Борис Александрович Базарнов
Дыханье Вселенной. Книга стихов
Зацепка
В пространстве нашем я нашел зацепку.
Край отогнул и вышел из него.
Но жизнь меня удерживает крепко –
Гарантия возврата моего.
Отныне, прикоснувшись к дали запредельной,
Уже я не могу, как прежде, тихо жить.
Я соучастник, суд и зритель небесцельный
Всего того, что было, есть и может быть.
Жизнь во Вселенной
Жизнь во Вселенной – это чудо,
Необъяснимое пока,
Здесь на Земле, а может всюду.
И тайна эта глубока.
Вначале был вселенский хаос.
И вдруг – пленительный росток.
Се – величайшее из таинств:
Из хаоса растёт цветок.
И есть ли здесь закономерность?
И если есть, – куда ведёт?
Сейчас ценны любовь и верность.
А дальше, что нас грешных ждёт?
Мы обрели волшебный разум.
Но есть ли разуму предел?
Хотелось бы узнать всё сразу.
Да мало ли кто, что хотел.
Мы – в ограниченном пространстве,
Тела не могут улететь.
Замкнулся круг далёких странствий.
О них лишь можем песни петь.
Первичность
Насыщен день делами до предела,
От множества забот кружится голова.
И мысль моя, куда бы ни летела,
Всегда облечена в привычные слова.
И трудно распознать, что тут первично:
Сначала мысль, потом дела или слова.
Ведь иногда мы ловим мысль отлично
Без всяких слов, пусть даже эта мысль нова.
А, может быть, первичны наши чувства:
Мы ощущаем мир, вибрации души.
Не даром же, величие искусства
В том, чтобы потрясти, услышать плач в тиши.
И лишь потом, когда утихнут страсти,
Мы сможем размышлять (Так что ж произошло?),
Оформить мысль, разбить её на части,
А там, глядишь, за словом слово потекло.
Рождение мысли
Ни ветерка, ни шелеста, ни хруста.
Стоит вода, прозрачны небеса.
Уравновешен мир, покойны чувства,
Так слаженно звучат их голоса.
И в голове моей простор и ясность.
И мысли-ласточки скользят легко.
Откуда же я ощутил опасность?
Ведь тихо всё, и видно далеко.
Во мне самом возникло напряженье,
Мир искривило, мысли закрутив.
Но новой мысли нет, есть притяженье,
В сознании невидимый извив.
И всё теперь вокруг него летает
И не даёт спокойно спать и жить.
Узнать, что в этом центре обитает,
Я должен, или дальше мне не быть.
И вот когда, уже в изнеможенье,
Всплывает мысль, и нова, и проста,
Усталое сникает завихренье.
Тревожился не зря и не спроста.
И мир обрёл другие очертанья.
И всё теперь так гармонично в нём.
И кажется – нам не нужны страданья.
В каком прекрасном мире мы живём!
Трагедия жизни
Я идеалом человека восхищён.
Он мною возвеличен, в небо вознесён.
В нём есть и грация, и сила, и сноровка.
Душевных же достоинств нам не счесть.
И удивляет только нестыковка
Таких задатков и того, что есть.
В нём проявляется божественность творенья.
Пьянит его возможность волеизъявленья.
Да здравствует любовь! Да здравствует свобода!
И кажется, что Бог лишь есть над ним.
Да дело в том, что он лишь часть народа,
И вне его он сам будет пустым.
Душа его, рождённая от Бога,
Не знает ни пределов, ни порога,
Стремится вольной птицею летать,
Забыв, что нужен кров и хлеб насущный.
А это может в мире получать
Жилец, законы и порядки чтущий.
Как видим, выбор в нашей жизни невелик.
И в этом весь трагизм, души, стеснённой, крик.
С желаньями других нужно считаться.
И даже тот, кто всё это поймёт
И, не щадя себя, начнёт стараться,
Почувствует, что часть души умрёт.
Чакры
Семь чакр безудержно звучат,
Внимая голосу Вселенной.
А жизнь угаснет, замолчат.
Все будем там. Лишь Бог нетленный.
Ведь человеку нужен лад,
Гармония с вселенским светом.
И чакры слаженно звучат
Ответным космосу приветом.
Анатом скажет: «Се фантом,
И в человеке чакр не знаем».
Так мы не знали и о том,
Что в звёздном космосе летаем.
И как из не живых частиц
Живая плоть произрастает.
И в ней из пищи и водиц
Любовь, как роза расцветает.
Мы говорим, кричим, поём,
А разум тайны постигает.
И Бог космическим лучом
По вертикали нас пронзает.
Печаль моя светла
Истёрлись шестерни. Часы остановились
И превратились в то, что называют – хлам.
Колёсики, наверно, сотню лет крутились.
И этому итог уже известен вам.
Они лишь только время отмеряли,
Не изменяя нашей жизни суть.
