Борис Корчевников
Судьба России. Духовная история страны

Глава 6
XV ВЕК: МИССИЯ РОССИИ

Образом угасания Византийской империи в начале этого века было состояние Влахернского храма – Константинопольской святыни. Это тот самый храм, который хранил великие реликвии христианства, тот самый храм, близ которого в Х веке первые русские князья Аскольд и Дир и их дружина в шторме, что поднялся от касания воды Ризы Богородицы, узнали Бога.

К этому, XV веку латинская власть в Константинополе привела к упадку Влахернского храма, чудес больше не было. Даже когда никейский император Иоанн III Дука Ватац его выкупил, былое великолепие, увы, к храму уже не вернулось. А затем – пожар в феврале 1434 года уничтожил строение. Риза, хранившаяся во Влахернском храме, бесследно исчезла, только ее частицы впоследствии были обнаружены в Латеранской базилике Рима и других местах.

Императорский дом Палеологов денег на восстановление храма не выделял. Их просто не было в казне. Только в 1867 году – через почти 400 лет – здесь появится небольшая греческая часовенка. Другим предвестником гибели Византии стало событие, произошедшее уже в российских землях.

Это случилось в 1423 году в Ростово-Суздальском княжестве, в топи местных ростовских болот, в двух сотнях километров от Москвы в местечке с неблагозвучным именем Годеново. Пастухи, пасшие скот невдалеке от Сохотского болота у Никольского погоста (он есть и теперь), увидели на востоке свет – он изливался с неба на землю. Пораженные чудным видением, пастухи пошли к нему. Когда дошли, увидели стоящий на воздухе в неизреченном свете Крест с распятием Господа, а перед ним – образ святого Николая с Евангелием. Этот образ и теперь сохранен – висит рядом с Крестом в храме.

На Кресте зарубки, следы от пилы – это в 20-х годах ХХ века безбожники пытались уничтожить святыню, но она окаменела – железная пила ломалась о вроде бы мягкое старое дерево, огонь его тоже не брал… Лишь мизинец отколот у Христа – это один из атеистов-большевиков долбанул по ступне кувалдой – мизинец отлетел. Человек, это сделавший, известен. Он прожил тяжелую жизнь. Умер в 70-х от заражения крови, которое началось с мизинца на правой ноге – того самого, что он отколол в начале века у скульптурного распятия Христа.

Как понимать чудо, произошедшее в Ростово-Суздальском княжестве? Откуда и для чего нам этот Крест?

В сказании о Кресте есть уточнение, что Животворящий Крест явился пастухам «с греческой стороны». Что считали жители глухого селения Ростовского уезда «греческой стороной», совершенно непонятно, но фраза эта не случайна. Годеновское распятие исследовано искусствоведами, и все они единодушно заключают, что эта резная скульптура – произведение поздневизантийского мастера. Поздняя Византия – этот как раз XV век, но привезти тогда из Царьграда в Россию такую огромную скульптуру незаметно было бы невозможно. Однако факт остается фактом: распятие было вырезано греками в XV веке, и в это же самое время оно появилось в самом центре России.

Злые языки говорят, что это ростовская подделка. Но специалисты писали:

«Крест-Распятие отличают чистота отделки, естественность изображения и высота мысли, что не свойственно для произведений скульптуры, свидетельствуют о высокой степени развития этого искусства в отечестве художника, из-под резака которого вышло это произведение. Вязь к надписи на Кресте, начертанной полурусскими буквами, вероятно, уже в позднейшее время неопытным подражанием изгладившемуся или поврежденному оригиналу, еще более утверждает в мысли, что этот Крест – произведение не нашего Отечества»^[5].

Когда-то царица Елена воздвигла Крест Христов (найдя его в Иерусалиме) – и этим освятила Первый Древний Рим. В VI веке император Юстиниан воздвиг второй Крест – над Святой Софией в Константинополе, и этим Крестом образно был освящен Второй Рим. Годеновский Крест – явился в России ровно за тридцать лет до падения Византии, до того, как будет снят со святой Софии Юстинианов Крест.

