Борис Соколов
Битва за Кавказ

© Соколов Б.В., 2021

© ООО «Издательство «Вече», 2021

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2021

Сайт издательства www.veche.ru

Предисловие

Летом 1942 года Германия, рассчитывая нанести окончательное поражение Советскому Союзу, спланировала нанесение главного удара на южном крыле советско-германского фронта. Планом «Блау» основной целью наступления должно было быть завоевание Кавказа и в первую очередь – нефтяных промыслов Баку, а также Майкопа и Грозного. Это должно было не только лишить СССР почти всех источников нефти и принудить его к прекращению сопротивления, но и обеспечить нефтью Германию, чтобы она более не зависела от поставок из Румынии. Но главным все же было лишить Советский Союз основных запасов нефти.

Однако успех наступления на Кавказе во многом зависел от того, насколько успешно другая группировка германских войск (группа армий «Б») будет двигаться к Сталинграду, так как она обеспечивала открытый фланг кавказской группировки (группы армий «А»). Поэтому в ряде случаев нам придется обращаться к событиям Сталинградской битвы, которые непосредственно влияли на битву за Кавказ. Главной целью для Гитлера все время оставалась кавказская нефть. Наступление на Сталинград здесь играло второстепенное значение. Гитлер первоначально не был уверен, стоило ли германской армии брать Сталинград, собираясь ограничиться лишь разрушением его промышленности ударами с воздуха. Однако в ходе германского наступления основные железные дороги и речные артерии, соединявшие Кавказ с центральными районами СССР, оказались перерезаны. Получать нефть с Кавказа и посылать туда дополнительные войска и боевую технику можно было либо кружным путем через Каспий, либо из Ирана, откуда действительно поставлялись лендлизовские вооружения и техника, в том числе танки. Поэтому основные советские подкрепления бросались в район Сталинграда, что заставляло немцев тоже бросать туда все новые и новые силы. Уже осенью германское командование пришло к заключению, что ключ к успеху на Кавказе лежит в Сталинграде. К тому же переброска войск и особенно боевой техники на Кавказ была ограничена трудностями со снабжением. И уже осенью 1942 года стало ясно, что до Баку германским войскам никак не дойти, что, по сути, означало, что цели, которые ставил себе Гитлер, не могут быть достигнуты, и в лучшем случае германскому командованию можно лишь попытаться свести кампанию 1942 года вничью, а весной 1943 года постараться возобновить наступление на Кавказе с прежними целями. Но крах под Сталинградом не позволил этого сделать.

Из всего завоеванного на Кавказе к февралю 1943 года немцам удалось удержать только Кубанский плацдарм, который рассматривался как в качестве места, где должно было возобновиться германское наступление к кавказской нефти, так и в качестве некоего предмостного укрепления на пути Красной армии в Крым через Керченский полуостров. Однако наступательные возможности Кубанского плацдарма были ограничены трудностями размещения там крупной группировки войск с необходимыми запасами для проведения крупномасштабной наступательной операции. Поэтому в случае, если бы Гитлер все же смог повторить наступление на Кавказ, главный удар все равно пришлось бы наносить, как и раньше, через Ростов, а с Кубанского плацдарма – лишь вспомогательный. Тем не менее группе армий «А» удавалось удерживать Кубанский плацдарм более восьми месяцев – вплоть до октября 1943 года.

Но после проигрыша немцами генерального сражения на Курской дуге вопрос эвакуации Кубанского плацдарма стал лишь делом времени. На практике его сохранение всецело зависело от удержания германскими войсками Донбасса. В случае прорыва обороны на Миус-фронте и выхода советских войск к низовьям Днепра Крым оказывался отрезанным от основной группировке германских войск в Украине, и снабжать из Крыма Таманскую группировку уже не было возможности. Наоборот, войска с Кубанского плацдарма срочно требовались для защиты Крыма от угрозы с севера. Поэтому, когда после взятия советскими войсками Харькова Южный фронт в конце августа наконец прорвал оборону на Миусе, немцам пришлось начать эвакуацию Кубанского плацдарма.

