Братья Гримм
Немецкие народные сказки

17. Белая змея

Давно тому назад жил на свете король, и был он славен по всей земле своей мудростью. Все было ему известно, будто кто по воздуху подавал ему вести о самых сокровенных вещах. Но был у него странный обычай: каждый полдень, когда все со стола убирали и никого постороннего не оставалось, приносил ему надежный слуга еще одно блюдо. Но было оно прикрыто, и даже слуга, и тот не знал, что находится на этом блюде; и не знал об этом ни один человек, ибо король открывал блюдо и приступал к еде только тогда, когда оставался совершенно один.

Так продолжалось долгое время, но вот однажды одолело слугу любопытство, он не мог с собой совладать и отнес блюдо в свою комнату. Он прикрыл как следует двери, поднял с блюда крышку, видит – лежит там белая змея. Глянул он на нее и не мог удержаться, чтоб ее не попробовать; он отрезал кусок и положил его в рот. И только он прикоснулся к нему языком, как тотчас услышал у окна странный шепот нежных голосов. Он подошел ближе, прислушался – видит, что это беседуют между собой воробьи и рассказывают друг другу всякую всячину, виденную ими на поле и в лесу: вкус змеиного мяса дал ему возможность понимать птичий язык.

И вот случилось, что как раз в этот день у королевы пропало ее самое красивое кольцо, и подозрение пало на этого ближайшего слугу, который имел всюду доступ. Король кликнул слугу и начал ему грозить, всячески его ругая, что ежели он к утру не назовет виновника, то будет признан вором и отдан под суд. Но ничего не помогло, слуга настаивал на своей невиновности, и его отпустили с тем же решением. В страхе и беспокойстве вышел он во двор и стал раздумывать, как ему из беды выбраться. А сидели у ручья мирно рядышком утки и отдыхали; они чистили и приглаживали себя клювами и вели между собой беседу. Слуга остановился и стал прислушиваться. А рассказывали утки друг другу, где они нынче утром бывали, где плавали, какой нашли корм; и вот говорит одна из них с досадой:

– У меня такая тяжесть в желудке, я второпях проглотила кольцо, что лежало под окном королевы.

Схватил слуга утку тотчас за шею, принес ее на кухню и говорит повару:

– Зарежь мне эту утку, видишь – какая она жирная.

– Да, – сказал повар, взвешивая ее на руке, – она, что и говорить, хорошо откормилась, постаралась, видно, и давненько дожидается, чтоб ее зажарили.

Он отрубил ей голову и стал ее потрошить, и вот нашлось у нее в желудке кольцо королевы. И мог теперь слуга легко доказать королю свою невиновность; а так как королю хотелось загладить свою несправедливость, то он позволил ему что-нибудь у него попросить и обещал самую почетную должность при дворе, какую он только пожелает.

Но слуга от всего отказался и попросил только коня и денег на дорогу, – хотелось ему свет повидать и некоторое время постранствовать. Его просьба была исполнена, и он отправился в путь-дорогу.

Однажды, проезжая мимо озера, увидал он трех рыб, которые застряли в камыше и старались выбраться к воде. Хотя и говорят, что рыбы будто немые, но слуга услыхал их жалобу, что вот приходится им теперь погибать такой жалкою смертью. А было у него сердце жалостливое, – он встал с коня и бросил трех пленниц обратно в озеро. Начали они на радостях трепыхаться, высунули из воды головы и молвили ему:

– Мы этого тебе не забудем и отблагодарим тебя за то, что ты спас нам жизнь.

Поехал он дальше; и вскоре ему почудилось, будто у самых его ног на песке слышится чей-то голос. Он стал прислушиваться и услыхал, как царь муравьиный жаловался:

– Хотя бы оставили нас люди в покое, а заодно и неуклюжие животные!

И он свернул на обочину; и тогда сказал ему царь муравьиный:

– Мы этого тебе не забудем и отблагодарим тебя за это.

Дальше привела дорога его в лес, и увидел он там ворона и ворону, они стояли у гнезда и выбрасывали оттуда своих птенцов.

