Бернар Вербер
Империя ангелов

3. Апелляция

…Рука. Она хватает мою душу и заставляет меня замереть.

Некто прозрачный прерывает мое движение и яростно заявляет, что не может допустить того, что суд надо мной прошел без него.

– Это вопиющее нарушение процедуры, придется все начать сначала.

То же самое должно было бы относиться к суду над Амандиной и над Розой, но они, к своему несчастью, уже ушли слишком далеко по коридору. Со мной дело обстоит по-другому, мой случай еще можно пересмотреть.

Мой собеседник – в очочках, низенький, бородатенький, с лихорадочным взглядом. Он толкает меня, волочит за собой, он очень настойчив. «Я твой ангел-хранитель», – слышу я его бормотание.

Выходит, у меня был свой ангел-хранитель? Некто, наблюдавший за моими деяниями? Возможно, даже помощник… Я приободряюсь, хотя не могу скрыть удивление. Итак, я был не один. Всю жизнь меня кто-то сопровождал. Я вглядываюсь в него.

Хрупкое телосложение, бородка, очки из девятнадцатого века… Сдается мне, где-то я его уже видел.

Человечек представляется: Эмиль Золя.

– Господин Эмиль Золя, автор «Жерминаля»?

– К вашим услугам, месье. Но сейчас не до расшаркиваний. Времени в обрез, надо спешить.

Он подтверждает, что следовал за мной с первых моих шагов, и уверяет, что теперь ни на минуту меня не оставит.

– Интрига… то есть карма оказалась хороша. Падения не произошло. И, ко всему прочему, была нарушена положенная процедура суда над душами. Этот процесс беззаконный, несправедливый, антиобщественный.

Как следует из объяснений Эмиля Золя, согласно действующим в раю законам мой ангел-хранитель должен был находиться рядом со мной во время взвешивания моей души с целью выступить при необходимости моим адвокатом.

Он вытягивает меня из тоннеля и толкает на плато, где по-прежнему восседает троица архангелов. Растолкав всех, он требует, чтобы все было возобновлено. Он грозит оглаской допущенного нарушения. Обещает превратить свое вмешательство в прецедент. Напоминает о действующих в раю правилах. Неистовствует:

– Я обвиняю архангелов в фальсификации результатов по взвешиванию души моего клиента. Я обвиняю архангелов в халтурном проведении неудобного для них процесса. Наконец, я обвиняю этот небесный суд в том, что единственной его целью было как можно скорее спровадить душу, единственный грех которой состоял в любопытстве!

Сразу видно, такого три архангела никак не ждали. Наверное, не каждый день находится желающий оспорить их приговор.

– Я бы вас попросил, господин Золя… Извольте принять вердикт небесного суда.

– Об этом не может быть речи, господин архангел Гавриил. Я говорю и повторяю, что, ограничившись только рассмотрением действий танатонавтов, судьи изменили своему долгу и не проявили внимания к жизни моего клиента и к его повседневным поступкам. А именно с них и следовало начинать. Я настаиваю на том, что Мишель Пинсон прожил образцовую жизнь. Хороший муж и отец семейства, порядочный гражданин, замечательный друг! Близкие уверенно на него полагались. Всю свою жизнь он не сходил с праведного пути. Несть числа его поступкам, исполненным чистого благородства, – и вот расплата: его приговаривают к возвращению на Землю и к мучениям! Я не допущу столь беззастенчивого сожжения его души!

Рафаил не сразу обретает дар речи.

– Гм… А вы что скажете, месье Пинсон? В конце концов, главное заинтересованное лицо, сдается мне, – вы сами. Так желаете ли вы повторно предстать перед судом?

Теперь, когда рядом нет никого из тех, кого я люблю – ни Розы, ни Амандина, ни Рауля, ни Фредди, – я стал безучастным. Но должен признать, что пыл Эмиля Золя более чем заразителен. Я говорю себе: не будь у Дрейфуса такого защитника, его дело ни за что не пересмотрели бы.

– Я хочу… повторного суда.

Эмиль Золя ликует. Судьи кривятся.

– Ладно, ладно, взвесим душу еще разок, – уступает архангел Михаил.

«С тех пор как умерла моя мать, у меня такое чувство, будто моя жизнь потеряла смысл. Да, я живу, но вся жизнь – это память о ней. Она была для меня всем. Теперь я потерялся».

Источник: ответ случайного прохожего репортеру.

