Сандра Браун
Демон страсти

Глава 5

Она не была равнодушна к мужчинам. Гипотеза о фригидности растаяла как запоздалый снег.

Потягивая кофе на террасе, он смотрел на Кирстен, нежившуюся под солнцем, и думал о том, какая была бы потеря, достанься такое прекрасное тело холодной женщине.

Но это было не так. Фригидностью тут и не пахло. Умом она могла отвергать мысль о любви, но тело не хотело мириться с этим.

Теперь вопросом первостепенной важности было понять: к кому так стремилось это тело? И Рэйлан боялся признаться себе, что знает ответ. Не будь Элис так близко – на кухне, – он бы выругался.

Встреть он Кирстен во времена, когда Демон был еще жив, Рэйлан просто подумал бы: «Каков счастливчик, мать его!» – и не стал бы преследовать ее. Для него не существовало недоступных женщин, кроме (и он никогда, никогда не изменит себе, каким бы ни был соблазн) замужних.

Он жил лишь с двумя женщинами, да и то недолго. Первой была молодая актриса, пробивавшая себе дорогу в джунглях Голливуда примерно в то же время, когда он сам начинал. Общая постель стала для них убежищем от вечной борьбы. Не выдержав испытаний, она вскоре отказалась от своих амбиций стать серьезной актрисой и подалась за легкими деньгами в порнобизнес. Его любовь к ней прошла не столько из-за порнографии, сколько из-за того, что она легко отказалась от своей цели, и так же легко неудачи сломили ее. Кроме того, были еще споры из-за ребенка. Это, несомненно, повлияло на решение Рэйлана.

Другая его «жена» торговала недвижимостью. Заводная, энергичная, амбициозная, она привлекла его своим честолюбием, но лишь до тех пор, пока процентные ставки и скачки цен не стали предметом обсуждения в постели. Этого он вынести не мог и предложил ей повесить табличку «Продается» на одно известное место. Однако предложение ее не заинтересовало, и она не замедлила покинуть их постель и квартиру, обвинив Рэйлана в трусости и зависти к ее успехам.

Ни та ни другая не оставили сожалений, только радость, что удалось так удачно от обеих избавиться. И сейчас Рэйлан Норт не мог не спросить себя, что же ему все-таки нужно от Кирстен Рамм?

Было ли это новое увлечение – еще одно звено в длинной цепи обычных связей, которые он всегда обрывал раньше, чем могло проснуться настоящее чувство? Может быть, все дело в необычности ее поведения – ведь он не привык, чтобы женщины отвергали его. И встретив на своем пути препятствие, не мог же он, черт побери, не принять вызов?

При всей честности с самим собой он мог ответить «нет» на эти вопросы. Страсть, которую он испытал прошлой ночью, шла не от плоти, а из сердца. Не одного тела Рэйлану было нужно, а всю ее.

Но Кирстен будет крепким орешком, если не помочь ей оторваться от этих проклятых воспоминаний. Нельзя даже и думать о том, чтобы ломать другие препятствия между ними – такие, как его популярность и ее непреодолимое стремление к уединенности, – до тех пор, пока она не поверит, что любовь не причинит боль.

Остается набраться терпения и продвигаться вперед маленькими шажками. Это будет нелегко. Призраки прошлого рисуют нам тех, кого мы потеряли, лишь самыми чистыми красками, заставляя забыть все плохое. Но как может мертвец соперничать с живым? И у Рэйлана было в этом поединке неоспоримое преимущество – жар плоти, который невозможно унять. Каждый раз, когда он вспоминал губы Кирстен, жадно открывающиеся ему навстречу, грудь с двумя маковками, отвечающими на его прикосновения, руки, которые…

Что за чепуха! Хватит думать об этом.

Он спустился с террасы. Небо было чистым, солнце палило вовсю. Кирстен – яркое синее бикини и солнцезащитные очки размером с два чайных блюдца – неподвижно лежала на спине в шезлонге, но Рэйлан чувствовал, что она не спит.

– Я вас искал, – соврал он, перед этим налюбовавшись ею с террасы.