– Прочь отсюда, шалопаи вы этакие! – кричали они. – Вас теперь не накормишь, вы уже достаточно выросли и можете сами себя прокормить.

Бедные воронята лежали на земле и, пытаясь подняться, размахивали крыльями и кричали:

– Ведь мы беспомощные птенчики, вы должны нас кормить, мы летать еще не умеем! Теперь нам одно остается – помереть с голоду.

Слез тогда добрый парень с коня, убил его шпагой и оставил на прокорм молодым воронятам. Они подскочили, наелись досыта и закричали:

– Мы этого тебе никогда не забудем и поможем тебе в беде!

Пришлось теперь парню идти пешком; прошел он немало долгих путей и дорог, пока попал, наконец, в столицу. И были там на улицах большой шум и суета, и явился всадник и объявил во всеуслышанье:

– Королевна ищет себе мужа, и кто хочет за нее посвататься, тот должен сперва выполнить трудную задачу; а кто не сможет с ней удачно справиться, тот жизнью поплатится.

Много людей пыталось уже выполнить это, но только напрасно жизнью своей поплатились. Но когда парень увидел королевну, он был так ослеплен ее несказанной красотой, что забыл про всякую опасность, пришел к королю и объявил себя ее женихом.

Его привели тотчас на морской берег, и был брошен в море на глазах у него перстень, и король велел ему достать этот перстень со дна моря и прибавил:

– А если ты вернешься назад без него, то будут тебя сбрасывать все время в воду, пока ты не утонешь в волнах.

Все пожалели красивого парня и покинули его одного у моря. Стоял он на берегу и раздумывал, что ему теперь делать. Вдруг видит – подплывают к нему три рыбы, то были те самые, которым он спас жизнь. И держала средняя во рту раковину, она положила ее на берег к ногам юноши. Он поднял раковину, открыл ее, и лежал там золотой перстень. Радостный, принес он его королю и ждал, что тот даст ему обещанную награду. Но когда надменная королевна услыхала, что он простой слуга, отказала ему и потребовала, чтобы выполнил он сначала вторую задачу. Она сошла в сад и рассыпала там на траве десять больших мешков проса.

– К утру, прежде чем подымется солнце, ты должен мне все это просо выбрать, – сказала она, – да так, чтоб ни одно зернышко не пропало.

Сел парень в саду и стал раздумывать, как выполнить ему такую задачу, но ничего придумать не мог и сидел пригорюнившись и ждал, что с наступлением утра его поведут на казнь. Но вот засияли в саду первые лучи солнца, и он увидел, что все десять мешков полны проса, и стоят все в ряд, и не пропало при этом ни одного зернышка. Явился ночью царь муравьиный со своими тысячами муравьев, и благодарные насекомые с великим усердием выбрали просо и сложили его в мешки.

Вот сошла сама королевна в сад и увидала, к своему удивлению, что парень выполнил то, что было ему поручено. Но она не могла осилить своей гордыни и сказала:

– Хотя он и выполнил обе задачи, но не стать ему моим мужем прежде, чем не принесет он мне яблока с дерева жизни.

Парень не знал, где растет дерево жизни; но он собрался в путь-дорогу и решил искать его до тех пор, пока ноги будут идти, но у него не было никакой надежды его отыскать. Вот обошел он уже три королевства и зашел под вечер в лес. Сел под деревом, и захотелось ему спать, – но он услыхал в ветвях шелест, и упало ему в руку золотое яблоко. А тут слетели к нему вниз три ворона, уселись к нему на колени и сказали:

– Мы три молодых вороненка, которых ты спас от голодной смерти. Мы теперь выросли и, когда услыхали, что ты ищешь золотое яблоко, прилетели из-за моря, долетели до самого края земли, где растет дерево жизни, и принесли тебе это яблоко.

