Богдан Сушинский
Скитальцы океана

6

Ни одного тела на палубе лейтенант так и не обнаружил: очевидно, их предали океану то ли те, кто покидал «Адмирала Дрейка», то ли сами волны. Зато руки одного из пиратов свисали с «вороньего гнезда» мачты, где он, по всей вероятности, тоже оставался привязанным. Еще одного страдальца Ирвин обнаружил у двери капитанской каюты. Из-под рубахи его выбился массивный золотой крест, который для такого оборванца, каковым предстал перед Рольфом этот корсар, мог стать целым состоянием. Поскольку висел он у пирата на обычной бечевке, никому, очевидно, и в голову не приходило, что под рубахой у него таится такая роскошь.

Решив, что крест – такая же добыча, как и все остальное, что может достаться ему на этом корабле, Ирвин разрезал бечевку, сунул драгоценность в карман и вошел в незапертую каюту.

На удивление, там все осталось так, словно хозяин ее все еще пребывал на корабле: никаких следов поспешного бегства или разграбления. В шкафчике над кроватью штурман обнаружил то, что ему сейчас больше всего хотелось найти: запасной пистолет капитана, несколько зарядов к нему, а также старинную, с позеленевшим корпусом подзорную трубу.

Уже давно Рольф не чувствовал себя таким счастливым, как сегодня. Корабль, несомненно, был ниспослан ему Господом в плату за одиночество и все те бедствия, которые пришлось пережить сначала при гибели «Короля Ричарда», а затем уже здесь, на острове.

Бегло осмотрев все остальные надстройки, каюты и подсобные помещения, штурман вернулся к Гунну.

– И сколько же тел на корабле? – деловито поинтересовался тот.

– Обнаружил пока что только три.

– Приблизительно так оно и должно быть. Последние десять-двенадцать человек ушли к берегу на двух вельботах. Один из них опрокинулся на волне-убийце неподалеку от корабля, и пираты тонули на моих глазах. Но второй скрылся в тумане. И не исключено, что спасшиеся на нем достигли острова и бродят сейчас по прибрежью в поисках остатков «Адмирала Дрейка».

– Так ты не из экипажа этого корабля?

– Я – боцман каперского судна «Дракон», охотившегося неподалеку, в водах Ямайки. Мы дважды пытались взять «Адмирала» на абордаж, но всякий раз пираты отбивали наши атаки. То ли потому, что их оказалось на борту слишком много, то ли потому, что наша команда была набрана из берегового сброда.

– Значит, ты все-таки не пират, а моряк, состоящий на королевской службе?

– «Каперами» обычно становятся бывшие, помилованные королевским судом, пираты, – напомнил ему Гунн.

– Но прощенные и помилованные. Почему сразу же не сказал об этом?

– А ты разве поверил бы мне, лейтенант? Ты и сейчас не очень-то веришь.

– Иначе ты не признал бы во мне опытного моряка, – сдержанно улыбнулся лейтенант. – Но ты, галерник, не отвлекайся, выкладывай, что происходило дальше.

– Длинным мой рассказ не будет. На третий абордаж бросились сами пираты. Уже после расстрельной канонирской дуэли. Как ни странно, на сей раз мы потеснили их и даже перешли на палубу «Дрейка», но теперь нас действительно было слишком мало. Двое моих товарищей сдались здесь, на палубе, но их тотчас же сбросили в море. Я же прорвался к вон той надстройке и отбивался в ней до тех пор, пока их предводитель не объявил, что, ценя мою храбрость, сохраняет мне жизнь. К тому времени у меня уже появилось три легкие раны, и силы мои были на исходе.

– Как же корабль оказался здесь, в бухте?

– Этого нам с тобой понять не дано. Судя по всему, я уже должен пребывать в аду. Но выходит, что сначала суждено познать рай.

Рольф вновь прошелся взглядом по могучему телу Гунна и, ни слова не говоря, несколькими ударами ножа избавил его от веревок.

– Так, значит, ты – фриз?

– Так оно и есть на самом деле. Разве это не видно по моему произношению?