Он сел на краешек другого шезлонга, широко раскинув босые ноги и сцепив руки между колен.

– Почему вы не работаете?

– Что-то нет настроения.

– Как так?

Ее глаза под темными стеклами оставались закрытыми. По тому, каким движением она сменила позу, Рэйлан понял, что его общество неприятно.

Ну уж черта с два, миссис Кирстен! Мы поговорим об этом, хотите вы того или нет.

– Погода сегодня отличная. – «Неужто это я, звезда Голливуда, ляпнул такую банальность?»

– В это время года в Ла-Иолле всегда такая. Чувствуя себя полным идиотом, но не в силах ничего с собой поделать, он не отрываясь смотрел на ее плавно вздымающуюся грудь. Крем для загара придал коже блеск. Живот был вогнут, образуя ложбинку между двумя возвышениями по бокам. Треугольный холмик, как младенец, покоился в колыбели бедер. На внутренней стороне бедра притаилась маленькая родинка. Рэйлан много бы дал за возможность поцеловать ее.

Последовала длинная пауза. «Была не была», – подумал он и спросил:

– Вы расстроены тем, что случилось ночью? Кирстен выпрямилась, опустила ноги и сняла очки. Ее лицо было таким же строгим, как и единственное произнесенное слово.

– Да.

– Почему?

Она боролась с волнением. И Рэйлан решил, что сейчас будут слезы.

– На моем месте вы не расстроились бы?

Вставая, она сорвала со спинки шезлонга рубашку и накинула ее на себя. Ветер вырывал рубаху, а нетерпение и раздражение мешали ей вдеть руки в рукава.

Рэйлан следом за ней вошел в кухню.

– Нам надо поговорить об этом, Кирстен.

– Где Элис? Ах да, она же собиралась в деревню. Я сейчас сделаю апельсиновый коктейль. Когда-нибудь пробовали? Очень вкусно.

Болтая о всяких пустяках, Кирстен готовила напиток, но делала это до того неловко, что чуть не выронила графин со свежим апельсиновым соком, когда доставала его из холодильника. Кубики льда выскользнули и рассыпались по полу. Жестяная банка с сухой смесью никак не хотела открываться. С трудом сдерживая слезы раздражения, она принялась отдирать крышку зубами.

Наконец все необходимое было положено и налито в миксер, но когда Кирстен нажала на кнопку включения, ничего не произошло. Она нажала на кнопку раз десять, но, кроме сухого щелчка, ничего не получалось.

– Черт! Что случилось с этой штукой?

– Не включена в розетку. Это спокойное объяснение сработало как детонатор. И бомба ее гнева взорвалась.

– Вам кажется, что вы очень умный, да? Эдакий прорицатель. А не убраться ли вам к чертовой матери из моего дома?

Не вступая в перепалку, он позволил ей отдаться этой вспышке эмоций и загнать самое себя в угол отчаяния и жалости. Но это уже заходило довольно далеко. Рэйлан мягко взял ее за плечи.

– Кирстен, это неразумно.

– Разумно! – вскричала она, оттолкнув его руки. – Почему вы не можете просто оставить меня в покое?

– Потому что нам надо поговорить о случившемся в вашей спальне.

Она вытянулась в струну и безжизненным голосом проговорила:

– Ничего не случилось. Это отрицание очевидного вывело его из себя. Рэйлан угрожающе выставил вперед подбородок.

– Вы были в моих объятиях. Трудно назвать это «ничего».

Кровь отхлынула от ее лица. Даже губы побелели, и она покачнулась, как деревце на ветру. Стон, вырвавшийся из груди, поразил Рэйлана в самое сердце – столько в нем было тоски.

Не думая ни секунды, он прижал ее к себе что было сил и поцеловал в голову.

– Простите меня, Кирстен. Это было жестоко. Вы не заслужили. Простите мне мои слова.

Она ослабла в его руках, доверив им свое беспомощное тело.

– Я не могу говорить об этом, Рэйлан. Прошу вас, забудьте все.

– Не просите меня. Я не могу забыть.

– Вы должны.