Годеновский Крест воздвигнут над будущим Третьим Римом. Смысл Годеновского чуда можно понять так: это передача Византией Руси вещественного предмета, каковым было резное распятие. Эта передача знаменует грядущую передачу Руси самой святости, пропитавшей Византию за 1000 лет.

Теперь, в XV веке, эта империя близится к своему закату. Еще живо предание о предсмертных днях Империи – в один из них купол Святой Софии будто бы загорелся нетварным светом. Свет поднялся до неба и ушел в него – так благодать покидала город. Подобное видели у Храма Христа Спасителя в ночь перед его взрывом в 1930 году…

Живо предание о трех священниках, ушедших в стену алтаря Святой Софии с богослужебными сосудами во время последней Литургии, когда в храм ворвались захватчики города. Есть красивое предание, что они будут оставаться за стеной до тех пор, пока в храме не возобновится православное богослужение. Это красивая легенда, чем-то схожая с легендой о нашем граде Китеже. Только последнюю Литургию в Святой Софии совершали униаты. Второй Рим уже отступал от православия. Живо и предание о Золотых воротах Константинополя, через которые пройдет освободительная русская армия (так трактовали предсказание на гробнице царя Константина)… В годы Первой мировой мы были в шаге от реализации этого пророчества. Тогда Константинополь был основной геополитической целью России…

Но сейчас, в XV веке, смешно и говорить об этом: Русь все еще живет под игом, у народа нет собственной независимой Церкви, сама Русская земля все еще разрозненна и слаба.

Но вот Промысл: все начнет стремительно меняться. Уже этот, XV век подарит Руси окончательное освобождение от ига, неслыханную до того централизацию, единовластие, автокефалию Церкви и приблизит к формулировке будущего XVI века – Третий Рим. Его первый росток – в пустоши, в далекой глуши, в явлении Годеновского Креста. «И последние станут первыми», «Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрое, немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор. 1:27).

Вспомним, что и в самом начале христианской эры апостол Андрей Первозванный благословил и освятил Крестом не город или село, а пустынный приднепровский холм, то есть саму будущую Русскую землю. Годеновское чудо было вторым таким благословением Русской земли. Именно все земли – что подчеркнуто пустынностью места, где обретено распятие.

После падения Византии Русь остается вообще единственным свободным православным государством на планете (после битвы на Косовом поле в 1389 году пала Сербия).

К огромному Годеновскому Распятию в храм на обочине сельской дороги текут паломники со всего мира. Годеновский Крест творит чудеса. По молитвам у Него – отходят неисцелимые болезни. И сегодня свидетельств чудес даже больше, чем прежде.

Крест и Его присутствие в России до сих пор – само по себе знак предназначения России, которое народ начинает осознавать в XV веке. Предназначения хранить православие, быть преемницей Второго Рима и удерживать мир от разгула зла.

ПЕРВЫЕ ПРОТЕСТАНТЫ НА ПЛАНЕТЕ И «СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ»

В немецком Констанце, в местном кафедральном соборе, с 1414 по 1418 год проходит Констанцский собор. Его цель – преодолеть великий Западный раскол, который царил весь прошлый век и привел к двое- (и даже трое-) папству. Собору это удается. Раскол изжит. Папа снова один. И он лишь в Риме. Остальные отлучены и изгнаны. Дальше Базельский собор принимает решение о главенстве собора над папой.

Все это на самом деле сближает латинян с православием. Наконец, здесь осознана губительность папского верховенства и превосходства. Но… собор не сможет изжить культ личности папы… В Констанце стоит знаменитая антиклерикальная скульптура «Куртизанка Империя». Эта Империя, юная куртизанка – из сатирической повести Оноре де Бальзака La belle Impéria является сатирой на времена Констанцского собора: там высмеяна двойная мораль католического духовенства – эта тема у писателей стала допустимой с началом гуманизма еще в прошлом, XIV веке. Скульптурная куртизанка в своих руках держит несоразмерно маленькие фигуры обнаженных пожилых мужчин в императорской короне и папской тиаре соответственно – это император Сигизмунд и папа Мартин V (его как раз избрали на соборе). Таким образом, Куртизанка Империя держит в своих руках судьбы всего христианского мира.

