Бернар Вербер
Зеркало Кассандры

– Я не хочу…

42

– …не хочу умирать!

Кассандра Каценберг открыла глаза и увидела медсестру в белом халате. Сестра смотрела на нее с улыбкой.

Я опять говорю вслух…

Кассандра почувствовала, что лежит на хорошей кровати, поняла, что комната с белыми стенами – больничная палата и что пахнет в ней антисептиком. А сама она пахла гелем для душа с лавандой. Значит, ее вымыли. Она лежала с датчиками на груди, а на столике мерцал экран.

Медсестра посмотрела на экран, потом с улыбкой на Кассандру:

– Вам страшно повезло, ни одного перелома, несколько неопасных ушибов. Но сейчас вам нужен покой. Очень скоро вас выпишут.

«Пробабилис» следит за мной.

– А где мои вещи?

Медсестра вручила Кассандре зеленый пластиковый пакет. Девушка торопливо перебрала его содержимое и нашла часы. Нажала кнопку, загорелся экран и появилась надпись: «Вероятность смерти через 5 секунд 19 %».

На 6 % процентов больше нормы. Наверное, из-за ушибов. Но до 50 % далеко. Все идет отлично.

– Мы не знали, когда вы придете в сознание. С вами хочет поговорить один полицейский. Я могу его пригласить?

Кассандра кивнула, и высокий мужчина в бежевом плаще вошел в палату. Кассандра поспешно засунула часы в зеленый пакет.

– Добрый день, мадемуазель. Вам лучше? Я так рад, так рад, что обошлось без серьезных травм. Я очень за вас переживал. Меня зовут Пелисье, инспектор Пьер-Мари Пелисье.

Двойное имя, наполовину женское. Хороший знак. Он тоже похож на какого-то актера. Сейчас не соображу какого.

Полицейский деликатно уселся на краешек кровати и положил на столик букет цветов и коробку шоколадных конфет. Кассандра вдруг сообразила, что есть ей совсем не хочется. Наверное, из-за капельницы, глюкоза капля за каплей попадала прямо в кровь.

– Все беды позади, – объявил полицейский.

Он порылся у себя в кейсе и продолжил:

– Вас записала видеокамера. Администрация книжного магазина хотела подать жалобу, но я их отговорил и возместил им убыток. А когда увидел, что с вами нет этой книги, позволил себе купить вам новую.

Полицейский протянул ей «Проклятие Кассандры» со знакомой обложкой: женщина в белой тоге сидит на золотом троне и вокруг руки у нее змея.

– У нее такое же имя, как у вас, Кассандра. Ясное дело, вы ею заинтересовались. Теперь эта книжка ваша. Хорошо, что вы интересуетесь греческой мифологией, она очень, очень информативна. А лично я очень хочу быть вам полезным. Я ознакомился с вашим досье. Тяжелые переживания, ничего не скажешь. Одно покушение в Египте чего стоит. Но поверьте, мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить вам покой и безопасность.

Девушка с большими светло-серыми глазами смотрела на полицейского, недоуменно хмуря брови.

– Как гласит народная пословица: «И беда устает в один дом ходить».

ОПЯТЬ пословица. Но эту я не слышала. Орландо прав: пословицами пользуются лентяи, которым не охота формулировать собственные мысли. Готовые фразы то же, что наркотики. Ни в коем случае не буду запоминать.

– Почему я?

Между прочим, неплохая надпись на надгробии.

Полицейский, похоже, удивился ее вопросу.

– Да потому что вы не абы кто и прекрасно это знаете.

Если бы я знала, кто же я?..

– Дочь столь значительной персоны заслуживает особого внимания.

Дочь значительной персоны? Если бы я могла хоть что-то вспомнить о своем детстве…

Полицейский продолжал:

– Я приложил особые усилия, чтобы как можно раньше повидать вас. И все вам рассказать. Мне кажется, что я видел вас после того, как вы убежали из интерната «Ласточки».

Должно быть, он светил фонарем из окна полицейской машины, когда я пряталась за платанами возле свалки. На вид он совсем не злой. Этимологически «злой», наверно, от «зелья».

– Вы намучились за последнее время. Но теперь все позади. Все опять в полном порядке.

