Барселоника
Солнце Дагара

Вот и все. Я вздохнула, наблюдая за его уходом.

– Вы б меня еще с новым рождением поздравили.

– Поздравляю, – он махнул рукой, не оборачиваясь.

Я покачала головой, стряхивая непонятное очарование.

– Пойду помогу Фрее с тарелками, – буркнула себе под нос и понуро направилась ко входу в дом. – Это ж такое важное занятие в жизни женщины: кормить мужчин, что спасают мир.

Я ударила ногой неповинную лейку и, продолжая ворчать, тенью прошмыгнула меж жующих парней. На кухне Фрея и ее мать спешно доводили до съедобного состояния мясное рагу, а на заднем плане маячил, что-то спешно перемалывая, отец девушки, тот самый Ваэр.

Марианны нигде не было.

– Помощь нужна?

Фрея отрицательно мотнула головой. Обладая таким образом некой иллюзией свободы, я решила подняться наверх искать Марианну. Переодетая и празднично причесанная, та сосредоточенно наводила марафет у зеркала в комнате подруги. Я поморщилась. Львиная доля заслуг в моем недавнем боевом раскрасе принадлежала ей.

– Есть что-нибудь отмыть лицо?

Марианна, не сводя глаз с зеркала, двинула мне баночку с чем-то желтовато-мутным.

– Намажь и жди.

Я пару раз перевела скептический взгляд с банки на девушку и обратно. Не, хуже все равно стать не может. В крайнем случае устрою истерику и томно упаду на руки тому блондину. Сев на кровать подле Марианны, я старательно растерла содержимое банки по коже.

– Уже наметила жертву?

Ммм? Она читает мои мысли?

– Мы вроде решили, что я не наемница, – я улыбнулась.

– Сейчас они наедятся, разморятся, успокоятся, – Марианна зевнула, – и, сытые и довольные, будут искать женского общества. И тут появляюсь эффектная я.

Ну да. Матримониальные планы актуальны даже во время эпидемий мора и чумы. А тут, подумаешь, всего лишь война.

Я пожала плечами:

– Разве они не сразу в эту свою Академию возвращаются?

– Не срааааазу, – Марианна уверенно мотнула головой. – Сначала они пищу переваривают и разговаривают, потом мы уговариваем их попеть с нами песен и потанцевать танцев, затем плачем, потому что не хотим расставаться, после этого по плану падение Фрейки в голодный обморок и дальнейшая транспортировка ее в ближайший лечебный пункт. То есть в Академию, – Марианна зевнула: – Это, конечно, в идеале.

– С лицом что-нибудь происходит? – Вот тема, волновавшая меня несравненно сильнее. – Я чувствую странное покалывание.

Марианна обернулась.

– Нет, ты все такая же красавица. – Она щелкнула меня по носу кисточкой для пудры. – А колет потому, что ты нервная и боишься, что я тебя сдам.

– Ты уже сдала, – я цокнула языком. – Это оказалось больно только для моей самооценки. По крайней мере, меня не убили. Как зовут этого брутального защитника отечества, что пытался запугать меня своими бровями и шрамами?

– Хочешь сказать, ты выдержала взгляд Дедриана? – Марианна даже от зеркала оторвалась. – Чертова витянка, ты хоть чего-нибудь боишься?

– Значит, Дедриан, – я кивнула. – Он сказал, что я свободна. Теперь вот не знаю, что с этой свободой делать.

– Я намекну, – Марианна снова была на своей волне. – Эти парни не хухры-мухры. То есть… Либо пытаешься кому-либо понравиться и в случае успеха получаешь защищенное будущее… Либо остаешься здесь, в таверне. Либо возвращаешься со мной в Сонное, и твоя самая перспективная работа до окончания войны (а скорее до смерти) – вытирать стол и мыть тарелки в доме старейшины. А что, он мужик мировой.

Девушка хитро на меня уставилась. По-моему, ожидая восторженной реакции на свои ценные советы. Я поморщилась.

– Это и все перспективы?

– Еще ты можешь вернуться в Виту. Ненадолго. Там за побег из страны отрубают голову.

Ойкнув, я приуныла.

– Кругом одна смерть и прислуживание. Где разнообразие? По-моему, благородней будет помереть в чистом поле, не откладывая неизбежное в долгий ящик.

Марианна выгнула бровь.

– Так ты собралась в Академию?

Я вздрогнула. Как она догадалась?

– Вообще-то я сказала, что собираюсь умереть в чистом поле.

