Бертрис Смолл
Потерять и обрести

Глава 2

– О, папа! – Голубые глаза Аманды наполнились слезами, а белокурые локоны затрепетали. – Неужели мы и в самом деле должны уехать из Лондона?

Томас Данхем отнесся к реакции дочери не слишком серьезно. Она очень напоминала свою мать. А с Доротеей он сумел прожить душа в душу двадцать лет и потому не сомневался, что знает, как следовало вести себя с Амандой.

– Боюсь, что так, киска, – сказал он в ответ. – Если мы не уедем сейчас, то нам придется либо провести зиму в Англии не в самый лучший период ее отношений с нашей страной, либо пересекать океан в самое неудобное для этого время – когда постоянно штормит.

– О, давай останемся на зиму! Пожалуйста, папа! Пожалуйста!.. – запрыгала вокруг отца Аманда. – Знаешь, Адриан говорит, что в Суинфорд-Холле зимой устраивают чудесные вечеринки, на которых катаются по озеру на коньках. А в Рождество из дома в дом ходят ряженые и распевающие священные гимны молодые люди, и их все угощают и дарят им подарки. Люди здесь в этот праздник пекут огромные «рождественские поленья» – это такой торт. И еще делают глинтвейн, сливовый пудинг и как-то по-особенному жарят гуся! Давай же останемся, папочка, пожалуйста!

– Ох, Манди, ты все такая же избалованная глупышка! – услышали они резкий голос, а через мгновение из тени вышла и его обладательница, до этого сидевшая неподалеку на подоконнике. – Папа должен вернуться в Виндсонг. А если ты не замечаешь, что делается вокруг, то я напомню тебе, что отношения между Англией и Америкой в данный момент очень далеки от идеальных. Папа сделал нам хороший подарок, когда привез в Лондон. Но сейчас нам всем лучше находиться дома.

– Ах, Миранда!.. – воскликнула Аманда Данхем, готовая разрыдаться. – О, как ты можешь быть такой жестокой?! Ты же знаешь, как глубоки мои чувства к Адриану!

– Глупости, – отрезала Миранда Данхем. – Ты постоянно в кого-нибудь влюбляешься. Я с двенадцати лет слышу о твоих «глубоких чувствах» то к одному парню, то к другому. Всего несколько месяцев назад ты не хотела уезжать из Виндсонга из-за любви к Роберту Гардинеру… Или это был Питер Сильвестер? За то время, что мы находимся в Англии, твои нежные чувства распространялись… по меньшей мере на шестерых молодых людей. Лорд Суиндфорд всего лишь очередной твой поклонник.

Окончательно разрыдавшаяся Аманда бросилась к сидевшей в кресле матери и, опустившись на колени, уткнулась лицом ей в подол.

– Ах, Миранда, Миранда… – ласково пожурила та старшую дочь. – Ты могла бы быть и понежнее с сестрой, ведь вы двойняшки.

Миранда издала звук, напоминавший смешок, и поджала губы. Отец же едва заметно улыбнулся, в который уже раз подивившись тому, какие разные у него дочери. Его девочки – других законнорожденных детей у Томаса Данхема не было – родились практически одновременно. Однако не знавший их человек никогда бы не подумал, что они сестры, тем более сестры-двойняшки.

Аманда была небольшого роста, с миловидным круглым лицом и трогательными ямочками на щеках – про таких обычно говорят: кровь с молоком. Эти черты, как и огромные голубые глаза и светлые волосы, она унаследовала от своей матери, наполовину голландки, наполовину американки. Будучи ласковой и немного простодушной, Аманда обещала стать очаровательной женой и любящей матерью; этим она тоже походила на свою мать, и Томас прекрасно понимал их обеих.

А вот о Миранде он не мог этого сказать. Старшая из двойняшек обладала более сложным характером, будучи при этом подвижной как ртуть и горячей как огонь. Родилась она всего на час раньше сестры, но была ростом пять футов и восемь дюймов, то есть на четыре дюйма выше, чем Аманда. Обе сестры обладали хорошими фигурами, но если Аманда была пухленькой, то Миранда скорее худенькой.