Битва за Кавказ принесла не много славы советскому оружию. Ни одной группировки немцев и их союзников, численностью даже в полк, не удалось окружить и уничтожить. Даже грандиозный замысел по окружению всей группы армий «А» на Кавказе, казавшийся столь реальным, в итоге полностью провалился. Потери советских войск были непомерно велики, хотя немцам и не удалось осуществить здесь больших окружений, а в ряде боев соотношение потерь было рекордно неблагоприятным для Красной армии за всю войну. Поэтому из всех событий битвы за Кавказ, продолжавшейся более 15 месяцев, в советское время были мифологизированы и отразились в народном сознании только два: эпопея с водружением на Эльбрус германских флагов со свастикой немецкими горными стрелками и их последующее снятие и водружение советских флагов советскими альпинистами и оборона «Малой земли» – захват и последующее удержание плацдарма в районе Новороссийска советскими десантниками. Первое событие не имело абсолютно никакого военного значения, а только спортивное и пропагандистское, причем в Советском Союзе истории с флагами на Эльбрусе придавали гораздо большее значение, чем в нацистской Германии. Второе же событие, в лучшем смысле, имело лишь тактическое значение и сколько-нибудь заметной роли при освобождении Новороссийска не сыграло. И до сих пор не ясно, стоило ли удерживать плацдарм, стоивший больших потерь в людях и в судах, но так и не сыгравший решающей роли. Однако на «Малой земле» в качестве начальника политотдела 18-й армии неоднократно бывал будущий советский лидер Леонид Ильич Брежнев. И в период его правления, с середины 60-х до начала 80-х годов XX века, из всех событий Второй мировой войны «Малой земле» уделялось непропорционально большое внимание, она стала частью культа «дорогого Леонида Ильича». Но и до прихода Брежнева к власти о «Малой земле» писали, пусть и не так часто, и, во всяком случае, относительно чаще, чем о других эпизодах битвы за Кавказ. Например, в 3-м томе «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», изданном в 1961 году, отмечалось: «Военный журналист Герой Советского Союза С.А. Борзенко, участник обороны “Малой земли”, дал яркую характеристику массового героизма десантников. Он писал: “Малая земля” стала родиной мужества и отваги. Со всех сторон спешили туда отчаянные души, горевшие неугасимой местью. Тот, кто попадал на плацдарм под Новороссийск, становился героем… Там не было метра площади, куда бы не свалилась бомба, не упала мина или снаряд. Семь месяцев вражеские самолеты и пушки вдоль и поперек перепахивали землю, на которой не осталось ничего живого – ни зверей, ни птиц, ни деревьев, ни травы. Никого, кроме советских воинов”.

Вся страна с гордостью и волнением следила за событиями на “Малой земле”. Воины-“малоземельцы” ни на минуту не чувствовали себя оторванными от Родины. К ним приезжали читать лекции пропагандисты из политуправления, в землянках демонстрировались кинофильмы, выступал армейский ансамбль, выпускалась многотиражная газета. Душой обороны “Малой земли” был мужественный коллектив коммунистов-политработников 18-й армии, возглавляемый начальником политического отдела армии полковником Л.И. Брежневым. Каждый солдат и офицер хорошо знал его. Когда Брежнев приходил в землянки или траншеи, вокруг него тотчас собирались бойцы и начиналась дружеская беседа. Несколько раз побывал Л.И. Брежнев на “Малой земле”, хотя каждый рейс был связан с огромной опасностью. “Однажды сейнер, на котором плыл Брежнев, – вспоминает С.А. Борзенко, – напоролся на мину, полковника выбросило в море, и там его в бессознательном состоянии подобрали матросы. Брежнев был любимцем солдат. Он знал их настроения и думы, умел вовремя пошутить, зажечь их жаждой подвига. Десантники знали его в лицо, в шуме и грохоте боя умели отличить его властный, спокойный голос.

Как-то перед атакой он говорил бойцам:

– Советского человека можно убить, но победить его нельзя”»¹.

