Бекка Фитцпатрик
Черный лед

Глава 3

Дождь не ослабевал. Час спустя потоки воды все так же стекали по лобовому стеклу, постепенно загустевая в слякоть. Это был пока не совсем снег, но еще несколько градусов – и все изменится. Мы все так же стояли на краю дороги с почти беспрерывно работающим двигателем. Каждый раз, когда я выключала его, чтобы сберечь бензин, мы обе начинали яростно дрожать, хотя уже переоделись в джинсы, ботинки и надели зимние куртки. Но и теплая одежда не спасала от пронизывающего холода. К счастью или несчастью, мимо нас никто не проезжал.

– Снаружи холодает, – сказала я, нервно кусая губы. – Может, повернем назад?

– До хижины вряд ли больше часа. Теперь нет смысла поворачивать.

– Льет так, что я не вижу разметки. – Навалившись на руль, я прищурилась, пытаясь рассмотреть желтый ромб впереди – черные символы было почти не разобрать. Темнело с ужасающей быстротой. Было еще только пять вечера, но казалось, уже наступили вечерние сумерки.

– Я полагала, что Wrangler предназначен для езды по плохим дорогам. Уверена: он прекрасно справится с дождем. Только дай ему бензина, и мы заберемся в эту гору.

– Давай посидим еще десять минут – вдруг прояснится. – У меня было мало опыта вождения в ливень, особенно в такой жуткий, да еще с порывистым ветром. Надвигающаяся темнота только усугубляла плохую видимость. Ехать сейчас, даже очень медленно, казалось опасным.

– Посмотри на небо. Он не кончается. Надо двигаться. Как думаешь, дворники выдержат?

Хороший вопрос. Резина на металлических рычагах начинала стираться, и те с тихим скрипом царапали стекла.

– Наверное, стоило заменить их перед выездом, – заметила Корби.

Своевременное замечание.

– С другой стороны, боюсь, как бы погода не оказалась слишком суровой для твоей машины, – продолжила подруга вкрадчивым обеспокоенным тоном.

Я продолжала молчать, боясь выпалить что-нибудь, о чем потом пожалею. Корби всегда так подкапывается – исподтишка. Она довела эту технику до уровня искусства.

– Но вообще поразительно, как год от года совершенствуются внедорожники, правда? – добавила она все тем же елейным голоском. – В смысле: разница между твоим и моим джипом просто поразительная.

Я почувствовала, что невольно выпрямляю спину. Она превращает это в соревнование, как всегда!

Никогда не признаюсь ей, но прошлым летом, ночуя у Корби после вечеринки, я заглянула в ее дневник. Думала откопать какие-нибудь секреты про Келвина – что-нибудь, чем потом его поддразнивать. Вообразите мое удивление, когда я наткнулась на табличку с двумя колонками, в которой Корби сравнивала нас. Согласно табличке: у меня лучше ноги и более выражена талия, но губы слишком тонкие, много веснушек, и поэтому я была всего лишь «в целом привлекательной». Среди достоинств подруги оказались размер лифчика, форма бровей и вес на пять килограмм меньше – разумеется, упомянуть о том, что она на семь сантиметров ниже, Корби «забыла»! Список занимал две страницы и, судя по разному цвету чернил, регулярно пополнялся. Каждой детали присваивались баллы, в конце они суммировались. На тот момент она обгоняла меня на целых десять очков. Что было, конечно, смешно: она оценила свой маникюр на пять баллов выше, хотя мы делали одинаковый и в одном и том же салоне.

Сейчас, вспомнив о ее тайной табличке, я решила во что бы то ни стало защитить честь своей машины. Я заеду в эту гору, чтобы не дать ей записать еще одну победу в свой глупый список. (Машина лучше? Галочка.) Я знала, что эта игра бессмысленная, нечестная, прекрасно понимала, что подруга ни за что не даст мне выиграть, но мне очень хотелось. Просто ужасно.

Странно, но я превращала в такой же глупый фарс свои отношения с Келвином, когда из кожи вон лезла, убеждая всех вокруг, особенно Корби, что у нас с ним все великолепно. Навеки! До этого я никогда об этом толком не задумывалась – о том, что мне было просто необходимо продемонстрировать Корби, какая у меня потрясающая жизнь. Может быть, из-за этой таблицы. Может быть, потому что меня раздражало то, что она ведет этот счет, словно мы соперницы, а не лучшие подруги.

