Борис Конофальский
Глубокий рейд

Глава 1

И снова хлопок, хоть и далеко, но даже тут, более чем в метре под землёй, за слоем бетона, за мешками с песком, чувствуется едва заметный импульс. Несколько песчинок падает с потолка перед ним на стол. Он машинально смахивает их ладонью.

Саблин отрывается от своего недельного рапорта, с которым мучается уже третий час. У него никак не сходится расход боеприпасов. Простых мин «МПП-44» не хватает два ящика. Куда делись шестнадцать мин, он ума не может приложить, а что ещё хуже, они никак не отражены на картах минных полей. Бог знает, где эти мины.

Скорее всего, он плохо посчитал ящики, когда принимал позицию у сменщиков. Хорошо, если так. И теперь об этом придётся как-то докладывать подсотенному. Подсотенный Черкас был старым знакомцем Саблина.

«Он казак добрый, поймёт».

Но всё равно неприятно. Первая неделя на позиции – и на тебе, мины пропали, и теперь с картами расстановки мин не всё ясно. Потеряли? Это ещё полбеды. А если поставили и забыли указать место? А вот это уже совсем другое дело. В общем, это было всё не очень приятно.

Да и патронов для пулемёта у него заметный перерасход, хотя за всю неделю значимых столкновений у его взвода не было. Пулемёт вообще работал раза два. Да и то по «крабам», с большой дистанции. В принципе, на его участке было тихо.

Тихо… Но от всех этих недостач у него аж голова начала болеть, он «сохраняется», отодвигает блокнот и выключает его. Урядник с удовольствием откладывает эту неприятную, но необходимую работу…

«К чёрту её».

…и берёт трубку телефона, нажимает кнопку и ждёт, пока ему ответят. Отвечают командиру почти сразу, секунды через четыре.

– Первый, – слышится знакомый голос казака Васенкова.

– По узлу бьют? – спрашивает Саблин.

– Так точно. Ищут… Не попали, но нащупывают. Метров двадцать недолёт.

– Дрон их видал?

– Да откуда же?

– Ну, мало ли…

– Нет, Петя его зафиксировал, час назад примерно, но он тут же свалил из зоны видимости, даже прицелиться не дался, ушёл… Нет, они близко его к нам уже не подводят. Наученные уже.

Петя – это Пётр Каховской, их оператор РЭБ-станции. А дронов за первую неделю на позициях казаки его взвода сбили уже две штуки. Это было неплохое начало смены. Дроны даже китайцам обходятся дорого: камеры, аккумуляторы, системы управления… Сотник в приказе официально поблагодарил Саблина за то, что его подчинённые «обезвредили китайские средства наблюдения».

– Ладно… Ты разрывы считай и фиксируй их, – напоминает Аким.

– Есть считать разрывы, господин урядник, – чуть нехотя отвечает Васенков.

Его можно понять: кому охота заниматься этой ерундой. Но подобную отчётность уже месяц как требуют отцы-атаманы. Всё это нужно для техников. Они высчитывают, как быстро артиллеристы НОАК находят зарытые в песок выносные блоки РЭБ-станций. Техникам нужна надёжная статистка. В общем, вопрос на самом-то деле серьёзный, важный. НОАКовцы всё-таки худо-бедно, но научились находить блоки и накрывать их артиллерией. А без прикрытия средствами РЭБ в такой тягучей, позиционной войне окопов выстоять без потерь будет очень сложно.

Вот только заниматься этим, конечно, никому в боевой обстановке не хочется. Вот и ворчат казаки. И Васенков добавляет потом: – Это второй снаряд за мой караул.

– Ладно, давай, – заканчивает Саблин. – Не забывай отмечать на карте места разрывов.

– Есть, – коротко обещает подчинённый и отключается.

И снова перед ним его электронный блокнот с рапортом, который нужно закончить. А уряднику так неохота, и он ищет причины отложить это обязательное занятие.

«Покурить? Выпить чаю?».

Но перед ним целая пепельница с окурками, и воздух от дыма в его командирской спёртый, сизый. И чай он пил только что. Саблин наконец находит выход и кричит в раскрытую не по уставу дверь:

– Саня!

