Луи Буссенар
Капитан Ртуть

Дольше задерживаться не стоило. Нужно было вернуться в отряд, чтобы его не обвинили в измене. Он осмотрелся. Местность казалась совершенно незнакомой: один из диких горных уголков среди бесконечных мексиканских лесов. Каменные глыбы, кустарники, овраги…

Капитан пошел наугад вниз по откосу. Так можно попасть в долину. Он двигался открыто, не таясь. Прежняя энергия возвращалась: кровь в его жилах, упругая и живая, была подобна ртути. Вперед!

Молодой человек прошагал несколько минут, надеясь найти какую-нибудь тропинку. Вдруг послышались голоса. Тревога! Очевидно, беглеца обнаружили… Раздался выстрел, над головой просвистела пуля. Второй выстрел… третий… Сейчас он будет окружен. Изо всех сил Ртуть рванулся вперед. Вперед, навстречу опасности!

Внезапно на дороге возникло какое-то строение. Он разглядел окна и дверь. Погоня приближалась. Не теряя ни минуты, отважный француз вскочил на подоконник, выдавил раму и спрыгнул вниз.

ГЛАВА 4

Альферес. – Исчезнувшее видение. – Дочь Бартоломео Переса. – Богиня зла. – Воскрешение из мертвых. – Дьявольская уловка. – Огонь! – В самом пекле. – На волю!

По комнате разливался мягкий свет. Это оказалась спальня. Стены были обтянуты ярким переливающимся шелком. Незнакомый тонкий аромат бередил душу. В воздухе витало едва заметное голубоватое облачко.

Капитан Ртуть различил стол с маленькой лампой под матовым колпаком. У стола в большом кресле виднелась человеческая фигура. Женщина спала. Тонкие руки с точеными пальцами покоились на красном поясе, за которым виднелась рукоятка кинжала, украшенная драгоценными камнями.

Ртуть знал, что должен бежать: минутное промедление грозило смертью. Но какая-то неведомая сила удерживала его… Он вспомнил о красавице мексиканке, которая хотела его убить. Им завладело любопытство. Капитан бесшумно приблизился, схватил лампу и, приподняв ее над лицом спящей, узнал черные как вороново крыло волосы. Узнал глаза с длинными ресницами, накануне метавшие молнии; алые губы, с которых срывались угрозы. Сейчас опущенные веки смягчили жестокость взгляда, спокойный сон уступил место гневу. Нежное лицо девушки казалось необыкновенным, словно неживым, в нем таилось что-то необъяснимое.

Ртуть не двигался с места, не в силах оторвать глаз от чудесного видения и чувствуя непонятное волнение, хотя следовало бы ненавидеть эту мексиканку, беспощадную Альферес, которую он помиловал.

Вдруг раздался шум, вернувший капитана к реальности. Люди, преследовавшие беглеца, потеряли его следы и обыскивали окрестности. Наконец они сообразили, что враг мог укрыться в доме, и ринулись в коридор с криками:

– Альферес! Донья^[17] Альферес!

Ртуть услышал их и понял, что враги вот-вот будут здесь. Мексиканка пошевелилась. Капитан спрятался за ширму. Он так дешево не продаст свою жизнь!

Красавица вскочила, подбежала к двери и широко распахнула ее. Перед ней стояли четверо мексиканцев, похожие на бандитов. Они закричали:

– Сюда бежал человек! Смерть ему! Не укрылся ли он здесь?

– О ком вы говорите?

– О том, кого мы поймали по вашему приказанию.

– И упустили его приятеля, а тот подал сигнал тревоги проклятым французам, от которых вы подло бежали!

Ртуть в своем убежище едва не вскрикнул от радости. Его приятель – это же Бедняк! Значит, он выполнил задание? Славный малый! Французов удалось спасти!

– Мы старались как могли, – хриплым голосом ответил один из мексиканцев. – Эти французы – сущие дьяволы!

– Вы что-то сказали о вашем пленном?

– Вернее, о нашем убитом, Альферес! Мы накинули на него лассо, задушили и бросили в карнеро…

– Ну и так что же?