– Ты перед выездом надела на эту штуку зимние шины? – решила уточнить Корби.

На эту штуку? В такие мгновения мне приходилось мысленно притормаживать и напоминать себе, почему я дружу с Корби. Сколько я себя помню, мы были неразлучны, и, хотя и начали расходиться, особенно в последний год, разрушить такие отношения, складывавшиеся годами, было нелегко. Кроме того, когда я начинала предполагать такую возможность, то не могла сосчитать, сколько раз Корби бросалась ради меня на амбразуру. Начиная с самого детства, она платила за вещи, которые я не могла себе позволить, и ныла, пока ее родители не брали меня с собой на отдых. Корби заботилась о том, чтобы я никогда не оставалась одна. И какая бы она ни была – сверхпотрясающая или нет, но своими добрыми поступками, даже в мелочах, тесно привязала меня к себе.

И все же.

Мы уже стали скорее сестрами, чем подругами: любили друг друга, даже если порой в чем-то не одобряли. И всегда были готовы помочь одна другой. Рейчел и Эмили предпочли пляж горному походу в Титоне на весенние каникулы, хотя и знали, как он мне нужен. Но Корби не колебалась. Ладно, почти не колебалась.

– Снега не обещали, – огрызнулась я. – Твои родители сказали, дороги будут чистыми до самого Айдлвайлда.

Корби издала долгий обиженный вздох и нетерпеливо скрестила ноги.

– Что ж, теперь, когда мы здесь застряли, думаю, лучше подождать, пока Медведь не приедет нас спасать.

– Ты хочешь сказать, это моя вина, что мы застряли? Я не контролирую погоду.

Подруга повернулась ко мне:

– Я просто сказала «мы застряли», а ты сразу раздуваешь из мухи слона. Даже если я и в самом деле имела в виду, что Wrangler не приспособлен для такой погоды. Это же правда, скажешь, нет? Ты просто бесишься оттого, что я права.

Мое дыхание чуть ускорилось.

– Хочешь посмотреть, как Wrangler заберется на эту гору?

Она сделала приглашающий жест в сторону лобового стекла.

– Поверю, когда увижу.

– Ладно.

– Так вперед. Газуй.

Я сдула с лица лезущие в глаза волосы и стиснула руль – аж костяшки побелели. Мне не хотелось этого делать. Не хотелось проверять, сможет ли джип плыть вверх по реке, а именно этим нам и предстояло заняться.

– Все это пустые разговоры, – подзуживала Корби. – Ничего ты не сможешь.

Выбора не осталось.

Собравшись с духом, я завела мотор и нерешительно вывернула в поток воды, стремительно катившийся по дороге. Было так страшно, что я почувствовала, как по спине стекает капля пота. Еще не добрались до Айдлвайлда, а уже столкнулись с трудностями. Если сейчас напортачу, Корби никогда не простит мне, что я потащила ее сюда. Хуже того: расскажет своему братцу, который начнет бесконечные разглагольствования о том, что нечего и думать о сложном горном походе в суровых условиях, если я даже машину не могу вести по плохой погоде. Я должна пробиться сквозь этот дождь!

Задние шины задергались и забуксовали, но, наконец, «схватили» дорогу, и мы начали подъем.

– Видишь? – гордо сказала я, но мою грудь по-прежнему сдавливал страх. Нога «примерзла» к педали газа: я боялась, что стоит мне чуть-чуть сдвинуть ее, и джип забуксует или покатится назад, или вообще нас занесет и бросит с обрыва.

– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь.

На лобовое стекло упали огромные снежинки, и я переключила скорость почти бесполезных дворников еще на пункт выше. Дальше нескольких метров перед носом я ничего не различала. Включила дальний свет, но особо лучше не стало.

Мы ползли, как улитки, еще час. Полотна дороги я даже не видела: только мимолетные проблески черного асфальта сквозь ослепительно-белое покрывало. Через каждые несколько метров шины вязли и буксовали. Я еще сильнее выжимала газ, но понимала, что долго так ехать не смогу. Одно дело спасать лицо перед Корби, но совсем другое – погубить нас обеих.