– Я не могу! – повторил он с жаром. Ответа не последовало. Она опустила голову. Рэйлан целовал ее в висок, а жаждал целовать ее губы, – Вы стыдитесь?

Она вдруг принялась биться головой ему в грудь, как профессиональная плакальщица на похоронах.

– Стыжусь? Стыжусь? Конечно, я стыжусь. – Кирстен оттолкнула его, вызывающе запрокинула голову и вытерла слезы. – А как вы думали? Я просыпаюсь среди ночи и понимаю, что лежу в ваших объятиях, целую вас, ласкаю… Ласкаю вас как любовника.

– Я помню, Кирстен.

Его голос звучал чисто, спокойно и нежно. Оба вдруг вспомнили ту крошечную капельку, которую она обнаружила на самом кончике его мужского естества – ту единственную жемчужину, что растаяла у нее на губах, когда он прокричал ее имя, и она мгновенно осознала, что происходит.

Кирстен повернулась к нему спиной и в смущении низко склонила голову. Ему захотелось поцеловать тоненькую шею, выглядевшую так беззащитно.

– Прошу вас, забудьте об этом, Рэйлан.

– Вряд ли я смогу. Да и вы тоже.

Она резко повернулась и даже притопнула ногой в бессильном гневе.

– Не обольщайтесь. Не вас я ласкала. Я ласкала Чарли.

Однажды на съемках вестерна ему пришлось испытать на своей спине плеть из колючей проволоки. Сильнее боли он не знал. До сих пор. А теперь ее слова ужалили больнее той плети. Собрав всю свою волю, он сел на высокий табурет у кухонной стойки и скрестил лодыжки за нижним обручем.

– Доделайте ваш коктейль, – сказал он, похвалив себя за самообладание в минуту, когда его единственным желанием было разбить вдребезги стеклянные стены дома этого чертова Демона Рамма.

Выключив смеситель, Кирстен разлила густую холодную жидкость в два высоких бокала и протянула ему один.

– Я иду в ду…

Он схватил ее за запястье, потянул к себе и приказал:

– Сядьте. Мы еще не договорили. Ее попка резко опустилась на табурет, хотя Рэйлан и не прикладывал особого усилия, чтобы усадить ее.

– Мы договорили. Если речь идет о вчерашней ночи, – сказала она. – Хочу, чтобы вы знали: вчера мне пришлось принять снотворное. Доктор прописал мне его после смерти Чарли, но я так и не воспользовалась им ни разу. Эти таблетки оказались сильнее, чем я предполагала. – Ее дыхание дробилось на множество коротких, прерывистых вздохов, глаза упорно смотрели в пол. – У меня был страшный ночной кошмар. А вы просто оказались рядом в тот момент. Вы были теплым и сильным. В вас можно было укрыться. При этих обстоятельствах нельзя меня обвинять в… – она помедлила, снова облизнула губы, —..в том, что произошло.

– Если это вас успокоит, – тихо сказал он, – то я всему виной.

Она с интересом подняла глаза на Рэйлана. – Я завелся еще до того, как вы ко мне прикоснулись.

Кирстен зажмурилась и прошептала:

– Пожалуйста, не надо.

– Почему? Вы ведь все равно знаете. Да я и не скрываю: я хочу вас. – Рэйлан видел, что она с трудом проглотила ком в горле. – Я услышал, как вы кричите, и помчался к вам. В ту минуту, когда я вас обнял, прикоснулся к вам, поцеловал вас, я уже был раскален до предела. Если мы ищем виноватого – что мне кажется неуместным, – то я готов признать себя таковым.

Он осторожно погладил ее щеку тыльной стороной ладони. Эта сдержанная ласка далась ему нелегко.

– Вините меня в том, что я воспользовался вашей эмоциональной взвинченностью после кошмара. Вначале мои намерения были чисты, но как только… Кирстен, я не мог заставить свои руки не прикасаться к вам. Не мог!

Она прижала пальцы к дрожащим губам и снова стала оправдываться, как ребенок:

– Я не понимала что делала, я была напугана. Вы оказались рядом. Вы были явью, а не сном. До вас можно было дотронуться. Я просто реагировала на присутствие другого человека, и все.