Сильно обрадовался парень, и пустился в обратный путь, и принес прекрасной королевне золотое яблоко; и уж теперь отговариваться ей было невозможно: они поделили яблоко жизни и съели его вдвоем; и исполнилось ее сердце к нему любовью, и дожили они в безмятежном счастье до самой глубокой старости.

18. Соломинка, уголек и боб

Жила-была в деревне бедная старуха. Собрала она раз миску бобов и хотела было их сварить. Она затопила печь и, чтоб огонь скорей разгорелся, подбросила пучок соломы. Стала пересыпать бобы в горшок, и вдруг один из них невзначай выскользнул и улегся на полу рядом с соломинкой, а вскоре выскочил к ним из печи и горящий уголек. Вот соломинка и говорит:

– Откуда вы к нам, милые друзья?

Уголек отвечает:

– Да вот посчастливилось мне из огня выскочить, а не то бы верная гибель была мне – я сгорел бы и обратился в пепел.

А боб ему говорит:

– Я тоже ловко спас свою шкуру, а то положила бы меня старуха в горшок и сварила бы из меня, как из моих товарищей, без всякого сожаления похлебку.

– А мне-то разве лучше пришлось бы? – сказала соломинка. – Всех моих сестриц старуха в огонь и в дым обратила; вон – шестьдесят сразу схватила да и погубила. Я еще счастливо выскользнула у нее из рук.

– Что ж нам теперь делать? – спрашивает уголек.

– Я думаю, – ответил боб, – раз мы так счастливо спаслись от смерти, так давайте жить, как добрые друзья-товарищи, вместе; а чтоб с нами не приключилось опять какой беды, давайте уйдем отсюда и поселимся в иной, чужедальней стране.

Это всем понравилось, и они отправились вместе в путь-дорогу.

Долго ли, коротко ли, подошли они, наконец, к маленькому ручейку, и не было там ни мостика, ни жердинки, и они не знали, как им перебраться на другую сторону. Но соломинка скоро нашла выход и говорит:

– Знаете что, лягу-ка я поперек ручья, а вы переправитесь по мне, как по мостику.

Так она и сделала – протянулась с берега на берег. А уголек тот был нрава пылкого и смело затопал по вновь построенному мосту.

Дошел он уже до середины, вдруг слышит под собой шум воды, – тут испугался он, остановился на месте и не решился идти дальше. А соломинка вдруг загорелась, переломилась надвое и упала в ручей. Уголек упал за ней следом и, как попал в воду, зашипел и умер.

А боб, тот был поосторожней: он остался на берегу и, увидев, что случилось, засмеялся и никак не мог остановиться, и смеялся так сильно, что в конце концов лопнул.

Тут бы ему и конец настал, но, к счастью, подвернулся странствующий портной, отдыхавший у ручья. Сердце было у него жалостливое, он достал иглу и нитки и сшил лопнувший боб. Поблагодарил его боб от всей души, но только нитки-то у портного были черные.

Вот с той поры у всех бобов и виден посредине черный шов.

19. Сказка о рыбаке и его жене

Жил-был когда-то рыбак со своею женой. Жили они вместе в бедной избушке, у самого моря. Рыбак выходил каждый день к берегу моря и ловил рыбу, – так он и жил, что все рыбу ловил.

Вот сидел он однажды с удочкой и все глядел на зеркальную воду; сидел он и сидел. Вдруг опустилась удочка на дно, глубоко-глубоко; стал он ее вытаскивать и вытащил большую камбалу-рыбу. И говорит ему камбала-рыба:

– Послушай, рыбак, прошу я тебя, отпусти меня в море! Не рыба я камбала, а очарованный принц. Ну, что тебе будет пользы в том, что ты меня съешь? Не по вкусу придусь я тебе. Отпусти меня в море, чтоб снова мне плавать.

– Ну, – говорит рыбак, – чего меня уговаривать? Камбалу, что умеет говорить человечьим голосом, я и так отпущу на свободу.

И он отпустил ее опять в чистое море. Опустилась она на дно и оставила за собой длинную струйку крови. Подивился рыбак и вернулся к жене в свою бедную избушку.