Мотор заглох. Я снова завела машину и стала давить на педаль газа чуточку полегче. Давай, поехали. Я уже не понимала, кого уговаривала: Wrangler или себя. Мотор завизжал и снова умолк. По крутому склону да по обледеневшей дороге ехать дальше было невозможно.

Определить, где именно я остановилась, было невозможно, и это пугало. Мы могли зависнуть на краю пропасти. Я включила аварийные огни, но валил такой густой снег, что никто бы их все равно не увидел, пока не стало бы слишком поздно.

Вытащив карту Келвина, я попыталась сориентироваться, но без толку: какие уж там ориентиры в такой белой мгле…

Несколько минут мы молча наблюдали, как от нашего дыхания запотевают стекла. Я была рада, что Корби, наконец-то, воздержалась от комментариев – спорить с нею сейчас было выше моих сил. Сама же я продолжала прокручивать в голове наши возможности.

Еды не было – она вся в доме. Миссис Верстеег попросила свою помощницу завезти провизию еще в прошлые выходные, чтобы избавить нас от хлопот. Мобильники не ловили. У нас с собой спальные мешки, но нельзя же, в самом деле, ночевать вот так вот, посреди дороги? А что, если в нас сзади врежется грузовик?

– Черт возьми! – буркнула Корби, протирая запотевшее стекло и вглядываясь в метель за окном. – Я в жизни не видела такого густого снегопада.

Снег покрывал всю дорогу, становясь все толще.

– Возможно, нам сейчас стоит развернуться, – предложила я. Хотя теперь и это был уже не вариант: съезжать вниз по льду еще опаснее, чем взбираться по нему вверх. К тому же я совершенно вымоталась – дорога сюда потребовала предельного напряжения. Тупая головная боль царапала череп.

– Мы не будем разворачиваться. Мы будем стоять здесь, – решительно заявила Корби. – Медведь, наверное, в часе или двух позади. Он нас вытянет.

– Корби, нельзя стоять посреди дороги, – это слишком опасно. Где-то выше должен быть «карман». Выходи и толкай.

– Что, прости?

– Здесь нельзя оставаться. Мы посередине дороги. – Честно говоря, я не знала, так ли это. Земля, деревья и небо слились в одну белую массу, было невозможно определить, где кончалось одно и начиналось другое. И хотя я на самом деле не думала, что нам стоит пытаться сдвинуть машину, – не тогда, когда мы ничего не видели, – я уже устала от глупых, бездумных предложений Корби и хотела проверить ее в деле. – Вылезай и толкай.

Глаза Корби расширились, потом прищурились.

– Ты что, серьезно? Там же, типа, снег идет.

– Хорошо, ты рули, а я буду толкать.

– Я не умею водить машину с механической коробкой.

Это я знала, но выжатое из нее признание не улучшило моего настроения, хотя я на это надеялась. Мы застряли, и я понятия не имела, как выбираться. Странное чувство подступило к горлу. Я внезапно испугалась, что мы в большей опасности, чем осознавали сами. Похолодев от ужаса, я отбросила навязчивые мысли и заставила себя вылезти из машины.

Ветер и снег тут же впились мне в кожу. Я нащупала в кармане куртки шерстяную лыжную шапочку. Пять минут на таком снегопаде – и она превратится в мокрую тряпку. У меня была запасная – бейсболка, Келвин подарил прошлым летом, закопанная где-то на дне рюкзака, но та промокла бы еще быстрее. Единственное, зачем я захватила ее в поездку, – ради удовольствия вернуть «бывшему» подарок, тем самым недвусмысленно показав, что между нами все кончено.

Обернув шею красным шарфом, я понадеялась, что он справится со своим делом лучше, чем шапка.

– Куда ты идешь?! – прокричала Корби в открытую дверь.

– Здесь спать нельзя. Если мотор будет работать всю ночь, у нас кончится бензин. Если не будет работать, мы замерзнем. – Я не отводила от Корби глаз, надеясь, что она понимает то, что я пытаюсь сказать. Хотя я и сама с трудом это понимала. Мысль о том, что мы можем оказаться в опасности, все еще не доходила до моего сознания. Еще я думала о папе. Знал ли он, что в горах идет снег? Может, он уже едет к нам на своем траке. Да нет, мы не в опасности – папа выручит… Вот только как он найдет нас?