Полицейский внимательно посмотрел на Кассандру и улыбнулся.

– Знаете, почему мне захотелось вас разыскать? У нас была кошка, рыжая, с белым сердечком на мордочке. Дети ее обожали. Как-то почтальон принес нам посылку, мы открыли дверь, и она выскочила на площадку. Обычно она обходила площадку и возвращалась, но на этот раз она вслед за почтальоном вбежала в лифт, пошла за ним и оказалась на улице. Мы с сыном побежали за ней, звали, но она не обратила на нас внимания, бежала и бежала по улице.

Полицейский глубоко вздохнул.

– Сын обожал ее, но она предпочла приключение нашей любви. Может, ей захотелось открыть для себя мир, кто знает? Теперь она, верно, голодает и холодает. Мы развесили в нашем квартале объявления, но, сами понимаете, кошки бегают быстро, и потом, она, конечно, одичала. А может, ее кто-то взял к себе за красоту. Или, что самое худшее, она попала в лабораторию и на ней проводят опыты.

Боюсь, что я знаю, где ваша кошечка.

– Конечно, она могла себя чувствовать несчастной, сидя запертой в четырех стенах. К тому же мы ее стерилизовали, так что единственное ее развлечение было катать клубки шерсти. Но за свободу приходится очень дорого платить. Если наша кошка не попала под машину, если ее не разорвали бродячие собаки, ей все равно пришлось трудно: она не охотница. Я не представляю себе, как она ловит мышей или крыс после того, как всегда ела сухой корм, причем не любой. Она выбрала для себя с куриной печенкой. Не представляю, где она найдет себе убежище от дождя и холода. Я до сих пор надеюсь, что кто-то придет и принесет ее нам. Она ведь убежала в ошейнике, на нем было написано ее имя.

– И как же звали вашу кошечку? – поинтересовалась Кассандра.

– Либерти Бель. А почему вы спросили?

Неужели я подумала, что Жанна? Но это же не кино. Мир вовсе не так тесен.

– Просто так. Я уверена, что вы ее найдете.

Как нашли меня.

Полицейский достал блокнот и что-то записал.

– Я хочу задать вам несколько вопросов. Это для моего отчета. Что вы делали в страховом агентстве?

– Искала брата.

Полицейский удивленно взглянул на Кассандру.

– Брата? Вы искали брата?

– У меня не было от него вестей…

Никогда…

– Очень давно.

Лицо Пьер-Мари Пелисье выразило озабоченность.

– Разумеется. Я и сам мог бы догадаться. Даниэль Каценберг, юный гений, он ваш брат?

Они знакомы.

– Вам еще раз повезло. Это я занимался данным несчастным случаем.

Кассандра в испуге привстала, но проводки и датчики не пустили ее. Она сморщилась от боли.

– Не только вы попадаете в аварии. С вашим братом вышло посерьезнее. Похоже, что у вас это семейное.

– Что с ним случилось?

– Он прыгнул с башни Монпарнас, а она, как известно, двести десять метров высотой.

Кассандра похолодела.

Его больше нет.

– Вы не поверите, но падение смягчил пенопласт, грузовик с ним остановился на красный свет как раз там, куда он падал. Счастливое совпадение обстоятельств. Если бы я лично не составлял протокол, я бы сказал, что такое невозможно.

Даниэль спасся. Мой брат жив.

Инспектор Пелисье понурил голову.

– Но грузовик, который его спас, сгорел дотла. Он находился посреди площади в тот момент, когда из противоположной улицы ринулся поток машин. В него врезалась цистерна с легко воспламеняющейся жидкостью. Последовал взрыв.

Даниэля нет в живых.

Кассандра прикрыла глаза.

– Но… ему удалось спастись.

Он что, издевается надо мной?

Инспектор Пьер-Мари Пелисье достал из кармана часы, точь-в-точь похожие на часы Кассандры. Циферблат был разбит.

– Мы нашли только вот это. Я храню их как память.

Даниэль сделал двое часов. Для меня и для себя.

– Можете мне не верить, но, когда мы их нашли, они еще работали. На циферблате была надпись: «Вероятность смерти через 5 секунд…» И знаете какая стояла цифра?

Он немного подождал, дожидаясь ответа Кассандры, но она молчала.

