Бронислава Вонсович
Две стороны отражения

Глава 5

Тереза пихнула меня в бок острым локтем, пытаясь привлечь внимание к поздоровавшемуся Лоренцо. Но я даже отворачиваться не стала, посмотрела сквозь и прошла мимо. Пусть не надеется, что когда-нибудь прощу. Рассказав о подаренном зеркальце, я не рассчитывала, что он все выложит Стефано, а тот – Рикардо. И эти типы втроем решили, что зеркальце опасно, хотя точно так же, как и дедушка, не нашли ни малейшего следа магии. Обычное красивое карманное зеркальце. «Ты должна понимать, что подарки неизвестно от кого могут привести неизвестно к чему», – важно заявил Фабио, которому я пожаловалась на наглый грабеж в надежде найти хоть какую-то поддержку. Стефано и Рикардо заявили, что оставляют зеркальце у себя «до разъяснения», а Лоренцо сказал, что это совершенно правильно. Был бы его подарок, наверняка бы не так пел, а теперь негодует, что сам не додумался напомнить о себе таким манером. От возмущения на второй план даже отошел вопрос, кто же все-таки прислал злополучное зеркальце. Не сказать чтобы у меня не было поклонников, но с такими изобретательными братьями, как у меня, не всякий рискнул бы связываться. Пока они одобрили только Лоренцо, да и то потому, что тот был другом Стефано и часто у нас бывал.

– Вы что, поругались?

Подруга удивленно оглянулась на Лоренцо, но тот явно не собирался догонять и извиняться. Уверен, что поступил правильно, гад. Спас от неведомой опасности. А на деле – лишил возможности общаться с попавшей в беду сестрой. Я же не знаю, каким должно быть зеркало, чтобы проводить звук. Правда, Камилла говорила, что меня слышит и через псише, но я-то ее нет.

– Мы не поругались. Его просто для меня не существует.

– Что он сделал-то?

– Выдал тайну.

– Лоренцо? А казался таким надежным… Да, никому нельзя верить, – разочарованно протянула Тереза, для которой привлекательность Лоренцо тоже упала ниже нуля. – В столовую идешь?

Я покачала головой. Перерыв намечался приличный – две пары, поскольку алхимичка заболела, а ее практикум ничем не заменили. Поэтому я собиралась забежать домой, потом навестить Изабеллу, а не ходить по столовым, где высокая вероятность наткнуться на братиков, которых не хотела видеть, отчасти из-за того, что утром солонка была разделена между их чашками, и Стефано опять умудрился оттуда отпить. Рикардо, к сожалению, нет. Но у меня были планы еще и на вечер – там, где уступаешь силе, всегда можно попробовать поработать головой.

Подхватив на кухне кусок пирога и стакан холодного отвара, я поднялась к себе и всмотрелась в псише. Но ничего не происходило. Я уселась на стул напротив и стала обедать, попутно размышляя, что делать. Зеркальце не отдадут, даже если Изабелла встанет на мою сторону: нас двое против них троих. Расспрашивать об отце у братьев бесполезно – даже если они знают что-то, сейчас не скажут из вредности. Разве что Фабио может ответить, но его дома уже нет. Остается только Изабелла.

Пирог был доеден до последней крошки, отвар выпит до последней капли, я с сожалением взглянула последний раз в зеркало и встала со стула: можно было долго сидеть без всякого толку, а мне нужна информация.

К Изабелле я пришла вовремя: еще немного – и она ушла бы из дома на прогулку с сыном. Он стукал кулачками по коляске и улыбался всему миру. Я наклонилась и, увернувшись от цепких пальчиков, поцеловала племянника в упругую щечку. Он радостно заагукал и потянулся ко мне ручками, намереваясь продолжить выдирание волос.

– У вас нет занятий? – подозрительно спросила Изабелла. – Или прогуливаешь?

– Дырка между парами. Вот и подумала, не навестить ли сестру. Слушай, Белла, а что ты знаешь про моего отца?

– Ничего.

Она невозмутимо катила коляску по тротуару, двигаясь в ближайший парк. Слишком невозмутимо.

– Не может этого быть. Ты его должна была хотя бы видеть.