– Но снега не обещали! – В голосе Корби послышались истерические нотки.

Если бы папа знал, что надвигается снегопад, он бы не отпустил меня. Сейчас я была бы дома, в безопасности. Нет, думать об этом сейчас – только время тратить. Я здесь, идет снег, и нам нужно найти укрытие.

– Ты предлагаешь ночевать там? – Корби показала в сторону леса, темного и призрачного в снежных вихрях.

– Не может быть, чтобы мы оказались единственными людьми в округе! – прокричала я, засунув руки под мышки, чтобы хотя бы немного их согреть. – Если пройдем немного, обязательно найдем дом, в котором горит свет.

– А если заблудимся?

Вопрос вызвал у меня вспышку раздражения. Откуда я знала? Я проголодалась, мне хотелось в туалет, а я зависла на склоне горы. И бросаю свою машину, чтобы отправиться на поиски лучшего укрытия, которое могу и не найти. Телефон не работал, я никак не могла связаться с папой, а сердце билось так сильно, что кружилась голова.

Я захлопнула водительскую дверь, притворившись, что не слышала вопроса, и отодвинула «заблудиться» в самый конец списка своих страхов. Если папа не сможет проехать в горы, Корби и мне предстоит провести ночь в джипе. А если мы не найдем укрытие, то замерзнем насмерть. Я не признавалась Корби, но сама даже приблизительно не представляла, где мы. С ориентированием дела у нее обстояли еще хуже моего, и она полностью передоверила мне изучение инструкций мистера Верстеега. Ледяной дождь облепил все дорожные знаки, сделав их нечитаемыми, и, как я ни притворялась уверенной в себе, мучилась сомнениями, а правильно ли мы свернули на последнем повороте. В горы вела одна главная дорога, но если я свернула с нее слишком рано или слишком поздно…

Медведь ехал за нами на фургоне, но, если мы оказались на неверной дороге, он нас не найдет. Айдлвайлд мог быть за много километров от нас.

Хлопнула дверца – Корби решилась вылезти из машины.

– Может, я останусь здесь, пока ты ходишь на разведку? Тогда один из нас будет знать, где Wrangler.

– Если буря продлится всю ночь, никакой Wrangler нам не поможет, – объяснила я очевидное. Белые хлопья облепили волосы и куртку Корби. Снегопад еще больше усилился. Мне хотелось верить, что снег скоро прекратится, а еще хотелось верить, что Медведь уже рядом. Но тревожное чувство в глубине груди подсказывало: рассчитывать на это не стоило. – Нам нужно держаться вместе, – твердо заявила я. Это казалось хорошей мыслью, наверное, нечто подобное мог бы сказать Келвин.

– Но что, если мы пропустим Медведя? – запротестовала Корби.

– Отойдем всего на полчаса. Если ничего не найдем, вернемся.

– Обещаешь?

– Конечно. – Я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно. Не хотела показывать Корби, как я обеспокоена. Если она догадается, что у меня вовсе не «все под контролем», то совсем потеряет голову, и тогда убедить ее в чем-либо станет совсем невозможно. Я достаточно знала подругу, чтобы предвидеть ее реакцию: Корби либо разревется, либо начнет орать на меня.

И тогда я не смогу думать. А именно на этом я должна была сосредоточиться: думать. Думать, как тот, кто умел выживать. Думать, как Келвин.

Я вытащила маленький фонарик из сумки со снаряжением и повела нас навстречу метели.

Мы месили снег тридцать минут. Потом сорок пять. Я шла по дороге, чтобы не потеряться, но стало так темно и валил такой густой снег, что было легко сбиться с пути.

Мы шли уже почти час, и я знала, что сильно рискую: Корби могла заныть с минуты на минуту.

– Еще чуть-чуть, – объявила я уже в который раз. – Глянем, что там, за теми деревьями.

Корби не ответила, и я задумалась, не была ли она так же напугана, как и я.