И тут же в соседней комнатушке зашевелилось что-то механическое, стали повизгивать сервомоторы, зажужжали привода, потом послышалось несколько тяжёлых шагов и в командирскую ввалился Саша Каштенков в полной экипировке тяжёлого пехотинца, не было на нём лишь пыльника и ранца. Шлем откинут на спину, перчатки висят на шнурках.

А вместо оружия у него в руке был видеоплеер, он только что смотрел какую-то весёлую чушь из глубокого прошлого.

– Чего звал? – весьма фамильярно интересуется Каштенков у своего командира.

– Надо пересчитать мины, – отвечает урядник.

– Так считали уже… – напоминает ему Каштенков. И перечисляет: – Четыре ящика на центральном посту, два ящика на первом и по одному на пятом и на шестом.

– Чего ты мне это рассказываешь? – бурчит взводный. – Я с тобой их и считал, ты остальные мне найди.

– Да где искать-то? – недоумевает Каштенков.

– Не знаю; на кухню сходи, в моечную, под кроватями погляди, должны быть эти мины, – Саблин хоть и особо не хочет, но тянет из солдатского портсигара сигарету и ей тычет в планшет, – нет мин на карте. Нет, понимаешь? Придут наши сменщики через три недели, пойдут куда и подорвутся на наших же минах.

– Ну так не мы же их расставили, – упрямится Каштенков. Кому охота сейчас таскаться по траншеям между постами по такой жаре. Конечно, тут, в кондиционируемом командном пункте, сидеть-то с планшетом в руках поприятнее будет. – Мы поставили только четыре мины, за камнями у первого поста, остальные все ставили до нас. Мы свои поставленные на карте указали.

– Саня, – Аким уже начинает закипать. «Вот так иметь товарища в подчинённых». – Ты давай, это… не беси меня. Иди ищи мины. Пройдись по блиндажам. Опроси казаков, может у кого на ИОТах[1] ящики из-под мин под ногами стоят. Проверь их.

Это было обычное дело; на ИОТах часто, чтобы не делать лишнюю ступеньку в некрепком грунте, казаки ставили на огневой позиции ящик из-под патронов или гранат. Может, кто-то так же поставил ящик с минами, и так он там и остался.

– Ладно, – наконец соглашается младший урядник Каштенков, – пойду ещё раз всё посмотрю, вдруг и правда у какого-то раззявы под кроватью стоит.

Он уходит и собирается: надевает пыльник, берёт винтовку, ранец не берёт и, даже не накинув шлема, выходит из командирской.

Саблин бросает сигарету на стол перед собой и снова берёт в руки свой офицерский блокнот, вбивает пароль – и прежде чем блокнот успевает загрузиться, на пороге его помещения появляется молодой казак Милевич. С планшетом связи в руках. Он останавливается в проходе.

– Господин урядник, шифровка из «сотни».

– И что там? – спрашивает урядник и протягивает руку.

– Да ничего, – отвечает казак-первогодок, – как обычно, транспорт к ночи будет, – он отдаёт планшет командиру.

Так и есть, ему сообщает подсотенный, чтобы к десяти часам ночи он обеспечил безопасность и встречу транспорта в условленном месте. В нем будет провиант, вода, топливо для генераторов, сменные фильтры для помывочной, может, что из боеприпасов, ну и, конечно же, ящики с хладогеном. Всё как обычно. Саблин вводит свой персональный код офицера, нажимает кнопку «Сообщение принял» и отдаёт планшет молодому связисту.

Казак уходит, а урядник остаётся один на один со своим рапортом, у него ещё есть время. Рапорт нужно отправить в «сотню» до полуночи. Аким ещё надеется, что Каштенков найдёт мины. Но эта ещё та надежда.

Каштенков вернулся через полчаса или минут через сорок, встал в дверях и, откинув шлем на спину, сказал:

– Нет нигде этих мин, Аким, – и добавил потом, словно извиняясь: – Посчитали мы их неправильно. Не нужно было подписывать акт приёмки у третьего взвода.