Аманда была круглолицей, а лицо Миранды имело форму чуть вытянутого сердца. У нее были высокие скулы, прямой нос, полные чувственные губы и аккуратный подбородок, разделенный внизу чуть заметной ложбинкой. Миндалевидные глаза Миранды, пристально смотревшие из-под густых темных ресниц, были бирюзовые. От кого из предков достались дочери такие глаза, напоминавшие цветом море, Томас не знал. И он сам, и Доротея, и их родственники – все они были голубоглазыми. Такую же загадку представляли волосы старшей дочери. Трудно было точно определить их окраску, поскольку больше всего они напоминали лунный свет.

И столь же сильно различались сестры Данхем своим поведением. Смелая и уверенная в себе, Миранда отличалась острым умом и не менее острым языком. Выдержки ей явно не хватало, хотя она была очень добра. Томас подозревал, что в скверном характере старшей дочери отчасти был виноват он сам, поскольку слишком уж баловал ее.

Но несдержанность Миранды объяснялась еще и свойственным ей с самого детства чувством справедливости. Она не выносила любые проявления жестокости и всегда была готова прийти на помощь тем, кто как-либо пострадал. Томас часто с грустью думал о том, что ей следовало бы родиться мальчиком, – он всегда мечтал о мальчике. Но, как бы то ни было, он очень любил старшую дочь и порой жалел, что найти ей мужа будет непросто. Миранде требовался муж, который с пониманием бы относился к унаследованному ей от Данхемов неодолимому стремлению к независимости. Нужен был мужчина, который мог бы держать ее в руках, но делал бы это нежно и с любовью.

Томас уже сказал молодому Адриану Суинфорду, просившему руки Аманды, что с этим придется подождать до тех пор, пока не выйдет замуж старшая из сестер. Однако в Англии Томас Данхем еще не встретил ни одного мужчину, годившегося бы в мужья Миранде. Одна идея на сей счет у него, правда, имелась, но, прежде чем заняться ее реализацией, ему требовалось внести некоторые изменения в свое завещание.

Томас невольно улыбнулся. Как же она прелестна, его крошка Аманда! Какая она милая и нежная! Аманда будет прекрасно смотреться за семейным столом Суинфордов в фамильных драгоценностях этого аристократического рода. Собеседница она, конечно, не самая интересная, зато прекрасно играет на фортепияно и рисует весьма недурные акварели. К тому же Аманда будет отличной матерью и прекрасной женой, которая не станет ныть и скандалить, если муж иногда случайно развлечется с другой женщиной. Томас Данхем снова улыбнулся. Да, Амандой можно было гордиться. Они с Доротеей воспитали замечательную дочь.

А вот с воспитанием старшей вышло что-то не то… Чересчур уж независимая и своевольная. Прямо дьяволица какая-то! Если бы Томас не видел собственными глазами, как малышка появилась на свет, – был бы уверен, что это подкидыш.

Пока девочки росли, Миранда во всем была первой. Пошла она на пять месяцев раньше сестры. Членораздельно произносить слова Миранда начала в конце первого года жизни, а Аманда до двух лет лепетала какие-то детские глупости и лишь затем стала говорить нечто осмысленное. Но интересно, что Миранда вполне понимала сестру и до этого. Более того, она постоянно «переводила» для взрослых детский лепет Аманды. Когда же Миранда не могла объяснить словами чего хотела сестренка, то делала это с помощью жестов, чем изумляла всех окружающих. Аманда была самым обычным ребенком, а Миранда с пеленок проявляла необычайные способности. Однако сестры искренне любили друг друга. Конечно, Миранда часто сердилась на сестру и порой ругала ее, но делать это кому-то еще она категорически запрещала. Того же, кто обижал Аманду, ждал весьма неприятный сюрприз – Миранда бросалась на защиту сестренки как тигрица, оберегающая своего детеныша.

Но сейчас Миранда очень сердилась на сестру.

– Во имя всего святого, Аманда, перестань выть! – воскликнула она. – Если Адриан Суинфорд тебя действительно любит, то успеет сделать предложение до того, как мы отправимся в Америку.

– Он его уже сделал, – спокойно сообщил отец.