Снег вонзался в кожу острыми иглами; каждый шаг отдавался болью, и мой мозг начинал склоняться к другому плану действий. В джипе остались спальники и одеяла. Спать в машине мы не могли, не тогда, когда она стояла прямо на дороге, но если надеть всю одежду, какая у нас была, закопаться в сугроб и переночевать, тесно прижавшись друг к другу, сберегая тепло…

Свет. Вон там. Впереди.

Это был не мираж. Настоящий свет.

– Огни! – пискнула я слабым от холода голосом.

Корби расплакалась.

Я схватила ее за руку, и вдвоем мы потащились через заросли, по мягкой и раскисшей от снега почве. Земля липла к ботинкам, делая каждый шаг все тяжелее. Дом. Там дом. Все будет хорошо.

Сквозь окна пробивалось достаточно света, чтобы мы увидели на подъездной дорожке старый проржавевший фургончик, погребенный под слоем снега. В доме кто-то был.

Мы подбежали к двери, и я постучала. Не дожидаясь ответа, забарабанила громче. Корби присоединилась ко мне, молотя кулаками по двери. Я не позволяла себе даже думать, что, если никто не ответит, что, если они ушли, оставив фургон, что, если нам придется вламываться в дом, – я не сомневалась, что взломаю дверь, если придется.

Мгновение спустя с другой стороны двери послышались шаги. Меня затрясло от облегчения. Послышался приглушенный разговор, спор. Да чего они медлят? Скорее, скорее! – думала я. – Открывайте дверь, впустите нас!

Внезапно на крыльце вспыхнул фонарь, выхватывая нас с Корби из темноты. Я вздрогнула, ослепленная.

Звякнул засов, и дверь с тихим скрипом отворилась. В проеме стояли двое мужчин, более высокий – на шаг позади. Я сразу же узнала его: та же рубашка в черно-красную клетку и тяжелые ботинки. Наши глаза встретились, и мгновение его взгляд выражал лишь простое любопытство. Но по мере осознания, кто перед ним, лицо парня делалось все жестче.

– Мэйсон?! – воскликнула я.

Глава 4

– Второй раз за день! – воскликнула я, улыбаясь Мэйсону, хоть и клацая зубами от холода. – Или потрясающее совпадение, или судьба на что-то нам намекает.

Мэйсон продолжал, не мигая, смотреть на меня, плотно сжав губы; его темные глаза не выражали гостеприимства. В открытую дверь залетал снег, но он не приглашал нас войти.

– Что вы здесь делаете? – Парень, подпиравший дверной косяк рядом с Мэйсоном, переводил вопросительный взгляд с нас на приятеля. – Ты ее знаешь? – Незнакомец выглядел ровесником Мэйсона: чуть за двадцать. Но был пониже, прямой и плоский, как доска, футболка, подобранная точно по размеру, облегала костлявую грудь. Светлые волосы неряшливо свисали на лоб, за парой круглых очков в черной оправе блестели льдисто-голубые глаза. Но больше всего мое внимание привлек кривой нос парня. Интересно, где он умудрился так его сломать?

– Откуда вы друг друга знаете? – спросила Корби, нетерпеливо подталкивая меня.

Я поверить не могла, что забыла рассказать ей про Мэйсона. Не замерзни я так сильно, наверное, расхохоталась бы, вспомнив исходящую ревностью физиономию Келвина, когда мы с моим «новым парнем» убеждали его, что мы вместе. Надо было рассказать ей все до приезда в Айдлвайлд, чтобы она помогла мне и дальше разыгрывать Келвина.

– Встречались… – начала я, но Мэйсон оборвал меня:

– Мы друг друга не знаем. Столкнулись сегодня утром в очереди на заправке. – Те «утренние» темные, волнующие карие глаза теперь дышали холодом и отчуждением, а говорил он отрывисто и раздраженно. С трудом верилось, что это тот же самый парень, с которым я флиртовала всего несколько часов назад. Я не понимала, почему сейчас он так себя вел и почему внезапно расхотел играть в нашем спектакле. Что изменилось?

Наши глаза снова встретились, и, если он и понял, что я смущена, то не обратил на это внимания.

– Чего надо? – повторил он еще резче.

– А как вы думаете? – Корби обхватила себя руками, нетерпеливо притопывая от холода.