– Не совсем, Кирстен. Я помню другое. Сперва вы были как дитя, которое ищет мать, но прежде, чем все это кончилось, вы превратились в женщину, которая хочет мужчину.

– И вы этим воспользовались, так?

Он не отвел глаз, но подумал, прежде чем ответить.

– Мне кажется, справедливее будет сказать, что мы оба воспользовались друг другом. Согласны?

Она колебалась какое-то время, затем утвердительно кивнула.

– А что за кошмар вам снился? – спросил Рэйлан после короткой паузы.

Его манера внезапно менять тему разговора приводила Кирстен в замешательство.

– Чарли, – пробормотала она.

– Вы уже говорили. Что именно? – Это… Это повторяющийся кошмар. Некоторые вариации, но конец всегда один и тот же.

– Какой?

Ее печальные глаза, которым отражение неба придавало еще большую синеву, встретились с его глазами.

– Я вижу, как он горит.

Тяжелый груз лег на сердце Рэйлана, подавив надежду на то, что когда-нибудь удастся вырвать ее из плена мучительных воспоминаний. Он посылал про себя страшные проклятия судьбе.

– Давно у вас эти кошмары? Сразу после аварии?

– Нет, раньше.

– Раньше? – Рэйлан не сумел скрыть своего удивления. – То есть до того, как это произошло?

– Задолго до того.

Она соскочила с табурета, отнесла бокалы к раковине и вылила коктейли, к которым ни он, ни она так и не прикоснулись.

– Иногда я переживала эти кошмары наяву. У Чарли было несколько ситуаций вроде той, в которой… он погиб.

Она подошла вплотную к стеклу, за которым открывался вид на долину внизу.

– Каждый раз, когда он взлетал – даже на тренировках, – я со страхом думала, вернется он или нет. Я стояла здесь часами, всматриваясь в горизонт и ожидая увидеть столб дыма, который возвещал бы о катастрофе. – Ее хрупкий голос был слаб, слова слетали с губ так, будто она и не подозревала о том, что говорит. – И всегда в глубине души была удивлена, когда ничего страшного не случалось и Чарли возвращался домой к обеду.

– Должно быть, это адская мука. Кирстен покачала головой с отсутствующим видом.

– Помните, вы спросили, почему я предпочитала оставаться в тени? Я вам тогда ответила правду, но главная причина вот в чем: я не хотела, чтобы кто-нибудь видел мой страх. Всегда, когда Чарли устраивал показательные полеты, меня окружали любопытные физиономии с выжидательным выражением. Люди, решившие прогуляться, семьи с программой на выходные, газетчики в поисках сенсации. И никого не интересовало, никому и в голову не приходило, что для развлечения их всех мой муж рисковал жизнью. Я терпеть не могла публику за эту черствость.

Она стряхнула с себя оцепенение и резко повернулась лицом к Рэйлану.

– Вы, наверное, думаете, что я совсем чокнутая?

Рэйлан был очень серьезен. Он покачал головой и постарался ответить спокойно:

– Вы нет, но Чарли, возможно, да. Неужели он не догадывался о том, как сильно вы боитесь?

Кирстен вернулась к стойке и присела рядом.

– Я думаю, знал. Не мог не знать. Когда мы поженились, я часто плакала и говорила, что боюсь его потерять. Я вцеплялась в Чарли каждый раз, как он уходил, и умоляла не летать.

– Но потом перестали плакать и цепляться?

– Нет. Просто не так часто. И не при нем. Это не помогало. Он все равно летал бы, как бы я к этому ни относилась.

В эту минуту Рэйлан ненавидел человека, которого знал так хорошо, хотя никогда и не встречал. Если бы Демон Рамм воскрес, Рэйлан задал бы ему хорошую трепку за все те страдания, которые тот принес жене. Эгоистичная скотина был этот Рамм!

– Вы полагаете, он любил испытывать судьбу?

– Такой уж он был человек, – осторожно ответила Кирстен. – Что заставляет мужчину взбираться на Эверест или участвовать в ралли? Не деньги же. В этом Чарли был очень похож на вас. Его совсем не интересовало финансовое благополучие. Не это определяло его поступки.