– Так вот, он воскрес!

Альферес задумалась. Возможно, ей представилась ужасная картина: живой человек в отвратительной яме. Как же он смог убежать?

Капитан Ртуть внимательно прислушивался к разговору. Его жизнь висела на волоске. Партизаны были вооружены до зубов, а у него – ни ножа, ни камня. Эта девушка, такая красивая и жестокая, отдаст его на расправу бандитам.

Сохраняя спокойствие, мексиканка окинула комнату быстрым взглядом и проговорила:

– Вам почудилось. Мертвые не возвращаются. Карнеро надежно хранят то, что им достается.

– Но, донья Альферес, мы вас уверяем…

– Довольно! Мне некогда слушать ваши глупости. Пить надо меньше. Перейдем к делу. Сколько вас сейчас?

– Семнадцать, Альферес, а было двадцать. Проклятые французы убили троих.

– Царство им небесное! Лошади оседланы, вы готовы?

– Да, Альферес!

– Хорошо. Я выйду через несколько минут. Едем!

– Среди ночи?

– Я так хочу…

– Позвольте узнать, куда?

Мексиканка гордо выпрямилась.

– Доменико Беналес, – проговорила она, подойдя вплотную к мексиканцу и приложив палец к его груди, – мне кажется, вы забываетесь! Будьте осторожны, ваша жизнь и смерть в моих руках. В знак признательности за вашу преданность я бываю порой не так строга, но неповиновения не потерплю.

– Альферес! Клянусь вам! – забормотал бандит.

– Не забывайте, я – дочь Бартоломео Переса, второго человека в Мексике после великого Хуареса.

– Да, да, мы знаем…

– Запомните также: если измените своему долгу, вам не избежать возмездия, из-под земли достану!

Каждое слово мексиканки было подобно удару хлыста. Четверо мужчин опустили головы, как хищники перед укротителем.

– Альферес! Наша жизнь принадлежит вам.

– Хорошо. Едем в Пуэблу.

Партизаны вздрогнули: город, превращенный в груду развалин, был окружен со всех сторон. Французы дважды пытались взять Пуэблу штурмом. Ехать туда – верная смерть.

– Едем в Пуэблу! – повторила Альферес. – Дело трудное, почти невозможное, а значит, достойное меня и вас, моих преданных слуг. Идите же и ждите на поляне у Черных Скал, я буду через несколько минут. Да, еще одно! Доменико, перед уходом подожгите дом, чтобы он не достался врагам.

– Но, Альферес, мне нужно подождать, пока вы его покинете…

– Повторяю – не спорьте со мной. Сказала, что буду у Черных Скал, значит, буду!

Потом добавила:

– Закройте все выходы. Если какой-нибудь глупец вздумал здесь прятаться, он пожалеет об этом. Действуйте!

– Вы сказали, закрыть все выходы? Даже этот? – снова спросил Доменико, указывая на единственную дверь в комнате.

– Даже этот! – отрезала Альферес.

Мужчины ушли. Мексиканка осталась одна.

Капитан не шевелился. Эта девушка казалась ему богиней зла. Теперь он вспомнил. Имя доньи Альферес часто произносили со страхом и уважением во французском лагере. Капитан считал легендой историю о женщине, командире самого отважного и самого опасного в Мексике партизанского отряда.

Рассказывали, что эта удивительная красавица была вездесуща, со своим бандитским отрядом она появлялась в самых неожиданных местах, убивала, не зная пощады. Ходили слухи, что, прежде чем убить, она подвергала пленников жесточайшим пыткам.

Отец партизанки, Бартоломео Перес, тоже слыл живой легендой. В его темном прошлом крылась какая-то драма. Он ненавидел французов лютой ненавистью. Мексиканцы называли Переса Черным Дьяволом. Считалось, что он обладал сатанинской властью: его взгляд завораживал змей и хищных зверей. И дочь его – плоть от плоти дьявола.

Ртуть находился в двух шагах от легендарной злодейки. Стоило лишь протянуть руку, чтобы раздавить гадину. Она не сумеет защититься. Даже если девушка и позовет на помощь, будет поздно, сообщники найдут лишь труп. Долг капитана – освободить французов от этого страшного врага.