– О, папочка!.. – Аманда мгновенно вскочила на ноги, сияя счастливой улыбкой.

– Видишь теперь? Именно об этом я и говорила! – заявила Миранда таким тоном, будто со свадьбой сестры было уже все решено.

– Идите-ка сюда, мои девочки, – позвал Томас. – Садитесь рядом с мамой и папой, я вам все расскажу. – Девушки тотчас же уселись на обитый шелком диван, и отец продолжил: – Так вот, лорд Суинфорд уже попросил у меня руки Аманды. Я дал предварительное согласие, но с оговоркой: ни официальное объявление о помолвке, ни сообщение о ней в газете не будут сделаны до тех пор, пока я не найду подходящую пару для Миранды. Она – старшая сестра, и ее обручение должно состояться раньше.

– Что?! – почти одновременно воскликнули двойняшки.

– Я не хочу выходить замуж, – тут же добавила Миранда. – Я лучше навсегда останусь в Виндсонге, чем стану собственностью какого-нибудь надутого болвана, черт бы их всех побрал!

– А я не хочу откладывать свадьбу с Адрианом! – решительно заявила Аманда, раньше никогда себе такого не позволявшая. – Если саму Миранду не волнует, которая из нас первая выйдет замуж, то почему вы так волнуетесь за нее?!

– Помолчи, Аманда! – прикрикнула на нее мать, пораженная столь бурной реакцией младшей дочери. – Такова наша семейная традиция. Первыми замуж выходят старшие сестры. Так было всегда, и это справедливо. – Она повернулась к Миранде. – Ты непременно выйдешь замуж, детка. Как же иначе ты собираешься жить?

– Я старше Аманды, – с гордым видом ответила Миранда. – Следовательно, Виндсонг по наследству достанется мне, не так ли? Так почему бы мне тогда просто не стать следующей владелицей поместья? Мне ничего больше не надо. А уж мужчины меня и подавно не интересуют. За всю жизнь я не встречала ни одного, кроме папы, который бы мне по-настоящему понравился!

– Рядом с каждой порядочной молодой женщиной должен быть мужчина: либо муж, либо отец, – проговорил Томас Данхем. – А я рядом с тобой. – Он сделал паузу, готовясь произнести то, что не очень-то хотел говорить. – Ты – старшая из моих детей, – продолжил он, откашлявшись, – но ты дочь, а не сын и поэтому не можешь унаследовать Виндсонг. По закону патент на владение земельной собственностью передается по мужской линии, а если ее владелец не имеет сыновей, то он должен назначить наследника из своих родственников-мужчин. Я уже сделал это несколько лет назад, когда доктора сказали, что ваша мама больше не сможет иметь детей. Следующим владельцем острова Виндсонг будет представитель плимутской ветви семейства Данхемов. Вы с Амандой можете унаследовать мое личное состояние, но наследницами земельных владений быть не сможете.

– Не сможем наследовать Виндсонг? – переспросила ошеломленная Миранда. – Но ты же не можешь отдать наш остров какому-то чужаку, папа! Кто он такой этот родственник? Неужели он сможет полюбить Виндсонг так же, как люблю его я? Нет, нет и нет!

– Наследник – младший сын моего кузена Джона Данхема. Его зовут Джаред. В Виндсонге он никогда не был.

– Я ни за что не позволю, чтобы ему достался Виндсонг! Никогда, папа, ни за что!

– Возьми себя в руки, Миранда! – спокойно, но твердо сказала Доротея. – Ты должна подыскать себе мужа. Все девушки твоего социального положения выходят замуж. Надеюсь, что теперь, узнав, что ты не сможешь прожить всю жизнь в одиночестве в Виндсонге, ты приложишь на поиски подходящего мужа более серьезные усилия.

– Но я не встречала ни одного мужчины, в которого бы могла влюбиться, – ледяным тоном ответила Миранда.

– Необязательно быть влюбленной в того, с кем идешь под венец. Любовь часто приходит и после свадьбы, – заметил отец.

– Но Аманда ведь любит Адриана, – напомнила Миранда безжизненным голосом.