Теперь суд надо мной пройдет как полагается. Три архангела рассказывают мне о моей прошлой жизни и помогают перечислить, что я совершил хорошего и что дурного. Критерии оценки моих поступков – это развитие, эмпатия, внимание, желание творить добро. Моя жизнь предстает мозаикой мимолетных эпизодов, как видеосъемка: то с ускорением, то, наоборот, с замедлением. Иногда тот или иной кадр останавливается, чтобы я смог лучше осознать произошедшее.

Я могу трезво и беспристрастно взглянуть на все, что натворил, пребывая в шкуре Мишеля Пинсона. Прежде чем мне вынесут приговор, я сужу сам себя. Странное чувство! Так вот чем была моя жизнь? Первым делом поражает, сколько времени я потратил зря. Меня преследовал страх. Выясняется, что меня всегда сдерживала дрожь перед неведомым.

Когда главное твое свойство – любопытство, в подобный парадокс трудно поверить.

Сколько порывов остались неосуществленными из-за этого страха! Но острое любопытство позволяло мне раз за разом избегать рутины и всяческой косности. Все могло бы сложиться куда хуже.

Разглядывая себя, я вспоминаю и о своей склонности к отшельничеству. Сколько раз мне хотелось остаться одному, сколько раз хотелось покоя, находиться подальше от себе подобных, очутиться где-нибудь на необитаемом острове или в хижине на далеком горном склоне…

Собственная жизнь предстает передо мной как произведение искусства, и архангелы, выступающие в роли умудренных критиков, объясняют, в чем я мог бы ее усовершенствовать, а в чем она неповторима. Они без колебания хвалят наиболее достойные из моих поступков.

Но есть в моей жизни и менее похвальные дела. Это в основном мелкие проявления малодушия – все больше во имя моего драгоценного спокойствия.

Каждый мой поступок подолгу обсуждается. Мой адвокат пускает в ход все доступные ему средства.

Архангел Михаил ведет подсчет пунктов «за» и «против». Я слышал, что для освобождения от перевоплощения нужно набрать 600 баллов. Подсчет скрупулезный: любая ерундовая ложь, любой сердечный порыв, любое отречение, любая инициатива оценивается в некое количество хороших или плохих баллов. В конце концов архангел Михаил объявляет итог: 597 из 600.

Мимо. Пустяковый, но все же недобор.

Мой адвокат вскакивает с места:

– Я обвиняю эти цифры в подтасовке и требую пересчета. Разберем по одному все факты. Я обвиняю…

За нашими спинами нетерпеливо пыхтят все остальные души, ждущие своей очереди на взвешивание. Архангел Гавриил, явно уставший от нескончаемых «я обвиняю» моего ангела-хранителя, выходит из борьбы, и теперь архангелам требуется всего секунда, чтобы договориться между собой, настолько им не терпится от нас отделаться. Новый вердикт:

– Ладно-ладно, довольно, ваша взяла. Округляем до 600. Вы освобождаетесь от цикла перерождений. Считайте, что вам повезло: вам достался чрезвычайно упорный ангел-хранитель, – заключает святой Михаил.

Эмиль Золя в восторге хлопает в ладоши:

– Истина всегда одерживает верх!

Архангелы объявляют мне, что, набрав 600 баллов, я получаю оценку «6».

– Что это значит?

– Шестой уровень сознания. Это позволяет тебе при желании окончательно покинуть тюрьму бренной плоти.

Таким образом, у меня есть выбор. Либо вернуться на Землю и перевоплотиться там в Великого Посвященного, чей долг – подстегивать развитие людей, живя среди них; в этом случае у меня сохранятся слабенькие воспоминания о пребывании в раю. Либо согласиться на другой вариант – стать ангелом.

– Что такое «ангел»?

– Светлое существо, отвечающее за три человеческие души. Задача ангела – поспособствовать успешному развитию как минимум одной души, покидающей в результате цикл перевоплощений. Подобно тому, что сумел сделать для тебя Эмиль Золя.

Я раздумываю. У обоих вариантов есть свои достоинства.

– Поторопись, следующие в очереди дышат тебе в затылок! – ворчит архангел Гавриил. – Так что ты выбираешь?

«Смерть? Ничего страшного. Знаю, ко мне приставлен ангел-хранитель, защищающий меня от всех опасностей. Однажды при переходе через улицу интуиция подсказала мне сделать шаг назад. Хотите верьте, хотите нет, но стоило мне отшатнуться, как мимо промчался, едва меня не задев, мотоциклист, которого я секунду назад не видел. Уверен, это было предупреждение моего ангела-хранителя».

Источник: ответ случайного прохожего репортеру.

4. Ангел

– Я выбираю ангельский чин.