– Мы з-застряли, – пролепетала я, сбитая с толку его враждебностью. – Мы попали в снегопад. И замерзли. Не могли бы вы, пожалуйста, пустить нас в дом?

– Пустим их, – предложил друг Мэйсону. – Ты только посмотри: они же промокли, как мыши.

Не дожидаясь дальнейших приглашений, Корби рванула внутрь, я шмыгнула следом. Едва незнакомый парень захлопнул за нами дверь, под кожу стало просачиваться тепло, и я задрожала от облегчения.

– Им нельзя оставаться здесь на ночь, – тут же заявил Мэйсон, загораживая проход дальше в дом.

– Если мы не останемся, – взмолилась Корби, – то превратимся в ледяные статуи. Вы же не хотите брать такой грех на душу, правда?

– Звучит угрожающе, – усмехнулся дружок Мэйсона, а в глазах его промелькнула веселая искорка. – Разумеется, мы не хотим нести ответственность за превращение девушек в ледяные статуи. Особенно таких, что намного лучше смотрятся тепленькими.

В ответ на этот прозрачный намек Корби присела в реверансе и просияла завлекательной улыбкой.

– Где ваша машина? – почти грубо спросил Мэйсон. – Где вы остановились?

– На главной дороге под вашим домом, – объяснила я. – Шли до вас почти час.

– Машину теперь, наверное, совсем засыпало, – добавила Корби.

– Невероятно, – пробормотал Мэйсон, сердито глядя на меня, словно это я была во всем виновата. Ну, прости, блин, что не умею управлять погодой. Прости, что прошу о помощи, о небольшом гостеприимстве.

– Вы одни? – спросил второй парень. – Вас только двое? Я Шон, кстати.

– А я Корби, – ответила подруга бархатным голоском.

Шон пожал Корби руку, потом протянул руку мне. Я слишком замерзла, чтобы вытаскивать свою из кармана, и, сжавшись под курткой, просто кивнула:

– Бритт.

– Да, нас только двое, – откликнулась Корби. – Позвольте нам остаться. Будет весело, обещаю, – прибавила она с жеманной провокационной улыбкой.

Не обращая внимания на кокетство Корби, я пристально разглядывала Мэйсона, силясь понять, почему он ведет себя так странно. Утром-то из кожи вон лез ради меня. Я попыталась заглянуть за его широкую фигуру вглубь дома в поисках объяснения внезапной холодности парня. Может, мы с Корби чему-то помешали? Или тут было что-то – или кто-то – не предназначенное для наших глаз?

Впрочем, Мэйсон с Шоном явно были здесь одни. Судя по двум мужским курткам, сушившимся на крюках в прихожей.

– Нет, правда: будет весело – вчетвером залечь в этой берлоге, – убеждала их Корби. – Можно прижиматься друг к другу, чтобы сберечь тепло, – хихикнула она.

Я переключила свое раздражение на подругу. Что за чушь она несет! Мы даже не знаем этих парней! А Корби, казалось, совсем забыла, что еще несколько минут назад готовилась замерзнуть в горах. Я же все еще тряслась от страха, и, глядя на то, как она очаровывает Шона, мне хотелось как следует встряхнуть ее. В лесу я испугалась. По-настоящему испугалась. Что с ней такое, что она так легко переключается с рыданий на хихиканье?

– Мы останемся только на ночь, – заверила я Мэйсона и Шона. – Уйдем рано утром.

Шон приобнял Мэйсона за плечи со словами:

– Что скажешь, дружище? Выручим этих бедняжек?

– Нет, – не задумываясь, бросил Мэйсон, с непонятной злобой скидывая руку Шона. – Вы не можете здесь оставаться, – сказал он мне.

– Но мы не можем оставаться и на улице, – заспорила я. Была некоторая ирония в том, что я уговаривала его пустить нас переночевать. Потому что чем дольше продолжался этот разговор, тем меньше мне хотелось оставаться под одной крышей с Мэйсоном. Я не понимала этого: в человеке, стоявшем передо мной, не было ни следа того добродушного, веселого парня. Почему он так изменился?

– Иногда нужно просто не обращать внимания на Мэйса-Эйса^[11], – объяснил нам Шон со странной улыбкой. – Он хорош во многом, но не всегда дружелюбен.