– Да, верно, – кивнула мать. – И это большое счастье, что объект ее воздыханий отвечает ей взаимностью. Но главное, он является вполне подходящей партией. А если бы не подходил, тогда все остальное не имело бы никакого значения.

– А ты любила папу, когда выходила за него замуж? – спросила Миранда.

Доротея молчала, чувствуя нарастающее раздражение. Как это свойственно Миранде – повернуть разговор таким образом, чтобы поставить собеседника в неловкое положение! Почему она просто не может принять то, что понятно всем? Именно так устроено общество, разве этого недостаточно? Ведь Аманда-то это понимала… Впрочем, Доротея подозревала, что и старшая дочь тоже все прекрасно понимала, только зачем-то намерено все усложняла…

– Я не была знакома с ним до помолвки, – ответила, наконец, мать. – Однако твои дедушка и бабушка считали его вполне подходящим для меня мужем и дали нам время на то, чтобы мы узнали друг друга. А ко времени свадьбы я уже была влюблена в него и с каждым днем совместной жизни любила все сильнее.

– И ты не переживала из-за того, что пришлось уезжать из Торвика? Ведь там был твой дом…

– Нет, не переживала. Домом твоего отца был Виндсонг, а я хотела жить там, где жил он. Аманда же не станет переживать из-за того, что уедет из Виндсонга в Суинфорд-Холл, не правда ли, милая?

– Конечно, не стану, мамочка! – воскликнула младшая дочь. – Я хочу жить там, где рядом будет Адриан!

– Теперь понимаешь, Миранда? – продолжила Доротея. – Когда женщина выходит замуж, вопрос о том, где она будет жить, отходит на второй план. Важно находиться рядом с мужем.

– Нет! – упрямо заявила Миранда. – У вас с Амандой все не так, как у меня. Вы с ней никогда не любили свой родной дом так, как я люблю Виндсонг. И, в отличие от меня, вы не надеялись унаследовать свой дом. А я люблю в Виндсонге абсолютно все, каждый камень! Поэтому Виндсонг мой – как бы там ни передавались патенты! И я не допущу, чтобы мой дом достался одному из этих самодовольных плимутских Данхемов! Не позволю – и все!

Глаза Миранды наполнились слезами, и теперь стали еще больше напоминать по цвету море. В следующее мгновение Миранда выскочила из комнаты. Плакать было не в ее правилах, и она не собиралась демонстрировать кому-либо столь очевидный признак женской слабости.

– О, мама, это так несправедливо, что Миранда чувствует себя несчастной, когда я так счастлива! – Вскочив с дивана, Аманда побежала вслед за сестрой.

– Ну, и что теперь, Томас? – спросила Доротея, с укором посмотрев на мужа.

Тот пожал плечами и пробормотал:

– Я не подозревал, что Миранда испытывает столь сильные чувства к Виндсонгу, дорогая.

– Ах, Томас!.. Ты избаловал ее сверх всякой меры. Хотя, конечно, не мне тебя в этом обвинять. Откровенно говоря, я уделяла ей недостаточно внимания. Миранда всегда была трудной девочкой. И всегда оказывалось так, что легче было разрешить ей поступить по-своему, чем убедить ее в том, что она не права. Теперь-то я вижу, что мы с тобой совершили ужасную ошибку. Миранда настолько забила себе голову Виндсонгом, что в ней не осталось места ни для чего другого. – Доротея тяжело вздохнула и вновь заговорила: – Нам необходимо побыстрее найти ей подходящего мужа. Конечно, Суинфорд – прекрасная партия для Аманды, но он не будет ждать вечно. Не могу понять, почему ты не позволил объявить о помолвке прямо сейчас. – Голубые глаза Доротеи сверкнули. – Видишь ли, я тебе подыграла, сказав, что старшая сестра непременно должна выйти замуж раньше младшей. Я очень вовремя вспомнила про такой обычай. Но я вряд ли смогла бы сообщить, когда он в последний раз применялся в наших семьях. И знаешь, Томас… Сдается мне, что ты не только из-за этого отложил помолвку Аманды. Ты почувствовал необходимость кое-что изменить до ее объявления, не так ли?