– Девяносто восемь процентов!

Рассказ доставлял инспектору огромное удовольствие.

– Мы просматривали записи видеокамер на перекрестке, и на них было видно, что ваш брат спрыгнул с грузовика за несколько секунд до столкновения и взрыва. Он словно бы предвидел, что случится в ближайшие секунды.

Молодец Даниэль! Девяносто восемь процентов не сто!

Он знал, что у него есть два процента вероятности выжить. И он сделал все возможное, чтобы использовать эти два процента!

Полицейский снова заговорил, поглаживая разбитые часы.

– Даниэль чудом спасся, но в этой аварии три человека погибли и пять были ранены. Мы завели дело. По моему мнению, ваш брат должен был предстать перед судом, он нарушил общественное спокойствие. Я убежден, что в случившемся есть и его доля вины.

Пелисье передернул плечами:

– Но ясное дело, Даниэль – сын такого человека! Мы получили распоряжение и закрыли дело.

Полицейский наклонился и шепотом сказал Кассандре:

– Хотите знать, что я думаю? Я думаю, что ваш брат сделал все это специально. Он организовал эту аварию, чтобы проверить, как действуют его часы, предсказывающие опасность. Грузовик с пенопластом оказался в нужную минуту в нужном месте. Это не могло быть случайностью. Так было задумано. Когда я вел следствие, я выяснил, что водитель грузовика тоже работал в «Страховании будущего», фирме, где работал ваш брат. О какой случайности тут можно говорить? Другое дело, что Даниэль не предвидел цистерны с легковоспламеняющейся жидкостью. Этот водитель уже был против него.

Кассандра лежала молча. Полицейский в бежевом плаще просмотрел свои записи.

– Значит, книгу вы взяли из-за имени древней героини. В бюро страхования пришли из-за брата. Видеокамера зафиксировала, как вы пролезли на свалку. Нам известно, что на свалке живут… Как бы это поточнее сказать… албанцы-мафиози, цыгане и бомжи. Вам кто-нибудь из них попадался? Вы подвергались насилию? Мы пока не будем отправлять вас на экспертизу с целью выяснения, не подверглись ли вы сексуальному насилию. Мне будет достаточно ваших слов.

Девушка с большими светло-серыми глазами отрицательно покачала головой. Инспектор, похоже, остался доволен.

– Спасибо за содействие, мадемуазель Каценберг. Я уверен, что с этой минуты череда кошмаров для вас закончилась и все пойдет как нельзя лучше. Если вам понадобится помощь, не стесняйтесь, звоните. Вот номер моего мобильного.

Инспектор Пелисье вручил Кассандре свою визитную карточку. Вежливо попрощался и направился к двери. У порога обернулся и сказал:

– Уверен, что вас порадует чтение о приключениях вашей знаменитой тезки.

Кассандра долго лежала, глядя перед собой, размышляя о драгоценных сведениях, какие сообщил ей инспектор. Потом она раскрыла наугад книгу и прочитала:

«…она хотела сказать своему брату, чтобы он не ходил туда. Но Парис не желал никого слушать. Он был твердо убежден, что знает все обо всем и только он понимает, что нужно делать. У Кассандры вновь было видение, и она сказала…»

– Мадемуазель Каценберг, к вам еще один посетитель. Думаю, ваш родственник, – сообщила медсестра.

Даниэль?

– Его зовут господин Филипп, а фамилия очень сложная, что-то вроде Падипикас.

Пападакис.

Кассандра в один миг соскочила с кровати. Одним движением руки сбросила все датчики, что соединяли ее со следящими за ее состоянием аппаратами. Выскочила из палаты в пижаме и помчалась по коридору.

Больные равнодушно смотрели на нее, зато санитарки побежали ловить. Кассандра распахивала по дороге все двери в поисках пустой палаты, вбежала в ванную и спряталась под умывальник.

Под умывальником ей стало спокойнее.

Обожаю прятаться за шкафом и под раковиной.

Она посидела, успокоилась и вылезла из своего убежища. Теперь она пустилась в обратный путь, столкнувшись по дороге с тележкой, везущей простыни.

Кассандра увидела дверь на улицу, но возле нее столпились сестры, не собираясь ее выпускать.