– Вот это новость, – буркнула Корби себе под нос.

– Да ладно тебе, Эйс. Могло быть хуже, – подмигнул Шон, хлопая Мэйсона по спине. – Например… – Он задумчиво почесал подбородок. – Честно говоря, не могу придумать ничего лучшего, чем переждать эту метель в компании двух симпатичных девушек. На самом деле, появление этих юных особ – самое чудесное, что могло с нами случиться.

– Можно переговорить с тобой наедине? – тихо спросил Мэйсон сдавленным голосом.

– Конечно, только сперва согреем несчастных. Посмотри только: они же закоченели, бедняжки.

– Сейчас!

– Да расслабься ты, – раздраженно бросила Корби Мэйсону. – Мы не маньяки-убийцы. – Честное девическое! – игриво добавила она, обращаясь к Шону.

Шон ухмыльнулся Мэйсону, слегка толкая его в грудь.

– Слышишь, дружище? Она дает честное девическое!

Весь этот разговор действовал мне на нервы. Я так окоченела от холода, что готова была пролететь мимо Мэйсона к камину в глубине дома, отбрасывавшему пляшущие тени на стену в конце коридора. Я уже представляла, как сижу рядом с ним, впитывая тепло и наконец-то отогреваясь.

– От одной ночи еще никто точно не умирал, а, Эйс? – продолжал Шон. – Что мы будем за мужики, если откажем этим девушкам?

Мэйсон ничего не ответил, но еще больше напрягся. Трудно было выразить свои чувства яснее: он не хотел, чтобы мы оставались в хижине. Шон же, напротив, был более чем счастлив, если бы мы пробыли столько, сколько хотели. Может, эти двое ссорились перед тем, как появились мы с Корби? Я чувствовала напряжение между ними, трещавшее, словно высоковольтные провода.

– А можно, пожалуйста, мы обсудим все это перед камином? – спросила Корби.

– Отличная мысль! – отозвался Шон и зашагал в комнату. Корби поспешила следом за ним по коридору, на ходу разматывая шарф.

Оставшись наедине с Мэйсоном, я увидела, как парень сник, смирившись с горечью поражения. Всего на мгновение, а затем его лицо снова ожесточилось. От гнева? Враждебности? Взгляд Мэйсона буквально впивался в меня, и я подумала: не хочет ли он что-то мне сказать? Его глаза дышали силой, которая не могла не выражать что-то значительное и глубокое.

– В чем дело? – пробормотала я себе под нос, пытаясь обойти его. Мэйсон стоял передо мной, перекрывая коридор, и я рассчитывала, что он подвинется, когда я шагну прямо на него. Ничего подобного. Он продолжал загораживать мне проход, его тело оказалось тревожно близко.

– Спасибо за радушный прием, – вскинула голову я. – Такой теплый, я прямо таю.

– Это плохая идея.

– Что плохая идея? – спросила я, надеясь спровоцировать его на признание, отчего он ведет себя так странно.

– Вам здесь делать нечего.

– Почему это?

Я дала ему время на ответ, но он просто продолжал прожигать меня свирепым взглядом темных глаз.

Я старалась оставаться спокойной.

– Знаешь, у нас не было выбора. – Я решила объясниться еще раз. – Хотя и понимаю: дважды за день спасать мою задницу для тебя перебор.

– О чем ты? – раздраженно буркнул парень.

– Ты помог мне сохранить лицо перед моим бывшим, забыл? Но, конечно, спасти меня от смерти в снегу – слишком большая жертва.

– Эй, чего вы там шепчетесь? – весело гаркнул Шон из комнаты. Эти двое уже сидели на маленьком клетчатом диванчике, Корби вытянула ноги к парню. Мне даже показалось, кончик ее ботинка касается его икры. Подруга явно перестала ждать Медведя-спасителя. – Идите сюда, здесь теплее!

Мэйсон понизил голос, говоря тихо, но настойчиво:

– Все прямо вот так плохо? Твоя машина действительно застряла? Если мы с тобой сходим к ней попозже, мы не сможем ее откопать?

– Что угодно, лишь бы избавиться от меня? – напряженно бросила я.