– Что ж ты, – говорит ему жена, – нынче ничего не поймал?

– Нет, – говорит рыбак, – поймал я камбалу-рыбу, а она сказала, что она – очарованный принц, вот и отпустил я ее назад, пускай себе плавает в море.

– И ты у нее ничего и не выпросил? – спросила жена.

– Нет, – ответил рыбак, – чего же мне было желать?

– Эх, – сказала жена, – ведь плохо-то нам живется в бедной избушке, скверно в ней пахнет, смотри, какая она грязная, выпросил бы ты избу получше. Ступай да покличь назад камбалу-рыбу, скажи ей, что хотим мы избу получше. Она уж наверное выполнит просьбу.

– Ох, – сказал рыбак, – неужто мне снова туда идти?

– Да ведь ты же ее поймал и выпустил в море, она уж наверное все сделает. Ступай, счастливой тебе дороги!

Не хотелось идти рыбаку, но он не посмел перечить жене и пошел к морю.

Пришел на берег. Позеленело море, потемнело, не сверкает, как прежде. Подошел он к морю и говорит:

 
Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена,
Против воли шлет меня.
 

Приплыла камбала-рыба и спрашивает:

– Ну, чего ей надобно?

– Эх, – ответил рыбак, – ведь я-то тебя поймал, а жена мне говорит, будто я должен что-нибудь у тебя выпросить. Не хочет она больше жить в своей бедной избушке, хочет жить в хорошей избе.

– Ну, ступай, – говорит ему камбала-рыба, – все тебе будет.

Воротился рыбак домой. Видит – на месте бедной избушки стоит хорошая новая изба, и сидит жена его перед дверью на скамейке. Взяла его жена за руку и говорит:

– Ну, входи, погляди-ка, теперь-то ведь куда лучше.

Вошел он в избу, а в избе чистые сени и нарядная комната, и стоят в ней новые постели, а дальше чулан и столовая; и всюду полки, а на них самая лучшая утварь, и оловянная и медная – все, что надо. А позади избы маленький дворик, и ходят там куры и утки; а дальше небольшой садик и огород с разной зеленью и овощами.

– Видишь, – говорит жена, – разве это не хорошо?

– Да, – ответил рыбак, – заживем мы теперь припеваючи, будем довольны и сыты.

– Ну, это еще посмотрим, как оно будет, – говорит жена. Поужинали они и легли спать.

Вот прошла так неделя, другая, и говорит жена:

– Послушай, муженек, а изба-то ведь тесная, двор и огород совсем маленькие; камбала-рыба могла бы подарить нам дом и побольше. Хочу жить в большом каменном замке. Ступай к камбале-рыбе, пусть подарит нам замок.

– Ах, жена, – ответил рыбак, – нам-то ведь и в этой избе хорошо, зачем нам жить в замке?

– Да что ты понимаешь! – говорит ему жена. – Ступай-ка опять к камбале-рыбе, она все может нам сделать.

– Нет, жена, – говорит рыбак, – камбала-рыба подарила нам недавно избу, не хочу я идти к ней опять, а не то она разгневается.

– Да ступай, – говорит жена, – она все может выполнить, и сделает это охотно. Ступай!

Тяжело было на сердце у рыбака, не хотелось ему идти; молвил он про себя: «Негоже так делать», но все же пошел.

Пришел он к морю. Помутилось море, потемнело, совсем стало темным; иссиня-серым, и совсем не такое, как прежде – зеленое и светлое; но было оно еще тихое-тихое.

Подошел он к морю и говорит:

 
Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена,
Против воли шлет меня.
 

– Ну, чего она хочет? – говорит камбала-рыба.

– Эх, – ответил в смущении рыбак, – хочет она жить в большом каменном замке.

– Ну, ступай домой, вон стоит она у дверей, – молвила камбала-рыба.

Пошел рыбак и подумал: «Пойду я теперь домой», – и домой воротился. Видит – стоит перед ним большой каменный дворец, и стоит его жена на крыльце и собирается войти во дворец. Она взяла его за руку и говорит:

– Ну, войдем вместе со мной.