– А я – нормандец. По отцу. Мать англичанка. Лейтенант. Штурман. Барон фон Рольф, – довольно сурово представился Ирвин, давая понять, что готов воспринять Гунна лишь в качестве подчиненного.

– Вы – барон фон Рольф?!

– Родового герба и королевской грамоты у меня при себе нет, уж извините, сэр.

– Да не в родовом гербе дело. Просто я знал капитана Рольфа, который командовал когда-то фрегатом «Виктория», флагманским кораблем королевского флота. И тоже барона.

– Все верно! Фрегат «Виктория», флагман…

– И что из этого следует?

– Только то, что капитаном «Виктории» был мой отец, Генрих Рольф! – восхищенно подтвердил его познания островитянин.

– Но мне известно, что он погиб… В бою под Дюнкерком, где… – Гунн прервал фразу и вопросительно взглянул на лейтенанта.

Тот понял, что ответ его станет веским аргументом для боцмана Гунна в пользу того, действительно ли он является сыном известного английского капитана, а точнее – командора Рольфа.

– Он не погиб тогда, Гунн, а был всего лишь тяжело ранен. Это произошло в бою с «голландцем», в нескольких милях от Дюнкерка. Через два месяца, так и не оправившись после ранения, капитан Рольф вновь взошел на корабль, однако умер от кровоизлияния прежде, чем фрегат вышел из Бостона.

– Кажется, ты действительно сын самого капитана Рольфа, якорь тебе под виселицу! – возбужденно прохрипел Гунн. – Но из этого еще не следует, что и из тебя тоже получится… капитан Рольф. Не скажу, чтобы я близко знал твоего отца. Но мне дважды пришлось отбиваться от его парней, когда они пытались громить нашу пиратскую эскадру.

– Какое джентльменское знакомство!

– К тому же знаю, что он охотно зачислял в свою команду бывших пиратов, добиваясь для них амнистий, – проигнорировал Гунн его ухмылку. – Твой отец явно был не из тех капитанов, которые всякого скитальца морей тащили на виселицу. И за это его уважали по обе стороны Ла-Манша. А теперь извини, барон: сам чувствую, что от меня разит, как от давно недраенного гальюна. Но ведь не ты, а я почти сутки простоял привязанным к мачте. Пойду приведу себя в порядок.

Пока он, сошвыривая с ног куски веревок, медленно, вальяжно проходил мимо Ирвина Рольфа, тот внимательно и настороженно следил за каждым его движением.

– Да перестань опасаться меня, барон. Я в любом случае не тронул бы тебя. Ты ведь меня спас. А уж сына командора Рольфа! Который однажды, в молодости, тоже спас меня от виселицы… Лучше осмотри корабль. Два якоря мне под виселицу, что где-то там, в трюмах, есть бочонки с серебром-золотом.

– На борту есть сокровища?!

– Еще какие! Но сначала нам с тобой следует прочесать ближайшее побережье и подготовить нашего «Дрейка» к обороне.

«Нашего “Дрейка”…», – иронично прищурился вслед ему Рольф. И хотя вслух он этого не сказал, прежде чем прыгнуть в воду, чтобы искупаться, Гунн задержался на корме.

– Да, нашего. По законам моря, корабль, оставленный командой, принадлежит тому, кому первому он достанется. Разве не так?

– То есть тебе?!

Плюхнувшись в воду, как сельдевый бочонок, Гунн блаженно вскрикнул и, ощущая на своем теле океанскую прохладу, обогнул корабль так, чтобы оказаться на мелководье между «Адмиралом» и берегом. Только тогда лейтенант вновь услышал его глухой, словно бы их подземелья доносящийся, голос:

– Нет, лейтенант, перед Богом и морем нужно оставаться справедливым.

– И в чем же заключается твоя «справедливость»?

– Только в том, что к экипажу «Адмирала Дрейка» я никогда не принадлежал и достался тебе на борту в виде полуказненного пленника. Так что, по законам моря, судно принадлежит вам, капитан Рольф.

– Вот теперь я вижу перед собой истинного моряка королевского флота.