На соборе эта судьба и впрямь была предрешена – но не избранием папы, а радикальным уничтожением «еретиков» – Яна Гуса и Иеронима Пражского. Этот поступок родил европейский раскол на будущие столетия!

Кем были эти люди? Ян Гус жил в Праге и вел проповеди в частной Вифлеемской часовне (она, воссозданная, стоит и теперь). Он был один из первых, кто выступил с открытой критикой клира, бюргеров и феодалов, хотя считал себя человеком религиозным, обличающим недостатки людей во благо Церкви. Ян Гус призывал к отказу от продажи церковных должностей и взимания платы за таинства Церкви. Он был сторонником разумного подхода, предлагая не подчиняться слепо всему, что говорит Церковь, а руководствоваться Священным Писанием, строя эту свою мысль на евангельской фразе: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Матф. 15:14).

Епископату это не очень-то нравилось. Гуса вызвали на Костанцский собор. Его дело слушали летом 1415 года, приписывали ему изречения, которых он не говорил. Посему и отрекаться от них Гус посчитал невозможным. За это 6 июля 1415 года он по приговору собора был сожжен на костре.

Легенда гласит, что Ян Гус предсказал приход нового реформатора через сто лет: «Я-то – Гусь, а за мной придет Лебедь!» – и действительно, таким человеком впоследствии оказался Мартин Лютер. Сподвижник Яна Гуса – чешский реформатор Иероним Пражский – был сожжен спустя год.

Любопытно, но Ян Гус стал символом сопротивления вообще – например, даже в советском Рыбинске была улица (есть и теперь) его имени. Тарас Шевченко посвятил ему поэму «Еретик». Память о нем в Чехии тем не менее очень сильна, но не как о предтече протестантизма, а как о борце за национальную самобытность чехов. Поэтому в Праге в самом центре стоит памятник Гусу.

Последователь Гуса Иероним Пражский был еще радикальнее: считал неприемлемым почитание святых мощей и икон, отрицал некоторые католические обряды и искал среди православных народов союзников для борьбы с Католической церковью. С этой целью он посещал Псков и Витебск, в 1413 году общался с литовским князем Витовтом.

Казнь Яна и Иеронима не дала нужных Церкви результатов, она, напротив, погрузила Европу в долгий четырнадцатилетний кровопролитный ряд Гуситских войн – войн католиков и последователей Гуса. И гуситов друг с другом. В 1414 году в местечке Липаны недалеко от Праги была заключительная кровопролитная битва между гуситами и католиками. В этой войне не выиграла ни одна сторона, но эта бойня опустошила Центральную Европу.

Не было сделано и выводов Западной церковью – к чему могут привести религиозные казни. Начинается расцвет инквизиции.

Это кровавое явление окончательно отделяет нас от католиков. Ничего общего с духом христианства здесь нет. Костры инквизиции, пылающие по всей Европе, истязатели цинично оправдывают словами Евангелия: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15:4.6).

* * *

Самый яркий инквизитор в истории – испанец Томас де Торквемада. Его боялись король и королева Испании и сам папа римский. Как он извратил религию любви! В известном монастыре Санта-Крус в Сеговии молодой Торквемада решил, что объединению Испании мешают мусульмане и евреи. Даже принявших католицизм мусульман и евреев он считал угрозой для своей страны и подозревал в сохранении прежней веры. Будущая королева Испании, инфанта Изабелла Кастильская, стала покровительствовать Торквемаде, поддавшись ораторским способностям монаха. Так Торквемада на многие годы получил доступ к испанским королям.

Великим инквизитором Испании Торквемада стал в 1483 году. Его деятельность на этом посту была столь чудовищной, что в мире его знают как самого жестокого инквизитора за все время церковных судов. Под кровавым террором Торквемады у всех жителей Испании было только два варианта выбора: католичество или смерть. Любые исследования духовности, научные изыскания да и просто свободное выражение мыслей стали смертельно опасными. Пытки в тюрьмах и публичные сожжения – наследие Торквемады. Инструменты, которые использовались в застенках инквизиции, до сих пор вызывают приступы дурноты и обмороки у посетителей музеев.

