждый раз ослабевала, разделяя между потомками чары и способности, покуда уже нечего было делить. Лишь целенаправленное скрещивание сохранило магию в Средние века, в основном в аристократических кругах. И действительно, английские монархи были одними из сильнейших чародеев в мире.

Магия прирастает от магии, так что мать-чародейка и отец-чародей могли усилить свое магическое наследие, передав его потомку-чародею. Однако магия была уже настолько разбавлена, что большинство обладателей дара получали свои способности либо в результате договорного брака родителей, либо по чистому везению. В наши дни и у тех, и у других способности были сильно ограничены.

Если Мерритт правильно помнил, провидение – это первая школа магии.

– Так вы мне предскажете судьбу? – спросил он.

Хюльда лишь взглянула на него, как утомленная гувернантка.

– Вернемся к дому, мистер Фернсби. Я настоятельно рекомендую нанять штат прислуги. Чтобы успешно управляться с таким домом, вам понадобятся горничная и кухарка, как минимум.

Он откинулся на спинку стула.

– А вы что, не готовите?

Сложив руки поверх папки, она резко ответила:

– Мистер Фернсби, будь мы сейчас в Англии, я могла бы возмущенно ахнуть, услышав такое предположение.

Он на это лишь ухмыльнулся, хотя Хюльда веселой не выглядела.

– Прислугу специально подготовят для работы в этом доме, – продолжила она. – Чем больше людей будут управляться с магией, тем комфортнее станет ваше жилище.

Мерритт нахмурился.

– Это неприемлемо? – спросила Хюльда.

Он задумался, прежде чем ответить:

– Я прекрасно понимаю, что не знаю, как сдерживать… все это. – Он указал на дальнюю стену, по которой, поскрипывая деревом, прошла тень. – Но… Я жил сам по себе больше десяти лет. Я умею стирать и готовить. Мне будет… странно, если незнакомые люди станут делать это за меня. Ну, это если предположить, что я смогу себе такое позволить.

Хюльда поглядела на него поверх серебряной оправы своих очков:

– И когда же, с момента прибытия, вы могли успеть заняться подобными вещами?

Он помедлил:

– Я… Я ничего этого не делал. – Он даже толком не спал.

– Уход за этим домом станет приоритетной задачей БИХОКа, включая бо́льшую часть денежных выплат, – продолжила она. – Мы хотим, чтобы он просуществовал еще многие поколения. Зачарованные дома – это вымирающий вид.

Уход за домом, а не за жильцом, чуть не сказал Мерритт, но вовремя прикусил язык. Он вздохнул:

– Ну, допустим, я пойду вам навстречу в вопросе прислуги. Мне на жизнь хватает, но состоятельным человеком меня точно не назовешь.

Она снова открыла папку.

– И каков ваш род деятельности?

– Я писатель.

Она лишь кивнула и записала это. Забавно. Он уже привык, что люди, узнав о его профессии, начинают задавать разные вопросы. Такие как «А что вы пишете?», «А вас печатали?», «Вы ведь не политический обозреватель, верно?»

– Содержание и защита очарованных жилищ очень важны для БИХОКа, – ответила Хюльда. – Институт предоставит вам мои услуги на столько, на сколько понадобится. Моя диагностика поможет разобраться с буйными чарами. Учитывая размер дома, большой штат прислуги не потребуется.

Что-то застонало на первом этаже, и Мерритт тут же поменял свое мнение. Пытаясь игнорировать тени, он спросил:

– А вы часто работаете в маленьких домах?

– Я лично работала лишь в одном постоянном сооружении меньше этого. – В этот момент миссис Ларкин подняла взгляд, но посмотрела не на него, а на пятно на ковре или куда-то чуть дальше. Тоскливое выражение промелькнуло на ее лице, но тут же исчезло. Мерритту стало интересно, что такое она вспомнила?

– А какой дом был самым большим?

Хюльда выпрямилась, будто на миг забыла, что он здесь.

– Поместье под Ливерпулем, – отрезала она. Вынув лист бумаги из папки, Хюльда закрыла ее и убрала, а затем вручила листок Мерритту.

Он наклонился вперед, чтобы взять его.

– Что это?

– Мое резюме. Я бы хотела лично наблюдать за этим домом, пока вы не освоитесь. Экономка вам потребуется, если только вы не найдете владеющую магией горничную.

Резюме было очень длинным, а шрифт – очень мелким.

– Жалование мне будет выплачивать БИХОК, но потребуются жилье и пропитание.

Он опустил резюме.

– Вы переезжаете ко мне?

– Только если вы этого хотите, мистер Фернсби, но я вам настоятельно рекомендую не возражать.

Он снова посмотрел на резюме, затем на нее.

– Простите, я все еще не могу поверить, что в этом месте можно жить.

Хюльда выгнула бровь:

– Вы сомневаетесь в моих способностях?

Мерритт покачал головой:

– Что вы! Но я не знаю, как вы сможете перевезти сюда свои вещи, если дом вас не выпустит.