Здесь давались ссылки на книгу С.А. Борзенко «Жизнь на войне. Записки военного корреспондента», изданную в 1958 году. Тогда из истории Великой Отечественной войны всячески удалялся Сталин, которого заменяла компартия, а точнее – ее высокопоставленные члены, работавшие членами Военных советов и начальниками политотделов и политуправлений армий и фронтов. Особенно часто упоминались Хрущев и другие члены Президиума ЦК КПСС. Брежнев же был не только членом Президиума ЦК, но еще и председателем Президиума Верховного Совета СССР. А «Малая земля» была единственным ярким эпизодом его фронтовой биографии, так что его попадание в соответствующий раздел истории Великой Отечественной войны не случайно. Тем более что члены Военного совета 18-й армии в период «Малой земли» сначала полковник Григорий Афанасьевич Комаров, а потом генерал-майор Семен Ефимович Колонин никакой конкуренции Брежневу здесь составить не могли. Комаров в партийной карьере не поднялся выше 2-го секретаря Хабаровского крайкома ВКП(б) и умер еще в 1948 году. А Колонин, хотя и был жив в 1961 году и даже дослужился до генерал-лейтенанта, но так и остался малоизвестным армейским политработником, пусть и в генеральских погонах. Конечно, с возвеличиванием роли Хрущева тогда Брежневу было не сравниться. В том же 3-м томе Никита Сергеевич упоминался 75 раз, Иосиф Виссарионович – 27 раз, а Леонид Ильич – только 5 раз, и все 5 раз – лишь в связи с «Малой землей».

Для советской пропаганды история «Малой земли» была настоящей находкой. Это был один из немногих примеров героических и успешных действий за всю битву за Кавказ – ведь плацдарм все-таки удалось удержать в течение семи месяцев, несмотря на яростные атаки врага. И внимание к «Малой земле» в СССР было привлечено задолго до того, как Брежнев пришел к власти в октябре 1964 года.

В книге будет рассказано и о подлинной истории восхождений на Эльбрус в 1942–1943 годах, и о том, как развивался культ «Малой земли». Но главное внимание будет уделено стратегическому противостоянию сторон во время битвы за Кавказ, в том числе оценке эффективности действий Красной армии и вермахта посредством рассмотрения действий сторон.

Кавказ в немецких планах в начале войны

Еще в марте 1941 года начальник управления военной экономики и вооружений вермахта генерал Георг Томас предупредил ОКВ, что ресурсы нефтепродуктов и синтетического топлива в ходе русской кампании будут исчерпаны к концу октября. А если к тому времени будет захвачена нефть Майкопа и Грозного, то еще 2 месяца потребуется для возобновления добычи, если нефтепромыслы будут взорваны русскими².

Через месяц после нападения на СССР, 23 июля 1941 года в докладе Гитлеру начальник Генштаба армии Франц Гальдер указывал, что германские войска «в начале ноября достигнут Баку и Батуми»³. Столь оптимистическому прогнозу не суждено было сбыться.

21 августа 1941 года Гитлер издал директиву о знаменитом «повороте на юг», где говорилось: «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками»⁴. Захват собственно Кавказа пока что не предвиделся.

27 сентября 1941 года Франц Гальдер записал в дневнике дислокацию советских войск на Кавказе по данным разведки: «б) Кавказ: По данным службы радиоперехвата, 47-я армия в составе двух горнострелковых дивизий дислоцируется на Кавказе, 44-я армия (одна горнострелковая дивизия и один танковый полк) – в Баку, 52-я армия (одна кавалерийская дивизия) – в Тегеране.

Итого отмечено: три горнострелковые дивизии, одна кавалерийская дивизия и один танковый полк.

Согласно донесению нашего военного атташе в Финляндии на Кавказе расположены пять стрелковых и одна кавалерийская дивизии противника, в Иране три стрелковые дивизии, то есть всего девять соединений. Англичанам для переброски своих войск из Ирана на Кавказ потребуется три недели, в Крым – четыре недели»⁵.

А 6 октября 1941 года Гальдер отметил доклад 1-го обер-квартирмейстера Фридриха Паулюса: «Первоначальные выкладки для ведения операций на Кавказе (оперативная разработка “Кавказ”)»⁶.