За семнадцать лет правления Томаса де Токвемады аутодафе подверглись более трех тысяч человек, а в тюрьмах инквизиции томились более сотни тысяч! Десятки тысяч евреев и мавров были вынуждены покинуть Испанию.

Инквизиция преследовала не только еретиков. С особой жестокостью проводились так называемые процессы ведьм. В некоторых европейских городах из-за охоты на ведьм было уничтожено практически все женское население.

МОЩНЫЙ СОСЕД

В XV веке у самых русских границ вырастает огромное католическое государство. Вырастает на бывших русских землях. И государство вроде бы русское, но именно другая вера делает нас разными.

В 1404 году литовский князь Витовт захватывает Смоленск и Вязьму. Граница Литвы размещается всего в двухстах километрах от Москвы. Кроме того, Киев также оказался под властью Витовта.

О том, что религия стала частью государственной политики Литвы, свидетельствуют метания самого Витовта. Литовский князь был крещен трижды: в 1382 году он принял католическое крещение и получил имя Виганд, затем в 1384 году получил имя Александр, будучи крещенным по православному обряду, а четырьмя годами позже он снова покрестился под именем Александр, но уже по католическому обряду.

Витовт всячески стремился сподвигнуть римского папу на объявление нового крестового похода, ведь внедрение католических войск помогло бы ему в завоевании русских земель и победе над Золотой Ордой. Но его амбиции остудило поражение на реке Ворксле в 1399 году от войск хана Тимур-Кутлуга. Витовт не стал объединителем Руси, но он заметно ослабил Тохтамыша!

Витовт обещал папе римскому окатоличить страну. В Литве начинаются гонения на православных. На русских в общем-то землях Витовт запретил строительство православных храмов, отбирал храмы у православных приходов – для католиков. К концу XV века в Вильно половина населения была все еще по вере православной. Латинство распространялось там силой, государственной машиной. Например, король польский Ягайло (тот самый, что в 1380 году думал выступить против Дмитрия Донского на Куликовом поле в поддержку Мамая) в 1413 году договорился со своим двоюродным братом Витовтом, чтобы впредь на высшие государственные должности в Литве назначались только лица римско-католического вероисповедания.

Великое княжество Литовское при Витовте за каких-то 30 лет стало очень сильным. С востока оно подступало к Можайску и Оке, с юга – к Черному морю. Витовт основал множество крепостей и городов. Возможно, при нем возникли Хаджибей, который позже станет Одессой, Соколец – будущий Вознесенск, Дажев – позже Очаков. Свою дочь Софью он отдал замуж за московского великого князя Василия Дмитриевича.

За великие государственные заслуги Витовту поставлено очень много памятников в его бывших землях, он есть даже на памятнике 1000-летия Руси. И даже современный белорусский троллейбус носит имя Витовта. Но Литва, как мощное государство, стремительно уйдет с исторической сцены. Она выполнила свое предназначение, но выбор веры не позволил ей стать империей. Промысл не мог допустить, чтобы православие, убывающее теперь из Византии, умерло бы и на Руси. Руси – пока еще слабой – надлежало быть хранителем веры. Поэтому чужими силами ослабляются ее враги, готовится почва для будущего окончательного освобождения от ига (ведь Витовт сокрушил тевтонцев с запада и сильно обескровил татар на нашем юге и востоке).

Урок Литвы – в бессмысленности использования религии в политических целях. Витовт стал католиком, чтобы усилить свое государство. В краткосрочной перспективе это получилось, но на долгой дистанции Запад оказался плохим союзником. Скоро эту же ошибку совершит и Византия. Но она исчезнет с карты совсем. Литва же сократится до нынешних размеров. И цена этой ошибки на самом деле еще больше – Витовт заложил основы глобального восточноевропейского раскола, ощутимого и теперь, особенно на Украине.