Такие мысли пронеслись в голове нашего героя. Но он не решался действовать. Слегка отодвинув ширму, Ртуть завороженно смотрел, как мексиканка медленно и спокойно закутывается в плащ, затыкает за пояс оружие, надевает сомбреро. Наконец капитан выскочил из своего укрытия и уже протянул руки, готовый схватить врага.

– Померяемся силами, донья Альферес! – воскликнул он. – Мертвые воскресают и сводят счеты!

Но тут пол расступился, и девушка исчезла в хитро устроенном люке, как будто сквозь землю провалилась. Люк захлопнулся. Послышались смех и слова:

– Негодяй, проклятый французишка! Клянусь, что теперь ты не воскреснешь!

Значит, она знала, что враг находился рядом, и заманила его в ловушку! Капитан кинулся на пол, пытаясь открыть люк, но понял, что все усилия напрасны; бросился к окну и распахнул его так резко, что полетели стекла. Ртуть в отчаянии застонал: снаружи окно закрыли мощными металлическими ставнями с железными засовами. Он повернулся и побежал к дверям. Высадить их не удалось, запор оказался слишком крепок. Весь дом был укреплен как военный корабль.

Итак, Ртуть был наказан за свои колебания! Теперь он очутился в плену, абсолютно беспомощный.

А что враги? Капитан услышал, как лошади пустились галопом. Эта дьяволица, ненавидящая французов лютой ненавистью, отправилась в Пуэблу! Что она еще придумает?!

Кровь ударила капитану в голову, в ярости он крушил все подряд. Потом постарался сдержаться и обрести хладнокровие. Ртуть посмотрел вокруг: неужели не найдется оружия или какого-нибудь инструмента? На глаза попался длинный кусок ткани, висящий на стене. Это был плащ, очевидно, принадлежащий мексиканке. Над ним – сомбреро, украшенное серебряным шнуром, подобное тому, что носила Альферес. А рядом – мачете^[18], страшное оружие древних, топорик и кинжал одновременно.

Ртуть схватил мачете и принялся рубить дверь. Он должен вырваться отсюда! Там, за дверью, свобода, дорога к товарищам по оружию… Пролом расширялся. Пленник, ликуя, рванулся вперед… и отступил: перед ним взметнулся огненный сноп.

Ртуть сделал шаг назад и увидел, что всю комнату охватил огонь. Шелковые ткани пылали. Зловещий красный свет озарял помещение, просачивался через щели в полу. Отчаянным прыжком юноша достиг разбитой двери.

Огонь, казалось, выходил из недр земли и стоял стеной. Ртуть вспомнил о приказе, данном мексиканкой. Ах, жестокое создание! Откуда в ней столько ненависти? Смерть? Ну нет! Он будет бороться до последней минуты…

Пламя ослепляло обреченного, дым лез в глаза, заполнял легкие. Юноша почувствовал, что теряет сознание. Ему послышался голос матери: «Жан! Малыш… Сынок, не умирай!»

Капитан Ртуть бросился в пекло, прямо в огненный смерч. Раздались взрывы. Это трещало дерево, горящие обломки сыпались на пленника, но ничто не могло его остановить. Он больше не рассуждал. Ему нужно пройти – и он пройдет. Под ногами хрустнула балка. Ртуть упал, вскочил на ноги и рванулся вперед огромными прыжками.

Внезапно капитан выбрался из огня и оказался на воле. Плащ на нем загорелся и обжигал, как хитон^[19] древнегреческого Несса^[20]. Ртуть на бегу сорвал его и продолжал нестись вперед как сумасшедший, пока не наткнулся на двух партизан, которым было поручено совершить поджог. Бандиты не предполагали, что человек мог спастись из огненного ада. Они собирались сесть на лошадей и скакать к Альферес.

Застав мексиканцев врасплох, смельчак обеими руками схватил их за горло. Противники захрипели… Капитан разжал руки, и два трупа упали на землю. Он осмотрелся вокруг, нет ли еще врагов. Нет, никого.