– Я была слишком маленькой, чтобы что-то помнить. Да и сколько он у нас появлялся? Ты похожа на маму, от отца взяла разве что зеленые глаза. А чего ты вдруг о нем заговорила?

– Дедушка обмолвился, что у семьи моего отца какая-то загадочная магия, связанная с зеркалами. Но больше ничего не захотел говорить, отправил к маме. Но ее сейчас нет, да и когда появится, она наверняка откажется отвечать. Как всегда, заявит, что мой отец нарушил договор и она не хочет ничего о нем слышать.

– Еще бы, – цокнула языком сестра. – Он же втравил ее в длительное судебное разбирательство, когда тебе было около года.

Я аж остановилась от неожиданности, поскольку раньше ни о чем таком не слышала. Но Изабелла продолжала идти как ни в чем не бывало, пришлось ее догонять.

– Из-за чего они судились?

– Из-за тебя, конечно. Твой отец хотел тебя забрать. Но у него ничего не получилось.

– Хотел меня забрать? Но почему?

Ему не хватило Камиллы и решил забрать обеих? Но почему только через год? Странно.

– Не знаю, – чуть раздраженно бросила Изабелла. – Я и это случайно вспомнила. Повторю, я была слишком маленькой, чтобы обращать внимание на такие взрослые игры. Да и сейчас не хотела бы в них участвовать.

Томмазино запрыгал в коляске, пытаясь вернуть себе внимание мамы и тети, и протянул к нам руки, желая выбраться из своего неуютного экипажа, но Изабелла лишь сурово сказала ему сидеть смирно.

– Но если он хотел забрать, почему тогда за все эти годы ни разу не появился?

– Откуда мне знать? – Сестра выразительно пожала плечами. – Может, и появлялся, но не представлялся. У мамы много визитеров, и среди них точно были зеленоглазые. А больше ничего из внешности твоего отца я не помню, прости.

– А в родах мамы ничего странного не было, не помнишь?

Так я попыталась завуалированно выяснить волнующий вопрос о нашей сестре. Ведь то, что у мамы должны были появиться близнецы, вряд ли удалось бы скрыть. Возраст Изабеллы в то время не позволял надеяться на серьезные воспоминания, но вдруг она хоть что-то помнит?

– Роды были очень тяжелые, раньше срока, – неожиданно ответила Изабелла. – Возможно, именно поэтому мама решила закончить эксперимент с детьми на тебе. – Она вздохнула. – Хотя мне кажется, что это никакой не эксперимент, просто наша мать хотела оставить на память частичку того мужчины, в которого была влюблена, понимаешь?

– А как же выбор партнера по Дару?

– Пфф. Ты в это веришь? Тогда как появился бы Фабио? У его отца Дар близок к минимальному.

Да и сам Фабио Даром не блистал, хотя был красив и по-своему талантлив.

– Может, это как раз было частью эксперимента? – неуверенно возразила я.

– Может, – легко согласилась сестра и улыбнулась. – Странный такой эксперимент. Думаю, она никогда бы на него не пошла, не будь мой отец женат. Нет, Летти, все не так просто.

Обсуждать мамины эксперименты я не собиралась. Меня сейчас волновало совсем другое.

– Возможно. И все же, меня намного больше интересует мой отец, чем ваши. Что еще ты можешь о нем сказать?

– Ничего, – чуть раздраженно ответила сестра. – Я о нем ничего не знаю. Спрашивай у мамы.

Она резко перевела разговор на Томмазино, дав понять, что больше ничего не расскажет. Вопросы прорезывания зубов у племянника мне были не столь важны, как его маме, но все-таки я делала вид, что внимательно слушаю, хотя сама думала совсем о другом, пока случайно не бросила взгляд на часы на ратуше. Ахнула, торопливо распрощалась и побежала на занятия.

В аудиторию я прошмыгнула уже после звонка, под носом у ректора, важно провожавшего на первую лекцию шамборца. Ланца недовольно посмотрел, пожевал тонкими губами, но ничего не сказал, решив не привлекать внимания гостя к дисциплине своих студентов. Гость же опять улыбнулся, явно вспомнив встречу в театре. Я сделал вид, что ничего не заметила, и быстро села рядом с Терезой, придержавшей для меня место.

