Борис Андреевич Егоров
Алрой. История одной жизни

– Пролог -

Шел 2034 год с определенного события. В неназванной стране жизнь продолжала кипеть… ну как кипеть – у кого в буквальном, у кого в переносном смысле.

Общество, впрочем, как и многие столетия назад, делилось на три основных слоя, ровно по количеству полос на флаге. Да и цвета весьма символичны:

Высший слой, "белые воротнички" – правящая элита. Денежная масса им не нужна абсолютно – любая прихоть исполнятся оперативно нижними слоями.

Далее прослойка между элитой и "мясом" – обслуживающий персонал высшего слоя, "синие воротнички". Живут неплохо. О друзьях и родственниках, находящихся в нижней прослойке, стараются не думать и не вспоминать. При случайной встрече отворачиваются и не замечают тех, с кем когда-то давно играли в шахматы, крутили гайки, ловили рыбу. Да, тогда еще была рыба!

Ну и низший слой, простейшие, те самые "муравьи-трудяги", в общем – красная прослойка, или "мясо". Выходили на работу за еду. Постоянной работы почти ни у кого не было, сидели на "рабочей площади" ночами, чтобы утром кто-нибудь "из синих" предложил за корку слегка плесневелого хлеба или флягу опресненной воды перетащить мебель в барском доме, вскопать опорную поверхность, отделить крохи плодородного слоя земли от камней и мусора.

Никакой демократии, буржуазии, коммунизма с социализмом, диктатуры, никаких выборов – ничего, что ранее было бы описано в учебниках высшей школы. Просто тупо – быдлогвардия погоняла "мясом", а элита предавалась утехам и разврату.

После того, как все стратегически важные сырьевые и человеческие ресурсы были растрачены, все оставшиеся представители неназванной страны сконцентрировались в пределах одной агломерации. Остальные территории отошли сопредельным большим и малым братьям.

Глава 1

Часть 1

Утром, в ежегодный день определения, на транспортной платформе стоял невысокий, уже не молодой, но еще в расцвете сил, человек. Мужчина. Назовем его "Джей". С одной стороны платформы остановился мрачный поезд, много лет назад являвшийся "электричкой", которая круглые сутки возила лимиту из пригорода на заработки в город.

Вагоны были преимущественно со стоячими местами, ободранные внутри и расписанные разными антиправительственными лозунгами снаружи. Поезд направлялся в непригодные для нормальной жизни территории. Туда, где в основном пыталось выжить "мясо".

С другой стороны платформы, на встречном направлении, остановился более презентабельный поезд модели "Буревестник". Стекла тонированы, поэтому разглядеть что-то внутри не представлялось возможным. На входе в каждый вагон «Буревестника» стояла пара крепышей из обслуги элиты, скажем, пограничники, между синим и красным слоем. Это церберы, которые выполняют грязные приказы, которые отбирают лучших из худших или худших из лучших – в зависимости от приказа сверху.

У Джея есть все шансы войти в «Буревестник» и отправиться на пригодные к проживанию территории, стать частью синих воротничков. Но он знает, что все остальные, все те, с кем он прожил предыдущий отрезок жизни, либо останутся на этой платформе в неизвестности и ожидании чуда, либо уедут на электричке во мрак нищенствующих территорий красных. Позади него с потрепанным чемоданчиком, в обносках одежды и обуви, стояли его жена, сын и престарелый отец.

– О, это ты? Как дела, Джей? – услышал он голос со спины, когда смотрел на свою семью.

Обернувшись, Джей не сразу распознал того, кто к нему обращался. Цербер из тамбура соседнего вагона слегка улыбался и вроде хотел выйти из вагона, чтобы подойти поближе, но это не разрешалось по инструкции.

Джей вспомнил его – много лет назад, когда неназванная страна была немного другой, они тесно общались.

– Мухам бы понравилось, – ответил Джей и подошел к семье.

– Ну, что ты решил? – спросил отец.

– Если я поеду на «Буревестнике», у меня будет больше возможности помогать вам…

– Так тому и быть.

Джей обнялся со всеми, поцеловал сына и жену и вошел в тамбур «Буревестника», протянув пачку документов старшему церберу. Больше он не оглядывался – сердце и так разрывалось на части. Но жить надо дальше, невзирая ни на что.

Прочий люд потихоньку распихивался по вагонам мрачного поезда, который направлялся в сторону бездны. Точный пункт назначения никто не знал – это своего рода лотерея и многие "простейшие" приезжали в этот день на платформу другим поездом, чтобы уехать в новом, неизвестном направлении, в поисках лучшей жизни. Но в любом случае, где бы они не находились, жизни не было – лишь попытка выживать в нечеловеческих условиях. Хотя, все давно уже к этому привыкли – менталитет народности позволяет бесконечно туго затягивать пояса, как того в ежегодном послании желает всеверхний вездесущий, или "вэвэ" на сленге и синих и красных.