Тогда только Ртуть заметил, что его руки и ноги обожжены. Что из того? Он был жив и свободен!

Одежда капитана превратилась в прожженные лохмотья. Молодой человек быстро снял с одного из партизан куртку и пояс, надел сомбреро и превратился в мексиканского всадника. Две лошади стояли неподалеку. Он окинул их взглядом знатока, выбрал лучшую и вскочил в седло, презрев жгучую боль в обожженных ногах.

– Да здравствует жизнь! Да здравствует Франция! – крикнул разведчик во все горло и бешеным галопом поскакал в сторону Пуэблы.

ГЛАВА 5

Питух из Севастополя. – Вспомнилиoб Оторве. – Вопросы Толстяка. – Пуэбла. – Господин Бомба. – Пахнет смертью!

— Ну что, салаги, хотите знать столько же, как папаша Питух? Думаете, это так просто? Набраться опыта – это вам не водки глотнуть!

– Что вы, сержант, мы же понимаем…

– Молчать, когда я говорю! Итак, вот уже десять лет, как я ношу феску^[21] и знаю толк в людях, вещах и событиях. Вот, например, был я в Крыму^[22], взял Севастополь…

– Вы взяли…

– Не один, конечно! Тяжелейшая работенка досталась старому волку, самому сильному, самому смелому. Встать, когда я произношу его имя.

Перед ним сидела дюжина зуавов-новобранцев – красивые парни, ладно скроенные, но, черт возьми, немного глуповатые. Не хватало им лихости «стариков». По приказу трубача юнцы поднялись.

– Его звали Оторва, зуав с Малахова кургана^[23]. Отдавайте честь! Я был горнистом, потерял в бою полруки и отличный горн, а он, Оторва, водрузил знамя на Малаховом кургане. Я хочу сказать – в таких делах и приходит опыт!

– Разрешите спросить, сержант: что с ним стало, с господином Оторвой?

– Ты слишком любопытен, Толстяк. Ну да ладно, расскажу: он женился на лучшей в мире девушке, дочери знатной русской дамы, на его свадьбе присутствовал сам император. Оторва богат и счастлив, он это заслужил. Вернемся к нашему разговору. Вы спрашиваете, почему мы здесь, в Мексике, в такой далекой стране. Лично я – прирожденный зуав, не могу жить без битв и риска. Я завербовался снова – и вот я здесь! Ясно как день!

– Да, сержант! Но почему мы-то здесь?

– Таков приказ, зуавы должны подчиняться.

Вопросы задавал Толстяк (у него были круглые розовые щеки, как у младенца).

– Да, сержант! Но объясните, зачем вообще французы находятся в Мексике?

Питух замялся. Вопрос – не в бровь, а в глаз.

– Почему? Это каждому понятно.

– Ученым, может, и понятно. А мы с другом Булочкой, да и верзила Чепрак, в школу не ходили. Честное слово, мы ничего не понимаем. Вы, сержант, человек образованный, растолкуйте нам.

Питух прокашлялся, высморкался, помолчал. Смелый вояка, он бился как лев под Севастополем, за что и был продвинут по службе. Первый горнист Франции, он мог часами, не переводя дух, играть под пулями сигнал атаки. Короче – настоящий зуав, но – вот беда – не шибко разбирающийся в политике.

Вопросы новобранцев застигли Питуха врасплох, но ему не хотелось ударить лицом в грязь. Подумать только – унтер-офицер, сержант! Какой позор!

Питух приосанился, подбоченился и изрек:

– Если вы не последние дураки, вы все поймете с ходу. Так вот! В Мексике – ана… ана… анархия^[24]

– Это что – анакия?

– Неразбериха, все – с ног на голову. А господину Джекеру задолжали денежки.

– Это кто господин Джекер?

– Один швейцарец. И вот англичане, испанцы и французы решили расшевелить мексиканцев.

– Но ведь здесь нет ни англичан, ни испанцев, почему одни французы отдуваются уже почти два года?