– Восхищение толпы?

– Может быть. Он наслаждался своей славой. Но и это не все. Рисковать – вот это, и только это, было для него жизненно важно.

– Чтобы заполнить пустоту?

Рэйлан сразу понял, что задел ее за живое.

– Нет, – защищалась она. – У него было все, что человек может пожелать. Я не имела в виду ничего такого, что могло бы на вести на подобные мысли. О какой пустоте вы говорите?

– Это я хочу узнать от вас.

– Не было никакой пустоты.

– Значит, он каждый день ходил играть со смертью ради собственного удовольствия? – Рэйлан покачал головой. – Очень сомнительно. Я много лет изучал человеческие побуждения, Кирстен, меня не проведешь.

– Некоторые мужчины таковы, – упрямствовала она. – Опасность может дать им огромное наслаждение. Возьмите летчиков-испытателей, дрессировщиков диких животных, тех, кто моет окна небоскребов, наконец. Встреча с опасностью составляет суть их профессии.

– Да, но почему некоторые мужчины склонны к такого рода профессиям? Если копнуть поглубже, мы придем к общему знаменателю.

– Вероятно, этот знаменатель – любовь к своему делу. Как у Чарли, который любил, нет, обожал свое дело.

– Сильнее, чем вас?

Ее губы задрожали, но голос остался твердым:

– Он любил меня.

– Наравне с самолетами? Вы никогда не ставили себя на одну доску с этим? Никогда не заставляли его выбирать?

– Нет, никогда!

– Но почему? Ведь брак предполагает равноправное владение друг другом. Почему вы не могли просить Чарли бросить эту профессию?

– Могла бы. Но я слишком его любила, чтобы требовать такой жертвы.

– Полная чепуха, выдумки!

– А вас никогда не ставили перед выбором: либо кино, либо девушка, которую вы любите?

– Я никого настолько сильно не любил.

– Что лишь доказывает мою правоту. Поставленный в тупик ее искусной аргументацией, Рэйлан взъерошил свои волосы. Кирстен что-то недоговаривала. Он чувствовал это. Но понимал и то, что будет нечестно с его стороны давить на нее сейчас.

– Я не собираюсь изводить вас спорами, Кирстен. Я лишь пытаюсь понять, что заставляет вас хранить молчание? Его трюки в воздухе приводили вас в ужас, это очевидно. Вы с самого начала знали, что он планирует делать после увольнения из ВМФ?

– Я знала, что он хочет летать, и думала, это будет какая-нибудь авиалиния.

– И вы не попытались настоять на своем, когда открылось, чем же в действительности он хочет заниматься?

– Естественно, попыталась.

– Но Чарли пропустил мимо ушей ваши возражения.

Она тяжело вздохнула, будто устала разговаривать с недоразвитым ребенком.

– Не надо говорить за меня. Да, я не возражала. Возражать – не мой удел.

– Как, черт возьми, не ваш удел? Вы были его женой.

– Женой, а не командиром!

– Поэтому когда он сказал: «Кстати, дорогая, я собираюсь делать „мертвые петли“ и „бочки“ на моем сверхзвуковом», – вы ответили: «Прекрасно, милый. Тебе понравился ужин?» Вы жили в постоянном страхе, вас мучили кошмары, а вы мило улыбались?

Теперь ее взгляд метал громы и молнии.

– Ошибаетесь. Чарли не пустился тут же побивать мировые рекорды и делать фигуры, на которые до него никто не отваживался. Такой опасной его работа стала намного позже.

Рэйлан встал с табурета и приблизился к ней вплотную, так что его лицо угрожающе нависло над Кирстен.

– Позже? Почему позже? Что заставило его увеличить риск?

– Ничего.

Он смотрел на Кирстен недоверчиво и ждал. Ждал.