Вошли они, видят – всюду в замке мраморные полы; и стоит множество всяких слуг, отворяют они перед ними высокие двери; а стены все так и блестят, красивые на них обои, а в комнатах стулья и столы все сплошь из золота, и висят на потолке хрустальные люстры; и все залы и покои коврами устланы; и лучшие яства и вина драгоценные стоят на столах, – чуть не ломятся под ними столы. А позади замка просторный конюшенный двор и коровник, и возки и повозки самые лучшие, да, кроме того, большой прекрасный сад с великолепными цветами и чудными плодовыми деревьями, и парк – длиной будет этак с полмили, – а в нем олени, лани и зайцы и все, что только душа пожелает.

– Ну, что, – говорит жена, – разве это не прекрасно?

– О, да, – ответил рыбак, – пускай оно так и останется; давай заживем теперь в прекрасном замке и будем этим довольны.

– Ну, это мы еще подумаем, – говорит жена, – потолкуем после.

С тем и пошли они спать.

На другое утро, только стало светать, проснулась жена первая и увидела, лежа в постели, какой красивый вид за окном. Рыбак еще спал; толкнула жена его локтем в бок и говорит:

– Вставай, муженек, погляди-ка в окошко. А не стать ли нам королями над всей этой страной? Ступай-ка ты к камбале-рыбе, скажи – хотим мы быть королями.

– Ох, жена, – ответил рыбак, – и зачем нам быть королями? Не хочу я быть королем!

– Ну, – говорит ему жена, – ты не хочешь быть королем, а я вот хочу. Ступай-ка ты к камбале-рыбе, скажи ей, что хочу я стать королевой.

– Эх, жена, жена, – молвил рыбак, – зачем быть тебе королевой! Не посмею просить я ее об этом.

– Почему? – говорит жена. – Мигом ступай к морю, я должна быть королевой.

Пошел рыбак в смущенье, что хочет жена его стать королевой. «Ой, негоже, негоже так делать», – подумал рыбак.

Не хотелось ему идти, – пошел-таки к морю.

Приходит он к морю, а море все черное стало, волнуется, и ходят по нем волны большие и мутные-мутные. Подошел он к берегу и говорит:

 
Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена,
Против воли шлет меня.
 

– Ну, чего она еще захотела? – спрашивает камбала-рыба.

– Ах, – говорит рыбак, – она хочет стать королевой.

– Ступай домой, будет ей все, – сказала камбала-рыба.

Воротился рыбак домой; подходит ко дворцу, видит – стал замок куда побольше, и башня на нем больше, да так красиво украшена; и стоят у ворот часовые и много солдат – играют на трубах, бьют в литавры и барабаны. Вошел он в двери, а всюду мрамор и золото, и бархатные везде ковры да золотые кисти.

Открылись перед ним двери в залу, а там все придворные в сборе, и сидит его жена на высоком, из чистого золота, троне, усыпанном бриллиантами; а на голове у жены большая золотая корона, и в руке у нее из чистого золота скипетр с дорогими камнями, и стоят по обе стороны по шесть девушек в ряд, одна другой красивей.

Подходит к ней рыбак, постоял и говорит:

– Ох, жена, ты, значит, теперь королевою стала?

– Да, – отвечает она, – я теперь королева!

Постоял он некоторое время, оглядел ее справа и слева и говорит:

– Ах, жена, вот и хорошо, что стала ты королевой. Теперь, пожалуй, тебе ничего больше и желать не надо.

– Нет, муженек, – говорит жена, и точно какая тревога ее одолела, – скучно мне быть королевой, не могу я дольше быть королевой. Ступай-ка ты к камбале-рыбе; я теперь королева, а хочу стать отныне императрицей.

– Ах, жена, – молвил рыбак, – ну, зачем тебе быть императрицей?

– Муж, – сказала она, – ступай-ка к этой камбале-рыбе, хочу я стать императрицей.