– Она с приступами паранойи! Может быть опасна! Осторожно! – предупредила одна из сестер.

Со всех сторон уже бежали мужчины в белых халатах. В конце концов Кассандру скрутили, хотя она яростно царапалась и кусалась. Игла шприца вонзилась ей в руку, как жало, ноги у нее стали ватными, и она потеряла сознание.

43

Старшая Кассандра сидела под сенью Дерева Времени и читала книгу. В небе сияло солнце. Легкий ветерок шевелил траву. В ветвях щебетали невидимые птицы.

На обложке книги виднелось название «Превратности судьбы Кассандры Каценберг».

Девушка робко приблизилась к жрице в белой тоге. Троянка заметила гостью и отложила книгу.

– Ты не заставила себя долго ждать. Глава, которую я прочитала, была короткой, всего в одну страничку. Теперь ты спишь два раза в день, и мы встречаемся через два сновидения.

– Вы на самом деле жили в Трое или вы только легенда?

– Это не имеет никакого значения. Твое воображение наделило меня жизнью. И вот мой следующий урок. Запомни его. «Реальность – то, во что веришь».

Девушка постаралась вникнуть в смысл сказанного, вобрать его в себя. Потом спросила:

– А что есть кроме моей веры?

– Веры других. История прошлого, история будущего. Все рождается от чьей-то мысли, идеи. А Вселенная работает над тем, чтобы воплотить возникший сценарий.

Девушка с большими светло-серыми глазами пыталась освоиться с новой для нее мыслью.

– Кто знает, возможно, Гомер вообразил Одиссея. Возможно, Платон вообразил Сократа. Апостол Павел вообразил Иисуса Христа, – вновь заговорила старшая.

– Но в любом случае, не я придумала взрыв на химическом заводе!

– Кто знает… – Старшая Кассандра рассмеялась. – Нет-нет, я пошутила. Ты ведь даже не знала, что этот завод существует.

– Значит, все-таки есть нечто реальное и помимо наших верований, представлений, пожеланий, устремлений?

Старшая мягко повела рукой, вокруг которой обвилась змея.

– Мне тоже хочется в это верить.

Кассандра из прошлого улыбнулась. Современная Кассандра нахмурилась.

– Я не желаю знать будущее. Хочу, чтобы меня оставили в покое!

– Разве у тебя есть выбор? Разве он был у меня? У меня была возможность видеть будущее, мне ее подарили. Но возможности отказаться от подарка у меня не было.

– Почему нет такой возможности? А если, даже что-то зная, я буду молчать?

– Ты будешь очень страдать.

– Когда я говорю, я тоже страдаю. Разве нет?

– Мы с тобой играем в игру, в которой мы всегда в проигрыше.

– И как она называется?

– «Я – ясновидящая».

– Да уж, ясновидящая.

– Хочешь, я скажу тебе, в чем наше главное несчастье?

Старшая Кассандра наклонилась к девушке и тихонько прошептала ей на ухо:

– Знать и не иметь возможности убедить других – мучительно, но еще мучительнее не знать и жить, как живут все вокруг.

Старшая поиграла со змеей и продолжила:

– Люби свой дар.

Она грозно взглянула на девочку:

– Люби, или ты его утратишь.

– А чем он мне поможет?

– Он поможет тебе узнать, кто ты есть на самом деле. А другой цели в жизни нет.

Голос жрицы зазвучал громче и обрушился на Кассандру, как гром:

– Цель одна: узнать, кто ты есть!

44

Ресницы затрепетали.

Кассандра открыла глаза и увидела совсем рядом лицо директора интерната «Ласточки».

Нет, не может быть…

Она видела его синевато-серый галстук и перстень-печатку с лошадиной головой в короне. Она чувствовала запах мужской туалетной воды и запах пота.

Кассандра вдруг поняла, что лежит уже не в больнице, а в лазарете интерната «Ласточки». Она хотела встать, но обнаружила, что ее запястья привязаны к кровати ремнями.

Филипп Пападакис улыбнулся и протянул девочке что-то очень странное: прозрачный стакан, перевернутый на тарелку. В стакане гудела и металась пчела.

Директор школы наблюдал за мечущимся насекомым.

Пчела ударялась о прозрачную непроходимость. Директор поднес стакан к глазам Кассандры.

