Борис Филимонов
Белоповстанцы. Книга 1. Освобождение Приморья войсками Временного Приамурского правительства

8-й Камский стрелковый полк. Под командой случайного офицера в Приморье прибыло всего около ста пятидесяти камцев. В Раздольном они составляли один батальон. Только после майского переворота 1921 г. и приезда из г. Харбина бывшего первого командира 8-го Камского полка, полковника Сотникова, был восстановлен Камский полк, но первое время он продолжал состоять из одного батальона. Уже летом 1921 г. на Русском острове к полку был присоединен батальон полковника Матросова, который до того входил в состав отряда генерала Петухова, формировавшегося отчасти на средства атамана Семенова. Батальон полковника Матросова – три роты – состоял в значительной мере из алтайцев и камцев, последние из числа тех, что уклонялись от поступления и службы в 8-м Камском полку. Само собой разумеется, что по слиянии недоброжелательный холодок между «первым» и «вторым» батальонами не исчез. Чины полка по национальности были русскими и татаро-башкирами, причем первых было более, нежели вторых. Каждый из батальонов состоял из трех рот, кроме того, в полку были еще офицерская, пулеметная и нестроевая роты. По приблизительным подсчетам, при выступлении в поход в ноябре 1921 г. полк смог выставить не более 330 штыков. Командир полка полковник Сотников был превосходным боевым офицером, отлично знавшим военную службу, но на хозяйственную часть он имел особый свой взгляд и относился пренебрежительно к правильному ведению его. К этому следует добавить, что полковник Сотников был глубоко честным и порядочным человеком. Полковник Сотников – старый кадровый офицер (производства в офицеры приблизительно времени Русско-японской войны), служивший в мирное время в Раздольном в 6-м Сибирском саперном батальоне вместе с Молчановым, тогда еще поручиком. В Гражданскую войну полковник Сотников на Уральском фронте командовал 29-м Бирским стрелковым полком. Помощником командира 8-го Камского полка в Приморье был по доблести своей не уступавший своему начальнику полковник Турков – на Уральском фронте командир 32-го Прикамского стрелкового полка, принявший этот полк от Молчанова, тогда еще полковника.

1-й стрелковый артиллерийский дивизион. По приходе каппелевской армии в г. Читу из чинов 4-го Уфимского стрелкового артиллерийского дивизиона, остатков 12-го Уральского стрелкового артиллерийского дивизиона и влитых в него 6-го Уральского и Сибирского стрелкового артиллерийского дивизиона полковника Беттихера, приставшего к ижевцам во время Сибирского ледяного похода, был сформирован

2-й Уфимский стрелковый артиллерийский дивизион, который вошел в состав дивизии того же наименования и номера. Командиром дивизиона был назначен бывший начальник артиллерии 4-й Уфимской стрелковой дивизии полковник Романовский, кадровый офицер, окончивший Михайловское артиллерийское училище и выпущенный в офицеры в 1904 г., солидный артиллерист с большим опытом. При проходе через полосу отчуждения КВЖД дивизион почти совсем развалился. В Раздольное прибыла совсем небольшая группа офицеров и солдат, которая была влита в Сводноартиллерийский дивизион в виде 3-й батареи – Уфимской. По выходе полковника Глудкина с егерями и уральцами из состава 3-го стрелкового корпуса полковник Романовский со своей батареей присоединился к нему. В это же время в Уфимскую батарею влилась одна из рот 4-го Уфимского стрелкового полка в составе 50 солдат и 1 офицера, а затем из Сводно-артиллерийского дивизиона к нему же перешла группа офицеров. Таким образом малочисленная Уфимская батарея превратилась в дивизион, который получил теперь наименование 1-го стрелкового – по имени бригады, в состав которой он вошел. К ноябрю 1921 г. в дивизионе числилось 6 штаб-офицеров, 22 обер-офицера, 1 чиновник и до 70 солдат. Выступив в поход в декабре 1921 г., дивизион дал: офицерский взвод, стрелковую роту и конный взвод – всего 73 бойца.