– То, что я – висельник, знает все побережье Атлантики. Но законы моря, якорь мне под виселицу, я всегда чтил свято.

– Это тебе еще придется доказать, – недоверчиво хмыкнул Рольф, вновь отправляясь на осмотр своего неожиданного трофея – теперь уже носовой части и трюма. – Но обычаи моря именно таковы, каковыми ты их трактуешь.

– Как прекрасно мы поняли друг друга, капитан! – блаженственно погрузился в теплые прибрежные воды Гунн. А, вынырнув, прокричал: – Но мы еще доверительнее станем понимать друг друга, когда вы станете обращаться ко мне «боцман Гунн»!

– Возможно, так я и стану обращаться к вам отныне, скиталец Гунн! – не спешил окончательно развеивать его сомнения капитан Рольф. – Но в любом случае, не задерживайтесь с возвращением на борт «Адмирала Дрейка»!

7

Еще раз внимательно осмотрев судно, Рольф был приятно удивлен. Первое, что его поразило: все подсобные помещения фрегата были забиты оружием, порохом, а также всевозможными съестными припасами. Не говоря уже о бочонках с серебром, золотом и прочими драгоценностями.

Уже сам характер груза свидетельствовал, что пираты успели ограбить несколько кораблей, с каждого из которых забирали лишь самое ценное, самое необходимое. Золото и серебро они, очевидно, добыли, захватив какой-то испанский галеон, переправлявший драгоценности в метрополию из испанских колоний Вест-Индии; оружие – на корабле, направлявшемся для усиления одного из гарнизонов этих же колоний…

Что же касается кают офицеров и даже матросского кубрика, то все они были обставлены драгоценными изделиями и картинами лучших мастеров Старого Света, которые наверняка предназначались правителям колоний.

Не менее удивило Рольфа и то, что фрегат имел всего лишь одно серьезное – но не губительное – повреждение. Второе опасений не вызывало. Шесть опытных матросов могли привести его в полный порядок в течение каких-нибудь двух дней. Вопрос лишь в том, где их взять, этих шестерых опытных матросов?

– Так все же, почему команда оставила корабль? – спросил Рольф, вновь появляясь на ярко освещенной солнцем палубе. Теперь на нем висело два пояса с двумя пистолетами на каждом, а грудь опоясывала розовая перевязь, удерживавшая короткую офицерскую шпагу.

– Потому что корабль несло прямо на рифы, а моряков оставалось слишком мало. К тому же на подходе был еще один каперский корабль, – боцман завершил свое купание и теперь, стоя в устье небольшого ручейка совершенно нагим, обмывал пресной водой разбереденные океанской солью раны.

– То есть рядом оказался еще один корабль?!

– В том-то и дело, барон. Правда, он всего лишь прикрывался «каперством», чтобы пиратствовать с благословения короля Испании.

– И куда же он девался?

– Будем надеяться, что затонул или ушел в океан. Да только вряд ли. Скорее всего, притаился в бухте одного из ближайших островов, чтобы привести в порядок парусное вооружение и уже завтра, или, в крайнем случае, послезавтра появиться у Острова Привидений.

– То, что вы только что сообщили, Гунн, – бесценно. С этой минуты мы должны быть начеку и готовить судно к отражению атаки.

– Несмотря на то, что нас всего лишь двое, капитан, – поддержал его Гунн.

– В крайнем случае, отступим в мою пещеру, предварительно пополнив ее оружием.

– В пещеру? Она недалеко и хорошо замаскирована? Тогда давайте перенесем часть сокровищ туда. На капере-пирате наверняка знают, что на «Дрейке» много драгоценностей. И им небезразлично, кто всем этим добром завладеет. Мы ведь с вами теперь сказочно богаты, разве не так, барон?

– В это трудно поверить, но… вы правы, Гунн.

Из глубины острова донеслись какие-то голоса, и оба моряка замерли, напряженно вслушиваясь в наступившую тишину. Когда крики повторились, стало ясно, что это затеяли ссору самцы орангутангов.