7 ноября 1941 года Гитлер на совещании с главнокомандующим сухопутной армией Вальтером фон Браухичем и другими руководителями вооруженных сил заявил: «Нефтеносные районы (Кавказа). Овладение ими придется перенести на будущий год. Относительно захвата остальных районов России пока нет никаких планов»⁷.

К тому времени уже стало ясно, что блицкриг не удался и план «Барбаросса» с выходом на линию Архангельск – Астрахань до конца 1941 года выполнить невозможно. В лучшем случае сохранялась еще надежда захватить Ростов-на-Дону – ворота на Кавказ.

19 ноября 1941 года Гитлер поставил своим генералам «задачи на будущий (1942) год. В первую очередь – Кавказ. Цель – выход к южной русской границе. Срок – март – апрель. На севере – в зависимости от итогов операций в этом году. Овладение Вологдой или Горьким. В любом случае – не позднее конца мая». И тогда же в разговоре с Гальдером Гитлер выразил мнение, что «осознание того факта, что две воюющие стороны не могут уничтожить друг друга, приведет к установлению мира на основе переговоров»⁸.

22 ноября 1941 года Гальдер отметил необходимость «подготовить легкие пехотные дивизии для действий на Кавказе. Всех альпинистов с фронта передать сюда»⁹. Очевидно, по замыслу Гитлера, захват Кавказа в 1942 году должен был принудить Советский Союз к компромиссному миру.

23 ноября 1941 года Гальдер, выступая на совещании обер-квартирмейстеров, отметил: «Задачи же будущего года (Кавказ, Волга, Вологда, соединение с финскими войсками) потребуют от нас пополнить и организационно приспособить войска к изменившимся условиям, обеспечить с избытком базы снабжения, восстановить дорожную сеть и сеть связи так, чтобы они отвечали поставленным задачам»¹⁰.

Подготовка операции «Блау»

После поражения под Москвой и начала отступления вермахта на центральном и южном участках Восточного фронта от Калинина и пригородов Москвы к Ржевско-Вяземскому плацдарму и от Ростова к Харькову и реке Миус, 12 февраля 1942 года было издано «Распоряжение о ведении боевых действий на Восточном фронте», где уже предусматривался будущий главный удар на Юге. Он предусматривал «перегруппировки местного характера с целью осуществить под их прикрытием необходимое пополнение соединений и подготовку к наступлению на фронте группы армий “Юг”». Задачи группы армий «Юг» сводились к следующему: «Группа армий “Юг”, готовясь к предстоящему наступлению, должна удерживать свои нынешние позиции и заблаговременно обеспечить подготовку новой наступательной операции, о чем последует особое указание.

Наряду с ликвидацией прорыва противника западнее Изюма, ближайшая задача группы армий – возможно быстрое возвращение Керченского полуострова и овладение Севастополем с тем, чтобы высвободить силы для дальнейшего наступления»¹¹.

Распоряжение предусматривало: «В первую очередь полностью обновить и сделать пригодными для ведения операций крупного масштаба.

– все моторизованные соединения и главные силы РГК группы армий “Юг” (без 2-й армии);

– три танковые дивизии (предусмотрены 1, 3 и 5-я), три моторизованные дивизии (предусмотрены 10, 15 и 20-я), пехотный полк “Гроссдейчланд” и одна часть РГК группы армий “Центр” (включая 2-ю армию);

– незначительное число войск РГК группы армий “Север”;

при этом должны быть обеспечены все танковые полки этих дивизий – тремя танковыми батальонами, а предусмотренные моторизованные дивизии – одним танковым батальоном.

Необходимый кадровый состав может быть взят из танковых дивизий групп армий “Центр” и “Север”.

Во вторую очередь следует пополнить корпуса, пехотные, легкие пехотные и горные дивизии группы армий “Юг” (исключая 2-ю и 11-ю армии) и примерно пять пехотных и три моторизованных корпуса группы армий “Центр”.

Кроме того, предполагается перебросить с фронта группы армий “Центр” на Запад три танковые дивизии (намечены 6, 7 и 20-я) и шесть пехотных дивизий без снаряжения, чтобы там полностью укомплектовать их людьми и боевой техникой.