Отдельный Камский конный дивизион, конный лишь по названию, насчитывавший в своих рядах от 80 до 120 человек, был приведен полковником Надзадиным в Гродеково из Никольск-Уссурийского летом 1921 г. после того, как бригада генерала Осипова перешла из состава Гродековской группы войск в 3-й стрелковый корпус. Прошлое этого конного дивизиона – прошлое 8-й Камской дивизии и полка. Дивизион состоял почти исключительно из татаро-башкир. В Гродеково дивизион был включен в состав отдельной стрелковой бригады, которой командовал совсем молодой полковник Буйвид, и поздней осенью 1921 г. был пополнен только что прибывшими в Приморье бывшими унгерновцами. К ноябрю того же года численность дивизиона достигла 250 чинов. В это время им командовал полковник Крылов.

Молодой офицер Генерального штаба В.О. Каппель окончил Великую войну в чине подполковника. Борьба на Волге летом и осенью 1918 г. сделала его имя и имя его небольшого добровольческого отряда широко известными. В ноябре того же года Временное Всероссийское правительство (Директория) в виде исключения произвело полковника Каппеля в генерал-майоры (Болдырев В.Г. Директория. Колчак. Интервенты. С. 109). Генерал Петров в своей книге «От Волги до Тихого океана» довольно подробно описывает операции на Волге и в Приуралье, где Каппель и его части, уже тогда получившие прозвание каппелевцев, играли видные роли. Части 1-го Волжского стрелкового корпуса, как именовались части генерала Каппеля, создались и выросли на фронте в боевой обстановке. Почти целиком они состояли из добровольцев – учащихся и горожан. Мобилизованных солдат в рядах было совсем немного. Процент же офицеров в частях был весьма значителен – весной 1919 г. их насчитывалось в корпусе до 2000 человек. Корпус состоял из трех стрелковых дивизий, которые первое время именовались бригадами, – 1-я Самарская, 3-я Симбирская и 13-я Казанская, и одной кавалерийской бригады двухполкового состава – Волжской. Стрелковые дивизии состояли из трех стрелковых полков, егерского батальона, конного и артиллерийского дивизионов, но все полки были далеко не полного, даже малого состава. Таким образом, Волжский корпус представлял собой только остов, кадр настоящего корпуса за все время своего участия в боевых операциях, ибо, хотя весной 1919 г., перед своим возвращением на фронт, он и был пополнен мобилизованными сибиряками и бывшими красноармейцами, выразившими желание вступить в ряды белых войск, но принимать в расчет их не приходится, так как в первых же боях они стали либо сдаваться красным, либо переходить на их сторону. Вследствие небольшой своей численности дивизии Волжского корпуса уже в самом начале Сибирского похода, в районе Ново-Николаевска, фактически были сведены в полки. Под Красноярском целиком погибли сибирцы, от казанцев вышла группа в 50 человек – начдив генерал Ястребцев со своим штабом и ординарцами, только одни самарцы, руководимые генерал-майором Сахаровым, заменившим умирающего генерала Имшенецкого, вышли в значительном числе.

По приходе в Забайкалье остатки 1-го Волжского корпуса были сведены в Отдельную Волжскую бригаду, состоявшую из одного стрелкового, одного драгунского полков и одной батареи. В этой бригаде бывших самарцев было приблизительно до 70 %, симбирцев было всего несколько случайных человек, остальные были казанцами – бывшими чинами 13-й Казанской и 13-й Сибирской стрелковых дивизий (кадром 13-й Сибирской явились также казанцы – части полковника Степанова, снявшиеся с фронта осенью 1918 г. и проскочившие в тыл в Ново-Николаевск). При проходе через полосу отчуждения КВЖД в конце 1920 г. драгунский полк почти целиком остался в Харбине, и по приходе в Приморье бригада свернулась в полк. В марте 1921 г. в Раздольном находилось всего 380 волжских душ – 110 офицеров, 245 солдат, 21 женщина и 4 детей. После переворота волжские артиллеристы выделились из полка и под именем 3-й Волжской генерала Каппеля батареи вошли в состав Сводно-артиллерийского дивизиона. Таким образом, к осени 1921 г. в Приморье существовали две Волжские части: 1) 1-й Волжский имени Генерала Каппеля стрелковый полк и 2) 3-я Волжская имени генерала Каппеля батарея. Первые носили на погонах витой вензель – «ВГКп», вторые «ЗГК» под пушками. Погоны, петлицы и выпушки у волжан были малиновые.