Отец Джея взял чемодан и предложил пройти в вагон. Сидячих мест не было, людей уже порядком поднабилось. Мелкий (9 лет отроду) сел на чемодан, поставленный в углу вагона около выхода. Из кармашка его портков выглядывал старый, слегка заржавевший и повидавший многое, перочинный ножик. На рукояти ножика были буквы, значения которых он не знал, но со слов старших ножику очень много лет и он был произведен в некогда великой стране-предшественнице, про которую дед всегда говорил "эх, такую страну просрали". Мальчишку звали Эл.

В таких поездах машинисты никогда ничего не объявляют, двери закрываются внезапно, никакого расписания движения. Пока сзади не начнет подпирать следующий состав, поезд, находящийся на платформе, как правило, никуда не отправляется. Так и сейчас пассажиры вздрогнули через одного, когда раздался громкий хлопок закрывшихся створок дверей. Поезд тронулся…

Еще до того, как наступили совсем мрачные времена последнего десятилетия, пограничники сине-белого слоя сделали всё, чтобы по периметру автомобильных и железных дорог появились четырехметровые заборы. Делалось это, по-видимому, для того, чтобы проезжающие через полстраны люди не видели этой самой страны. Не видели, что за пределами элитного кольца жизни уже практически нет, что на некогда благодатных землях теперь ничего не осталось, и что населяют их уже другие… народы соседних государств, которые вынуждены расселяться со своих территорий из-за высокой плотности живущих на квадратный километр.

Поезд набрал скорость и шел на полном ходу. За окном менялись только граффити на поверхности ограждения. Через несколько часов движения поезд вошел в длинный тоннель, который где-то в середине ненадолго прерывался и все прильнули к окнам. Поезд проходил через какое-то ущелье, которое не было огорожено и можно было лицезреть. Правда, поезд шел слишком быстро – после того, как потребность в традиционных электричках отпала и останавливаться у каждого столба не нужно было, с локомотивов поснимали все электронные ограничители и он развивал просто запредельные скорости.

В окнах по правому борту вагона ландшафт был словно нарисован кем-то. Эл видел такое однажды на какой-то картинке, он даже не знал кто это рисовал и где автор рисунка это видел. Вдалеке, со склона горы, вниз падал поток воды, а у подножия горы зеленые луга и деревья. Луга были усеяны животными и плодовыми деревьями. Разглядеть людей Эл не мог.

– Это другие народы, которые знают цену живой природе, – сказал дед, видя немой вопрос в глазах мальчишки.

А по левому борту картина была диаметрально противоположная. По направлению движения поезда видно было, как железная дорога изгибается и убегает туда, где нет ни зелени, ни воды – поверхность планеты представляла собой сухое пепелище, уничтоженное еще лет пятнадцать назад пожарами, которые тогда официальные лица называли природными. Хотя, Эл слышал перешептывания красных, когда они вспоминали былые годы – это были не природные пожары, а сознательное заметание следов после того, как за зиму выпиливался и вывозился весь лес. Именно с тех пор экология стала ухудшаться не только в неназванной стране, но и на всей планете.

Пользуясь естественным освещением, дед достал из заплечного узла кусок лепешки и разделил её на троих. Каждый, молча смотря в окно, начал пережевывать не совсем свежую, но такую желанную лепешку. Ею заплатили Джею, когда он накануне вернулся с подработки.

В это же время Джей выходил из своего поезда и намеревался направиться к информационной стойке концентратора-распределителя.

– Давайте ваши документы, я посмотрю план-график распределения новобранцев, – сказала девушка, сидевшая за стойкой. Джей мысленно унесся к своей семье, погладив сына по голове.

Про старшую дочь он вспоминал уже не часто – она пропала бесследно еще пять лет назад, во время массовых беспорядков при проведении предвыборной гонки элиты… тогда выборы совсем отменили за ненадобностью. Всё равно все выборы являлись фарсом – как только кто-то вырывался из толпы и на законных основаниях пытался выбиться из запустения, реализуя своё право быть избранным, его тут же законно или незаконно, но гасили. В первом случае он оставался жив и уходил в тень, а во втором, в случае своей непреклонности, такого кандидата просто устраняли физически. Для этого у элиты имелись особые подразделения… собственно, элита и держалась на большом количестве силовиков, которых обильно подкармливала и внушала новый миропорядок. Силовики были пограничной прослойкой между белыми и синими.