– Ничего, – повторила она раздраженно. – Как любой мужчина, который не останавливается на…

– Кирстен, побить рекорд по продаже зубных щеток и совершить «мертвую петлю» на скоростном самолете – это достижения разного порядка. Бог мой, да неудивительно, что у вас были кошмары. – Внезапно он обнял ее и поднял на ноги. – Когда вам снились эти ужасные вещи, Чарли вас успокаивал?

– Да.

Рэйлан знал как дважды два, что это ложь. Ее пальцы бесцельно теребили его рубашку, как бы пытаясь ухватить то, что постоянно ускользало. Дрожащий голос выдавал отчаяние, которое подсказало ему, что она сама изо всех сил пытается поверить в то, что говорит.

– Мне кажется, вам просто хочется так думать, хотя на самом деле это не правда, – мягко возразил Рэйлан.

Она попробовала спорить, но губы не слушались ее. Долгое мгновение их взгляды были прикованы друг к другу. Наконец Кирстен опустила глаза.

– Вы правы. Чарли не хотел знать о моих кошмарах, потому что не знал, как относиться к ним. Он сочувствовал мне, но считал мои сны детской причудой, которая со временем пройдет.

Рэйлан еще крепче прижал ее дрожащее тело к себе и успокаивающе погладил по спине.

– Так, значит, прошлой ночью, когда я был у вас, вам показалось, это был Рамм? Вы хотели, чтобы это был он, наконец-то понявший вас и готовый дать вам утешение, чего при жизни он так и не успел.

– Я думаю – да.

– Кирстен, а в какой момент вы поняли, что это я, а не Рамм?

Она подняла на него взгляд, в котором застыли боль и недоумение, стряхнула с себя его руки и вылетела из комнаты.

* * *

– Осторожно, Дилан, он тебя уронит! Рэйлан смотрел прямо в лицо малышу и смеялся. Карие в крапинку, обрамленные черными ресницами глаза ребенка очень напоминали его собственные. Волосы тоже – темные, прямые на макушке, но немного вьющиеся на затылке и около лба – были такие же, как у Рэйлана.

Он лежал в шезлонге у бассейна. Ноги были согнуты в коленях, а в Вытянутых вверх руках держал мальчугана. Рэйлан время от времени делал вид, будто хочет уронить его, и тот вопил, но потом хохотал, пуская слюни.

Каждый раз, когда руки Рэйлана расслаблялись, как бы отпуская ребенка, его мать, стоявшая рядом, судорожно вздыхала и кричала:

– О и, он уронит тебя, Дилан!

Это была блондинка с длинными стройными ногами, одетая очень просто. Ее длинные волосы разлетались, когда она всплескивала руками и бегала в притворном беспокойстве вокруг них. Женщина была прекрасна в своей искренней любви к ним.

– Ты, брат, становишься тяжеловат и очень уж вертишься. – Рэйлан опустил ребенка, сел, хлопнул мальчика по попке и тут увидел Кирстен, замешкавшуюся у входа на террасу.

Она уехала несколько часов назад, сославшись на дела. Прошло три дня с тех пор, как они повздорили из-за ее кошмаров и отношения к ним Чарли. Она избегала Рэйлана. Днем запиралась в своем кабинете, в то время как Рэйлан корпел над журналами и фотоальбомами в комнате Рамма. После ужина, проходившего в гробовом молчании, она убегала в спальню.

Нынче утром ее взгляд был холоднее, чем апельсиновый сок, который Элис навязала им за завтраком. Едва допив свой бокал, Кирстен поспешила сесть в «мерседес» с открытым верхом и укатила.

Сейчас на залитой солнцем террасе, прежде чем Кирстен успела скрыться в тени дома, их глаза на мгновение встретились.

– Мы его замучили, Дилан. Пора и честь знать, – сказала блондинка, поднимая ребенка.

Она не заметила появления хозяйки дома. А Рэйлан не мог понять, почему не помахал Кирстен рукой и не представил женщин друг другу. Но его стремление избежать возможной встречи сработало явно в пользу Кирстен, а не Шерил.

– Почему вы так скоро уходите? – протянул жалобно Рэйлан. – Мне не часто удается его видеть, Шерил.

– Знаю. И ты, и я занятые люди.