1-й Волжский стрелковый полк в мае 1921 г. состоял из одной офицерской, трех стрелковых рот и малочисленных команд разведчиков и нестроевой. В офицерской роте было до 40 человек, в 1-й – около 75, во 2-й – до 100 и в 3-й около 70. Осенью 1921 г., после прибытия во Владивосток парохода «Франц Фердинанд», в Волжский полк были влиты так называемые «южане» или «врангелевцы», всего до 30 человек. Под командой своего «южанина» штабс-капитана Ушакова они составили 4-ю стрелковую роту. Эти новоприбывшие «южане» были также волжане – жители Николаевского уезда Самарской губернии. В 1918 г. они находились в рядах Народной армии, но при откате последней с Волги к Уралу части, в которых они служили, принуждены были отойти на юг и присоединиться к уральским казакам. Командиром полка был самарец полковник Белянушкин, его помощник – полковник Карлов.

3-я Волжская батарея в своих рядах к осени 1921 г. насчитывала всего 47 человек, из них офицеров было человек пять-шесть. Орудий эта батарея, как и все остальные, до Хабаровского похода не имела. Находясь в составе Волжской бригады и полка, чины батареи ничем не отличались от остальных волжан, но по выделении из полка и переходе в подчинение к полковнику Бек-Мамедову батарейцы невольно мало-помалу стали воспринимать облик чинов Сводноартиллерийского дивизиона. Командиром батареи был молодой офицер (Константиновского артиллерийского училища, выпуска 1915 г.) подполковник Иличев.

В заключение следует указать, что волжане, будучи закаленными в боях, похвастаться внешней воинской отчетливостью не могли и взаимоотношения чинов имели не совсем нормальный характер, чему причиной было не только то, что первый период своего существования волжские части провели под знаменами Комуча (Комитета Учредительного собрания), но к этому также подталкивали особые взгляды и понятия комбрига. На общем фоне, безусловно, выделялась своей подтянутостью группа «южан». В бою же от «волжских чудо-орлов и богатырей», как называл их генерал Сахаров, можно было ожидать «суворовски» стремительных ударов.

Подобно частям Ижевским, Воткинским, Камским и Уфимским, отдельная Красноуфимская добровольческая бригада образовалась из повстанческих отрядов, созданных восставшим весной 1918 г. крестьянским и горно-рабочим населением Красноуфимского уезда. Эти повстанческие отряды были объединены поручиком Рычаговым – местный житель-крестьянин, в прошлом солдат, дослужившийся до офицерских чинов на германском фронте. В глухом Красноуфимском уезде немного было офицеров, а потому вполне понятно, что в создании частей бригады и вождении их в бой главную роль играли лица, не прошедшие курса военных училищ и школ прапорщиков, – бывшие унтер-офицеры, и тем не менее оба стрелковых полка полного состава (1-й Красноуфимский, 2-й Кыштымский), конный дивизион (Ачитский) и батарея всегда были на уровне хороших воинских частей. Под Кемчугом, во время Сибирского похода, погибли генерал-майор Рычагов и его полки. На восток проскочила лишь часть Ачитского конного дивизиона, да прошел еще артиллерийский дивизион, следовавший в составе сначала артиллерийской колонны полковника Беренца, а затем присоединившийся к Уральской группе генерала Круглевского. В Забайкалье эти два осколка бригады оказались в различных войсковых соединениях: ачитцы были приданы Иркутской стрелковой дивизии, бок о бок с которой на Урале сражалась Красноуфимская бригада, а артиллеристы, будучи слитыми с остатками 11-го Уральского артиллерийского дивизиона (до 20 офицеров и 14 солдат), образовали Сводно-артиллерийский дивизион.