Все остальные моторизованные соединения, пехотные дивизии и войска РГК Восточного фронта будут пополняться в основном за счет собственных резервов. При этом следует учитывать недостаток материально-технических средств и боевой техники. Танковые дивизии будут, по всей вероятности, располагать лишь одним танковым батальоном.

Для пополнения личного состава всех частей и соединений к концу апреля должны быть подтянуты резервы в количестве:

группе армий “Юг” – 140 000 человек,

группе армий “Центр” – 260 000 человек,

группе армий “Север” – 10 0000 человек».

При этом «полностью укомплектованные соединения предполагается по окончании распутицы перебросить с фронта группы армий “Центр” на фронт группы армий “Юг”»¹².

28 марта 1942 года Гитлер на совещании с военным командованием поставил цель «Черное море, закрытое море. Батум, Баку» и «к началу сентября выйти на Северный Кавказ»¹³.

4 апреля 1942 года Гальдер демонстративно поддержал идею наступления на Кавказ. В беседе с офицером связи кригсмарине при ОКВ Конрадом Вайгольдом он описал его как «неизбежную необходимость», поскольку этот регион имел для Рейха «примерно такое же значение, как провинция Силезия для Пруссии». «Только обладая этой территорией, Германская империя, созданная во время войны, будет жизнеспособна в долгосрочной перспективе»¹⁴. Интересно, что Гальдер обосновывал необходимость захвата кавказской нефти не текущими чисто военными соображениями, а интересами Германии уже после победы в войне. Хотя на первом плане стояли именно интересы успешного ведения войны и прежде всего необходимость лишить Советский Союз основных источников нефти.

Между тем, согласно оценке Управления экономики и вооружений ОКВ, даже захват всех нефтеносных районов Кавказа не привел бы к краху советского сопротивления. Как полагали подчиненные генерала от инфантерии Георга Томаса, реальные потребности СССР в нефти были значительно ниже того количества, которое добывалось. Даже потеря добычи 25 млн т сырой нефти на Кавказе привела бы к реальному дефициту нефти только в 7 млн т в год. И трудно было сказать, насколько этот дефицит был непреодолим, с учетом предположительно накопленных запасов уже добытой нефти. Кроме того, невозможно было учесть, насколько нефть в СССР могла быть заменена другими видами топлива, в частности, бурым и древесным углем, торфом и метаном. Однако в СССР, в отличие от Германии, отсутствовал автотранспорт, способный потреблять эти альтернативные виды топлива. Управление экономики и вооружений полагало, что за счет роста добычи нефти на Урале и в Центральной Азии уже в 1943 году дефицит сократится до 5 млн т. На самом деле в этих регионах промышленно значимой нефтедобычи еще не было. Столь же ошибочно управление генерала Томаса полагало, что за пределами Кавказа Советский Союз имеет достаточные мощности нефтеперерабатывающих заводов, чтобы покрыть потерю НПЗ Майкопа, Грозного и Баку. СССР испытывал острый дефицит не сырой нефти, а продуктов нефтепереработки, особенно высокооктановых бензинов, которые поставлялись главным образом по ленд-лизу. Немцы не смогли также оценить, насколько союзники способны будут нарастить поставки по ленд-лизу нефтепродуктов, а также продовольствия, чтобы компенсировать потерю ресурсов Северного Кавказа. Между тем такую компенсацию союзники при необходимости могли бы осуществить за счет увеличения мощностей НПЗ в Иране, правда, при строительстве соответствующей транспортной инфраструктуры. Да и продовольственные ресурсы Америки и Канады позволили бы легко нарастить поставки продовольствия. Глава отдела «Иностранные армии – Восток» Рейнхард Гелен полагал, что ленд-лиз «существенно усиливает мощь сопротивления Советского Союза в материальной сфере» и был уверен, что летом и осенью поставки интенсифицируются¹⁵.