Томас Данхем смущенно улыбнулся.

– Дорогая, ты знаешь меня лучше, чем я сам себя… Первый раз в жизни попытался что-то скрыть от тебя – и тут же попался. В свое время мне казалось, что я блестяще все придумал, но… В общем, я понял: до официального объявления о том, что Аманда выходит за лорда Суинфорда, следует изменить мое завещание. – Томас вздохнул и провел ладонью по своим седеющим волосам. – Видишь ли, Дороти, при составлении завещания в пользу Джареда Данхема, я решил хоть немного защитить и свои собственные амбиции. В соответствии с завещанием Джаред является наследником поместья, но мое личное состояние передается тебе и дочерям. Таким образом, денег как таковых он от меня не получит, а поддерживать хозяйство на острове без денег невозможно. Поэтому я и внес в завещание специальный пункт, а гласит он следующее… Если на момент моей смерти наши девочки будут незамужними, а он не женат, то тогда мое состояние, за исключением доли, положенной тебе как вдове, может перейти ему при условии женитьбы на одной из моих дочерей. На какой именно – выбор за ним. Естественно, я тогда думал не о том, что скоро умру, а о том, что в жилах будущих хозяев Виндсонга должна быть моя кровь. Но ведь теперь появилась возможность превратить мои деньги в щедрое приданое для одной из наших девочек, не обидев вторую, не так ли? Коль скоро Аманда выходит за лорда Суинфорда, то я могу изменить завещание, оставив Миранду единственной претенденткой на мой личный капитал.

– О, Томас!.. – воскликнула Доротея со смехом. – А еще говорят, что только женщины понапрасну волнуются! Похоже, любимый, – продолжила она уже серьезно, – ты, даже не думая об этом, разрешил все наши проблемы. Смотри, почему бы нам не составить семейную пару из Миранды и Джареда Данхема? И если это удастся… Хм… ведь тогда Миранда обручится первая, в жилах будущего хозяина Виндсонга будет твоя кровь, а Аманда без препятствий выйдет за лорда Суинфорда.

– О боже, Дороти! Какая же ты у меня умница! Как я сам до этого не додумался? Великолепное решение! – радостно добавил Томас.

– Великолепным его можно будет считать лишь в том случае, если Джаред Данхем еще не женат, не помолвлен и не обручен, – заметила Доротея.

– Джаред не женат и не обручен – это я знаю наверняка. На днях я получил письмо от его отца с просьбой купить столовый сервиз в желтых тонах от компании «Джастер Веджвуд». Он хочет подарить его жене на день рождения. В письме он сообщает, что его старший сын Джонатан в третий раз стал отцом, а также сетует на то, младший, которому уже тридцать, вообще не собирается жениться. Так что наш план придется по душе и отцу Джареда. Сейчас у меня нет времени, чтобы ответить ему, поскольку надо готовиться к отъезду. Мы ведь отплываем через несколько дней. Но как только мы доберемся до дома – немедленно отправлю ему обстоятельное письмо.

– А раз все складывается так чудесно, то ты должен еще до отъезда объявить о помолвке Аманды хотя бы в узком семейном кругу, – подхватила Доротея. – Будет ошибкой, если мы этого не сделаем, Том. Старая леди Суинфорд очень хочет, чтобы Адриан как можно быстрее женился и подарил ей наследника. Она повсюду ищет ему невесту, и боюсь, скоро найдет, если мы как-то не закрепим права Аманды.

– Неужели парень настолько робок и несамостоятелен? Неужели он позволит матери насильно его женить?

– Ему всего лишь двадцать лет, Томас. Мать родила его очень поздно, в сорок лет, и, как обычно бывает в таких случаях, любит сына до безумия. А его отцу, будь он еще жив, было бы за семьдесят. Бедный Адриан для нее не только единственный сын, но и единственный мужчина в доме. Однако он очень порядочный молодой человек и искренне любит Аманду. Сейчас мы можем сообщить об их помолвке в узком семейном кругу, – продолжила Доротея, – а зимой сделаем официальное объявление. Венчание можно будет назначить на июнь. Я бы хотела, чтобы оно состоялось в соборе Святого Георгия на Ганновер-сквер.