В Приморье в рядах войск Временного Приамурского правительства бывших жителей Красноуфимского уезда, бывших чинов бригады того же наименования было до 280 бойцов – в Ачитском дивизионе до 180 и в Сводно-артиллерийском дивизионе до 100. По национальности все они были русскими. На военной службе, в годину некоторой распущенности даже в среде офицеров, они показали себя подтянутыми, исполнительными, бравыми и развитыми солдатами, которыми начальники всегда были довольны. Отсутствие лица, которое бы озаботилось объединить и соединить осколки бригады, кстати сказать никогда не враждовавшие друг с другом, повело к тому, что славное прошлое бригады не имело в Забайкалье и Приморье продолжения, хотя бывшие чины бригады и продолжали выполнять свой долг в чужих по имени частях. Бывший командир артиллерийского дивизиона подполковник Зеленой был слишком мягок для того, чтобы провести в жизнь такую идею, которой он и не задавался, а подполковник Кузьминых – командир Ачитского конного дивизиона, налегал на выпивон. В августе 1921 г. Ачитский конный дивизион вошел в состав вновь сформированного Сводно-Сибирского кавалерийского полка.

7 июня 1918 г., в первый день восстания, в г. Омске начал формироваться 1-й Степной полк – будущий 13-й Омский стрелковый полк. 21 июня этот полк в составе 150 человек выступил из Омска на фронт в г. Ишим, находясь в отряде полковника Вержбицкого.

Ядром 16-го Ишимского стрелкового полка являлся первый офицерский партизанский отряд, во главе которого стоял капитан, позднее полковник, Казагранди и запись в который была открыта в тот же день 7 июня в Омске. Через полутора суток этот отряд, в составе 61 пехотинца с винтовками, при 11 пулеметах Люиса, и 10 артиллеристов с одним орудием при 93 снарядах отбыл из Омска вниз по реке Иртыш.

Отряд войск полковника Вержбицкого и партизанский отряд капитана Казагранди в течение лета 1918 г. вели упорные бои с красными, продвигаясь на северо-запад вдоль линии Тюменской железной дороги и реки Иртыш. В сентябре 1918 г. вышеуказанные части, составлявшие 1-ю Степную дивизию, были переименованы: дивизия стала именоваться 1-й Сибирской стрелковой дивизией, а полки из 1, 2 и

3-го Степных превратились в 13-й Омский, 14-й Иртышский и 15-й Курганский, а отряд полковника Казагранди, уже развернутый в полк, был наименован 16-м Ишимским стрелковым полком. Пополненная добровольцами и самомобилизовавшимися жителями Тобольской и Пермской губерний,

4- я Сибирская стрелковая дивизия очистила горнозаводский район, а затем, совместно с 1-м Средне-Сибирским стрелковым корпусом, приняла участие в наступлении на Пермь, ее взятии, разгроме перешедших в контрнаступление красных под Кунгуром и овладела линией реки Камы в районе г. Оса – Сарапул. Ишимский стрелковый полк под командой своего выдающегося командира, капитана Метелева, решил судьбу Воткинского завода, предопределив полный разгром 7-й Уральской советской дивизии. В дальнейшем 4-я Сибирская стрелковая дивизия вышла на берег реки Вятка, причем Ишимский полк форсировал широко разлившуюся Вятку. Следует также отметить, что за время с сентября 1918 г. по апрель 1919 г. 4-я Сибирская стрелковая дивизия выделила кадр на формирование 7-й и 18-й Сибирских стрелковых дивизий, укомплектованных жителями Приуральского и Прикамского краев. Неудачи на фронте Западной армии понудили 4-ю Сибирскую дивизию к отступлению; под напором главных сил противника, перенесшего свой удар по Сибирской армии, дивизия отходила на восток. Затем непосильная борьба на Тоболе и опять отступление. Под Канском, после объявления о добровольческой службе, ряды дивизии поредели. По приходе в Читу омцы, ишимцы и барнаульцы, пополненные остатками других частей Сибирской армии, образовали Омскую стрелковую дивизию, которая в Приморье превратилась в полк.