Тем временем мрачный поезд снова влетел в тоннель. Эл молча пережевывал остатки лепешки и не по возрасту впал в серьезные размышления. В отличие от сверстников, он не принимал всё как есть, внутри него подрастал бунтарь.

– Дед, а что если сбежать к этим, к другим, мимо которых мы сейчас проехали?

– Я не знаю… я не знаю, какое расстояние между нашей будущей дислокацией и этим раем, сможем ли мы покинуть самостоятельно те земли и дойдем ли мы к иноземцам.

"Ничего не понятно, но очень познавательно", подумал Эл, мечтая о том, как он останавливает поезд и спасает всех людей. С этими мыслями он ушел в прострацию и неспокойным мозгом малыша овладел сон. Снилось ему всякое разное, отчего тело его периодически подергивалось в объятиях старика. Мать грустила в стороне, периодически вытирая слезы и размазывая пыль по лицу.

– Смотрите, прямо сейчас для вас есть возможность пойти помощником шерифа в органы защиты правопорядка или поехать на высохшее озеро Байкал администратором развлекательного городка. Следующая разнарядка будет только через неделю.

"Так, ну я уже бывал в спецподразделениях, тут меня ничем не удивишь и возвращаться к этой роли особо не хочу", размышлял Джей, "а вот администратором поехать – не самая плохая перспектива".

– Так, пришло обновление, – снова заговорила девушка за информационной стойкой, вакансии в органах только что закрылись другими новобранцами. Пока остается бывший Байкал, отправление с третьей платформы через семь минут.

– Оформляйте, без промедления произнес Джей.

Получив оформленную на его имя разнарядку, Джей поспешил перейти на третью платформу, чтобы успеть к отправлению поезда.

– Ваши документы, произнес цербер. Джей протянул увеличившуюся в объеме пачку документов. Сев на своё место, он достал свой кусок лепешки, который совсем недавно разделил поровну на всех.

"Я когда-то умру, мы когда-то всегда умираем", крутилась в голове старика песня его любимого исполнителя о райских яблоках. Он крепко держал внука, потому что это единственный "росток", который ему осталось уберечь, и которому надо помочь вырасти невзирая ни на что. Судя по замедлению состава, поезд прибывал либо на конечную, либо на промежуточную станцию. Поезд остановился на полустанке, но двери не открывались, вследствие чего находившиеся внутри пассажиры сделали вывод о том, что до пункта назначения еще не доехали. Минуты тянулись годами. Открылись двери соседнего вагона, из него вышло несколько человек и осмотрелись. Куда идти – не понятно, кругом пустота и посреди этого ничего метрах в пятидесяти от платформы стоял небольшой шалаш, у входа в который находился стол и стул. Рядом с непонятным объектом никого не было. Чтобы не остаться здесь, люди поспешили вернуться в вагон. Примерно через полчаса двери закрылись и поезд продолжил движение в неизвестность.

К Джею подошел цербер, чтобы вернуть посадочный талон с необходимыми отметками об отправлении.

– Неплохое назначение, для начала, – уходя отметил цербер.

– Да, а что там вообще, был там?

– Приходилось как-то привозить лимиту на мероприятия.

– Что за мероприятия?

– Да разные, там узнаешь…

Распихав документы по карманам, Джей достал любимую книжку выпуска конца 20 века. В смутные времена многие электронные библиотеки были либо вычищены, либо информация заменена альтернативной. Бумажный экземпляр книги никто таким образом не подчистит, поэтому книжка для Джея имела особую ценность. По ней же он учил читать и дочь и сына. Дочь… он снова вспомнил её. Возраст юношеского максимализма, гормоны… неравнодушие к происходящему. Пропала бесследно, сейчас бы ей было… он посчитал в уме… почти 19. Энн, её звали Мэри Энн. Мелкому было три года, он её почти не помнит, но спрашивает про нее часто – пап, расскажи как мы играли, что делали по вечерам, как спать ложились, кто просыпался первый. Джей искал её, каждый день ходил к месту событий, опрашивал друзей и знакомых – никто ничего дельного не мог сказать. Всё было сумбурно и хаотично. Силовики в одночасье ликвидировали несанкционированный митинг. Энн была не единственной, кто в тот день не вернулся домой.

Поезд Джея летел на всех парах. Посмотрев на схему движения поездов, он понял, что получился солидный крюк с момента расставания с семьей на платформе – сначала он прибыл на столичный распределительный центр, затем отправился на восток, проехав в стороне от путей, по которым ушел мрачный поезд. Куда они отправились – он, конечно, знать не мог. Сеть железных дорог была весьма разветвленной, некоторые ветки могли быть подземными или не нанесенными на общедоступные карты.