– Потому что… потому что… сколько можно объяснять в конце концов? У нас император, его зовут Наполеон^[25]

– Не тот, что умер на Святой Елене?

– Идиот! Это номер третий.^[26] Так вот, он сказал: нужно идти… мы и идем… дадим им жару, сведем счеты!

Объяснение не слишком убедило Толстяка, Булочку и Чепрака. Первый уже опять собирался открыть рот, чтобы задать вопрос, но в этот миг раздалась канонада, которая и спасла Питуха от позора. Снова начался штурм Пуэблы.

Бешено трубили горны. Зуавы схватили оружие и помчались по местам. Вперед! Началась ужасная резня – штурм города, осада которого унесла уже столько человеческих жизней.

Немного о Пуэбле.

От Веракруса, крупного мексиканского порта в заливе Атлантического океана, тянется сначала полоса примерно в двадцать лье^[27] – тропики, где летом все раскаляется до предела, а зимой превращается в зловонное болото под воздействием проливных дождей – рай для тропической лихорадки. Потом идут горы и покрытая вечными снегами вершина Орисаба^[28], высотой 5400 метров. На горных хребтах расположено гигантское плато. Климат в этом районе умеренный, средняя температура воздуха от 18° до 20°.

Урожаи здесь обильные, деревни густо заселены, города, особенно Кордова, поистине прекрасны. Далее идет Орисаба, затем – третье плато, расположенное на 2200 метров над уровнем моря. Это плато Анагуак, холодные земли со здоровым свежим воздухом. От долины Мехико его отделяет гигантский массив Попокатепетля и Иктакхуалта. Снежные вершины поднимаются над океаном на 5000 метров.

На плато Анагуак размещается крепость Пуэбла, как часовой перед столицей. В Мехико^[29] сейчас резиденция Хуареса, президента Мексиканской республики, представителя правительства, которое французы должны свергнуть.

Пуэбла находилась в центре внимания. Между тремя державами завязалась дискуссия. Испанию представлял генерал Прим, большой честолюбец, который был не прочь сделаться здешним царьком. Великобритания думала только о материальном интересе, но понемногу начинала понимать, что никакая выгода не оправдает предстоящую долгую и кровопролитную войну. Франция, со своей стороны, мечтала создать монархию, опирающуюся на католицизм^[30], которая явилась бы противовесом Соединенным Штатам с их протестантизмом^[31]. Императрица Франции стала самым горячим инициатором экспедиции.

Хуарес, которому была поручена защита республики, проводил выжидательную политику. Ему удалось заключить так называемую Соледадскую конвенцию с тремя державами, согласно которой последним разрешалось прохождение в зону со здоровым климатом, до Орисабы, где должны были начаться мирные переговоры.

Адмирал Жюрьен де ля Гравьер, командующий французскими войсками, тут же начал переход. Тропические болота, которые простирались впереди, были смертельно опасны для наших солдат. Люди ужасно уставали, но сила духа помогла преодолеть все препятствия.

Между тремя державами снова начались трения. Франция послала значительное подкрепление и не скрывала своего намерения возглавить экспедицию. В конце концов между союзниками произошел разрыв. Испанцы и англичане заявили, что считают себя свободными от обязательств. Французы оказались одни. Французское знамя развернули, оставалось лишь смело нести его вперед. Война была объявлена бесповоротно.

Хуарес призывал на борьбу все силы страны. Мексиканцы, потакающие врагам, обвинялись в предательстве. В стране объявили военное положение. В армию призывали всех мужчин в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. Но у Хуареса были многочисленные противники, которые, во главе с отцом Миранда, архиепископом Мехико, и генералами Маркесом и Альмонте, стояли за монархию на стороне французской экспедиции. Поэтому французы продвигались вперед.

Адмирал Жюрьен де ля Гравьер был отозван, командование французскими войсками перешло к генералу де Лоренсе.

Двадцать третьего апреля 1862 года французская армия захватила кумбрскую переправу: Второй зуавский полк проявил необыкновенную энергию. Пятого мая первый штурм Пуэблы провалился. Эта неожиданная осечка послужила причиной отставки генерала Лоренсе. Общее командование поручили генералу Форею.