4-й Омский стрелковый полк к осени 1921 г. состоял из трех батальонов, сохранивших свои наименования: Омского, Ишимского и Барнаульского. Кроме стрелковых рот, в полку имелась пулеметная команда (около 40 человек), эскадрон (около 90 всадников), нестроевая рота (около 80 человек) и музыкантская команда. В это время полк имел приблизительно до 700 ртов, в поход же выставил не менее 500 бойцов. Во время похода эскадрон был пополнен за счет рот и доведен до 120 сабель. Командиром полка был полковник Мельников, его помощником – полковник Мохов, командовавший полком во время Анучинской операции и движения на Хабаровск. Ко всему этому следует добавить, что Омский полк в Приморье был сплоченной, дружной, образцовой частью. По сравнению с другими частями солдаты Омского полка были подтянуты. В полку имелось хорошо (конечно, по тому времени) оборудованное офицерское собрание, кажется единственное настоящее офицерское собрание. Хозяйство полка было поставлено также хорошо. Эти преимущественные особенности Омского полка отчасти могут быть объяснены тем, что кадры полка последовательно находились в руках опытных начальников: генералов Вержбицкого, Смолина, Генерального штаба полковника Аргунова. Хотя этих начальников нельзя заподозривать в пристрастии к остаткам когда-то их родной, собственной части, тем не менее вполне естественно, что они относились, вопреки, быть может, своему желанию, все же с некоторым, особым вниманием к Омскому полку. Генерал Смолин указывает, что он не только не выделял Омский полк, но всегда старался относиться и относился с большим вниманием к более молодым частям, вошедшим в его подчинение позднее.

Наскоро сформированные из офицеров и добровольцев три дружины: Томская, Ново-Николаевская и Барнаульская, под общей командой молодого подполковника Пепеляева, примкнули к чешским частям капитана Гайды и, двигаясь из сердца Сибири на восток в Забайкалье, покрыли себя славой. После этого они были пополнены и развернуты в 1-й Средне-Сибирский стрелковый корпус, и под командой того же Пепеляева, теперь уже генерал-майора, они совершили свой знаменитый марш на Пермь, а позднее сражались под Верещагином и Глазовом. Потеряв более трех четвертей своего состава в боях и от эпидемий, части корпуса в конце 1919 г. были отведены в тыл на пополнение. Но не отдых и покой сулил им рок. Преступное легкомыслие подполковника Ивакина (командовавшего в это время 1-й дивизией) и генерал-майора Зиневича (командир корпуса) не только погубило корпус, но нанесло смертельный удар всему Белому делу в Сибири. Из состава всего 1-го Средне-Сибирского стрелкового корпуса в Забайкалье прошел один только 3-й Барнаульский стрелковый полк. Этим полк обязан был сильной воле и решимости своего командира капитана Богословского, который, поставив своей целью вывод кадра полка на территорию, обеспечивающую дальнейшее существование его, провел полк крайним севером, глухой тайгой, по глубоким снегам Лены и Витима.

С времен давным-давно забытых, с 1711 г. от Колывано-Воскресенского горного батальона ведут свою историю барнаульцы. Переименованный впоследствии в Барнаульский линейный, а затем в Барнаульский резервный батальон, в Русско-японскую войну он развернулся в 12-й Барнаульский стрелковый полк, который за бои под Дашичао получил Георгиевское знамя. По реорганизации армии, в Великую войну полк скрыл свое славное имя под скромной цифрой 44-го Сибирского стрелкового полка, но и тут, на германском фронте, полк стойко сражался с врагом до последних дней. Вернувшись домой, барнаульцы организовали ячейку и 14–15 июня 1918 г. произвели переворот в Барнауле. Через три дня Барнаульская дружина, позднее полк, выступила на фронт. Как уже видно из вышеуказанного, барнаульцы по приходе в Читу вошли в состав Омской стрелковой дивизии, а в Приморье были сведены в батальон.