– Ох, жена, – отвечает ей муж на это, – императрицею сделать тебя она не сможет, я не посмею просить об этом камбалу-рыбу; императрица одна во всем государстве, императрицей не сможет сделать тебя камбала-рыба, никак не сможет.

– Что? – сказала жена. – Ведь я королева, а ты мой муж; пойдешь к рыбе подобру-поздорову? Ступай! Раз могла сделать она меня королевой, может сделать и императрицей. Хочу стать я императрицей, ступай поживее.

И пришлось идти ему снова. Подошел он к морю, но стало ему страшно; идя, подумал он про себя: «Дело, видно, идет не к добру; совести нет у нее, хочет императрицею сделаться; надоест под конец это камбале-рыбе».

Пришел он к морю, а море стало еще чернее, вздулось и все до самых глубин взволновалось, и ходили волны по нем, и разгуливал буйный ветер и дул им навстречу; и рыбаку сделалось страшно. Он вышел на берег и говорит:

 
Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена.
Против воли шлет меня.
 

– Ну, чего она еще захотела? – спросила камбала-рыба.

– Ах, камбала-рыба, – сказал он, – хочет жена моя стать императрицей.

– Ступай, – сказала камбала-рыба, – будет ей все.

Воротился рыбак домой, видит – одет весь замок полированным мрамором, стоят изваяния из алебастра, и всюду золотые украшения. Маршируют перед входом солдаты, дуют в трубы, бьют в литавры и барабаны; а по дому расхаживают бароны, графы да герцоги разные и прислуживают жене, точно слуги; открывают они перед ним двери, а все двери сплошь золотые.

Входит он, видит – сидит жена его на троне, а он из цельного золота кован, а высотой будет этак с две мили; а на голове у нее большая золотая корона вышиною в три локтя, усыпана вся алмазами и рубинами. В одной руке у жены скипетр, а в другой держава; и стоят по обе стороны телохранители в два ряда, один красивей другого, все, как на подбор, великаны, и самый из них большой ростом в две мили, и выстроились все в шеренгу от большого до самого малого карлика, что будет не больше, чем мой мизинец. И стоят перед ней князья да герцоги. Подошел рыбак ближе, остановился и говорит:

– Жена, значит ты теперь императрица?

– Да, – говорит она, – теперь я императрица.

Постоял он, поглядел на нее хорошенько, разглядел, посмотрел еще раз и говорит:

– Ох, жена, как красиво, когда ты императрицею стала!

– Ну, чего ж ты стоишь? Теперь я императрица, а хочу стать папою римским, ступай к камбале-рыбе.

– Ах, жена, – молвил рыбак, – чего еще захотела! Папой стать ты не можешь, папа один во всем христианском мире, – этого рыба сделать никак уж не может.

– Муж, – говорит она, – хочу я стать папой, ступай поскорее к рыбе, должна я сегодня же сделаться папой.

– Нет, жена, – говорит ей рыбак, – я и сказать ей о том не посмею. Нет, так негоже и дерзко, – папою камбала-рыба сделать тебя не сможет.

– Муж, как ты смеешь мне перечить! – сказала жена. – Раз могла она сделать меня императрицей, сможет сделать и папой. Ну, поскорей отправляйся, я – императрица, а ты – мой муж, пойдешь подобру-поздорову?

Испугался рыбак и пошел, но было ему слишком тяжко, он дрожал, и колени у него подгибались.

И поднялся вдруг кругом такой ветер, мчались тучи, и стало на западном крае темным-темно, срывались листья с деревьев, волновалось море и бушевало и билось о берег, и были на нем вдали видны корабли, которые застигла буря; их носило, качая по волнам. Но небо было в середине еще слегка синеватое, а на юге багряное, как перед грозою.

Подошел рыбак к морю, остановился в страхе и говорит:

 
Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена,
Против воли шлет меня.
 

– Ну, чего она еще захотела? – говорит камбала-рыба.

– Ох, – отвечает рыбак, – хочет стать она папою римским.