– Дорогие студенты, – важно возвестил Ланца, – вам необычайно повезло, что такое светило магического мира, как лорд Делиль, согласилось прочитать вам курс лекций.

– Вы мне льстите, лорд Ланца, – красивым баритоном ответил шамборец.

Смущение было ненатуральным, даже Стефано играл лучше: Делиль знал себе цену и протестовал только для приличия. Отвечая ректору, он осматривал аудиторию, опять чуть задержавшись на мне взглядом.

– Ничуть, – отрезал ректор. – Мало кто из наших коллег может сравниться с вами в вопросах артефакторики. На Рикайне подобных специалистов можно подсчитать по пальцам одной руки, и увы, отнюдь не все соглашаются передавать свои знания.

Дальше почти половину лекции описывание важности передачи знаний перемежалось с сетованиями на нежелание мэтров артефакторики делиться секретами. Уверена, наш нынешний лектор делиться секретами тоже не станет, расскажет лишь то, что при желании мы найдем и сами в научных журналах шамборских магов. Но Делиль ректора если и прерывал, то лишь фразами: «Совершенно с вами согласен, коллега», «Как это точно подмечено» и «Поражаюсь вашей проницательности». При этом он продолжал рассматривать студентов. И если бы всех…

– Ты ему явно нравишься. – По своей излюбленной привычке Тереза пребольно пихнула меня локтем в бок. – Глаз с тебя не сводит.

– Ланца? – я притворилась, что не понимаю. – Я чуть не опоздала, вот он и злится.

– При чем тут Ланца? – недовольно прошептала она. – Я про этого красавчика, что с ним.

– Не выдумывай.

Ректор наконец выдохся и посчитал свою миссию представления Делиля успешно завершенной.

– Не буду вам больше мешать.

– Что вы, лорд Ланца, ваши лекции весьма познавательны, – возразил Делиль. – Даже я почерпнул новые идеи, что уж говорить о студентах.

О студентах говорить не стоило. Не думаю, что хоть кто-то разделял высказанное из вежливости Делилем, пара моих однокурсников, прикрытые широкими спинами товарищей от бдительного ректорского ока, даже успела вздремнуть. И я очень сомневалась, что они использовали прогрессивную методику впитывания знаний во время сна, иначе показывали бы хорошие результаты на сессиях.

Ректор самодовольно улыбнулся, но задерживаться не стал. И то правда – зачем приглашать зарубежного специалиста, если читать вместо него лекции самому? А ведь еще приезжему наверняка положено денежное возмещение голосовых и временных трат, которое он не станет делить с Ланцой.

Шамборец откашлялся и создал полную иллюзию рабочего места артефакторщика – кафедра преобразовалась в старинный крепкий дубовый стол, на котором было разложено все, что может потребоваться: от ювелирных инструментов до банок с различными ингредиентами. Не забыл лектор и горелку, которая сейчас давала ровное синеватое пламя с небольшими оранжевыми вкраплениями. Иллюзия была настолько искусна, что по рядам пронесся завистливый вздох, и даже не оттого, что не каждому под силу создать столь точную копию, но и потому, что было достаточно сложно понять, что это именно иллюзия. Не знаю как в артефактах, а в иллюзиях шамборец был очень силен.

– Итак, приступим.

Делиль улыбнулся той располагающей улыбкой, которую Фабио пару лет назад вырабатывал целый месяц. Впрочем, у брата она теперь получалась безупречно. Была ли улыбка лектора настоящей? Не знаю, но цели она достигла: студенты заулыбались в ответ, и даже те, что нагло дрыхли на ректорском вступлении, сейчас внимательно смотрели на лектора и подготовили тетради для конспекта.

Что ж, их не разочаровали. Делиль говорил бодро, но четко, акцентировал внимание в нужных местах и делал паузы, позволяя это нужное записать. Лекция пролетела неожиданно быстро, я даже испытала разочарование, когда она закончилась. Часть моих одногруппниц окружили Делиля и забросали вопросами почему-то совсем не по теме лекции, а касающиеся личной жизни.

– Нет, пока не женат, – услышала я, уже выходя из аудитории. – И невесты тоже нет.