– А если Миранда откажется участвовать в нашем плане, дорогая?

– Миранда очень умная девушка, Том. По крайней мере, ты сам мне это постоянно говоришь. Осознав, что не сможет унаследовать Виндсонг, а замуж ей все равно придется выходить, Миранда оценит достоинства нашего плана. Она поймет, что владелицей поместья будет лишь в том случае, если станет женой Джареда Данхема. А я ни за что не поверю, что она смирится с тем, что хозяйкой места, которое Миранда считает своим домом, станет другая женщина. – Доротея улыбнулась мужу. – Ты ужасно хитрый лис, Том, и я очень тебя люблю.

Чуть позже, оставшись один, Томас закрыл глаза и попытался вспомнить, как выглядит Джаред. Последний раз он видел его три года назад. Высокий? Да, очень. Не менее шести футов и трех дюймов. И немного худощавое овальной формы лицо с правильными чертами… Это скорее в мать, чем в Данхемов. Волосы же темные, а глаза… Бог ты мой, глаза у мальчика зеленые! Не бирюзовые, как у Миранды, а именно зеленые, цвета бутылочного стекла. И выглядел тогда парень весьма элегантно… Собственно, это вполне понятно. Джаред общался с представителями высших слоев лондонского общества и одевался соответственно. Во время их последней встречи он был одет в выдержанном старом бостонском стиле. Да-да, именно так! Томас хмыкнул. Похоже, костюм молодого человека свидетельствовал также и о здоровом стремлении к независимости. Парню тогда было двадцать семь лет, и он уже выделялся хорошим воспитанием и безукоризненными манерами. А сейчас ему тридцать. Сможет ли такой мужчина заинтересоваться семнадцатилетней девочкой? И как отнесется Джаред Данхем к их матримониальной инициативе: с готовностью поддержит ее или же предпочтет поискать спутницу жизни в другом месте?

Однако беспокойство на этот счет Томас решил отложить на потом, и с головой ушел в подготовку к возвращению в Америку. Он забронировал для своей семьи места на судне «Ройал Джордж», отправлявшемся на запад с коммерческим грузом. Первые остановки планировалось сделать на островах Барбадос и Ямайка, а оттуда судно должно было следовать в Каролину, Нью-Йорк и Бостон. Томас договорился с хозяином «Ройал Джордж» о том, что их высадят на Лонг-Айленде у мыса Ориент, где их встретит его яхта. На ней они и доберутся до острова Виндсонг, расположенного в двух милях от деревушки Ойстерпондс в заливе Гардинерс-бей.

Перед отплытием состоялся прощальный обед, на котором и было объявлено о помолвке молодого лорда Суинфорда и мисс Аманды Данхем. Из посторонних на обед была приглашена только вдовствующая герцогиня Уорчестер. Герцогиня с полным на то основанием считалась одной из самых влиятельных в свете дам, и ее присутствие означало, что венчание лорда Суинфорда не состоится только в случае его смерти.

Подбирая к прощальному обеду наряды для дочерей, Доротея остановилась на одинаковых платьях из бледно-розового муслина. Аманда в своем, конечно же, выглядела обворожительно. Ее по-девичьи упругая полная грудь кокетливо вздымалась над низким квадратным декольте, а отделанные кружевом короткие рукава-буфы подчеркивали белизну кожи. Вырез, рукава и низ платья были отделаны тесьмой с узором в виде роз чуть более темного, чем муслин, цвета. Подол платья доходил до щиколоток девушек, и при ходьбе из-под него были видны черные туфли без каблуков и белые чулки. Драгоценности, также тщательно подобранные мамой, под стать платьям были неброскими, но очень милыми – ожерелья с вкраплениями розовых кораллов и такие же, только очень маленькие, серьги. Кроме того, в золотистые локоны Аманды вплели несколько розовых бутонов. А вот попытка украсить подобным образом прическу старшей из сестер завершилась тем, что она выдернула цветы и выбросила их. Будь воля Миранды, она нечто подобное проделала бы и с платьем. Ей ужасно не нравился его бледно-розовый цвет, так как он не очень-то подходил к ее необычным волосам. Однако именно этот оттенок считался сейчас наиболее популярным, а Доротее ужасно хотелось, чтобы дочери выглядели модно. Возникла даже идея слегка подрезать длинные серебристые волосы Миранды, но та столь решительно протестовала, что Доротее пришлось отказаться от этой затеи. Старшая дочь твердо заявила, что если она признает право матери обрядить ее в «нелепое платье», то это не значит, что она позволит, чтобы ее стригли будто овцу и завивали на голове дурацкие локоны.