– В отличие от вас, капитан, я еще не осматривал трюмы судна, но уверен: там есть все, что необходимо, чтобы мы безбедственно могли прожить как минимум месяца три плаванья, а затем, вернувшись в Старый Свет, объявить себя владельцами двух старинных замков. – Произнося это, Гунн стоял спиной к Рольфу, демонстрируя совершеннейшее безразличие к его действиям и своей судьбе.

«А ведь пожелай я избавиться от него, это не составило бы никакого труда, – прикинул Рольф, нервно подвешивая кортик, который до этого держал в руках, сзади, к ремню, как это делали английские лучники. – Но, может быть, сей детина – и есть тот лучший из рода человеческого, кого Господь способен был послать тебе на этом корабле да на этот остров? Так что стоит рискнуть…»

– Кстати, на судне есть запасы солдатского обмундирования. Пойдите переоденьтесь, боцман, – перешел Рольф на сухой официальный тон.

– То-то я заметил, что часть команды щеголяет в мундирах французских пехотинцев, – лениво отозвался Гунн. – Но приказ есть приказ. – Вам, капитан, будет проще, – повернул он голову в сторону Рольфа. – Но сподобил бы Господь портного пошить хоть что-нибудь пригодное для этих бренных телес, якорь мне под виселицу.

Поднявшись на борт, он с помощью Ирвина перевязал свои подзатянувшиеся раны, и затем оба принялись осматривать мундиры. Рубахи подобрали довольно быстро, со штанами было сложнее, особенно Гунну; но вскоре управились и с ними.

– Если есть корабль, должен быть и капитан, якорь мне под виселицу. Поэтому принимайте командование, капитан. Это я уже говорю устами члена команды, признавая вас капитаном этого фрегата. И пусть только кто-нибудь когда-нибудь посмеет оспорить ваше право командовать «Адмиралом Дрейком»! Только что вы были избраны командой корабля. Это факт, традиция соблюдена.

Суровые взгляды двух моряков встретились, словно скрестились, но ни тот, ни другой глаз не отвел. И тогда Гунн протянул руку через стоявший посреди корабельного пакгауза стол, чтобы поздравить «избранного командой» капитана.

– Как вы правильно заметили, мистер Гольд, на всяком уважающем себя корабле должен быть уважаемый командой боцман. Как избранный командой капитан боцманом «Адмирала Дрейка» я назначаю вас. Как вы относитесь к этому назначению?

– Не обиделся бы, если бы мне была предоставлена честь начинать у вас матросом, капитан Рольф. Однако считаю, что, назначив меня боцманом, вы поступили благоразумно.

– Особенно, если учесть, что особого выбора у меня не было, – иронично заметил Рольф.

– Я имел в виду, что если бы даже у вас появился больший выбор, благоразумнее было бы назначить боцманом именно меня. В чем вы убедитесь сразу же, как только у нас появится команда.

8

Они выпили по небольшой – «обеденной», как ее называли на кораблях, – рюмочке рома, закусили ветчиной и снова выпили. Откинувшись на спинку кресла, Рольф самодовольно потянулся и восхищенно, словно видел ее впервые, осмотрел каюту.

Сегодня у него и в самом деле небывало счастливый, почти невероятный по своей удачливости, день. Вот уже более пяти месяцев нога его не ступала на палубу корабля. Более пяти месяцев он провел отшельником на небольшом гористом островке, который, опасаясь рифов, корабли обычно обходили стороной и на котором его ждали два естественных исхода: то ли полное одичание, то ли ритуальное поедание туземцами с соседних островов. И вот сейчас судьба неожиданно послала ему корабль, еды и оружия в достатке – и такое богатство, которого хватит на всю дальнейшую жизнь. Теперь все зависело от того, как он сумеет распорядиться и кораблем, и богатством, и самой жизнью.

– А ведь и впрямь прекрасно сработанный, совершенно новый корабль. Сорок орудий, великолепные надстройки, мощные трюмы.

– Не корабль, а плавающий форт, – согласился Гунн со всем высказанным и невысказанным капитаном вслух. – Но опасаюсь, что свое право на «Адмирала Дрейка» нам все же придется отстаивать, причем прямо здесь, в этой бухте.