– Ты не в курсе, – Марианна махнула рукой. – Я имела в виду пепелище. В горах за Академией есть поле, куда периодически бьют молнии магические, ими вся земля там выжжена. Кого-нибудь да задевает постоянно. Говорят, оно снова разрослось. Студентов туда не пускают, но ветер иногда доносит запах гари. Тогда занятия отменяют, ссылаясь на погодные условия.

Ого, сколько информации.

– А чего это молнии туда бьют?

– Эмм… – девушка заметно напряглась. – Я не разбираюсь в погодных явлениях. Так что ты там про чисто поле вещала? Собираешься встать аванпостом между Кадмой и таверной? Там тоже есть поле, но поменьше. Будет очень благородно.

Не хочешь рассказывать? Ладно, сама узнаю, не впервой. Я улыбнулась.

– Фрея собирается оставить меня здесь. Поэтому когда из леса выйдет очередной шпион – мы друг друга прикончим.

И я умру смертью храбрых, защищая своих благодетелей.

– Не, аванпост из тебя никчемный, – Марианна встала. – Ты со своим слабоумием и отвагой ведь реально кокнешь кого-нибудь, причем вероятно из числа наших же союзников. А потом кокнут тебя витяне. С любовью и от всей души.

Я упала на кровать и вздохнула.

– Значит, Вита и Нэви борются против Кадмы, в Кадме маги, в Нэви Академия, а в Вите отсекают головы за переход союзной границы?

– Нееееет, – Марианна закатила глаза, крутанулась и устало упала на кровать рядом. – Маги есть везде, в Вите рубят головы только своим, гостей из Кадмы они по-добрососедски на границе обливают кислотой, насколько знаю. Король Виты уже давно поехал в светлое далеко мозгами, судя по его жестокости. Неудивительно, что столько беженцев в последние годы развелось на границе. А наш только и рад новым рабочим рукам… – Девушка зевнула. – Так вот, у Кадмы в союзниках Сэб и страны Времени и Пространства. Иначе мы бы давно этих умников победили. Все. Больше ничего не скажу.

Я с трудом сдержала вой раздражения.

– Сколько лет идет война? Это хоть сказать можешь?

Марианна пожала плечами.

– Иногда кажется, что с сотню лет. А иногда я вспоминаю, как бегала в Кадму цветы собирать и ничего мне за это не было. В этом замесе ведь королевство Времени участвует. Так что не задавай такие вопросы, на них все равно никто не ответит. Кстати, твой прекрасный макияж растворился. Какая жалость.

Я покосилась на девушку. Она выглядела как типичное дитя войны, теперь это было очевидно. Синющие от усталости круги под глазами и затравленный взгляд в комплекте с настороженностью и состраданием.

– По мне тоже война прошлась. – Я поднесла к лицу девушки оголенные кисти. – Не знаю, кто оставил эти шрамы, но уверена, что не хочу возвращаться в Виту.

Марианна провела рукой по горизонтальным белесым полосам на моих запястьях. Я не почувствовала боли, но вздрогнула и отстранилась. Внезапно захотелось разреветься.

– От таких глубоких ран в живых остаются только везунчики, – протянула она и подняла взгляд, полный сочувствия. – Тебе очень повезло.

– Повезло? – Из меня вырвался истерический смешок. – Что бы ни скрывало мое прошлое – я знаю, что была слаба. Что была слаба и… – Я вытерла непрошеную слезу. – Что моих родителей нет в живых. Что если будущее здесь выбирают по праву силы, я стану настолько сильной, что никто никогда больше не посмеет меня и пальцем тронуть. И уж тем более оставить на мне шрамы. Я знаю, что бежала от ужасной жизни и что ни за что не допущу повторения сюжета.

Я закрыла глаза и отвернулась, меня била дрожь. И как я умудрялась скрывать этот звериный страх целый день? Из зеркала на меня глядела побитая жизнью незнакомка с замутненными болью глазами. Потрясающе. Марианна пожала плечами, по-моему, совершенно не вдохновленная моей пламенной речью.

– Мы на войне, дорогуша. Здесь у всех свои шрамы.

Но план на жизнь мы явно выбираем сами. Я вскочила и направилась к двери.

– Идешь менять сюжет, – улыбнувшись, прокомментировала девушка.

– Да.

– Заарканить себе сильного и храброго мужчину, надеюсь.

Я заскрежетала зубами.

– Конечно.

Спускаясь вниз по лестнице, я все больше хмурилась. Может, действительно влюбить в себя одного? Мы поедем к нему на родину, я стану его благоверной и нарожаю кучу детей. Н-да.