Отдел «Иностранные армии – Восток» приуменьшил советские возможности по производству танков в 1942 году примерно в 2 раза, а Управление экономики и вооружений ОКВ – в 4 раза. По производству боевых самолетов в том же году отдел Гелена занизил советские возможности в 3 раза, а управление Томаса – в 3,5 раза. Отсюда был сделан неверный вывод, что уже летом СССР не сможет восполнить свои потери в танках и самолетах¹⁶. В мае 1942 года генерал Томас выражал обеспокоенность тем, что «если в 1942 году окажется невозможным нанести решающее поражение России или, по крайней мере, дойти до Кавказа и Урала, военное положение Германии придется оценить как крайне неблагоприятное, если не безнадежное. То, что в 1943 году удастся то, чего не удалось в 1942 году, более чем сомнительно. Экономические факторы будут неуклонно и во все возрастающей мере работать против Германии»¹⁷.

5 апреля 1942 года за подписью Гитлера вышла директива № 41 с названием «операция Блау», предусматривающая нанесение главного удара на юге, чтобы уничтожить группировку советских войск западнее реки Дон, после чего захватить нефтеносные районы на Кавказе. Однако Кейтель был озабочен тем, что операция «Блау» может провалиться из-за трудностей со снабжением горючим¹⁸. Как в воду глядел! А 6 мая 1942 года британскому комитету начальников штабов был представлен доклад с анализом ситуации, где утверждалось, что запасов нефти у Германии хватит только на 6 месяцев: «Если по истечении этого периода Германия не сможет захватить кавказскую нефть, она будет не в состоянии не только продолжать наступление, но и не сможет противостоять советскому контрнаступлению»¹⁹. Но этот прогноз был слишком оптимистическим и, в частности, не учитывал масштаб производства в Германии синтетического топлива. Нефть из Румынии вплоть до августа 1944 года удовлетворяла основные нужды Германии в жидком топливе. Но даже после перехода Румынии на сторону Антигитлеровской коалиции Германия сопротивлялась еще 8,5 месяца.

Хотя Гитлер весной 1942 года не верил в скорое окончание войны, он пытался уверить своих генералов, что СССР находится на пределе своих военных и экономических возможностей²⁰. Возможно, таким образом он хотел поднять их боевой дух.

В директиве ОКВ № 41 говорилось: «Зимняя кампания в России приближается к концу. Благодаря выдающейся храбрости и готовности солдат Восточного фронта к самопожертвованию наши оборонительные действия увенчались большим успехом немецкого оружия.

Противник понес огромные потери в людях и технике. Стремясь использовать мнимый первоначальный успех, он израсходовал этой зимой большую часть резервов, предназначенных для дальнейших операций.

Учитывая превосходство немецкого командования и немецких войск, мы должны снова овладеть инициативой и навязать свою волю противнику, как только это позволят условия погоды и местности.

Цель заключается в том, чтобы окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров…

Главная задача состоит в том, чтобы, сохраняя положение на центральном участке, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге фронта осуществить прорыв на Кавказ.

Эта задача может быть выполнена путем расчленения ее на несколько этапов, так как необходимо учитывать обстановку, создавшуюся после окончания зимней кампании, наличие сил и средств, а также транспортные возможности.

Поэтому в первую очередь все имеющиеся в распоряжении силы должны быть сосредоточены для проведения главной операции на южном участке с целью уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет.

Окончательное окружение Ленинграда и захват Ингерманландии откладываются до тех пор, пока изменение обстановки в районе окружения или высвобождение других достаточных для этого сил не создадут соответствующих возможностей»²¹.

Перед началом больших операций требовалось «очистить от противника в Крыму Керченский полуостров и овладеть Севастополем. Авиация, а вслед за тем и военно-морской флот должны, с целью создания условий для этих операций, блокировать порты Черного моря и Керченский пролив.

На юге противник, вклинившийся по обе стороны от Изюма, должен быть отрезан на р. Донец и уничтожен»²².