Все началось с того, что в Литве произошло деление на Московскую и Киевскую митрополии. Это стало фундаментом для разделения народов. Православная церковь в Литве вошла в нашу, русскую митрополию с центром в Москве. Эта ситуация похожа на нынешнюю украинскую. Витовту это не понравилось, он-то хотел независимости. Присланного из Константинополя митрополита Фотия Витовт грабит и отправляет назад ни с чем. Кстати, из записок Фотия интересно его высказывание о русском мате уже в те времена: «такого не встречал ни в одном христианском народе». Возможно, это последствие влияния татарского ига на русский язык?

Тогда в особые митрополиты литовские был незаконно поставлен Григорий (Цамблак). На Русь его не пустили. С его утверждения в Литве усилилось разделение на Московскую и Киевскую митрополии – опасный процесс, разделивший народы на долгие столетия. Виной всему – политические виды Витовта. Григорий ездил на Констанцский собор по делу соединения церквей, но безрезультатно.

Следом в Константинополе с титулом «Киевский» был поставлен митрополит Исидор – одна из самых противоречивых фигур века. Большой интеллектуал, гуманист, дипломат. Он всегда отстаивал идею единения Католической и Православной церквей. Это при их нынешнем, в XV веке, все большем отдалении друг от друга!

Исидор должен был склонить русских к участию в унии. С этой целью он отправляется на Русь. Здесь его прохладно встречает великий князь Московский Василий II Темный, так как поставлен Исидор против его воли. 8 сентября 1437 года Исидор выехал из Москвы на собор в Западную Европу. Целью собора было объединение церквей. Василий II сначала запрещал Исидору ехать на собор:

«Если уже ты непременно желаешь идти на Собор, то принеси нам оттуда наше древнее Православие, которое мы приняли от предка нашего святого Владимира, а нового и чуждого не приноси нам, – мы того не примем».

Исидор дал клятву стоять за православие. И отправился во Флоренцию.

Так начинался самый большой позор православия за всю его историю. Забегая вперед: Ферраро-Флорентийский собор, на котором византийцы примут решение о единении с католиками, будет стоить Византийской империи жизни. Политических выгод и обещанной защиты от османов католики не дадут. Исидора прогонят из Москвы за предательство веры. Он перешел в католичество!

Этот странный активный человек обнаружит себя последний раз на странице истории, когда будет возглавлять небольшую католическую флотилию, отправленную на помощь византийцам в 1453 году во время осады Константинополя турками. Помочь империи эти солдаты не смогли. Сам Исидор чудом и хитростью избежал смерти, ускользнул в Рим и там доживал свою жизнь.

УНИЯ

В 1438 году начался собор христианских церквей – Ферраро-Флорентийский. Начался он в итальянской Ферраре, продолжился во Флоренции. Закончился в 1445 году. Созвал этот собор римский папа Евгений IV. В соборе участвовали константинопольский патриарх Иосиф II, представители Александрийского и Антиохийского патриархов, Исидор – митрополит Киевский и всея Руси и другие представители православных церквей.

Ферраро-Флорентийский собор призван был соединить две Церкви – Католическую и Православную, но невольно стал демонстрацией их различий. А его итог ускорил закат Византии и стал шагом к независимости Русской церкви. Таков Промысл – даже позорное Он обращает на пользу.

Начался собор не очень-то дипломатично: от патриарха Иосифа папа римский потребовал поцеловать свою туфлю, как того требовал латинский обычай, но встретив отпор греков, отступил.

Спорить на соборе предстояло о всем том, что и теперь в корне отличает православие от католицизма.

Один из споров был о чистилище. Католики утверждают, что оно есть. Православные говорят, что ни богослужение, ни Писание, ни предания не говорят о чистилище. За концепцией чистилища лежит латинский юридизм: якобы для того, чтобы души умерших могли очиститься от грехов, Бог требует искупительного наказания. Именно догмат о чистилище стал богословским основанием доктрины об индульгенциях, которые якобы могли сократить время пребывания в чистилище.

Спор о чистилище продолжался несколько месяцев. Греки не уступали. Им было сложно понять этот юридизм, не укладывающийся в их концепцию спасения как общения с Богом и личного духовного роста, который продолжается в будущей жизни. Католики не слышали аргументов православных. А зря. Сами потом пострадают. Именно индульгенции – их абсурдность – станут меньше чем через век одной из первопричин Реформации, продолжительных религиозных войн в Европе и ослабления Католической церкви. Но пока папа, видя непреклонность греков, стал действовать принудительно, прекратив выплату назначенного им содержания.