Спорить бессмысленно. Шерил была права, и он не чувствовал себя вправе требовать, чтобы она перестраивала свое расписание под его. Это было бы нечестно.

Рэйлан взял ребенка у нее из рук.

– Ладно, – сказал он, приобняв женщину за плечи свободной рукой. – Я донесу Дилана до машины.

* * *

Несколько минут спустя Норт нашел Кирстен за рабочим столом. Она успела сменить платье, в котором ездила за покупками, и теперь была во всем черном: черные брюки, черный пуловер без рукавов, черные туфли без каблуков. Он чуть было не принялся расспрашивать: «Кто-то умер?» – но вовремя спохватился. К тому же она была великолепна в черном.

Рэйлан остановился на безопасном, примирительном «здрасьте».

– Здравствуйте, – выдавила Кирстен. Прозвучало не очень дружелюбно. Но он сделал вид, что не заметил это.

– Жаль, что вы не вышли. Я хотел представить вам Шерил и Дилана.

– Боялась помешать. – Она сложила в стопку листы рукописи и постучала ими по столу, вкладывая в это больше усилия, чем требовалось, чтобы просто подровнять стопку.

– Кажется, вы сердитесь, – заметил Рэйлан, радуясь тому, что она опустила голову и не могла видеть его усмешку.

– Вовсе нет.

– Значит, показалось. Вы даже не сделали замечания по поводу моей одежды, но я подумал, что вам было бы приятно видеть меня в чем-нибудь, кроме…

– Лохмотьев. – Она бросила равнодушный взгляд на его фирменные слаксы. – Уверена, что вы приоделись не ради меня.

– Ну, вы же не расстроены из-за того, что я пригласил гостей, нет ведь?

– Нет, конечно.

– Какое счастье!

– Вот именно, если только… – Глядя на него сквозь очки, как смотрела бы злюка директриса на нашкодившего подростка, Кирстен добавила:

– Вы знаете, что я имею в виду.

Наслаждаясь ее раздражением, Рэйлан прислонился к столу и скрестил руки на груди.

– Нет, не знаю. Скажите. Если только что?

– Если только вы не принимаете своих гостей в постели. Здесь не мотель. – Ее руки были заняты перестановкой предметов на столе с места на место, причем без видимой необходимости. – Я не желаю, чтобы здесь болтались девушки, как в студенческом общежитии.

– Мы даже не заходили в спальню.

– Ну… ладно. Значит, нет никакой проблемы.

– У меня нет. А у вас, кажется, есть.

– Я, как всегда, не понимаю, что вы имеете в виду. Кстати, и не особенно интересуюсь этим. Прошу прощения, я еще не написала ни одного абзаца за весь день и…

– А что вы подумали о Шерил? Миссис Рамм закусила нижнюю губу, пытаясь взять себя в руки.

– Ее так зовут? – Кирстен сунула степлер в ящик стола и задвинула его так резко, будто содержимое могло сбежать оттуда. – Насколько я успела заметить, она очень мила. Высокая, красивая, по-моему, натуральная блондинка. – Произнести эти прилагательные стоило ей больших усилий.

– А Дилан? Прелестный пузырь, не так ли?

– Очень похож на вас.

– Вы находите? Все так говорят, когда видят нас вместе.

– Сколько ему?

– Два. Он растет не по дням, а по часам. Очень развитый и резвый ребенок. Шерил едва справляется с ним.

– Может, ей стоит обратиться за помощью?

– У нее хватает помощников.

– Я говорю о вас, – уточнила Кирстен почти грубо.

– Моя помощь ей не нужна.

– А вы когда-нибудь предлагали?

– Да, и Шерил наотрез отказалась.

– Вам не кажется, что вы должны вносить какой-то вклад в воспитание ребенка?

– Ни в коем случае. Это целиком и полностью дело Шерил.

– Это просто… это просто идиотизм, – произнесла Кирстен скороговоркой.

Рэйлан в недоумении пожал плечами.

– Мать не хочет никакого влияния со стороны.

– И вы согласились?

– У меня не было выбора. Если уж Шерил что решила, то так оно и будет.