Целью главной операции являлось «разбить и уничтожить русские войска, находящиеся в районе Воронежа, южнее его, а также западнее и севернее р. Дон. В связи с тем, что необходимые для этого соединения будут поступать только постепенно, эта операция распадается на ряд последовательных, но связанных между собой ударов, дополняющих друг друга. Поэтому их следует распределить по времени с севера на юг с таким расчетом, чтобы в каждом из этих ударов на решающих направлениях было сосредоточено как можно больше сил как сухопутной армии, так и в особенности авиации…

Началом всей этой операции должно послужить охватывающее наступление или прорыв из района южнее Орла в направлении на Воронеж. Из обеих группировок танковых и моторизованных войск, предназначенных для охватывающего маневра, северная должна быть сильнее южной. Цель этого прорыва – захват города Воронежа. В то время как часть пехотных дивизий будет иметь своей задачей немедленное оборудование мощного оборонительного рубежа от исходного района наступления (Орел) в направлении на Воронеж, танковые и моторизованные соединения должны будут продолжать наступление своим левым флангом от Воронежа вдоль р. Дон на юг для взаимодействия с войсками, осуществляющими прорыв примерно из района Харькова на восток. И здесь главная задача состоит не в том, чтобы заставить русских отодвинуть свой фронт, а в том, чтобы во взаимодействии с наносящими удар вниз по течению р. Дон моторизованными соединениями уничтожить силы русских.

Третье наступление в рамках этой операции необходимо организовать таким образом, чтобы силы, наносящие удар вниз по течению р. Дон, соединились в районе Сталинграда с теми силами, которые наступают из района Таганрога, Артемовска между нижним течением р. Дон и Ворошиловградом через р. Донец на восток. Эти силы должны затем соединиться с наступающей на Сталинград танковой армией.

Если в ходе этой операции, в особенности в результате захвата неразрушенных мостов, представится возможность создать плацдармы восточнее или южнее р. Дон, – ее необходимо использовать. В любом случае необходимо попытаться достигнуть Сталинграда или по крайней мере подвергнуть его воздействию нашего тяжелого оружия с тем, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций.

В особенности желательно либо захватить неразрушенные мосты в самом Ростове, либо прочно овладеть плацдармами южнее р. Дон для продолжения операций, намеченных на последующий период.

Чтобы не дать возможности большей части находящихся севернее р. Дон русских сил уйти за реку на юг, важно, чтобы группировка, продвигающаяся из района Таганрога на восток, получила подкрепления на своем правом фланге – танки и моторизованные части; в случае необходимости из них можно создать подвижные группы.

Во время проведения этих операций нужно не только учитывать необходимость обеспечения северо-восточного фланга наступающих войск, но и немедленно начать оборудование позиций на р. Дон. Особенно большое значение следует придавать созданию мощной противотанковой обороны. Позиции должны быть оборудованы с учетом их возможного использования в зимнее время и обеспечены всеми требующимися для этого средствами.

Для занятия позиций на этом растянутом по р. Дон фронте, который будет постоянно увеличиваться по мере развертывания операций, будут в первую очередь выделяться соединения союзников с тем, чтобы использовать немецкие войска для создания мощного барьера между Орлом и р. Дон, а также на сталинградском перешейке; отдельные высвободившиеся немецкие дивизии должны быть сосредоточены в качестве подвижного резерва за линией фронта на р. Дон.

Союзные войска должны распределяться по нашим позициям с таким расчетом, чтобы на наиболее северных участках располагались венгры, затем итальянцы, а дальше всего на юго-восток – румыны.

Г. Для достижения цели операции необходимо обеспечить быстрое продвижение войск за р. Дон на юг, поскольку к этому вынуждает небольшая продолжительность благоприятного времени года»²³.

В то же время люфтваффе получили приказ: «Если будет установлено, что противник сосредоточивает свои силы для наступления, необходимо парализовать его коммуникации и железные дороги, ведущие к району боев. Для этого в первую очередь – разрушить железнодорожные мосты через р. Дон»²⁴.

Это вступало в противоречие с требованиями к сухопутным войскам захватить неповрежденными мосты через Дон.

Слабой стороной плана можно счесть то, что по мере продвижения на восток и на юг в южной части советско-германского фронта линия фронта не сокращалась, а только увеличивалась, что требовало постоянного поступления на фронт резервов, которые у Германии были ограничены. Однако реальных альтернатив южному варианту не было. Северный участок фронта давно уже превратился во второстепенное направление, и даже захват вермахтом Ленинграда не мог решающим образом подорвать силы Советского Союза к сопротивлению. Нанесение же главного удара вермахтом в центре Восточного фронта приводило его к столкновению с наиболее сильной группировкой советских войск, и к тому же требовало предварительной ликвидации ряда опасных вклинений, чтобы получить возможности сосредоточить на Ржевско-Вяземском и Демьянском плацдармах войска и запасы, необходимые для генерального наступления.