– Это мы еще посмотрим.

Он кивнул.

– Но да, если вы сможете приструнить этого монстра… конечно, я от помощи не откажусь. Я… вот-вот окажусь в затруднительном положении с жильем, – господи, да я уже в нем.

Он посмотрел на стены и проигнорировал мурашки, побежавшие по рукам.

– И… ну, не хотелось бы, чтобы дом и земля пропали даром.

Хотя, если честно, если бы чары не держали его взаперти, он мог бы спалить здесь все дотла и сбежать назад в Нью-Йорк. Но увидев, как Хюльда может управляться с этим местом и как спокойна она во время работы, Мерритт почувствовал надежду на будущее. Может, это было благословением. Может, это могло превратиться во что-то чудесное.

Подумать только: Мерритт станет домовладельцем. Землевладельцем. Он разбогатеет и заживет хорошей жизнью. Напишет новую книгу, а потом еще одну.

Пол содрогнулся. Мужчина ухватился за подлокотник.

– Отличный выбор. – Хюльда подняла амулеты и встала, надевая свой на шею и протягивая другие два Мерритту. – Оставьте себе. Но будьте с ними поосторожнее. Они дорогие.

Мерритт кивнул.

Миссис Ларкин уверенно пошла к двери, хотя ей и пришлось снова воспользоваться ломом, чтобы ее открыть, а потом в ход вновь пошел зонтик, чтобы они могли пройти под дождем из… краски. Амулет на лестнице удержал перила на месте. Мерритт старательно глядел Хюльде в затылок, чтобы не видеть, как портрет в приемной смотрит на него.

К его удивлению, дом позволил Хюльде открыть дверь, и стало видно вечернее солнце… прекрасное солнце. Оно заполнило приемную и прогнало тени, и Мерритт впервые с момента приезда вздохнул легко.

Хюльда сперва ткнула за порог своим зонтиком, затем, сжав рукой амулет, вышла сама.

И ничего не произошло.

Он сделал глубокий выдох.

– Слава богу.

Но в тот самый момент, когда он попытался последовать за ней, дверь хрустнула и сжалась до размеров его туловища, не давая выйти.

Мерритт чуть не разрыдался:

– Да будь ты проклят! – Он прижал один из амулетов к двери. Миссис Ларкин никак не отреагировала.

– Не мучайте дом, мистер Фернсби, – предупредила Хюльда, проведя рукой по сжавшемуся косяку. – В этих стенах очень много магии, и по каким-то причинам она не хочет, чтобы вы выходили.

Хюльда похлопала по сузившейся двери.

– Проползать через нее я бы вам тоже не советовала.

В голове Меррита нарисовалась жуткая картина собственного тела, разрезанного пополам, и мужчина содрогнулся.

– Дело в том, – сказал он, – что я приехал лишь оценить это место. Я не взял с собой вещи, только небольшой чемодан.

Хюльда постучала пальцем по подбородку.

– У меня в досье есть ваш текущий нью-йоркский адрес. Я прослежу, чтобы ваши вещи доставили. На то, чтобы это организовать и собрать свои собственные вещи, мне понадобится два дня.

Два дня.

– Я столько не проживу.

– Будьте добры к дому, – сказала она. – И не снимайте амулет.

Хюльда задумалась.

– Может, управлюсь за день. У вас достаточно еды?

Плечи Мерритта поникли, когда он вспомнил, что привез с собой.

– У меня есть немного сыра и имбирное печенье. – Ну, по крайней мере, от голода он не умрет. Мужчина погрузился в раздумья.

– Подождите, вы не могли бы кое-что отправить по почте? – Мерритт начал письмо своему другу Флетчеру, проживающему в Бостоне, в своем блокноте, но тот сейчас был под ковром…

– Разумеется.

Когда он не сдвинулся с места, Хюльда вытащила свой блокнот из сумки и перелистнула его на пустую страницу, прежде чем вручить Мерритту. Он испытывал огромное искушение прочитать, что миссис Ларкин там написала, но… сперва дело.

Облокотившись о дверной проем, он написал поспешное письмо, сообщая другу о своих затруднениях, хоть и выставил все в довольно легкомысленном свете. Дурная привычка. Мерритт подписал письмо, сложил его и вручил вместе с блокнотом обратно Хюльде.

– Пожалуйста, поторопитесь, – взмолился он.

– Я никогда не тяну время, – сказала она, задирая нос. Но взгляд ее смягчился. – И, конечно же, я постараюсь вернуться завтра к вечеру.

Хюльда собралась уходить, но остановилась и снова повернулась к нему. Порылась в сумке и вытащила оловянную коробку для ланча. Она передала ее через сжавшуюся дверь, не говоря ни слова, а потом пошла в сторону берега.

Внутри лежали яблоко и сэндвич с ветчиной.

Мерритт сел на пол и начал есть, а входная дверь захлопнулась.