«… мы их неправильно».

«Мы…». Сашка-то как раз боеприпасы не считал, он другим занимался. Всё считал сам Саблин вместе с урядником третьего взвода Самариным.

«Зараза этот Самарин… Объегорил… Повесил недостачу».

Теперь-то Акиму это было ясно. И он решил закончить рапорт, но указать в нём всё как было. Мол, так и так, принял, подписал, но по факту двух ящиков мин не хватает. Будь что будет. Пусть подсотенный сам разбирается. Ну, или забудет про эти мины. Саблин закончил рапорт, перечитал его в последний раз, позвал радиста и отправил сообщение в «сотню».

***

Поужинали, и сразу после вечернего заряда он надел броню и вышел пройтись по траншеям – посмотреть, не сильно ли завалило их песком. Заряд был недолгий, песка, конечно, нанесло, но немного. Казаки и сами учёные люди, всё знающие. Они понимают, если сегодня траншеи не почистить, завтра и послезавтра, то потом и прятаться от тяжёлых снарядов противника уже негде будет. Люди без его приказов сами вышли очищать ходы сообщения и ИОТы. Впрочем, это было делом недолгим, десять минут, иногда пятнадцать – и всё. В его втором взводе вместе с ним и его заместителем младшим урядником Каштенковым – двадцать два человека; ещё четверо казаков сейчас на постах, в наблюдателях, ещё двое – это один из двух связистов и один из двух операторов РЭБ-станции, эти двое, считай, на круглосуточном посту.

Все остальные, взяв лопаты, идут убирать песок, а всех траншей, окопов и ходов сообщений на вверенном ему узле обороны под номером «десять шестьдесят один» меньше трех километров, так что казаки справляются довольно быстро.

Проходя мимо работающих казаков, он замечает у одного из них на плече номер «тридцать три» и обращается к нему:

– Вася.

– Да, господин урядник, – приказной Величко останавливает работу и втыкает лопату в песок.

– Через полчаса придёт транспорт, как закончите тут, будь со своим отделением у Старого камня. Сегодня ваша очередь разгружать.

– Есть, – отвечает командир третьего отделения. И принимается чистить траншею дальше.

Старый камень – это растрескавшийся от весенних дождей кусок песчаника, торчащий из песка в трёх сотнях метров на север от начала траншей. Конечно, транспорт можно было подогнать к траншеям вплотную, меньше было бы людям хлопот, но китайцы…

Командование сообщало, что у НОАКовцев появились новые ночные камеры на дронах, с улучшенной светочувствительностью, видят они дальше; в общем, в позапрошлую смену один транспорт на разгрузке они накрыли артиллерией. Погиб один казак и сгорела машина. Теперь грузовики останавливались за камнями, не доезжая до узла обороны «десять шестьдесят один» трёх сотен метров. Грузовик пришёл вовремя, так что казакам из отделения приказного Величко ждать не пришлось, они быстро выкинули грузы из кузова и стали носить их к траншее, а там уже их поджидали казаки из других отделений, они забирали принесённое и разносили всё по местам.

После того как грузу было найдено место, наступал час помывки и день заканчивался. Конечно, воды на всех, чтобы по-настоящему помыться, тут, на боевых позициях, не было, потому и были в цене фильтры для помывочной. Когда отфильтрованной водой можно было мыться снова и снова. И так пока через фильтр не пройдёт триста литров. То есть одного фильтра хватало не больше чем на десять человек. В общем, не до роскошества, но эти вечерние помывки, как и сигареты, полстакана водки или место у кондиционера, были здесь, в раскалённой степи, единственными удовольствиями для казаков. И это ещё его четвертой роте повезло с участком. Участок «десять шестьдесят один» находился на одном месте давно и поэтому был хорошо оборудован. Далеко не на всех узлах обороны имелись помывочные, да ещё две комнаты с кондиционерами. И теперь те, кто таскал грузы, и те, кто собирались спать, шли мыться. Получить тридцать литров своей хоть и не холодной, но всё равно такой приятной воды.