Кроме Барнаульского полка в Читу из состава 1-го Средне-Сибирского стрелкового корпуса пробрались отдельные, случайные лица. В числе последних был бывший комкор 1-го Средне-Сибирского, бывший командарм 1-й Сибирской, бывший кумир Сибири – генерал-лейтенант Пепеляев. Сразу же по прибытии он начал было формировать отряд из бывших чинов своих частей, но скоро увидел, что авторитет его сильно поколеблен, и уехал в Харбин, отказавшись от создания хотя бы небольшой, но отдельной, части, пополненной бывшими чинами 1-го Средне-Сибирского корпуса. Только осенью 1921 г. во Владивостоке, занимавший один из видных постов в 1-м Средне-Сибирском корпусе, генерал-майор Вешневский приступил к проведению в жизнь этой мысли и с разрешения Временного Приамурского правительства стал формировать 1-й Сибирский стрелковый имени генерал-лейтенанта Пепеляева полк. В этот полк поступали главным образом бывшие чины вышеуказанного корпуса, приезжавшие из полосы отчуждения КВЖД. Приток добровольцев был слаб, к декабрю формирование его все еще не было закончено, численность его была совсем мизерна. Я. Покус неправильно именует этот полк «1-м Владивостокским пехотным полком» и силу его определяет в 500 штыков, которую должно считать преувеличенной не менее как в три раза. По некоторым же сведениям, вся численность полка в январе – феврале 1922 г. была не более 80—100 человек.

Сразу по занятии Иркутска чехо-русскими силами полковник Гривин приступил к формированию Иркутской дружины. Через несколько дней эта дружина, в составе трех батальонов, выступила на фронт, где и приняла живейшее участие в боях за обладание Круго-Байкальской железной дорогой, разгроме красных под Танхоем, Посольской и преследовании их до соединения с отрядом атамана Семенова. Пополнившись и развернувшись в 3-ю дивизию, иркутяне были перекинуты в Екатеринбург, откуда выступили походным порядком на Бисертский завод, заняли г. Красноуфимск, сражались с Блюхером у Песчаной горы, на реке Шаля, под Осой, Сарапулом и т. д. В конце концов дивизия изнемогла в боях, люди выбились из сил, ряды ее поредели. Трагический конец был первого командира иркутцев, командира 4-го Восточно-Сибирского корпуса генерал-лейтенанта Гривина. После неудачи на Тоболе белые отступили, но Верховное командование все еще намеревалось отстоять Омск. Между командующим 2-й армией генералом Войцеховским и генералом Гривиным произошел крупный разговор. Последний заявил, что та горсть людей, что осталась у него, измоталась настолько, что не может сдерживать врага, а потому он, генерал Гривин, снимает свои части с фронта и согласно старому приказу главнокомандующего следует в глубокий тыл на пополнение… Генерал Гривин был застрелен генералом Войцеховским за неисполнение приказа. В боях потеряли иркутцы и генерала Ракитина – душу дивизии, который водил их на славные дела. По оставлении Забайкалья многие иркутяне, не желая далеко уходить от родных мест, оставили ряды дивизии и присоединились к отряду барона Унгерна, ушедшего в Монголию. В Приморье иркутяне были свернуты в полк – 3-й Иркутский стрелковый, но это были теперь остатки когда-то славной части. Численность полка, по одним сведениям, показывается до 400 чинов, по другим – только до 150. Командиром полка был полковник Золотарев.

Как видно из вышесказанного, сибирские части, находясь на фронте на Урале и в Приморье, пополнялись добровольцами, самомобилизовавшимися и мобилизованными из жителей этих краев, причем вновь вступившие в армию пошли не только на укомплектование ранее существующих частей, но из них также были созданы новые части молодой русской армии, которые действовали в составе 1-го Средне-Сибирского, 3-го Западно-Сибирского и 4-го Восточно-Сибирского корпусов. Из таких частей в Приморье в составе Белой армии пришли две: Отдельный конно-егерский дивизион, известный как дивизион Манжетного, и Отдельный Красноуфимский конный дивизион.