Экспедиционный корпус насчитывал 28 126 человек. Необходимо было исправить ошибки поражения. Генералы Дуэ и Базен под командованием генерала Форея срочно развернули новые операции по захвату Пуэблы. Шестнадцатого марта 1863 года город был окружен со всех сторон. Оборона Пуэблы активно осуществлялась генералом Ортегой. Фортификационные работы служили могучим средством защиты.

«Пуэбла – открытый город, – писал генерал Нио в своем замечательном труде о мексиканской войне. – Улицы построены ровно и пересекаются под прямым углом. Каждая группа домов образует нечто вроде квадратной крепости, отлично защищенной уличными баррикадами».

Многочисленные монастыри также служили делу обороны: соединив их коммуникациями, аборигены устроили посередине главный опорный пункт. Дома с зубчатыми стенами, подпертые земляными брустверами или грудами обломков, образовывали внутренний пояс укреплений. По всему периметру города были построены оборонительные сооружения с мощными строениями в качестве опорных пунктов: форт Гваделуп, форт Лорето, форты Сан-Жанвье, Кармен, лос Ремедиос… Гарнизон состоял из двадцати двух тысяч человек под командованием генерала Ортеги, воодушевленных победой, одержанной пятого мая. В первые же дни наступления французы разрушили форт Сан-Жанвье, и штурм стал возможен. Вот как это было. Двадцать девятого марта в пять часов вечера Второй зуавский полк и Первый стрелковый батальон ринулись на укрепления Сан-Жанвье. Французы заняли позицию с первого удара, но сопротивление было потрясающее. Весь город превратился в огромный укрепленный лагерь, дома стояли как крепости, на широких и прямых улицах ощетинились баррикады.

Французы не успевали преодолеть одно препятствие, как за ним вставало другое. Зубчатые стены домов, монастырей, церквей были испещрены бойницами, откуда градом сыпались пули и ядра. Но солдат ничто не могло остановить. Они ворвались в одну из импровизированных^[32] крепостей, исповедальню^[33], просторное квадратное помещение с толстенными стенами, которое защищали семьсот храбрейших воинов. Началась ожесточенная рукопашная.

Наконец мексиканцы сдались. Одни были убиты, другие – взяты в плен. Нападающие прокричали победное «ура!». Но – увы! – победа была неполной. Исповедальня завоевана, но другие крепости преграждали дорогу. И назавтра и позже продолжалась неутомимая битва.

Солдаты стремились вперед, а мексиканцы проявляли невероятную выдержку и энергию. Французская артиллерия оказалась бессильна: груды камней и обломков, нагроможденные перед стенами домов, образовали каменные брустверы^[34]. Каждый взятый дом – большая победа, завоеванная дорогой ценой. Осаждающие сами становились осажденными. Ни один не отступал перед взрывами и шквалом снарядов и картечи^[35]. Офицеры проявляли героизм, сам главнокомандующий подставлял себя под пули, солдаты рвались вперед среди свинцового урагана.

За день наши войска не продвинулись и на десять метров. Боеприпасы таяли на глазах, приходилось выжидать. Это медленное продвижение уносило жизни лучших солдат, которые всегда впереди.

Мексиканцы осмелели, решив, что измученные французы падут духом. В осажденный город пытались провезти продовольствие и боеприпасы. Но генерал Форей был начеку: по его приказу полковник де Бренкур смел колонну Эчегаре в Асликсе, а генерал Базен атаковал в Сан-Лоренцо корпус генерала Комонфора и разбил его наголову.

Тем не менее осажденная Пуэбла еще держалась. Пора было покончить с этим. Вперед бросили линейные роты, стрелковые батальоны, Первый и Второй зуавские полки. Бойцы контргерильи под началом командира де Тюсе готовы были прийти им на помощь. Де Тюсе заменял полковника Дюпена, находящегося в экспедиции в Хуастеке, между Туспаном и рекой Пануко. Отряд контргерильи состоял всего лишь из ста человек, эти отчаянные головы могли решить исход битвы.