– Неминуемо. Рано или поздно кто-то из уже высадившихся здесь пиратов обнаружит его.

– Ну, с этими, «островными», справиться мы еще можем. Я осмотрел окрестности. Настоящая береговая цитадель, которую, надеюсь, вы уже основательно обследовали.

– Еще бы! Времени было предостаточно.

– Обнаружив при этом все имеющиеся здесь пещеры, гроты и прочие тайные укрытия?

– Одно из которых спасло мне жизнь во время нашествия туземцев.

– Поэтому, если один из нас возьмет под защиту корабль, а второй устроит засаду в скалах, их перевес в людях вскоре окажется призрачным.

– Тем более что к тому времени остатки их патронов уйдут на охоту. Иное дело – угроза с моря.

– Как я уже сказал, кораблей было два. Тот, уцелевший, – всего лишь небольшой шлюп, слишком беспомощный, чтобы справиться с пиратским сорокапушечником. Подробности боя вы знаете… А потом неожиданно нагрянул сатанинский шторм, во время которого стихия расправлялась и с висельниками, и с праведниками, если только в этих морях таковые существуют. Так что готовыми мы должны быть ко всему.

– Значит, второй корабль – вспомогательный шлюп?

– Точно, капитан.

– Мне приходится высеивать из вас сведения, как песчинки золота – из мутного горного потока, – проворчал барон фон Рольф.

– Но кто дал бы вам более обстоятельные, господин барон?

– Ладно, для начала нам следует еще раз, теперь уже пристально, осмотреть, в каком состоянии наш «Адмирал». И долго ли он способен продержаться на плаву. Не скрою, первые впечатления обнадеживают.

– Скромная оценка, сэр.

После тщательного осмотра, при свете факелов, они обнаружили еще одну, третью пробоину, которая тоже находилась выше уровня воды. Одну из них – ту, что была со стороны океана, – моряки тотчас же заделали и тщательно законопатили. Теми, что со стороны берега, решили заняться чуть позже и более основательно. А пока что срубили два дерева, высокие пни которых использовали в качестве причальных тумб. Закрепив на них причальные концы, они избавили себя от неприятностей, которые могли возникнуть во время отлива. Впрочем, канаты обвисали так, что вполне позволяли отвести корабль на глубину и там заякорить. Что Гунн и Рольф вскоре и сделали.

Лишь заделав вторую пробоину, работа над которой заняла около двух часов, и, откачав воду, моряки вновь вернулись к изучению неожиданно нахлынувшего на них богатства. Добравшись до тех участков, которые ранее были затоплены, Рольф убедился, что оно значительно большее, нежели барон мог предположить после первого осмотра. Обоих скитальцев морей это привело в восторг.

– А ведь удачливые были стервецы, якорь им под виселицу, – признал Гунн, вынося на палубу кожаный мешок, наполненный золотым песком, и присоединяя его к еще четырем, набитым золотой и серебряной утварью. И теперь все это – ваше, капитан. – Из того, что осталось в надстройках, в сундуках, тоже можете взять, сколько пожелаете. Моя доля будет таковой, каковой вы ее определите.

– Вы всерьез полагаетесь при дележе сокровищ только на мою порядочность и волю? – не поверил его безразличию барон.

– Исключительно. Сокровища совершенно не привлекают меня. Денег мне нужно не больше той суммы, которая обеспечивает мне одежду и пропитание.

– Ваши уста, боцман, изрекают нечто невероятное.

«А ведь он проверяет тебя на жадность, – вдруг понял Рольф. – Не может быть, чтобы у этого бродяги напрочь отсутствовали страсть к обогащению и элементарная человеческая жадность. Такого попросту не бывает».

– Все, что здесь есть, мы поделим поровну. Кроме того, что понадобится для оснащения и пропитания команды.

– Совсем поровну? – недоверчиво переспросил Гунн, вызвав этим своим вопросом снисходительную ухмылку Рольфа.

– Причем свою часть вы спрячете на острове без меня, чтобы у вас никогда не возникало опасения, будто я могу воспользоваться ею. Я со своей частью поступлю точно таким же образом. Тогда ничто не станет омрачать наших отношений.

