Борис Алексеев
Лужа

В далёком 2020-м году мои родители спешно покинули столицу.

– Лёшенька, мы ненадолго, – в слезах говорила мать, облачая меня в дорожные принадлежности, – глядишь, и там какая-никакая школа для тебя сыщется. Вот утихнет этот ковид, и вернёмся, обязательно вернёмся!

Она всё время повторяла одни и те же слова: «Вернёмся, обязательно вернёмся!», оттого даже мне, восьмилетнему пацану, становилось ясно – скорого возвращения не жди.

Отец подытожил происходящие события:

– В Москве мы как на заклании. Потрохами чую: грядет что-то огромное, то ли разумное, то ли несуразное, кто ж его загодя разберёт!

Наш путь лежал на дачу в Рязанскую область, в заповедный мещерский край. Край необозримых болот, беглых следочков восхитительного литератора Паустовского и печальных окликов белых есенинских журавлей. Об трогательных мещерских особенностях я узнал много позже, но как выглядит болотистая непроходимость – выяснил уже через полчаса, выходя из дома.

Жили мы тогда неподалёку от Павелецкого вокзала, на Зацепском валу в доме №5. Время было весеннее, только что отгремел гром, и многочасовой ливень, расточив небеса, оглушительным водопадом обрушился на Москву.

Ко времени нашего отъезда стихия угомонилась и вновь засверкало солнце. Я первым выбежал из дома и… тотчас, едва ли не по колено провалился в огромную лужу, образовавшуюся возле подъезда.

– О, Господи, Лёшенька! – вскрикнула мать и бросилась мне на помощь в прибывающие потоки воды.

Отец в нерешительности остановился перед импровизированным водоёмом и в сердцах произнёс:

– Ну, Собянин!..

Лужа задержала наш отъезд часа на полтора. Пока мама высушивала под утюгом мои мокрые вещи, пока отец в объезд привокзальной площади перегонял машину с улицы на двор (куда мы могли выйти из подъезда через чёрный ход), перспектива добраться до дачи засветло была потеряна.

Так началось наше 30-летнее путешествие по странному житейскому фарватеру: Мещера – Белоруссия – Португалия – королевство Марокко – … – Петропавловск Камчатский – Москва, столица государства Новая Россия.

Мой отец был известным художником-иконописцем. С возрождением Православия в начале XXI-го века нужда в иконах и настенных росписях оказалась значительной, а профессия иконописца весьма востребованной. Однако в третьем десятилетии многие скорби и искушения обрушились на Православную церковь. Впрочем, церковь как общественный организм лишь отразила состояние российской государственности.