Согласно немецкой оценке, к началу 1942 года мощность нефтепромыслов Майкопа должна была составить 30 тыс. т сырой нефти в месяц, а Грозного – 9 тыс. т. Предполагалось, что к 1943 году их мощность удвоится и выйдет на уровень 1 млн т нефти в год. В люфтваффе была создана специальная техническая бригада по нефти и нефтепродуктам (Technical Brigade Mineralöl) под командованием генерал-майора Эриха Хомбурга, которая должна была восстанавливать нефтепромыслы, которые Красная армия подорвет перед отступлением. Она насчитывала 6500 человек, 1100 машин и 80 тыс. т оборудования для нефтедобычи, в основном из числа захваченного во Франции. Она должна была обеспечить переработку не менее 3,5 млн т нефти в год²⁵. Но восстановление нефтепромыслов имело скорее пропагандистское, чем реальное экономическое значение. Уже первоначальное изучение района Майкопа во второй половине августа и в первой половине сентября привело немцев к выводу о том, что «Майкоп представляет собой модель тщательного разрушения». А НПЗ «Кубанол» в Краснодаре оказался в «неремонтируемом» состоянии. Дороги же без всякого разрушения находились в таком состоянии, что все грузы для восстановительных работ пришлось бы доставлять только по железной дороге. А ее работу на участке Ростов – Армавир – Хадыженск еще только предстояло восстановить. Еще в середине сентября Управление военной экономики ОКВ надеялось, что через год можно будет выйти на годовой объем добычи в 1 млн т нефти, но это были слишком оптимистические прогнозы. К тому же не были сделаны даже расчеты, как решить транспортную проблему, если всю нефть везти в Рейх²⁶. А ведь сырую нефть в баки танков и самолетов не зальешь. В том же, что советские войска при отступлении частью эвакуируют, а частью уничтожат оборудование всех нефтеперерабатывающих заводов, можно было не сомневаться. И в результате после восстановления нефтедобычи оставалось два пути: либо отправлять нефть с Кавказа в Германию на переработку, либо, наоборот, из Германии и других стран Западной Европы отправлять на Кавказ оборудование для нефтепереработки, чтобы восстановить НПЗ. Однако в условиях продолжающихся боевых действий оба эти варианта нельзя было реализовать на практике. Ведь все время кампании на Кавказе, до отступления на Кубанский плацдарм, кавказские группировки вермахта, и в особенности та, которая наступала на нефтепромыслы Майкопа, Грозного и Баку, испытывали большие трудности со снабжением. Если бы пришлось возить с Кавказа по единственной железнодорожной ветке на Ростов ежемесячно десятки тысяч тонн сырой нефти, дорога, по которой эвакуировались раненые, больные, пленные и поврежденная техника, просто бы встала. При другом решении сначала пришлось бы затратить несколько месяцев на производство необходимого оборудования, которое весило не десятки тысяч, а сотни тысяч тонн. Потом необходимо было бы все эти негабаритные грузы доставить на Кавказ, куда также перебрасывались новые соединения со своей техникой и пополнения для уже действующих дивизий, отремонтированная техника, боеприпасы, продовольствие и прочее снабжение. В результате на несколько месяцев, пока шло восстановление НПЗ, дорога также оказалась бы парализована, и вермахту пришлось бы срочно уходить с Кавказа, не успев восстановить ни нефтедобычу, ни нефтепереработку. Неслучайно немцы, начав восстановление нефтепромыслов 21 ноября, за все время оккупации майкопских нефтепромыслов добыли около одной тысячи тонн нефти – чисто символическую величину. Больше добыть не позволяли логистические условия. И вся эта нефть, естественно, была использована для местных транспортных нужд, а не отправлена в Германию²⁷.