Еще одним обсуждаемым спорным моментом было понятие о Филиокве (от лат. «и от Сына»). Укоренившийся в католицизме догмат о том, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына – Христа. Греки утверждали, что Третий Вселенский собор запретил что-либо прибавлять или изменять в Символе, а там сказано: «И от Сына». Латиняне отвечали, что речь шла о запрете на изменение смысла, а не слов. И их вставка лишь разъясняет. В конце дискуссий на эту тему православным предложили согласиться с латинским учением, не давая никакой альтернативы. Непонятное с наскока догматическое учение на самом деле перевернуло весь западный мир. Исследователи видят связь между догматом о филиокве и рожденном впоследствии католическом учении о папе как наместнике (заместителе!) Христа на земле, его непогрешимости в вопросах веры и учения. А еще с догматом о непорочном зачатии Девы Марии, который делает Богоматерь как бы сверхчеловеком, указывая тем самым, что нам, простым людям, спасение невозможно! Дело в том, что если Троица – это на самом деле «четверица», а Святой Дух исходит от Сына, то значит, и от Его заместителя на земле – папы. Это как бы итог растущего уже издревле учения о верховенстве римских пап. Именно оно стало третьей темой споров на соборе.

В самом конце собора, почти под заключение унии, прошло обсуждение вопроса о папской власти. Собор сопровождали странные не слишком красивые сцены. Например, грузинский епископ обвинил его участников в язычестве, так как на заседаниях обсуждались доселе неизвестные ему язычники Платон и Аристотель. Виссарион прилюдно назвал византийца Марка Эфесского бесноватым – это притом что они были из одной делегации!

Специфика споров в ходе Ферраро-Флорентийского собора, скандалы и интриги, сопровождающие его, доходчиво демонстрируют, почему Византийский епископат, признав унию, подписал себе и своей империи смертный приговор.

Споры о чистилище, похоже, наскучили византийскому императору Иоанну, который был-то как раз заинтересован в унии, так как в обмен на нее ждал поддержки от Запада в обороне от османов. Он велел Марку Эфесскому, который в большинстве прений излагал мнение греческой стороны, более не являться на соборные заседания. А папа римский выдвинул требование, чтобы греки согласились с учением Римской церкви либо вовсе отправились к себе домой.

В этот момент угасла последняя надежда на примирение между Церквями. Со стороны папы на греков оказывалось финансовое давление: римская сторона задерживала выплаты на содержание греков, а император Иоанн, заручившись поддержкой сторонников унии – Григория-духовника, Исидора Русского и Виссариона Никейского, – также начал воздействовать на греческую сторону. В результате греки пошли на уступку латинянам – признали, что «Дух Святой исходит от Отца через Сына».

После этого патриарх Константинопольский Иосиф скончался. Его могила и теперь в Santa Maria Novella – в церкви, где проходил собор.

Греки продолжали идти на уступки: признали учение о чистилище, приняли равенство таинства Евхаристии и на опресноках, и на квасном хлебе. В конце и вовсе признали папу римского наместником Иисуса Христа, верховным первосвященником и учителем всех христиан.

Под соборным определением о соединении Церквей подписались сперва греки: кто-то подписывал с радостью, кто-то под страхом смерти или подкупленный римской стороной. Лишь немногим удалось скрыться во Флоренции, чтобы избежать необходимости поставить свою подпись.

Собор с «купленным» решением присвоит себе право именоваться Восьмым Вселенским. Но определение не подписано от имени Патриарха Константинопольского, поскольку он умер, и от Антиохийского – его представитель Марк Эфесский унию не подписал.

Кроме того, на соборе присутствовали не все православные: не было балканских представителей и представителей от миллионов христиан в Малой Азии, не говоря уже о жителях Ближнего Востока.

Латинская же делегация выглядела весьма внушительно.