– Их может омрачить что угодно, кроме золота, капитан.

Разделив свои сокровища на три части, новоявленные нувориши одну из них решили оставить на корабле, чтобы разделить потом, как только удастся добраться до ближайшей английской колонии. Свою долю капитан перенес в неприметную, расположенную неподалеку от бухты, пещеру, некогда служившую ему первым убежищем. Одну из карстовых пустот, образовавшихся как бы на нижнем этаже пещеры, Рольф использовал в качестве временного тайника, завалив вход в него камнями.

Гунн о существовании этого подземелья не знал. Свою долю он должен был перенести в глубь острова и спрятать, где сочтет необходимым. Пока что Рольф оставался доволен тем, что пират ведет себя подчеркнуто дружелюбно и что отношения их складываются как нельзя лучше.

Когда с доставкой драгоценностей на берег было покончено, Рольф и Гунн вновь спустились к плоту, чтобы вернуться на корабль. Солнце уже клонилось к закату, но океан по-прежнему оставался на удивление спокойным. Что же касается залива, то здесь, как обычно, воцарился полный штиль, при котором казалось, будто «Адмирал Дрейк» стоит вмерзшим в ледяную гладь его зеркала.

– Хочется верить, что этот день так и закончится в мире и согласии, – проговорил боцман, когда они добрались до середины залива, и в просвете между скалами вновь стал виден горизонт океана. – Предполагаю, что пираты дали нам передышку.

– Считаете, что они неминуемо вернутся сюда?

– И уже рыскают где-то неподалеку. Возможно, обнюхивают какой-либо из соседних островов, якорь им под виселицы. Они ведь исчезли во время шторма и понятия не имеют о том, какая судьба настигла «Адмирала Дрейка». Но в любом случае нам следует решить, как поступить, когда они нагрянут сюда: то ли сражаться на корабле, для которого нас слишком маловато, то ли уходить в глубь острова.

Вместо ответа Рольф направил плот в небольшой залив, образующийся справа от пролива. Восточная часть его, обращенная к горловине бухты, оставалась более открытой, так что несколько бортовых орудий могли быть направлены против любого корабля, решившегося проникнуть в бухту. В то же время с корабля или шлюпки обнаружить «Адмирала Дрейка» могли, лишь миновав прибрежные скалы. То есть в любом случае «Адмирал» оказывался позади них, и, пользуясь внезапностью, мог открывать огонь первым.

– Вы правы, капитан, двухорудийного залпа достаточно, чтобы любая шлюпка была разнесена вдрызг, – Гунн все продолжал поражать капитана своей способностью очень точно улавливать его мысли и намерения. А ведь в определенной ситуации эта его способность могла оказаться слишком опасной.

– Но для этого сначала нужно умудриться загнать фрегат в этот… хм… фьорд.

– Я не желаю, чтобы такой корабль достался пиратам. Пусть лучше он погибнет.

– А еще лучше – пусть спасется вместе с нами. Эти скалы мы можем превратить в грозный форт. Оружия у нас хватает.

– Да уж, везение, которое постигло нас с вами, капитан, случается раз на две жизни. Нам бы еще парочку надежных проходимцев… А то ведь не устоим.

Рольф относился к опасности намного спокойнее. В душе он радовался каждой возможности вновь ступить на палубу корабля. Гунну трудно было понять, как все здесь умиляло человека, которому несколько месяцев пришлось провести в полном одиночестве на необитаемом острове.

Однако наслаждаться корабельным бездельем было некогда. Моряки-островитяне упорно трудились до заката солнца, а затем еще – до полуночи, совершая рейды на плоту, и уже потом, на самом судне, при сиянии полной яркой луны. И хотя поспать в ту ночь им не пришлось, зато на следующий день осталось перевезти лишь незначительную часть корабельного арсенала.

Гунн, проведший в море несколько месяцев, решил провести это утро отдыха на берегу, в гамаке. Рольфу, наоборот, не терпелось поскорее вновь очутиться в капитанской каюте, соединявшей в себе две мечты островного отшельника: корабль – и хоть какие-то признаки цивилизации.