Воодушевленные инориты обрушились на него с новой силой. Еще бы: молодой красивый аристократ представлял завидную партию почти для любой. А если добавить к этому сильный Дар и выдающиеся способности к магии, то партией он становился идеальной. Тереза наверняка тоже подумала об этом, задержавшись перед Делилем и пытаясь привлечь его внимание.

Я мысленно пожелала ей удачи и вышла из аудитории. В коридоре меня поджидал Лоренцо.

– Летти, нам надо поговорить.

– Мы уже поговорили, – неприязненно бросила я. – В результате у меня отобрали подарок.

– Но он же опасен, как ты не понимаешь!

– Чем?

– Непредсказуемостью.

– Какой непредсказуемостью, Лоренцо? Это обычное зеркальце. Не артефакт. Дедушка сказал, на нем даже следов магии нет. Ни одного заклинания: ни скрытого, ни сработавшего. Вы его отобрали, потому что подарил не ты.

Я развернулась и почти врезалась в незаметно подошедшего Делиля. И как это наши инориты его отпустили? Не иначе как обездвиживание на них отправил. Я чуть сдвинулась в сторону, пропуская преподавателя и пытаясь его обойти.

– Инорита Эспозито, разрешите пригласить вас на ужин.

Это было довольно неожиданно и не сказать чтобы приятно. В университете не поощрялись встречи преподавателей со студентками. Возможно, шамборец этого не знал, а возможно, негласные правила к нему не относились – он приглашен на короткий курс, прочитает и уедет. Идти никуда с ним я не собиралась, но, как назло, не могла найти слова для вежливого отказа.

– Инорита Эспозито никуда не ходит без разрешения братьев, – насмешливо сказал за моей спиной Лоренцо. – А они свое разрешение кому попало не дают.

– Вот как? – Делиль чуть приподнял брови. – Инорита настолько зависит от братьев?

– Вовсе нет. Я с удовольствием с вами поужинаю.

Слова сорвались с губ раньше, чем я успела подумать, очень уж разозлилась на Лоренцо. А теперь разозлилась еще больше: если бы он не влез со своей дурацкой фразой, я бы отказалась. Но увы, обещание уже дано.

– Я зайду за вами вечером, инорита Эспозито.

Уверенным отработанным движением Делиль подхватил мою руку и поцеловал, чуть задержав в своей. Да, ужин предстоит явно не деловой.

Глава 6

Приветствие Делиля повисло в воздухе. Я кусала губы, чтобы не расхохотаться, братья были мрачны и неразговорчивы. Братья и Лоренцо – ему тоже досталось. Зелье Изабеллы я чуть-чуть доработала, в результате на него не сработали защитные артефакты и вся троица выпила чай с добавкой. Чай, который они полагали залогом примирения. Еще бы – я покладисто согласилась, что они правы, заботясь о моей безопасности. И так же покладисто согласилась приготовить чай. А уж дальше – ловкость рук, отработанная многолетними тренировками, – и вся троица дружно пускает розовые пузыри при любой попытке заговорить. Смотрелось это настолько комично, что я неудержимо начинала хохотать, как только кто-нибудь из них открывал рот. Вскоре они общались исключительно взглядами, жестами и перепиской на притащенных Рикардо клочках бумаги.

Но с гостем жестами не пообщаешься, примет еще за что-то оскорбительное, а оскорблять высокоуровневого мага себе дороже. Поэтому троица недружелюбно молчала. Шамборец чуть прищурился и спросил:

– Вам помочь, иноры? Зелье забавное, но вывести его проще простого.

«Иноры» оскорбленно замотали головами. Еще бы: зелье назвали простейшим, и теперь для них дело чести справиться самостоятельно. А уж принимать помощь от противника – последнее дело.

– Ваше право, – он потерял к ним интерес и подал мне руку. – Инорита Эспозито, надеюсь, в наших планах нет изменений? Или вы собираетесь провести вечер, ухаживая за пострадавшими?

Я отрицательно покрутила головой, боясь, что если открою рот, оттуда выльется только хохот, а не соответствующая приличной инорите вежливая речь. Взяла мага под руку и прощально помахала братьям и Лоренцо, выглядящими донельзя злыми. Надеюсь, к моему приходу они хоть немного остынут, а то я себе не позавидую – Стефано куда изобретательней меня в вопросах мести.