Мобилизовав в конце 1918 г. в Пермской и Вятской губерниях бывших солдат кавалерийских полков старой Русской армии, большевики сформировали из них 10-й Пермский кавалерийский полк. По выдвижении его на фронт, в декабре, в селе Ильинском, полк в полном составе всего до 450 человек, руководимый бывшим офицером Еремеевым, перешел на сторону белых, где сразу же и вошел в состав отряда полковника Казагранди. Последний приказал ротмистру Манжетному создать из перешедших людей Отдельный конный дивизион. Отобрав до 300 лучших всадников, ротмистр Манжетный создал Отдельный конно-егерский дивизион. Ротмистр Манжетный был волевой, выдающийся офицер. Бывший жандарм, еще ранее того офицер 17-го Новомиргородского уланского полка, он очень быстро из хороших солдат создал образцовую кавалерийскую часть, славное имя которой – «конно-егеря Манжетного» – прогремело по Уральскому фронту. С середины 1919 г. дивизион все время находился с 4-й Сибирской дивизией, с которой и пришел в Забайкалье, где летом 1920 г., в г. Нерчинске, на пополнение убыли в людях в дивизион была влита группа так называемых пепеляевцев. При проходе через полосу отчуждения КВЖД полковник Манжетный с частью людей остался в Харбине. В Приморье, под командой подполковника Линкова, прибыло до 200 человек, которые совместно с ачитцами в августе 1921 г. образовали Сводно-Сибирский кавалерийский полк. У конно-егерей имелся стяг, преподнесенный дивизиону весной 1919 г. «благодарным населением стольких-то волостей освобожденного Прикамья», как о том гласила надпись. В заключение следует добавить, что в руках полковника Манжетного это была одна из самых грозных для врага белых частей. Дивизион имел особую форму: зеленый погон с желтой выпушкой, такие же петлицы, на погонах – переплетенные буквы желтого цвета: «ЕК» и лампасы двойные зеленые с желтым посередине кантиком.

Отдельный Красноуфимский конный дивизион в составе добровольческой бригады того же наименования (поручика, потом полковника, наконец, генерал-майора Рычагова) никогда не находился. Основой его была сформированная при 3-й Сибирской (Иркутской) дивизии в конце 1918 г. Отдельная Татарская сотня, состоявшая из добровольцев-мусульман, жителей Красноуфимского уезда. В этой сотне было вначале 120 сабель. Во время весеннего наступления 1919 г. из добровольцев – русских жителей Красноуфимского и Сарапульского уездов при той же Иркутской дивизии был сформирован эскадрон, который вместе с Татарской сотней, под командой капитана Кветковского, образовал Отдельный Красноуфимский конный дивизион, который все время и находился при 3-й Сибирской (Иркутской) дивизии, не имевшей своей конницы. Значительных потерь и катастроф дивизион избежал, но командиры его частенько менялись. Так как одно время в дивизионе было несколько офицеров 10-го Ингерманландского гусарского полка, то в дальнейшем чины дивизиона высказывали свои претензии на восприемство духа и славы означенного полка былой русской конницы. В Читу пришло 185 сабель и 30 штыков. Здесь дивизию принял полковник Хромов – кадровый кавалерийский офицер. В Приморье, по сведении Иркутской дивизии в полк, красноуфимцы сохранили свою самостоятельность. Весной 1921 г. они последовали за генералом Осиповым и вышли из состава 2-го корпуса. В это время в дивизионе было до 180 чинов. Обратный переход к каппелевцам генерала Осипова привел к смуте в умах многих чинов дивизиона, и ряды его несколько поредели. К осени 1921 г. в дивизионе имелось до 70 всадников и 130 пеших.