Эл проснулся.

– Дед, а дед… бежать надо. Туда, где хорошо…

Дед лишь ухмыльнулся. Несмотря на то, что он был седой и лохматый, с бородой, выглядел он в целом симпатично. По крайней мере Эл его очень любил. Возможно, потому что с дедом он проводил больше всего времени.

В резервациях красных не было домашних животных. Не было нормальных жилищ. Всё было какое-то временное, но точно убогое. Еда – синтезированная из заменителей, по пищевой ценности соответствовала потребности человека, но… её надо было заслужить, заработать. Редко кому удавалось за дневную или ночную выработку заработать суточный рацион на семью. Поэтому многие ходили полуголодными. Этим и выделялись красные – их хоть в костюм облачи, а всё равно узнаешь в толпе по худощавому телосложению и уставшему взгляду.

В одну из таких резерваций и прибыл мрачный поезд. Гигантские ворота шлюза распахнулись и весь состав вошел внутрь, после чего ворота были закрыты. Периметр полностью огражден, бежать куда-то бесполезно. Да и не бежит никто – смысла в этом нет. От системы не убежишь, ты в ней нуждаешься, ибо никогда не знал настоящей свободы. Сам шлюз охранялся вооруженными церберами, за которыми присматривали силовики. Они резко отличались от церберов внешним видом, взглядом, поведением. Всё в них говорило о том, что они избранные среди синих, что они ближе всех к элите, что они элитные войска.

Погранцы проверили все вагоны и сверили документы пассажиров со своими списками. По окончанию проверки кого-то высадили, а затем открылись вторые ворота и поезд тихим ходом прибыл на конечную станцию. Все пассажиры вывалили на привокзальную площадь, на которой их встречал комендант городка.

– Внимание,– начал он, – вы прибыли в резервацию ограниченного доступа. На территории в разных её частях проживают власть имущие представители всех сословий. Поэтому у особо одаренных работа будет всегда. Отсюда никто по своей воле не уехал. Живым…

Последнее слово комендант произнес как-то тихо и неразборчиво. Но начало речи никого не испугало – в прибывших вселялась какая-то призрачная надежда на положительных исход своего пребывания здесь.

Часть 2

– Ярмарка вакансий проходит здесь же, в 9 утра. Просьба не опаздывать. Для ускорения и упрощения процедуры получения работы, можете в течение дня подойти ко мне и подать сведения о своих навыках. Это позволит получить вам более-менее постоянную работу. Дети и взрослые проживают совместно. В 8 утра происходит раздача детских пайков. Скажу по секрету, что одному ребенку пайка много, но на семью не хватит. Однако, если работы не будет, день-два сможете протянуть на детском питании.

Эла информация заинтересовала как никогда. Поскольку синтетическая еда редко имела ограничение срока годности, он подумал, что если мама и дед периодически будут работать, то сэкономленную им часть пайка можно будет откладывать для организации впоследствии многодневного похода к иноземцам в поисках лучшей жизни.

– Если вопросов нет, вы можете проследовать в бараки. Условия для всех одинаковы, места хватит.

На этом брифинг был завершен, люди начали двигаться в указанном комендантом направлении. Мама Эла предложила далеко не идти и выбрать ближайший барак, однако Эл издали приметил барак, который стоял на небольшом возвышении относительно других.

Там, сверху, я смогу внимательнее всё рассмотреть, – думал Эл. Они вошли в одну из секций этого барака, Эл сразу побежал выбирать комнату на втором этаже. Выше второго этажа только чердак – технический этаж, не заселенный. В комнате ему всё понравилось – две двухъярусные кровати, шкаф, пара тумбочек. Больше им ничего и не требовалось, так как скарб умещался в одном чемоданчике.

Тем временем поезд Джея прибыл на станцию сопровождения жизнедеятельности правящей элиты (на сленге – стасожид). Джей бывал в подобных территориальных образованиях будучи оперативником в те времена, когда социальный уклад еще не был столь омерзительным. Но беда в том, что старый миропорядок помнят не все – уже подрастает поколение, родившееся и живущее в крысиных условиях. Для них это нормально и менять ничего не надо. Просто принимают ситуацию as is.

Джей подошел к стойке информации и предъявил документы.

– Ага, вы наш новый администратор. Сейчас я зарегистрирую вас. Чтобы зря не тратить время, можете осмотреть свою квартиру…

– Квартиру?