Отправляясь на косу, Гунн захватил с собой два ружья и два пистолета. Рольф тоже тщательно проверил и зарядил несколько ружей и пистолетов, и часть из них занес в каюту, а часть расставил у надстроек, чтобы в случае нападения они оказались под рукой.

Прежде чем скрыться в каюте, барон еще несколько минут стоял на баке корабля, любуясь освещенными рассветным сиянием хребтами прибрежных гор и серебристо-синей гладью бухты. В эти минуты Рольфу показалось, что он уже прощается с островом, и этого было достаточно, чтобы к горлу подступил удушающий комок тоски и какой-то еще не совсем осознанной жалости к самому себе.

«А ведь, возможно, “Адмирал Дрейк” – первый большой корабль, который вошел в эту бухту за всю историю ее существования, – попытался барон развеять это чувство некими отвлеченными размышлениями. – Не исключено, что тысячи моряков, которые изредка оказывались вблизи Острова Привидений, даже не догадывались, что за двумя лесистыми скалами, между которыми открывается небольшой просвет, скрывается чудесная бухта, войти и выйти из которой можно лишь во время прилива».

Рольф – этот отшельник, еще вчера томившийся своим одиночеством на безлюдном острове, – сегодня вдруг почувствовал, что ему не хочется покидать сей клочок суши. И что, куда бы ни забросила его судьба, жить он предпочел бы вот на таком корабле, стоявшем в какой-нибудь тихой бухте. Время от времени он мог бы выходить на этом плавучем замке в открытое море, чтобы, развеяв ностальгию странствий, вновь возвращаться к причалу. Клочок земли на побережье, свой причал и свой собственный корабль, небольшая команда которого одновременно была бы и прислугой, и охраной его владений, – вот и все, что нужно барону фон Рольфу, чтобы дома он чувствовал себя как в море, а в море – как дома.

– Эй, командор, надеюсь, вы не выйдете в океан, не дождавшись своего боцмана?! – в словах Гунна впервые промелькнула хоть какая-то попытка сострить.

– Если к десяти утра не явитесь на корабль, буду считать вас дезертиром!

Шутка Гунну понравилась, и из-за деревьев еще долго доносился благодушный хрипловатый рокот его просоленной морскими ветрами луженой гортани.

«Что-то слишком добродушен и щедр этот Гунн, – подумалось Рольфу. – Когда речь заходит о бывшем пирате, это кажется подозрительным».

9

Открыв глаза, Рольф увидел, что солнце поднялось уже довольно высоко, и лучи его, проникая через иллюминатор, освещают бо́льшую часть просторной каюты.

Еще лежа в постели, он ощутил легкое покачивание, и сначала с радостью вспомнил, что он на корабле, а уж затем понял, что во время утреннего прилива корабль сошел с мели и вновь оказался на плаву. Помогло ему, очевидно, и то, что вчера они с боцманом славно потрудились, переправив на берег большую часть вест-индского золотого песка и прочих драгоценностей, значительно облегчив этим «Адмирала Дрейка».

Гунн уже был на палубе. Едва выйдя из каюты, Рольф услышал его ворчливое мурлыканье, которое должно было означать пение, и увидел, что боцман с топором в руке приценивается к сломленной мачте.

– Я верно понял, командор, что эту мачту мне приказано убрать? – проговорил он, не оглядываясь на подступавшего сзади капитана и даже не поздоровавшись с ним.

– Вы должны были сделать это еще вчера.

– Это вы должны были приказать мне убрать ее еще вчера, – благодушно напомнил Гунн. – Она создает ненужный крен и помешает нам маневрировать при заходе во фьорд.

– Думаете, нам действительно следует загонять «Адмирала» в этот каменный мешок? По существу, в ловушку?

– Лучшего укрытия нам не сыскать. Учитывая численность вашего экипажа, капитан, это ясно, как божий день. И потом, это ведь было ваше предложение.