– Вас не хотели отпускать?

– Что? – удивилась я.

– Вы напоили зельем, потому что они не хотели отпускать вас со мной?

В тоне была приличная доля самодовольства. Наверное, привык, что ради него идут на многое. Даже Тереза расспрашивала, как удалось привлечь внимание шамборца и уговорить его на ужин. Но она делала это прямолинейно и по-дружески, а вот несколько одногруппниц отпустили довольно грязные намеки.

– Я напоила их зельем по причине, не имеющей никакого отношения к вам, – отрезала я. – Ужин с вами мне не настолько интересен.

– Вот как? – усмехнулся он.

Нехорошо так усмехнулся, снисходительно, с этаким намеком, что я сейчас не совсем искренна. Тоже мне, переходящий рыцарский кубок. Да я вообще бы предпочла никуда не идти, а сидеть перед зеркалом в ожидании Камиллы! Сидеть не просто так, разумеется, а с учебниками, чтобы время зря не терять. А теперь приходится идти с шамборцем, неизвестно для чего решившим подразнить наших инорит. Я задумалась, не посчитать ли его поведение достаточно веской причиной отозвать свое согласие с ним поужинать.

– Ровена – очень красивый город, – неожиданно сказал Делиль.

– Вы здесь впервые?

– Да, раньше не приходилось бывать. По моей специализации здесь нет ничего интересного, а ради удовлетворения любопытства оплачивать портал не хотелось.

– А сами не умеете строить порталы?

– Портальные артефакты делать приходилось, а самому строить порталы… Видите ли, инорита Эспозито, там нужен несколько другой склад ума.

Я удивилась. Собственно, для построения портального артефакта нужно то же самое, что и для построения телепорта: умение быстро произвести расчеты и вписать их в нужную формулу. Правда, в артефакт можно было вкладывать блоками. Возможно, у моего спутника проблема с сосредоточенностью? Но это серьезный порок и для артефактора, вряд ли с такой особенностью наш ректор считал бы Делиля одним из лучших в артефакторике. Но я уточнять не стала – еще примет за заинтересованность.

Делиль положил свободную руку поверх моей, лежащей на сгибе его локтя и вдохновенно произнес:

– Но если бы я знал, что в Ровене такие красивые инориты, непременно бы выбрался раньше.

– Лет десять назад? – с некоторым ехидством уточнила я, освобождая руку, которую он не стал задерживать, лишь прощально провел кончиками пальцев по кисти.

В который раз подумала, как здорово иметь такого брата, как Фабио: большинство мужских уловок видны сразу, а если еще учесть, что по актерскому мастерству мой нынешний кавалер далеко не дотягивает до брата… Нет, Делиль, несомненно, хорош, но сейчас он лишь играет в легкую влюбленность.

– Десять лет назад у меня были другие интересы. Да и у вас тоже.

Он усмехнулся, явно намекая на то, что десять лет назад я была сущим ребенком и вряд ли привлекла бы его внимание.

– Положим, куклам я предпочитала мастерскую дедушки и бабушки, так что не могу сказать, что мои интересы сильно поменялись. А вас десять лет назад привлекали блондинки?

Он рассмеялся. В этот раз – по-настоящему.

– У меня не столь узкие интересы. А кто у вас дедушка и бабушка?

– Артефакторы. Возможно, не столь известные, как вы, но довольно успешные. Занимаются антиквариатом, но это, наверное, тоже вне ваших интересов?

– Почему же? В старинных артефактах бывают весьма элегантные решения, да и в моем доме до сих пор много как раз таких – тяжелых, солидных, с кучей блестящих кристаллов, иной раз стоящих больше, чем десяток современных, причем куда более эффективных. Но… традиции, – он развел руки в стороны и широко улыбнулся. – Против традиций не пойдешь. Так что изредка приходится даже консультироваться со специалистами, но, разумеется, нашими, шамборскими. Хотя мастерскую ваших дедушки и бабушки я бы с удовольствием осмотрел.

– Увы, они не в Ровене.

– Жаль. К сожалению, вряд ли я выберусь из лорийской столицы в ближайшее время. Дела…

Он столь важно протянул про эти самые «дела», что я не выдержала:

– Боитесь, что не успеете пригласить на ужин всех запланированных инорит?