– Ступай, будет по ее воле, – молвила камбала-рыба.

Воротился рыбак, приходит домой, видит – стоит большой собор, а вокруг него все дворцы понастроены. Пробился он сквозь толпу. И было внутри все освещено тысячами тысяч свечей, а жена облачена в ризы из чистого золота; видит – сидит она на троне на высочайшем, и на голове у нее три большие золотые короны. А вокруг стоит разное духовенство; и по обе стороны ее поставлены свечи в два ряда, и самая большая из них – такая огромная и толстая, как самая что ни на есть высокая башня, а самая маленькая – та совсем крошечная. И все короли и цари стоят перед ней на коленях, целуют ей туфлю.

Посмотрел на нее рыбак внимательно и говорит:

– Жена, ты теперь, стало быть, папа?

– Да, – отвечает она, – я теперь папа.

Вот стоит он и глядит на нее пристально; и показалось ему, будто он смотрит на ясное солнышко. Оглядел он ее хорошенько и говорит:

– Ах, жена, как прекрасно, что ты сделалась папой!

Сидит она перед ним истуканом и не двинется, не шелохнется. И говорит он:

– Ну, жена, ты теперь-то, пожалуй, довольна. Вот ты и папа, и никак уж теперь не можешь стать выше.

– А я вот подумаю, – говорит жена.

Легли они спать, но она была недовольна, жадность не давала уснуть ей, и она все думала, кем бы стать ей еще.

А муж спал крепким сном: он набегался за день; а жена, та совсем не могла уснуть, всю ночь ворочалась с боку на бок и все думала, чего бы ей еще пожелать, кем бы стать ей еще, но придумать ничего не могла. Вот уж и солнцу скоро всходить; увидала она утреннюю зарю, придвинулась к краю постели и стала глядеть из окна на восход солнца. «Что ж, – подумала она, – разве я не могла бы повелевать и луной и солнцем, чтоб всходили они, когда я захочу?»

– Муж, – толкнула она его локтем в бок, – чего спишь, скорей просыпайся да ступай к камбале-рыбе, скажи ей, что хочу я стать Богом.

Муж на ту пору еще не совсем проснулся, но, услыхав такие речи, он так испугался, что свалился с постели прямо на пол. Он подумал, что ослышался, может, стал протирать глаза и сказал:

– Ох, жена, жена, ты это что говоришь такое?

– Да вот, – отвечала она, – не могу я повелевать луною и солнцем, а должна только смотреть, как они всходят; и не буду я покойна до той поры, пока не смогу повелевать и луною и солнцем. – И так на него грозно она посмотрела, что стало ему страшно. – Мигом ступай к морю, хочу я стать Богом!

– Ох, жена, жена, – молвил ей муж и упал перед ней на колени, – этого камбала-рыба уж никак сделать не может. Царем и папой она еще могла тебя сделать; прошу, образумься и останься ты папой!

Тут пришла она в ярость, и взъерошились волосы у нее на голове, она толкнула его ногой да как крикнет:

– Не смей мне перечить, я терпеть этого больше не стану! Что, пойдешь подобру-поздорову?

Тут поднялся он и мигом кинулся к морю и бежал прямо как угорелый.

Бушевала на море буря, и кругом все так шумело и ревело, что он еле мог на ногах удержаться. Падали дома, дрожали деревья, и рушились в море камни со скал, и было все небо как сажа черное. Гром грохотал, сверкали молнии, ходили по морю высокие черные волны, такой вышины, как колокольни; и горы и все было покрыто белым венцом из пены.

Крикнул рыбак во все горло, но не мог он и собственных слов расслышать:

 
Человечек Тимпе-Те,
Рыба-камбала в воде,
Ильзебилль, моя жена,
Против воли шлет меня.
 

– Ну, чего еще она захотела? – спросила камбала-рыба.

– Ох, – сказал ей рыбак, – хочет стать она Богом!

– Так ступай домой, сидит она снова на пороге своей избушки.

Так и сидят они там и доныне.