– Ты знаешь о существовании «синдрома пчелы»?

Кассандра отрицательно помотала головой, не отрывая глаз от бьющегося под стаканом насекомого.

– Как видите, мадемуазель Каценберг, наши занятия не закончились. В прошлый раз я объяснил вам значение вашего имени, теперь объясняю смысл ваших поступков.

До девочки вдруг дошло, что этот очень неприятный ей человек действительно многое ей открыл.

Враги, возможно, учат нас лучше, чем друзья.

Пападакис пощелкал по стакану, где билась пчела.

– Мне тогда было девять лет. Вместе с другими ребятами я завтракал в саду, полном цветов. И вдруг на наш сладкий пирог села пчела и принялась им лакомиться. Ребята перепугались, закричали, боясь, что пчела их укусит. И тогда один мальчик, который хотел вызвать у всех нас, и в особенности у девочек, восхищение, воспользовался моментом, когда пчела переползла на крошку, и накрыл ее стаканом. Точно так же, как я сделал сейчас.

Пападакис опять пощелкал по стакану, мгновенно возбудив беспокойство пчелы.

– Наш товарищ, заточив пчелу в стакан, решил, что это слишком ничтожное для нее наказание. Он взял ложку и стал бить по стакану. Резкий неприятный звук, должно быть, был в стакане еще оглушительней. Пчела обезумела, а я…

Филипп Пападакис сильно забарабанил пальцами по стакану. Пчела заметалась.

– Я подумал, что не надо мучить пчелу, нужно отпустить невинное создание на свободу.

Директор смотрел на Кассандру и ангельски улыбнулся:

– Слово не разошлось с делом, я поднял стакан. И что же? Пчела тут же набросилась на меня и пребольно укусила в руку. Еще хуже было пчеле. Как вам известно, в отличие от шершня у пчелы на жале есть зазубрины. Когда, укусив, она собирается улететь, застрявшее жало вытягивает из нее внутренности.

Эти слова звучали очень горько.

– Мучилась пчела. Мучился я. И все потому, что я проявил великодушие. Пчела поступила глупо, она укусила руку, которая ее освободила. Пчела поплатилась за свою глупость смертью. У меня боль прошла, но благодаря ей я хорошо усвоил полученный урок.

Директор пошарил рукой среди вещей Кассандры, лежавших на стуле.

Только бы не забрал мои часы «Пробабилис»!

Он вытащил книгу «Проклятие Кассандры».

– Неблагодарность – вот главная беда этого мира. Беда Кассандры троянской в том, что она не пожелала отблагодарить Аполлона. Беда несчастной пчелы в том, что она не сумела быть мне благодарной за свободу. И вы тоже укусили меня, когда я желал вам только добра. Разве не так?

Директор отвернулся от Кассандры и посмотрел в окно лазарета.

– В истории множество подобных примеров. Возьмем хотя бы Людовика Четырнадцатого. Он разорял страну, строив себе дворец в Версале, ведя дорогостоящие и бесполезные войны, большую часть которых проиграл. Он утопал в немыслимой роскоши и презирал своих подданных. Народ голодал, страна обнищала. Однако Людовик Четырнадцатый считается замечательным государем, «королем-солнце». Он сам себя так называл, и историки охотно с ним согласились. Его наследник, Людовик Пятнадцатый, обнаружив, что казна пуста и страна корчится в агонии, пальцем не пошевелил и передал все проблемы своему сыну, ставшему Людовиком Шестнадцатым. Этот Людовик решил, что нужно все-таки залатать пробоины, нанесенные дедом. Людовик Шестнадцатый стал принимать меры, которые могли бы улучшить жизнь народа. Он решил обложить налогами аристократов, которые до этого их не платили. Он ввел «Тетради жалоб», где каждый его подданный вне зависимости от сословия имел право сообщить о своих личных обидах и нуждах. Он первым в мире заинтересовался мнением народа. Но никто не увидел в нем новатора, каким он являлся на самом деле, а его прозорливость и щедрость расценили как слабость и уступчивость. Он закончил свои дни, как известно, на эшафоте. Ему отрубили голову при всеобщем одобрении того самого народа, которому он так хотел помочь.

Директор выглядел очень огорченным.