– Дилан никогда не будет жить с вами? Рэйлан расхохотался.

– О-очень сомнительно.

– О том, чтобы жениться на Шерил, не может быть и речи, так?

– Разумеется. – Он выдержал эффектную паузу. – Братья не женятся на сестрах.

Рэйлан смотрел, как обворожительный ротик Кирстен удивленно приоткрылся. Выждав несколько мгновений, он нежно коснулся ее подбородка:

– Вы ревновали, да?

Было ясно, что, как только Кирстен оправится от шока, разразится буря. Так оно и случилось.

– Ревновала? – Она вскочила с кресла как ужаленная. – Ну уж нет. Просто с трудом верится, что у голливудского негодяя может быть сестра.

– В действительности даже целая семья. Сестра Шерил, зять Грифф, их сын Дилан, мама и папа. Шерил с мужем и сыном живут в Сан-Диего, но нам не часто удается видеться. Вчера я ей звонил. Она обрадовалась, что я так близко, и привезла племянника. Наши встречи редки и очень коротки. Дилан успевает забыть меня в промежутках.

– А ваши родители?

Рэйлану было приятно видеть, что она успокоилась и искренне интересуется его семьей. Только немногие из друзей знали эту сторону жизни знаменитого актера. Ему даже захотелось рассказать Кирстен о тех, кого он любит.

– Они живут в Аризоне, в небольшом городке, название которого нигде не упоминается, дабы защитить его обитателей от оголтелых фанатов. Жители не афишируют, что это моя родина, потому что заботятся о моих родителях и оберегают их покой. Отец – директор школы, мама преподавала английский на первом курсе университета, пока два года назад не вышла на пенсию.

Кирстен, которая поначалу сидела, откинувшись на спинку кресла, теперь подалась вперед и оперлась головой на руки.

– Директор школы? Английский для первокурсников? Не могу поверить! – Она вскинула голову и взглянула на знаменитого актера подозрительно. – Вы не придумываете все это?

Рэйлан снял телефонную трубку и протянул ей:

– Позвоните им. Код города…

– Ну хорошо. Я верю, – сказала она, нетерпеливо вырывая трубку у него из рук и бросая ее на место. – Просто я никогда не думала, что у вас есть родители. Это так…

– Обычно?

– Да. Совсем не…

– Отвратительно? Неинтересно? Ее плечи беспомощно опустились, словно выражая признание вины.

– Почему вы всегда готовы думать только самое плохое? – И тут же предупредил ее встречный вопрос улыбкой:

– На какую удочку вы клюнули? На историю, в которой мою мать изображают владелицей стриптиз-клуба в Лас-Вегасе? Если честно, мне больше понравилась «слепая цыганка». Кирстен была настолько любезна, что улыбнулась, прежде чем спросить его серьезно:

– Вы не даете опровержений всем этим историям, чтобы не выдать своих родных, так?

Рэйлан кивнул, думая в этот момент о том, что ее лицо с огромными очками на носу он готов видеть каждый день за завтраком до конца своей жизни. Маленькое зернышко чувства проросло в его груди, и теперь сердцу не хватало места. Будь проклят мистер Норт, если то, что пришло к нему, не считается любовью!

– Спасибо, что поняли меня, Кирстен, – сказал он низким голосом.

– Не переоцените мою проницательность. Когда я увидела Шерил и вас с ребенком…

– Вы почувствовали ревность.

– Это вы уже говорили, – перебила она с раздражением. – В первый раз я не стала возражать, но сейчас категорически протестую против таких заявлений.

Их разделял только стол. Как гангстер, которого ему довелось играть, Рэйлан схватил Кирстен за воротник, поднял с кресла и буквально протащил ее по рассыпавшимся на столе страницам рукописи, пока его жадные губы не встретились с ее губами. Его язык проник в рот Кирстен и не успокоился до тех пор, пока ласково не исследовал каждую клеточку.

Губы Кирстен были алыми и влажными, когда он наконец ослабил хватку и она сползла со стола в кресло.

– Вы ревновали, – повторил Рэйлан уверенно, и самодовольная улыбка расползлась по его красивому лицу.