– Отличный выбор, ты не пожалеешь, – одобряет Эмиль Золя.

Архангелы торопят, чтобы я уступил место следующим. Ангел-хранитель ведет меня ко входу в другой горный тоннель. Стены тоннеля излучают мерцание цвета морской волны, как светящийся изнутри бриллиант.

Эмиль Золя оставляет меня перед огромной освещенной пещерой, пожав на прощание руку. Я вхожу в тоннель. Путь преграждает мембрана. Я отодвигаю ее, как театральный занавес, и вижу человека, стоящего с праздным видом посредине коридора.

– Добро пожаловать в компанию ангелов, я ваш ангел-наставник.

– Ангел-наставник? Это еще что такое?

– Ангел-наставник, сменив ангела-хранителя, занимается воспитанием души, – сообщает он как нечто само собой разумеющееся.

Я разглядываю его.

Он смахивает на Кафку: высокие длинные уши, миндалевидные глаза, треугольное лисье лицо, лихорадочный взгляд.

– Моя фамилия Уэллс.

– Тот самый УЭЛЛС?

Он улыбается:

– Нет, я Эдмонд Уэллс, никакого отношения ни к Герберту, ни к Орсону Уэллсам, те – всего лишь мои однофамильцы, если вы подумали о них… Меня устраивает моя фамилия. Знаете, что она означает по-английски? «Колодцы». Можете считать меня колодцем, из которого будете черпать столько, сколько пожелаете. Нам предстоит проводить много времени вместе, поэтому предлагаю перейти на «ты».

– Я Пинсон, Мишель Пинсон. Никакого отношения к птичке^[1].

Он сильно хлопает меня по плечу, но я ничего не чувствую.

– Рад знакомству, ангел Мишель.

Странно слышать свое имя в связке со словом «ангел», звучащим как «доктор» или «мэтр».

– Кем вы были «на гражданке»? – интересуюсь я.

– В смысле, в моей последней жизни, до выхода из цикла перевоплощений? В некотором смысле я был как ты: скажем, своего рода исследователем. Только меня занимала не «бесконечность вверху», а «бесконечность внизу», подземелье.

– Подземелье?

– Да, жизнь, таящаяся под кожей планеты. Маленькие лесные домовые.

Мы шагаем плечо к плечу по тоннелю, которому нет конца. Внезапно я останавливаюсь.

– Эдмонд Уэллс, Эдмонд Уэллс…

Я задумчиво повторяю его имя. Я уже видел его в газете и теперь усиленно роюсь в памяти. Нашел!

– Вы, случайно, не были замешаны в деле об убийстве изготовителей инсектицидов?

– Ну, ты силен!

«Маленькие лесные домовые…» Я морщу лоб, напрягая память.

– Вы придумали прибор для общения с муравьями!

– Я нарек его «Розеттским камнем», потому что он служил посредником между двумя совершеннейшими цивилизациями планеты, неспособными, увы, понять и оценить одна другую: людьми и муравьями.

Кажется, он испытывает ностальгию по своему изобретению.

– Я буду учить тебя «ангельскому» ремеслу, – продолжает он, – вместе с вытекающими из него обязанностями и возможностями. Главное, никогда не забывай, что находиться здесь – это само по себе ОГРОМНАЯ ПРИВИЛЕГИЯ.

Он чеканит дальше:

– ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ ПЕРЕРОЖДАТЬСЯ – ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР, О КАКОМ МОЖЕТ МЕЧТАТЬ ЧЕЛОВЕК?

До меня начинает доходить, что я освобожден от цикла перевоплощений.

– Чему же вы будете меня учить, месье Уэллс?

5. Энциклопедия

СМЫСЛ ЖИЗНИ: «Смысл всего в развитии».

Сначала было…

Ноль: пустота.

Пустота развилась и стала материей. Это дало…

Первое: минералы.

Минералы развились и обрели жизнь. Это дало…

Второе: растения.

Растения развились и обрели подвижность. Это дало…

Третье: животных.

Животные развились и приобрели сознание. Это дало…

Четвертое: человека.

Развитие человека позволило его сознанию достичь стадии мудрости. Это дало…

Пятое: духовного человека.

Развитие духовного человека шло в направлении превращения в нематериальный дух. Это дало…

Шестое: ангела.

Эдмонд Уэллс,

Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том IV.

6. Эдмонд Уэллс

– Итак, я – номер 6?

– Итак, ты – «ангел», – уточняет Эдмонд Уэллс.

– Я всегда представлял ангелов с нимбом над головой и с крылышками на спине.