– Неблагодарность правит миром.

Филипп Пападакис взглянул на стакан с жужжащей пчелой.

– Как нам поступить с этой пчелкой? Конечно, я мог бы опять ее выпустить на свободу, но теперь я знаю, что по невежеству и неблагодарности она укусит меня, причинит мне боль и погибнет сама. Что ты думаешь об этом, Кассандра?

Он обратился ко мне на «ты».

Девушка с большими светло-серыми глазами ничего не ответила. Директор покачал головой, потом приподнял стакан. Но прежде, чем пчела успела улететь, он раздавил ее с хрустом на тумбочке у изголовья кровати. Кончиками ухоженных пальцев он приподнял полосатое, черное с желтым, существо и поднес его к глазам Кассандры. На лице у него появилась гримаса, и он стал еще больше похож на актера Дональда Сазерленда.

– Вот, что я должен был сделать в самый первый раз. И это единственное правильное решение. Прекратить страдания пчелы. Я считаю, что не должно вторгаться в существующий миропорядок и спасать других вопреки их воле.

Пападакис взял в руки книгу «Проклятие Кассандры» и задумчиво посмотрел на обложку.

– Стало быть, я сумел пробудить в тебе интерес к твоей античной тезке. А ты знаешь, как кончилась ее жизнь? Кассандра хотела помешать своему брату Парису жениться на Елене. Но Елена была так хороша собой, что троянцы возгордились тем, что Парис привез такую красавицу.

Директор внезапно приблизил свое лицо к лицу Кассандры почти вплотную. Девушка с отвращением отпрянула.

– Я люблю трудности, – объявил Пападакис с улыбкой. – А ты ведь трудная девушка, не так ли? И это естественно. Когда знаешь, кто ты на самом деле…

– Кто я? – спросила Кассандра.

– Наконец-то ты подала голос! Как пчела, что забилась о стекло. Знаешь, Кассандра, твое имя лишь первый намек, позволяющий приблизиться к твоей тайне. Чтобы двигаться дальше, нужно заглянуть в твое прошлое.

Директор положил книгу на тумбочку и раскрыл свой кейс.

– Я заинтересовался всерьез твоим весьма необычным случаем. Вполне возможно, ты совсем не случайно владеешь этим своим, как бы это сказать, даром. Нет, вовсе не случайно. Может быть, некий Аполлон пожелал, чтобы у тебя возникали видения? Бог или человек, обладающий властью, решил подарить тебе редкий талант? Но ты об этом забыла. Или кто-то пожелал стереть это из твоей памяти.

Теперь Кассандра жадно слушала директора, а он поглаживал ее плечо, потом шею.

Он нарушил зону моей безопасности. Но я удержусь, стисну зубы. Я хочу узнать…

Кассандра сдерживалась изо всех сил.

– До чего же ты горда, маленькая пчелка! И это мне нравится. Несмотря на боль, которую ты мне причинила, – тут директор показал на свое все еще забинтованное ухо, – я буду с тобой добр. Дам тебе то, чего ты так жаждешь: следующее указание.

Я слушаю.

Директор бросил на пол мертвую пчелу и раздавил ее каблуком.

– Но… я задам тебе вопрос. Слушай меня внимательно: ты знаешь, кем были твои родители?

В эту минуту в лазарет вошла медсестра, увидела, что директор утомил больную. Суровым тоном она попросила завершить свидание. Филипп Пападакис тут же поднялся.

– Завтра мы будем спокойнее и пойдем дальше, – пообещал он.

Медсестра смерила его подозрительным взглядом.

– Попрощайтесь с ней, месье, ей пора отдыхать, – произнесла она настойчиво и положила прохладную руку на лоб Кассандры.

Директор направился к двери, но тут его внимание привлек зеленый пластиковый пакет.

– А это что такое? – осведомился он.

Он достал из него часы, внимательно осмотрел и с усмешкой прочитал надпись.

– «Вероятность смерти через 5 секунд 21 %». Штучка из посылки, которую я тебе передал, не так ли?

Девушка замерла и не сочла нужным отвечать. Пападакис колебался. Ему очень хотелось забрать у Кассандры часы, но немигающий взгляд сестры мешал ему это сделать. Он опустил часы обратно в пакет.