– В плане у меня только одна. Инорита Эспозито, вы согласились пойти на ужин назло тому молодому инору, не так ли?

– В некотором роде, – вынужденно ответила я. – Если бы он не влез со своим замечанием, я бы точно сразу отказала. Может…

Я хотела предложить отказаться от этого глупого ужина, но не успела.

– Не может, – прервал он. – Я вас пригласил, столик заказан, а ужинать в одиночестве я не привык.

– Не думаю, что замену сложно будет найти.

– Замену вам найти невозможно, – торжественно возвестил он. – Инорита Эспозито, вы себя недооцениваете.

Делиль разразился длинным витиеватым комплиментом, словно сошедшим со страниц одной из пьес Фабио. Пожалуй, у Фабио получалось намного лучше. Я рассмеялась, шамборец прервался на полуслове.

– Кроме того, несколько ваших одногруппниц следуют за нами от вашего дома, – совсем другим тоном сказал он. – Хотите дать им пищу для разговоров?

Он подцепил мою ладонь и опять водрузил на свой локоть, в этот раз не позволив себе ничего лишнего.

– Следуют за нами? Кто?

– Думаете, я знаю всех пофамильно?

– Меня же знаете.

– Вы очень похожи на мать, сложно спутать. С родителями других ваших студенток я незнаком.

Я оглянулась, но никого не заметила.

– А с чего вы взяли?

– Привычка отслеживать знакомые ауры. Пока вы поворачивались, обе инориты успели шмыгнуть за угол. – Делиль повернул голову. – Угол здания, где находится лавочка с зельями.

В этот момент я как раз заметила быстро высунувшуюся и тут же исчезнувшую голову одногруппницы, одной из тех, кому не пришелся по нраву мой ужин с шамборцем. Надо же, действительно следят. Интересно, откуда у Делиля столь занятная привычка?

Впрочем, мы уже почти дошли, он уверенно повернул к «Веселому филлару», одному из самых дорогих ресторанов Ровены. На вывеске филлар, сидящий в массивном старинном кресле, держал в лапе бокал красного вина. Вторая лапа была поднята в приглашающем жесте. Но приглашение предназначалось только очень тугим кошелькам – цены, по слухам, здесь кусались. Интересно, на что рассчитывает Делиль, приглашая в такое заведение? Вдруг вспомнились рассказы об отдельных кабинетах в этом ресторане, желание заходить пропало.

– Мне обещали прекрасную кухню, – заметил шамборец, открывая передо мной дверь. – Посмотрим, насколько оправданы обещания.

Чуть поколебавшись, я все же прошла, решив, что если Делиль направится в отдельное помещение, то уйду, невзирая ни на какие разговоры. Но столик, слава Богине, оказался в общем зале. Маленький столик на двоих у окна, за которым опять промелькнули знакомые силуэты. Похоже, сегодня были только цветочки, а вот завтра… завтра сплетницы нашей группы сожрут меня со всеми потрохами. И все из-за Лоренцо: если уж вынудил принять приглашение мага, мог бы что-то придумать, чтобы я не пошла в ресторан с другим, а не пускать пузыри в компании Стефано и Рикардо.

– Что выбираете, инорита Эспозито? – вкрадчиво спросил Делиль.

Я обнаружила, что все это время смотрю в раскрытое меню, а думаю совсем о другом. Ткнула пальцем в первое же знакомое название, и официант тут же записал мой заказ.

– Вино, надеюсь, на мой вкус?

– Я пить не буду, так что точно на ваш, – усмехнулась я в ответ.

По лицу шамборца не было понятно, разочарован он или нет отказом напиться в его компании. Он кивнул, принимая мое решение, и вместо вина заказал какой-то сложный фирменный безалкогольный напиток, в том числе и себе. Видно, напиваться в одиночку не захотел.

– Итак, инорита, вам интересны антикварные артефакты, – полуутвердительно сказал он, лишь только официант отошел от стола.