Мир был признан формально. Во время первой же после собора литургии греки не стали причащаться опресноками. Латиняне же даже не посетили греческую литургию. Среди народа Византии уния не нашла поддержки, только патриарх, назначенный императором, и его двор приняли унию из-за политических мотивов. Многие члены делегации искренне раскаивались в предательстве веры, когда вернулись в Константинополь 1 февраля 1440 года.

Между тем Рим считал унию своим триумфом. Считает и теперь. В 1939 году католики широко праздновали 400-летие Флорентийской унии.

* * *

Об участнике собора Марке Эфесском стоит сказать отдельно. Он был редким православным епископом, не подписавшим унию. Практически он один вел все прения со стороны православных. Марк Эфесский был искренне убежден, что латиняне должны пойти на уступки в тех принципиальных моментах, где они в одностороннем порядке ввели изменения. Он хотел мирного единения. Папе доносили, что Марк называет его еретиком. Император Иоанн даже так разозлился, что поместил Марка под стражу на все время заключительных прений. Отсутствие Марка – единственного превосходного полемиста – не позволило грекам выиграть споры о папском превосходстве.

Тем не менее многие греки, принимавшие участие в соборе, считали, что своими подписями они предали веру и променяли православие на латинскую ересь. Марк же, не подписав унию, стал лидером православных у себя на родине.

* * *

Весной 1441 года митрополит Исидор вернулся в Москву. В городе уже знали, чем завершился собор, да и шествие Исидора красноречиво говорило о принятых уступках – впереди несли латинский крест. Уже на первой своей литургии в Успенском соборе кремля он возносил имя римского папы Евгения IV, в конце службы с амвона было прочитано определение Ферраро-Флорентийского собора.

Он думал – это победа. Но великий князь Василий прямо в храме высказал обвинение Исидору в его малодушии – называл его еретиком, лжепастырем и губителем душ. Эта драматическая сцена закончилась изгнанием Исидора с престола митрополита. Его заключили под стражу в Чудовом монастыре, откуда он бежал в Тверь, а затем через Литву в Рим. Низведя Исидора, князь Василий созвал духовенство и епископов для обсуждения Флорентийской соборной грамоты – ее единогласно признали идущей вразрез с православным учением. Так результаты Ферраро-Флорентийского собора, вместо того чтобы сблизить Русскую церковь с латинским Римом, наоборот, еще больше их разделили и отвратили православных от католической веры.

Русь стала единственным оплотом православия, ведь даже Византия пошатнулась в твердости веры. Так еще больше у нас утверждается идея Святой Руси. Начинается процесс самоосознания, осмысления своей миссии в мире. Эта миссия окончательно формулируется в 1453 году, после падения Византии. За пять лет до того – в 1448 году – мы обретаем так необходимую нам для этого церковную независимость от Константинополя. Чтобы поставить своего епископа на московскую кафедру, Собор русских иерархов имел полное каноническое право не обращаться в Константинополь – ведь там патриарх-униат.

15 декабря 1448 года русскими иерархами в московском Успенском соборе митрополитом был поставлен епископ Рязанский и Муромский Иона. 15 декабря – отныне день рождения Русской православной церкви!

На самом деле святой Иона был избран на митрополичий престол еще в 1432 году, после смерти святителя Фотия (1408–1431). Но тогда его не захотели утвердить в Константинополе и прислали своего проверенного грека Исидора – ведь уже готовилась Флорентийская уния, а Исидор был ее сторонником! Плелись интриги.

Преемники Ионы уже не посвящались в Константинополе по другой причине: Константинопольский Патриарх стал после падения Византии подданным турецкого султана, который утверждал избрание Патриарха и вручал ему знаки патриаршей власти.

Вот такое благотворное для нас оказалось следствие у неблаготворного в целом Ферраро-Флорентийского собора!

Митрополит Иона имел большое влияние на князя Василия II, активно участвовал в его деятельности по объединению разрозненных русских княжеств. Он оставил после себя немало посланий с увещеваниями хранить православие. В честь победы над ханом Ногайским святитель Иона поставил церковь Ризоположения в кремле – она стоит и теперь. Иона довершил крещение Пермской земли. Через 12 лет после его смерти, в 1472 году, в Успенском соборе были обретены его нетленные мощи. Началось его почитание как святого.