– По моему мнению, они приносят несчастье. До завтра.

Он вышел из лазарета, оставив приоткрытой дверь. Кассандра слышала его шаги, удаляющиеся по коридору.

– Развяжите меня, – попросила Кассандра.

– Давайте будем рассудительны, мадемуазель Каценберг. Вы поранили вашу соученицу, лишили мочки уха директора, нанесли ущерб больнице, в которой лежали. Я уверена, что в настоящее время самое важное для вас это покой.

Сестра измерила ей пульс, положила в рот таблетку и поднесла стакан с водой, сказав, что лекарство поможет уснуть. Потом она погасила верхний свет, оставив гореть ночник, и сказала:

– Спокойной ночи, мадемуазель.

Медсестра вышла.

Кассандра, решив, что достаточно выспалась днем, выплюнула успокоительное. Она лежала на спине с привязанными руками и смотрела на потолок. Ей бы очень хотелось посмотреть на часы, чтобы знать, что ей грозит. Но подарок брата снова затаился на дне пакета, и она никак не могла его достать.

Теперь без своих часов она чувствовала себя беззащитной.

Во власти непредвиденного.

Время тянулось медленно. Неожиданно дверь стала медленно приоткрываться. Нет, это не Пападакис и не медсестра. Меньше ростом, тоньше.

Виолена.

Кассандра могла бы защититься, но она была привязана. Она хотела закричать, но Виолена затолкала ей в рот тряпку и вытащила скальпель.

– Око за око, зуб за зуб, – объявила Виолена.

Кассандра различала у нее на щеке и на шее глубокие царапины. Они так и не зажили. Острое лезвие приближалось к ее щеке. Кассандра опустила занавес ресниц.

45

Странно, что время от намерения до действия тянется очень медленно. Сколько же времени дотягивается скальпель до моей щеки? Или у меня изменилось восприятие времени? И я проживаю настоящее в замедленном темпе?

Нет, не Виолена действует медленно, это я думаю очень быстро. В ускоренном темпе.

Мне пора действовать. Дать ей второй урок.

Хотя она никогда мне не скажет «спасибо».

46

Все произошло в мгновение ока. Зрачки Кассандры сузились и выбрали цель.

Она сбросила простыню и одеяло, ноги оказались на свободе. Она зажала между коленок голову Виолены и резко опрокинула ее назад. Отпрянув, Виолена выронила скальпель на кровать. Кассандра сжимала противницу все крепче, та отбивалась, стараясь высвободиться. Кассандра, воспользовавшись длиной ремня на правой руке, дотянулась до скальпеля. Не отпуская Виолены, она разрезала ремень на левой руке. Потом освободила правую руку. Теперь она уже обеими руками схватила противницу, прижала ее к кровати, сунула в рот кусок простыни, чтобы не кричала. Кассандре удалось заломить ей обе руки и связать их теми ремнями, которыми она была связана сама, хотя Виолена брыкалась и отбивалась. Кассандра замотала ее в простыню, потом отрезала шнуры от жалюзи и крепко привязала Виолену к кровати. Она хотела быть уверена, что та раньше времени не поднимет тревогу.

Еще раз проверила кляп.

– Ничего личного, – объявила она Виолене. – У меня просто важные дела, и мне пора ими заняться.

Виолена судорожно дергалась, но ничего не могла поделать. Из-под кляпа слышалось жалобное мычанье.

Виолена не исключение, люди в большинстве своем вовсе не злые, они просто не понимают, что на самом деле происходит, и не ставят себя на место другого человека.

– Будешь сильно брыкаться, шнурки сдерут тебе кожу. Мне жаль, что они такие тонкие и жесткие. Но других я не нашла.

С другой стороны, кто бы мог поставить себя на мое место и почувствовать то, что чувствую я?..

Кассандра поцеловала в лоб поверженную противницу, но та пришла от ее поцелуя в бешеную ярость.

С именем, где насилие сочетается с ненавистью^[4], судьба не может быть легкой. В общем-то, прав, наверное, Пападакис, имя скорее всего запускает тайную программу, заложенную у нас в мозгу.

Кассандра с удовольствием надела на руку свои часы и посмотрела на циферблат: «Вероятность смерти через 5 секунд 19 %».