Заплести косы, как маленькая девочка, Миранда тоже не захотела, а нравившуюся ей взрослую прическу отвергла Доротея, – как неподходящую для молоденьких девушек. В результате пришлось просто распустить длинные волосы по плечам, перетянув их розовой лентой.

Единственное, что радовало Миранду в тот вечер, – так это настроение Аманды. Младшая сестра прямо-таки светилась от счастья, и было совершенно ясно, что она искренне любила Адриана Суинфорда, светловолосого и симпатичного молодого человека среднего роста. Миранда очень радовалась за сестру, поскольку этот молодой человек явно испытывал к своей невесте не менее сильные чувства. Аманда же была необычайно любезна с гостями на протяжении всего вечера, но от своего избранника ни на секунду не отходила. Последнее обстоятельство обрекло бедную Миранду на тесное общение с тремя своими кузинами.

Старшая из них, Каролина Данхем, была девушкой с неприметной внешностью, но с чрезвычайно высоким самомнением, и она, как и Аманда с Мирандой, начала выезжать в свет только в этом году. Каролина уже была помолвлена со старшим сыном и наследником графа Афтона, что еще больше возвышало ее в собственных глазах, и она была уверена, что жених Аманды и в подметки не годился ее обожаемому Персивалу. Впрочем, для девушки из колоний, как Каролина мимоходом заметила, выйти даже за баронета – большая удача.

А младшие кузины, Шарлотта и Джорджина, беспрестанно хихикали, и их глупость раздражала еще сильнее, чем холодная надменность Каролины. Миранда с куда большим удовольствием пообщалась бы с родственниками-мужчинами, но два старших кузена были всецело поглощены разговором о возможных махинациях на аукционе в Таттерсолзе^[2], а также расписанием боксерских поединков в спортивном зале Джексона. Кроме того, эти парни, быстро выяснив, что кузина Миранда не являлась любительницей поцелуйчиков в темной библиотеке, тут же потеряли к ней всякий интерес.

Томас Данхем и его кузен Фрэнсис Данхем, стоя в сторонке у камина, вели явно мужской разговор. Доротея, леди Миллисент и вдовствующая герцогиня Уорчестер, удобно расположившись на диване, оживленно о чем-то болтали. Матери Адриана в их компании не было, и Миранда, поискав ее глазами, с удивлением обнаружила, что эта пожилая женщина в пурпурном тюрбане стояла сейчас совсем рядом с ней. Тут леди Суинфорд взглянула на нее с широкой улыбкой и проговорила:

– Скучаешь, моя девочка? Твои родители сказали, что ты должна выйти замуж раньше своей сестры. В Америке, наверное, уже заждался тебя какой-нибудь симпатичный янки, верно?

– Нет, мадам, – вежливо ответила Миранда. – У меня никого нет.

– Уф-ф! – фыркнула леди Суинфорд. – Что же, если так, то моему сыну, возможно, долго придется ходить в женихах. – Она жеманно вздохнула. – О, сколько же мне еще ждать внука, которого так хочется понянчить?.. Проживу ли я так долго?

– Думаю, что проживете, мадам, – с улыбкой ответила Миранда. – Предполагается, что свадьба моей сестры состоится в следующем июне.

– Неужели ты к тому времени станешь замужней женщиной? – немного насмешливо спросила леди Суинфорд.

– Буду я замужем или нет, значения не имеет. Уверяю вас, свадьба Манди и Адриана состоится именно тогда, когда намечается.

– А ты, как я вижу, весьма решительная девочка, не так ли?

– Совершенно верно, мадам.