Я не заслужила такого обращения – это после всего, что было между нами в магазине? Мне хотелось получить объяснение. Куда делся тот Мэйсон?

– Просто ответь, – быстро прошептал он.

– Нет. Дорога заледенела, а уклон слишком крутой. Машина сегодня никуда не поедет.

– Уверена?

– Слушай, кончай нудеть! – Несмотря на то, что Мэйсон так и не сдвинулся с места, я двинулась вперед и даже задела его руку, пока протискивалась между ним и стеной.

На середине коридора я оглянулась: он все так же стоял спиной ко мне, потирая рукой коротко остриженный затылок. Что его так напрягало? Чем бы это ни было, меня оно тоже беспокоило.

Хотя мы с Корби и укрылись от метели, в этой хижине я не чувствовала себя в безопасности. Не считая нашего столкновения утром, я видела Мэйсона всего-то во второй раз. И кто такой этот Шон? И хотя угроза замерзнуть насмерть на этот момент отступила, мы собирались провести ночь с двумя парнями, о которых вообще ничего не знали, и тем более, можно ли им доверять. Это нервировало. Оставалось только быть начеку и надеяться, что снегопад скоро кончится.

Я вошла в комнату.

– Еще раз спасибо, что пустили переночевать, – поблагодарила я Шона. – Погода просто отстой.

– И я собираюсь за это выпить! – объявил парень, поднимая пластиковый стаканчик с водой.

– У вас есть стационарный телефон? – пропищала Корби. – А то наши мобильники здесь не ловят.

– Не-а, телефона нет. Но есть чили и пиво. И даже свободная кровать. А где вы планировали сегодня ночевать? До начала снегопада, я имею в виду, – спросил нас Шон.

– У меня в семейном доме, – ответила Корби. – В Айдлвайлде.

По лицу Шона стало ясно, что название ему ничего не говорит. Видимо, я все-таки свернула не туда и домик Верстеегов очень далеко от этого места.

– Такой большой красивый дом с каменными трубами, – добавила я, надеясь, что он все-таки вспомнит. Айдлвайлд единственный стоял на озере и уже сам по себе был приметным ориентиром.

– Насколько это далеко? – вмешался Мэйсон, который застыл в дверях. – Я могу вас туда отвезти.

Шон недовольно глянул на Мэйсона, еле уловимо, но твердо покачав головой. В ответ губы Мэйсона сжались еще жестче, и я почувствовала пульсирующее напряжение в мрачных взглядах, которыми они обменялись.

– Ты бы посмотрел, что там творится, прежде чем предлагать, – вступила Корби. – Представь себе слой грязи несколько сантиметров глубиной. А сверху еще десять сантиметров снега. Никто сегодня никуда не пойдет.

– Твоя правда! – откликнулся Шон, вставая с диванчика. – Девушки, могу я предложить вам выпить? У нас есть вода и смесь для приготовления горячего шоколада, хотя не поручусь за ее свежесть. И две бутылки пива.

– Воды, пожалуйста, – попросила я.

– Не вопрос. Корби?

– То же самое. – Она сложила руки на коленях и одарила его обворожительной улыбкой.

– Эйс, дружище?

Мэйсон так и стоял в дверях комнаты с угрюмым, кажется, обеспокоенным выражением на лице. Он, должно быть, глубоко о чем-то задумался, потому что лишь через несколько секунд, вздрогнув, ответил:

– Что?

– Выпьешь?

– Я сам себе налью.

Шон исчез на кухне, а Мэйсон засунул руки в карманы и прислонился к стене, буравя нас взглядом. Я вопросительно вскинула бровь. Говорила себе, что лучше просто не обращать на него внимания, но ничего не могла с собой поделать – меня распирало от любопытства. Что случилось с его настроением? Где был тот дружелюбный и, я бы даже сказала, привлекательный «утренний» парень? Потому что я хотела, чтобы тот парень вернулся. Почему-то – я не могла объяснить почему – мне хотелось вернуть того парня намного больше, чем Келвина. Что говорило о многом.

– Прикольная избенка, – сказала Корби, оглядывая ничем не обшитые бревна на потолке. – Кто тут из вас хозяин?

Мы с Корби повернулись к Мэйсону, который никак не отреагировал.