Оставив Виолену на постели в лазарете, Кассандра в пижаме проскользнула в школьное помещение интерната. Девять часов вечера, в школе ни души. В коридоре горит только лампочка сигнализации. Осторожно, на цыпочках Кассандра отправилась в кабинет директора.

Прямо за дверью в кабинете находится шкаф с личными делами учеников. Кассандра перебрала папки и нашла свою. На обложке большими буквами написано «КАССАНДРА КАЦЕНБЕРГ», а внизу буквами помельче: «Эксперимент 24». В правом углу обведенная квадратом цифра 9 и два восклицательных знака.

Кассандра увидела и еще одну папку, тоже с фамилией Каценберг, но имя стояло – Даниэль. Внизу: «Эксперимент 23», а цифра была 7 и один восклицательный знак.

Мой брат тоже здесь учился. Эксперимент 23 и эксперимент 24. Мы с братом, значит, подопытные? А что означают цифры 7 и 9?

Кассандра взглянула на часы. 20 %. Процент увеличился, наверное, из-за сердцебиения, она разволновалась.

В личном деле никаких интересных сведений не оказалось. Зато она нашла адрес родительского дома, который напрочь позабыла.

В этом же шкафу она нашла еще жестяную коробку и открыла ее с помощью ножа для разрезания бумаг. В коробке лежали деньги, 170 евро. Кассандра забрала их и сняла со спинки кресла куртку директора, надела ее и с теми же предосторожностями вернулась в лазарет.

Взглянула на кровать, Виолена лежала и молчала. Кассандра вылезла в окно на улицу. Побежала по тротуару. Махала проезжавшим такси, пытаясь остановить.

Шоферы проезжали мимо, босая девчонка в пижаме и куртке казалась им лунатиком или сумасшедшей. И все же один остановился, заскрипев тормозами. Водитель опустил стекло и спросил без церемоний.

– А как у вас с деньгами?

Кассандра показала пятьдесят евро. Шофер открыл заднюю дверь, и Кассандра уселась в машину, потом назвала адрес дома своих родителей, который списала себе на бумажку.

Со вздохом облегчения она откинулась на спинку. Зрительница, вокруг которой наконец-то задвигались декорации.

47

Интересно, что я там увижу?

Почему я не помню своего детства?

Что же случилось с моим братом? Все же нужно быть человеком из ряда вон, чтобы прыгнуть по своей воле с башни Монпарнас, рассчитывая на коллегу, который в последнюю минуту смягчит падение!

Инспектор сказал, что высота башни двести десять метров.

Кассандра вспомнила урок физики и формулу, по которой рассчитывается время свободного падения тела.

Время равняется квадратному корню из дроби, где в числителе удвоенная высота, а в знаменателе ускорение свободного падения. Значит, Даниэль падал шесть целых и пятьдесят четыре сотых секунды. Практически семь. У него было семь секунд на размышление. Наверняка он смотрел на часы, где все время менялись проценты. Кажется, времени мало, но на самом деле вечность.

Процент повышался с каждым этажом. За семь секунд можно пожалеть о своем решении, можно испугаться, можно умереть от страха.

Но Даниэль не боялся. Если он отважился на такой прыжок, значит, он бесстрашный.

Даниэль летел со скоростью триста километров в час.

Ему, наверное, было холодно. Встречались птицы. На него смотрели люди, которые стояли у окна и любовались Парижем.

И конечно, он думал, будет ли его коллега на нужном месте в нужную минуту.

48

Водитель посмотрел в зеркало заднего вида на свою босую пассажирку в пижаме. Она, похоже, задумалась.

– Простите меня, милая барышня, я принял вас за бомжиху. Но вы, скорее, студентка, не так ли?

Шофер был седым усатым мужчиной в потертой вельветовой куртке. В машине у него висела иконка Святого Георгия, ветка приморской сосны, остро пахнущая смолой, и фотография некрасивой женщины с бородавками и немецкой овчаркой с высунутым языком.

– С тех пор, как в моду вошло рванье, не отличишь барышню от бомжихи. Да и бомжи сильно помолодели. Лично меня тошнит от босяков. Они для меня как грязь и фекалии, которые портят наш Париж в глазах туристов. Хотите знать, что я про все про это думаю?