Леди Суинфорд выразительно хмыкнула и в задумчивости пробормотала:

– Интересно, понимают они, какая женщина скрывается в тебе?

– Вы о чем, мадам? – Миранда вопросительно взглянула на собеседницу.

– О, не бери в голову, детка, – с улыбкой ответила леди Суинфорд и ласково похлопала девушку по руке. – Насколько я понимаю, ты сама себя еще не знаешь.

Утром Данхемы покинули Лондон. Судно, которое должно было доставить их в Америку, отправлялось из Портсмута через день, и поэтому им следовало поторопиться. Они четыре раза сменили по дороге лошадей, зато ночевали уже в гостинице, расположенной у знаменитого портсмутского фонтана, а следующим утром взошли на готовившийся к отплытию корабль.

Час спустя Данхемы какое-то время стояли на палубе, глядя на удалявшиеся берега Англии. Затем разошлись по предназначавшимся для них каютам. Аманда в очередной раз принялась рассматривать кольцо с окруженным бриллиантами великолепным круглым сапфиром, которое подарил ей Адриан. А потом вдруг начала тихонько всхлипывать, печалясь о разлуке с любимым. Миранда же огорчения не испытывала. Пребывание в Лондоне ей особого удовольствия не доставляло, а сейчас она возвращалась домой, на свой любимый Виндсонг!

Небо было ясным, ветер свежим, и «Ройал Джордж» шел очень быстро. Капитан Харди утверждал, что впервые плывет по Атлантике при такой прекрасной погоде. Острова Барбадос они достигли в рекордно короткие сроки, затем быстро пересекли Карибское море, зашли на Ямайку, после чего взяли курс на Чарлстон. В каждом из этих портов судно сгружало грузы. Кроме того, одни пассажиры сходили на берег, а другие поднимались на борт.

По прибытии в Нью-Йорк «Ройал Джордж» всю ночь простоял в порту, снова разгружаясь, а также запасаясь пресной водой и продуктами и принимая грузы для Англии. Наконец, следующим утром судно миновало пролив Ист-Ривер и вошло в Лонг-Айленд. Стоял сиявший золотом листвы и голубизной неба великолепный октябрьский день. И стало окончательно ясно, что завтра они будут дома.

Утром того долгожданного дня, когда они должны были увидеть Виндсонг, Миранда разбудила сестру до рассвета.

– Но еще ведь совсем темно… – пробормотала сонная Аманда.

– Неужели тебе не хочется увидеть рассвет над мысом Ориент?! – возмутилась Миранда, стаскивая с сестры одеяло. – Вставай, Манди! Вставай немедленно, а то я защекочу тебя до смерти!

– Все больше убеждаюсь, что иметь соседом по постели Адриана будет куда приятнее, чем тебя, дорогая сестренка, – пробурчала Аманда, неохотно покидая свое теплое гнездышко. – Бр-р! Пол тут холодный как лед! У тебя нет сердца, Миранда! – Аманда чуть не выронила отделанную кружевами белую муслиновую сорочку, которую протягивала ей сестра.

– Что, не терпится оказаться в постели с Адрианом? – с усмешкой осведомилась Миранда.

– Возможно, я чуть моложе тебя, сестричка, но мои чувства и желания вполне зрелые, – ответила Аманда. – И я, в отличие от тебя, прекрасно знаю, что такое любовь. Не будешь ли ты столь добра, не подашь ли мое платье?

Взяв из рук сестры тонкое шелковое платье с высокой талией и рукавами буфф, Аманда быстро надела его и повернулась к Миранде спиной, чтобы та помогла застегнуть пуговицы.

А Миранда между тем испытывала довольно странные чувства… Счастью сестры она, конечно, не завидовала, однако же… Впрочем, она твердо решила, что не выйдет замуж первая.

На палубу сестры поднялись в тот момент, когда первые лучи невидимого еще солнца слегка осветили восток горизонта. С берега дул легкий ветерок, и темная вода за бортом казалась зеркально гладкой. Девушки прошли на нос судна и тотчас увидели в серой утренней дымке расплывчатые очертания Лонг-Айленда. А находившееся слева побережья Коннектикута было скрыто более плотным туманом.