Бедняк вернулся в строй: он шел на смерть. Прошло уже почти двое суток с момента исчезновения капитана Ртуть, и надежда на его возвращение растаяла. Очевидно, Ртуть убили мексиканские бандиты. «Придет наш час, – думал Бедняк, – они заплатят за все».

Как назло, какой-то долговязый урод, неизвестно откуда взявшийся, начал хвастаться, что шапками закидает Пуэблу и генерала Ортегу. Кто-то из солдат произнес имя Ртути. Тогда хвастун по прозвищу Бомба изрек:

– Ртуть! Ртуть! Ну и что? Какой-то завалящийся капитанишка! Найдутся и получше его!

– Что ты несешь, болван? – закричал Бедняк, подскочив к долговязому.

– Эй, ацтек^[36], я говорю то, что мне вздумается! Ртуть – просто бахвал, и откуда ты знаешь, что он мертв? Может, ему показалось жарковато и он удрал?

– Негодяй!

Щуплый Бедняк, забыв устав и дисциплину, прыгнул на обидчика, схватил за горло и, как разъяренная кошка, расцарапал ему лицо. Бомба вопил и отбивался.

– Тысяча чертей! – послышался громовой голос.

Это появился де Тюсе, заслышав ссору. Он призвал друга Ртути к порядку. Бедняк любил своего командира и немедленно подчинился, вытянувшись в струнку. Бомба, вне себя от гнева, хотел броситься на него. Де Тюсе подошел, крепко схватил хвастуна за плечо и оттолкнул назад. Потом вытащил револьвер и сунул разошедшемуся подчиненному под нос:

– Я все слышал. Бомба, вы совершили низкий поступок, обвинив товарища за глаза! Обвинять Ртуть в дезертирстве – глупо и подло.

Раздосадованный Бомба попытался возразить, но командир остановил его.

— Еще одно слово, и я вас арестую. А ты, Бедняк, слышишь, без ссор! У вас есть дела поважнее, чем драться между собой. Предстоит большая и тяжелая работа, и если вам, Бомба, так хочется, чтобы мы не жалели о Ртути, сделайте то, что сделал бы он.

Бомба, хотя и любил похвастаться, был смелым малым. Слова командира отрезвили его. Запинаясь, он принес извинения.

– Хорошо, – сказал командир. – Теперь слушайте меня все. Вы знаете форт Кармен?

– Да, командир.

– Наша артиллерия обстреливает этот редут^[37], а также форт^[38] Лос Ремедиос. Задача – проскользнуть между двумя цитаделями^[39], достигнуть форта Лорето и захватить его. Главное – сбросить мексиканское знамя. Вы – добровольцы, независимые и свободные, вам и предстоит решить эту опасную задачу. Смельчаки из Второго зуавского штурмуют позицию с севера. Кто из вас берется сбросить знамя?

— Я! Я!— наперебой закричали воодушевленные бойцы. Бомба выпятил грудь и воскликнул:

– Знамя или смерть!

Хорошо, что он не заметил, как Бедняк презрительно пожал плечами.

– Действуйте! – продолжал де Тюсе торжественно. – Во имя Франции! Вы поняли: тайная атака, без горна, без выстрелов. Чтобы знамя форта Лорето было к двум часам у меня.

– Кто будет командовать? – спросил чей-то голос.

– Тот, кто придет первым.

Де Тюсе отвел Бедняка в сторону и проговорил шепотом:

– Доверяю тебе секрет. Мексиканский перебежчик рассказал полковнику де Бренкуру, какое суеверие связано со знаменем форта Лорето: пока реет знамя, враги не сдадутся. Даже если Ортега прикажет, они скорее взорвут весь город. Ты понял меня?

– Да, командир. О, если б с нами был Ртуть!

– Увы, придется ли нам увидеть снова этого бравого солдата? Вперед, действуй!

Сотня добровольцев принялись преодолевать подъем к форту Лорето, вытянувшись в цепочку. Командир отдал им честь саблей.

Со всех сторон грохотала артиллерия.

– Пахнет смертью! – произнес Бедняк. – Мой капитан, до встречи на том свете.