К марту 1919 г. в составе молодой русской армии имелись четыре стрелковые дивизии, носившие наименование Уральских и укомплектованных жителями Приуралья – Челябинская губерния, Златоустовский, Екатеринбургский уезды и Зауральские уезды Пермской губернии. Две первые – 6-я и 7-я Уральские дивизии горных стрелков – были развернуты из добровольческих формирований первых дней восстания. Две другие – 11-я и 12-я Уральские стрелковые дивизии – формировались в более спокойной обстановке, но состояли преимущественно из мобилизованных. Выступив на фронт частично поздней осенью 1918 г., частично зимой, все эти четыре дивизии приняли участие в весеннем наступлении белых, и к концу лета 1919 г. они оказались сильно потрепанными и малочисленными. Попытки пополнить их не привели к цели, ибо прибывшие из Сибири пополнения были сильно распропагандированы и целиком переходили на сторону противника. После того как надежда на возвращение из Южной армии двух полков 6-й Уральской дивизии отпала, оставшиеся два полка этой дивизии были влиты в 12-ю Уральскую дивизию, которая входила в Уфимскую группу генерала Бангерского. В составе этой группы остатки 12-й Уральской дивизии прошли в Читу, где, будучи слитыми с Алтайским конным дивизионом, образовали У рало-Алтайский конный полк. После оставления Забайкалья этот полк был расформирован приказом комкора, ибо не имелось возможности перебросить конный полк в Приморье из-за недостатка подвижного состава железной дороги. Первые два эскадрона (алтайцы) были влиты в кавалерийский полк, а уральцы (3-й, 4-й эскадроны и пулеметная команда) были влиты в 4-й Уфимский стрелковый полк. Распродав конский состав на ст. Маньчжурия, уральцы частично проследовали в Приморье в составе вышеназванного Уфимского полка, но большинство, получив отпуска впредь до распоряжения, осело в Харбине.

Остатки 11-й Уральской стрелковой дивизии, сражавшейся на Урале, проделавшие поход через Сибирь под командой генерал-майора Круглевского, служившего ранее во 2-м лейб-гвардии Царскосельском стрелковом полку, по проходе в Забайкалье были свернуты в Уральский стрелковый полк. Так как генерал Круглевский принял Сводную дивизию, то уральцы получили нового начальника – полковника Доможирова, окончившего Казанское пехотное училище офицера производства 1911 г. Весной 1921 г. уральцы последовали за полковником Глудкиным и вышли из состава 3-го стрелкового корпуса. С этого времени судьба Уральского полка неразрывно связалась с судьбой Егерского полка. Полковник Доможиров стал помощником комбрига и начальником штаба бригады. Командиром же Уральского полка очень скоро стал полковник Гампер – ранее служивший в 43-м Сибирском стрелковом полку, а затем в отряде атамана Красильникова. После майского переворота в Уральский полк стали прибывать уральцы – бывшие чины Урало-Алтайского полка, но все же большая часть их до полка не доехала – была задержана в Никольск-Уссурийском и влита в Омский стрелковый полк.

К осени 1921 г. 2-й Уральский стрелковый полк состоял из одной офицерской роты, двух стрелковых, мусульманского пешего эскадрона, эскадрона красильниковцев (пешего), пулеметной роты, команды конных разведчиков и нестроевой роты, всего до 100–150 чинов. Помощником командира полка был полковник Климовских – кадровый офицер. Вообще в этом полку было много интеллигентных офицеров по сравнению с некоторыми другими полками того времени.

Полковым праздником уральцы считали День Александра Невского. Цвет полка был черный – цвет егерского батальона 11-й Уральской дивизии. Погоны черного цвета с красным кантом, такие же петлицы. У офицеров на таких же погонах красные просветы. Бывшие урало-алтайцы ходили также и в своей форме – черные погоны с белым кантом и белыми просветами. Кроме того, уральцы, как чины 1-й стрелковой (Глудкинской) бригады, носили на левом рукаве национальный угол, вершиной вниз.