– Да, управляющим положена квартира в доме для прислуги. В том доме живут почти все, кто работает на территории. У вас это весь багаж? – спросила девушка покосившись на потертый рюкзак.

– Да, больше ничего нет.

– Вот вам сертификат с подъемными 500 платежными единицами в качестве аванса. По дороге к дому есть магазин, в котором необходимые товары вы можете приобрести. Там же кафе для небольших перекусов в течение дня. Столовая в здании вокзала, талоны на питание в столовой я выдам вместе с документами, заходите вечером после 20:00. В кафе можете расплатиться сертификатом или сказать, чтобы записали на ваш счет. Дом прислуги находится на склоне горы, как выйдете из здания вокзала – налево по брусчатке. Белое здание, не промахнетесь. Квартира 27 на третьем этаже.

Джей шел по дорожке, вымощенной булыжником. Камни были достаточно хорошо подогнаны, поэтому шагалось легко и непринужденно. Проходя мимо магазина Джей уловил уже забытый аромат… кофе. Настоящий кофе из кофемашины. Он даже сообразить не успел, как очутился около барной стойки.

– Мне эспрессо с собой, запишите на мой счет, – сказал Джей и предъявил удостоверение личности.

Выйдя со стаканчиком кофе, Джей продолжил движение по дороге и вскоре увидел белый дом… Белый! Кроме серо-коричневых пошарпанных и гниющих деревянных бараков Джей давно не видел ничего подобного. Вход в здание по электронной метке, вшитой в удостоверение личности. Вместо двери – поворотный полноростовой турникет. Справа от турникета – большое зеркало.

"Охрана", подумал Джей, поскольку знал типовую схему организации безопасности в зданиях и территориях ограниченного доступа.

Джей поднялся на третий этаж и с помощью метки вошел в квартиру… даже не вошел, а в нетерпении влетел. Дыхание сбилось напрочь – он озирался и не верил глазам своим. Из коридора от входной двери можно было пройти прямо на кухню, слева был санузел, справа гостиная и далее небольшая спальня. Он поставил стакан кофе на столик и прошел в ванную, чтобы умыться с дороги.

– Охренеть! Душевая кабина с радио. Интересно, работает?

Он нажал кнопку питания и из динамиков полилась мелодия застойных 20-х годов. Некий модный в те года полурэп, полухип-хоп с невнятным произношением, когда для понимания смысла надо было найти в интернете текст песни. Хотя в то время в песнях смысла было мало – как правило, с первых нот начинался припев и повторялось одно и то же несколько минут подряд. Но пипл хавал, как тогда говорилось.

Джей взял кофе, плюхнулся в кресло, отхлебнул залпом и … и зарыдал так, как уже давно не делал. Перед ним всплыл образ его семьи, с которой он расстался на перроне. Где они? Правильный ли выбор он сделал? Ведь ему уже почти 56. Может, прямо сейчас жена и сын нуждаются в нем, пока он тут шикует.

Так, пополам со слезами и комом в горле, Джей испил волшебного по вкусу напитка и вышел на балкон проветрить немного мозги. До назначенного времени оставалось 40 минут, которые он решил потратить на душ. Вид с балкона был весьма неплох. Между каменных дорог и тропинок прослеживались зеленые насаждения. Дальше за ними высокий забор и КПП. Больше ничего не было видно. С этим Джей пошел в душ.

Дед Эла достал припасенную часть сухого пайка, и сказал:

– Ну что, дорогие мои, давайте отметим наше прибытие. Пока, насколько я могу судить, здесь не хуже, чем в других местах, в которых мы жили раньше. Давайте перекусим и пойдем на боковую.

Не успел дед распечатать упаковку синтетического печенья, как по громкой связи барака голосом коменданта назвали с десяток фамилий людей, которым надлежало явиться в комендатуру. Среди этих людей была и мать Эла.

– У меня осталось несколько неиспользованных детских пайков, а вы как раз прибыли с детьми. Берите по одному и можете быть свободны.

Мать принесла добычу и Эл, раскрыв свой ножик, с нетерпением вскрыл упаковку с надписью "В день рождения". Таких наборов он еще не видел.

– Что это? А это?

Мать и дед не успевали отвечать на вопросы возбужденного ребенка.

– Это упаковка сока, а это кусок вяленого мяса.

Глаза разбегались, всё хотелось попробовать. Дед был доволен подарком коменданта, а мать находилась в задумчивости.

"Если комплекты еды доставляют строго по спискам на год, то почему у коменданта остались эти наборы, тем более праздничные в честь дня рождения ребенка?", – думала она.