– У этого шаблонного образа древние корни. Нимб – это остаток железного карниза, ими римляне защищали статуи христианских святых от птичьего помета. Крылышки же на спине восходят к месопотамской традиции изображать отростками на спине все, что считалось принадлежностью высшего мира. Крылатыми изображали лошадей, быков, львов…

– Что меняется, когда ты становишься ангелом?

Я смотрю на свою руку. Только сейчас я заметил, что все мое тело излучает сияние цвета морской волны.

– Физические изменения – это еще не самое главное, – отвечает Эдмонд Уэллс. – Куда важнее то, что в этом новом состоянии меняется твое отношение к живым существам и к предметам.

Эдмонд Уэллс принимается объяснять, чем я буду теперь заниматься. Мне будут вверены три души в человеческом воплощении. Моя задача – сделать так, чтобы по меньшей мере одна из них развилась до 600 баллов, тоже стала номером 6 и вышла, таким образом, из цикла перерождений. Моя работа будет состоять в том, чтобы следовать за этими тремя земными жизнями, помогать им, сопровождать их. Когда они скончаются, я выступлю их адвокатом при процедуре взвешивания в присутствии трех архангелов.

– Как только что Эмиль Золя в отношении меня?

Эдмонд Уэллс подтверждает мое умозаключение.

– Благодаря этому своему успеху Эмиль Золя смог перейти на более высокий уровень ангельского развития.

Теперь понятно, почему Эмиль Золя проявил такое упорство перед моими судьями и почему, победив, так возликовал.

– Что собой представляет этот «более высокий уровень развития»?

Мой наставник отвечает, что на каждом этапе обучения я буду приобретать надлежащие познания. Сначала должна успешно сложиться моя ангельская карьера, это – условие допуска в более высокие сферы.

Так, за беседой, мы доходим до конца тоннеля. Выход из него лучится, подобно голубому бриллианту, как и вход. Перед нами простирается «страна ангелов».

«Ангелы? Нет, прошу прощения, я в такое не верю. Все это – не более чем дань моде. То возникает мода на ангелов, то на каких-нибудь инопланетян. Бездельникам и суеверным людям это дает пищу для ума. Ломая над этим голову, они забывают о безработице и об экономическом кризисе.

Источник: ответ случайного прохожего репортеру.

7. Страна ангелов

Я любуюсь представшей моему взору бескрайней панорамой.

– Ты не обязан ходить по земле, – подсказывает мне Эдмонд Уэллс. – Здесь нет тяготения, мы свободны от материальных условностей. Можешь перемещаться в пространстве, куда и как захочешь.

Если бы не отчасти матовая просвечивающая почва, можно было бы подумать, что мы находимся на «нормальной» человеческой территории.

Эдмонд Уэллс указывает на некоторые ориентиры:

– На западе равнина, где прогуливаются ангелы, желающие между собой поспорить. На севере крутые обрывистые горы с глубокими пещерами, там ангелы могут уединиться, когда захотят покоя. Идем!

Отсюда вся эта территория напоминает глаз. В центре длинной узкой миндалины синеет круг, похожий на радужную оболочку, – лес отдающих в синеву деревьев.

Посередине радужной оболочки блестит зрачок – черное озеро. В отличие от настоящего человеческого зрачка, это озеро – не круг, оно имеет форму… сердца. У меня возникает чувство, что рай – это бирюзовый глаз, глядящий на меня черным сердцем-зрачком.

– Это озеро Зачатия, – объясняет Эдмонд Уэллс.

Мы приближаемся к более темному участку. Окружающие его бирюзовые деревья похожи на приморские сосны с густыми плоскими кронами.

Под деревьями я вижу ангелов. Большинство, сложив по-турецки ноги, парят под ветвями в метре над землей, с интересом рассматривая расположенные перед каждым треугольником три шара. Одни заметно нервничают, другие возбужденно передвигаются от одного шара к другому.

Ангелов тысячи, они занимают многие километры. Мой наставник отвлекает меня от наблюдения за ними и зовет за собой, вверх.

– Что это за деревья?

– На самом деле это не деревья, а средства для улучшения излучения и приема исходящих от земли волн.

Мы делаем резкий поворот. На юге я вижу долину, где собираются «ограниченными группами» ангелы.

Мы меняем курс.

На востоке виднеется еще один вход, лучащийся словно зеленый бриллиант. Все здесь блестит, все прозрачно, все испещрено бликами: и черная вода озера, и бирюзовые деревья, и перламутровая белизна земли.

– Сапфировые врата – вход в страну ангелов, ты пришел оттуда.