Тик-такая, кого-то подгоняли.
Кому-то помогли они заснуть.
В людской среде всегда бушуют страсти.
Бесстрастен только Будда, как скала.
Ход времени стирает всё, как ластик.
У вечности свой шаг, своя шкала.
Пейзаж красой нам душу очищает,
Как та скала, которой сотни лет.
Волна её тихонько разрушает.
Пройдут века, и той скалы там нет.
Нетленный дух на всё это взирает.
И потому, печаль моя светла.
Чем занят он ещё, никто не знает.
Наверно есть там важные дела.
Будда
– Хочу быть свободным, – так Будда сказал
И связи со всеми людьми оборвал.
Чтоб Солнца не видеть, закрыл он глаза.
Заметил ли кто, как скатилась слеза?
– Во власти Земли я, – промолвить лишь смог
И, чувствуя тяжесть, под древо прилёг.
Так тихо лежит он, какой уже век,
Пытавшийся связи порвать, – человек.
Голография
Голографический портрет
Разбит на мелкие осколки.
Но образа размытый след
Хранят отдельные стеколки.
И пусть не чёток образ тот,
Воссозданный лучистым светом,
Но он воссоздан и живёт,
И узнаваемый при этом.
Наш мозг вселенной порождён.
Живёт, не зная постоянства,
И в нём весь космос отражён,
Ведь сам он тоже часть пространства.
Как в том осколке – весь портрет,
В мозгу, подверженном влиянью,
Сияет весь вселенский свет.
Доступен ли он пониманью?
Сознание
Сознание подобно морю
(Ни озеру, и ни реке).
Глубины соразмерны горю,
Широты тают вдалеке.
На радость всем резвятся волны.
Восторг несёт девятый вал.
А вздохи моря неги полны.
Штиль означает – мозг устал.
Сильны течения морские,
Коварны, могут затянуть
На скалы острые, крутые.
И там пловец закончит путь.
Бывает мысль неотвратима.
Своею силой рвёт сердца.
И если даже и хотим мы,
Не даст домыслить до конца.
Загадка: «Что быстрее света?»
Конечно – мысль. Но не всегда!
Когда с надеждой ждёшь ответа,
А мысль, как стылая вода.
Подвластен нам поток сознанья?
Иль мы, как щепки, в нём плывём?
Он человека достоянье!
Пока бурлит он – мы живём!
Таинственный мозг
Большая тайна мучит мозг.
Её он силится открыть.
Её не выбить сотней розг,
И никого не подкупить.
В мозгу растёт живая сеть,
И в ней весь мир отображён.
Но вот приходит к людям смерть,
И мозг наш образов лишён.
Всей тайны этой не открыть,
Пока в себя зрит мозг родной.
И так всю жизнь мы будем плыть
Вслед за гонимою волной.
Волну обгонит мозг другой,
Большой искусственный сверхмозг,
С невероятной быстротой
В сети мыслительных борозд.
И, глядя в этот мозг другой,
Мы сможем тайну всю узнать,
Как познаёт мир мозг родной.
Но мозг другой нам не догнать.
Наш разум
Мы из природы низшей вышли
И в разум Космоса войдём.
Живущих тварей всяких тыщи,
Но разум только мы несём.
Он выстрадан из гор ошибок.
Мы наломали столько дров.
Стал разум наш довольно гибок,
И с тайн природы снят покров.
Мы разумом с природой слились,
И с нею мы себя творим.
Мы к этому века стремились.
Познанья дух неистребим.
Наш разум общ и динамичен,
Как жизнь планеты иль звезды.
От Космоса он не отличен.
В поводырях здесь нет нужды.
Оптимистическое
По Фрейду – только оговорки,
А не осмысленная речь.
Фрейд где-то в темноте, за шторкой,
Но и его может увлечь
Поток многообразной жизни
С кипеньем мыслей и страстей.
Обтёртый материализмом -
Предстанет голышом пред ней.
И все увидят – все истоки
Всех подсознательных толчков,
Как и живительные соки,
Исходят от земных слоёв.
Все страхи, фобии – вторичны,
И действуют они, как яд.
А жизнь быть может гармонична,
Ведь и такой бытует взгляд.
Не страх толкает в неизвестность,
А любознательность влечёт…
Что за пригорком, интересно.
Внучок шагает и поёт.
Неизбежность
В пространство мозга мысль влетела
И бьётся, не даёт уснуть.
Мысль невесомая для тела,
А давит так, что не вздохнуть.
Она сейчас всего важнее,
И если мысль не разъяснить,
Она пронзит иглы острее,
И с нею надо будет жить.
Мысль эту что-то породило.
Произошёл какой-то сдвиг.
Как будто это где-то было,
И след оставил страшный миг.
Сигнал для действия не внятен.
Но напряжение растёт.
Вот-вот, и будет миг понятен,
Когда беда произойдёт.