И дальше мы говорили на эту тему, словно Делиль задался целью привлечь мое внимание если не как привлекательный мужчина, то как занятный собеседник. Действительно, когда он отбросил ужимки заядлого обольстителя, с ним стало куда интереснее разговаривать. Ужин пролетел незаметно, и я даже не запомнила, что ела. Боюсь, если Тереза завтра начнет расспрашивать, я ее ничем не порадую. Вряд ли ей будет интересен пересказ нашей беседы, а в остальном шамборец вел себя очень вежливо и предупредительно, не позволяя себе не то что лишнего движения, даже взгляда.

Делиль так же чопорно довел меня до дому, выразил надежду, что я еще когда-нибудь соглашусь с ним куда-нибудь пойти, и распрощался у двери, не заходя внутрь. Об этом я пожалела сразу, как зашла. На меня уставились три злых парня, о проблеме с которыми я успела благополучно забыть. Стефано сразу завопил:

– Ага, пришла!

По всему было видно, что время они напрасно не теряли: пузыри из милых розовых превратились в сине-зеленые и основательно увеличились в размерах. Я забеспокоилась. Зря они решили улучшить мою формулу. Так эффект продержался бы пару часов и сошел на нет, а теперь я такой гарантии дать не могу.

– Главное, больше ничего не делайте, – попыталась я успокоить не столько их, сколько себя. – К утру все точно выйдет.

Мои слова не произвели нужного впечатления. Стефано угрожающе выдвинулся, я испуганно взвизгнула, сделала обманное движение и метнулась к себе.

Вслед донеслось несколько выражений, которыми Стефано охарактеризовал меня и мои опыты. Не слишком лестно охарактеризовал. Рикардо и Лоренцо поддержали его дружным гудением. Рты они не раскрывали. Наверное, чтобы не создавать лишних пузырей. Оглядываться и проверять я не стала. Меня не преследовали, но я выдохнула с облегчением, лишь когда закрыла за собой дверь. Конечно, братьям ничего не стоило ее снести, но я понадеялась, что еще живы их воспоминания о восстановлении этой самой двери, выбитой, когда они спасали меня от зеркала.

От зеркала… К псише я подходила, ни на что не надеясь, и оказалась права: опять там отразились только я и моя комната. Я вздохнула, взяла пару справочников, конспект и бумагу для черновиков и приступила к расчетам по осветительному артефакту. Конечно, были стандартные схемы, но попробуй я такую сдать на завтрашнем семинаре, вмиг получу «неуд», который не так-то просто исправить. Кроме расчетов, которые я сделала довольно быстро, нужно было еще изобразить схему. И вот с ней я провозилась долго, рисование, увы, не было моей сильной стороной.

К псише второй раз я подошла только перед сном, провела рукой по его поверхности, и вдруг мое отражение радостно замахало рукой в приветствии. Камилла! Наконец-то Камилла!

– Я опять тебя не слышу, – торопливо заговорила я. – То зеркальце у меня забрали, а это не передает звук. Но ты можешь написать.

Камилла на мгновение застыла, торопливо зачеркала на выхваченном сбоку листе бумаги, потом приложила его к разделяющей нас преграде. На листе четкими выверенными штрихами была изображена руна.

– Мне ее куда-то надо скопировать? – неуверенно спросила я.

Камилла торопливо закивала.

– На зеркало?

Опять кивок.

– На стекло?

Камилла отрицательно замотала головой, задумалась, потом исчезла из моего поля зрения, а когда появилась, в ее руке было небольшое зеркало, которое она повернула тыльной стороной и показала, куда нужно поместить рисунок.

– Нужно рисовать чем-то особенным?

Она опять замотала головой, достала откуда-то карандаш и покрутила его почти перед моим носом. Понятно, значит, писать можно чем угодно. Руна была симметричной, но сложной. Поэтому я сначала перенесла ее на бумагу, а потом, с бумаги – на зеркало. Никаких внешних эффектов после дорисовки не появилось, и я даже успела испугаться, что при копировании что-то напутала или недостаточно аккуратно изобразила линии, но тут до меня донеслось встревоженное:

– Летиция, где ты? Хоть бы говорила что-нибудь, а то пропала с концами.

– Я ж не просто так пропала, я рисовала.

– Ну вот, наконец-то появилась, – засмеялась сестра. – И сама, и голос. Я сегодня весь вечер пытаюсь с тобой связаться, и никак. Папа наконец-то уехал, и я не боюсь, что наш разговор отследят.