Эдмонд Уэллс указывает на вспыхивающий зеленым грот на востоке.

– Изумрудные врата служат выходом, через них ты уйдешь, завершив свою ангельскую миссию. Мы отправимся на западные равнины. Я знаю там спокойный уголок, где удобно будет провести первое учебное занятие.

Тема первого урока Эдмонда Уэллса – тайна чисел. Он объясняет, что применяемые на Западе цифры имеют индийское происхождение и указывают направление эволюции жизни. Горизонтальная черта – это привязанность, кривая – любовь, перекрестье – выбор.

1: минерал. Простая вертикальная линия без искривлений и горизонтальных линий. Ни привязанности, ни любви. Минерал не обладает чувствительностью.

2: растение. Линия привязки к земле – крепящий к ней корень. Выше – обращенная к небу кривая любви, лист или цветок, любящие свет.

3: животное. Две кривые любви. Животное любит землю и небо. Но отсутствие горизонтальной линии говорит об отсутствии привязанности. Поэтому его тянут в разные стороны эмоции.

У меня ощущение, что я уже слышал что-то в этом роде. Зачем он мне это повторяет? Принимает за глупца?

– Это послание о форме индийских цифр кажется тебе нехитрым, – отвечает Эдмонд Уэллс на мой невысказанный вопрос. – Тем не менее в нем заключены все загадки, все тайны, все секреты эволюции сознания. Поэтому важно повторять его, без конца к нему возвращаться. Мир развивается согласно символике индийских цифр.

Эдмонд Уэллс продолжает рисовать на нашей облачной доске.

4: человек. Его символ – крест. Это значит, что у него есть выбор. Он находится на перекрестке, где принимается решение о новом направлении движения. Таким образом, у человека есть альтернатива: либо спуститься на животный уровень 3, либо подняться уровнем выше.

Кончиком пальца мой наставник рисует цифру «5».

5: мудрец. У него есть горизонтальная линия привязки к небу и направленная к земле кривая любви. В его голове строятся планы, при этом он любит мир…

– Прямая противоположность двойке, – подхватываю я, вникая, наконец, в смысл урока.

– …Пятерка развивается в сторону большего сознания. Большей свободы. Большей сложности. Пятерка стремится вырваться из тюрьмы плоти, навязывающей ей страх и боль. Она хочет стать шестеркой.

Он изображает цифру «6».

– Шестерка – это одна сплошная кривая. Кривая любви, ведь ангел полон любви. Взгляни на эту спираль. Его любовь устремляется ввысь, снова опускается к земле, поднимается к центру. Любовь описывает круг и побуждает его любить себя самого.

– Все шестерки такие?

– Нет. Все они на это способны, вот и все. Я рассчитываю тебя преобразовать, чтобы ты стал шестеркой, достойным так называться.

– А семерка?

Эдмонд Уэллс почему-то хмурится:

– Нынче твой урок завершается на шестерке. Ты не можешь узнать больше себя самого. Сосредоточься на теперешней задаче, не распыляйся. Я не машина, отвечающая на все вопросы. Идем!

Он снова воспаряет над землей. Мне надо привыкать к этой способности управлять собственным телом в трех измерениях, как при погружении под воду. Только при погружении все движения утяжелены и замедлены трением воды, а здесь любому движению ровным счетом ничего не мешает.

Есть и другие новшества, к которым мне надо привыкать, например, я больше не дышу. Раньше организм почти бессознательно существовал в ритме своих легких. Этот ненавязчивый метроном отбивал такт всему моему существованию. Здесь этого не происходит. Я нахожусь в бесконечном времени, в нематериальном теле.

Эдмонд Уэллс говорит, что нам надо выбрать фигуры для моей последующей игры. Он ведет меня к черному озеру в форме сердца. Приглядевшись, я вижу на его поверхности отражения. Озеро – огромный горизонтальный экран, нарезанный на тысячи маленьких экранчиков. На каждом рябь из переплетенных обнаженных тел. Тереть глаза бессмысленно – их нет. Это не сон, подо мной парочки, занимающиеся любовью.

– Это что, порнокинотеатр?

Он пожимает плечами:

– Это озеро Зачатия, мы над ним пролетали. Здесь ты выберешь родителей для людей, над которыми возьмешь шефство.

Вокруг нас снуют другие ангелы в сопровождении своих наставников, они тоже всматриваются в мельтешащие на поверхности озера фигурки.

– Чем мне руководствоваться? Тем, как они… совокупляются?

– Именно. Но сперва я должен открыть тебе важный секрет. Рецепт души.