– Предложил, но, как видите, усомнился. А если усомнился, то почему бы не посоветоваться с бывалым моряком? Хотя вряд ли корабль, о котором вы ранее говорили…

– Едва поднявшись на рассвете на плато, я увидел далеко в море огонь. Два якоря мне под виселицу, если это не какой-то корабль пиратов, промышляющий у соседнего острова.

– А вот это уже серьезно. Значит, не сегодня так завтра они действительно появятся здесь…

– Уверен, что уже сегодня. Но это еще не все. Когда я проснулся, мне показалось, что откуда-то с побережья, оттуда, с запада, – показал рукой Гунн, – потянуло дымком. Кто-то явно развел костер. То ли готовил еду, то ли заметил сигнальные огни корабля и хотел привлечь внимание команды. Хотя выстрелов, признаюсь, не слышал. А вы, капитан?

– Вынужден признаться, что весь остаток ночи бесчувственно блаженствовал. Вы не представляете себе, какое это счастье: после стольких дней отшельничества вновь ощутить себя в каюте корабля!

– Приблизительно то же самое, что мне, старому бродяге, проснувшись поутру, ступить на покрытую росой землю.

Предварительно обрубив канаты, Гунн окончательно отделил мачту от ее основания и столкнул за борт. Затем, воспользовавшись парусами и имевшимися на корабле веслами – пираты всегда запасались ими, чтобы подходить к жертве в безветренную погоду или двигаться против ветра, – медленно, с огромным трудом моряки завели корабль в бухточку, где ему не страшны были никакие штормы и из которой любое судно, вошедшее в Бухту Отшельника, как называл ее про себя Рольф, они могли расстреливать, как из крепости.

– Если они и высадятся на берег, то на скалы эти вряд ли полезут, – провел Гунн рукой вдоль отвесного берега, прикрывавшего корабль с севера и северо-востока. – Здесь скалы тоже довольно крутые, – переключил он внимание Рольфа на левый берег. – А вон там, пожалуй, единственный участок, взобравшись на который, они могут расстреливать нас напрямую, прячась за камнями, – и он указал на пространство от носа и почти до средины левого борта корабля.

– Поэтому часть орудий мы установим здесь, а еще пять-шесть стволов нужно установить на корме и по бортам, чтобы держать под контролем все пространство напротив фьорда.

Наспех позавтракав и подкрепившись ромом, они прихватили с собой по бутылке вина и вяленой рыбине и отправились прочесывать побережье. Если корабль пиратов и в самом деле рыщет вокруг архипелага, в какой-нибудь миле, то очень важно было определить, кто же бродит по острову. Что это за люди, сколько их и чего от них следует ожидать.

Рольф, хорошо знавший эту часть острова, повел Гунна по плоскогорью, что позволило им значительно сократить расстояние и, оставаясь незамеченными, время от времени осматривать бухты и побережье.

– Насколько большой этот остров? – спросил Гунн, восходя вслед за Рольфом на одну из возвышенностей, с которых хорошо просматривались две бухты и разделявшая их неширокая каменистая коса. – Сможем мы обойти его до заката?

– Скорее, до рассвета. Основная часть острова небольшая, но в океан уходит восемь довольно больших полуостровов, так что птицы, очевидно, воспринимают остров из поднебесья как огромного зеленого кальмара. К тому же вся центральная часть его, а также та часть, что подступает к Бухте Отшельника, гориста и напоминает полуразрушенную, но все еще неприступную крепость.

– Может быть, именно здесь эту крепость и стоит воссоздать, водрузив на ней флаг английской короны.

– Если только остров и в самом деле принадлежит Великобритании, – все еще не мог избавиться от гнетущих его сомнений Рольф. – Я ведь до этого плавал в основном у берегов Англии да в Средиземном море.

– Не сомневайтесь, капитан. Когда в 1655 году англичане взяли под свое правление Ямайку и Барбадос, эта группа островков тоже оказалась в короне Великобритании. Во всяком случае, голландцы, решившись осесть на Кюрасао и Тобаго, сюда не дотянулись; французы же довольствовались Мартиникой, Гваделупой и частью Санто-Доминго.