Захотелось тут же споткнуться и поскорее свернуть себе шею. Или упасть головой в кастрюлю горячего супа из-под пышных локтей Фреи. Я не стану играть роль скромной девицы, взывающей о помощи к сильным мира сего, я просто не смогу! Честнее сразу обвариться кипятком. Всяко легче того плана, что задумала я.

Потому как единственным местом, в котором я теперь по-настоящему мечтала оказаться, была Академия.

Я осталась наблюдать за ними у выхода в коридор. Фрея с матерью принесли рагу, и теперь ученики, с чувством вгрызаясь в мясо, были заняты подготовкой к спасению родины. На меня никто не обращал внимания, и я могла следить за ними незамеченной. В группе около двадцати человек. Все подтянутые, идеально сложенные, скуластые и уверенные в себе. Зависть моя росла как на дрожжах. Хорошо хоть не влюбленность.

– Ты – новая работница здесь?

Кто-то стоял за моей спиной. Наблюдая, как я наблюдаю.

– Нет, – я покачала головой, не оборачиваясь. – Я… не могу.

– Ты из-за этого плакала? – догадался голос. – Или правда говорят, что из-за одного из нас?

Загородившись прядью волос, я удивленно на него покосилась.

– Это не так. Передай им, что дело вовсе не в слезах! Просто мое лицо попало не в лучшие руки, а краска плохо смывалась, и я…

Ой, да зачем я оправдываюсь? Он же просто из жалости решил поднять твою самооценку, очнись.

Парень пожал плечами.

– Да, ясно. Конечно. Передам. Но больше не плачь, ладно?

– Ладно.

Я выдохнула с облегчением, когда перестала чувствовать спиной его взгляд. Но обернуться не решилась. Может, еще не ушел далеко. Может, продолжает наблюдать, как я наблюдаю. Ох, во имя всех неизвестных мне богов, да что такое? Неужели я правда собираюсь сделать то, что собираюсь? Да нет, бред.

Хотя нет, собираюсь. До боли сжав ладони в кулаки, я вышла из таверны раньше, чем успела передумать.

Он сидел на крыльце. Рядом лежала пустая миска из-под супа. Удивительно простое отношение к собственному статусу. Дедриан встретил меня насмешливой улыбкой. Наверное, думал, снова пришла к нему жаловаться.

Но, набрав в легкие побольше воздуха, я собиралась его удивить:

– Я хочу уйти из таверны вместе с вами и с завтрашнего дня стать одной из обучающихся в Академии, – выдала я на одном дыхании. – Пожалуйста, воспримите мою просьбу серьезно и дайте возможность показать, на что способна. Я всерьез настроена заниматься день и ночь, если придется, терпеть любые к себе придирки и лишения, только возьмите меня. С тех пор, как поговорила с вами, не могу отделаться от мысли, что мое место – в Академии.

Я закончила свою, хотелось надеяться, проникновенную речь и с надеждой взглянула ему в глаза. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Он так странно смотрел на меня. Во взгляде было столько намешано: удивление, недоверие, насмешка, сомнение, печаль и боль. Не знаю почему, но выражение его лица действительно можно было назвать болезненным. Тишина в ответ. Верно, он дает мне шанс признаться, что пошутила и вот-вот раскрою свое отвратительное чувство юмора. Но молчала и я, намекая, что настроена решительно.

– Ты серьезно, – он наконец недоверчиво покачал головой. – Ты в самом деле считаешь, что способна сейчас пойти с нами и завтра запросто влиться в состав группы. Я правильно понял?

Я кивнула.

– Что будет легко – я даже не мечтаю. Просто знаю, что хочу учиться. И сделаю все возможное, чтобы доказать, что могу стать одной из них. Сами сказали, что критериями для вас являются храбрость и сила воли. Так у меня есть и то, и другое! Дайте способ, я докажу!

Мужчина продолжал пялиться на меня в изумлении. Может, пытался себя убедить, что говорит с сумасшедшей? Думаю, то было не сложно.

– Что ты храбрая, я и так вижу. Только отвага это или дурь – вопрос. Хочу спросить, девочка… В группе людей, недавно вошедших в таверну, тех самых, что сразу вызвали у тебя столько возмущения…

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он поднял палец, призывая к молчанию.

– Среди них ты заметила хоть одну девушку? Зрелую или молодую, привлекательную или не очень – хоть кого-нибудь? Нет? Правильно. Потому что в Академии никогда не обучалась ни одна особь женского пола. А знаешь почему?

Я снова собиралась вставить слово, но мне пригрозили взглядом.

– Потому что женщины – а в особенности девушки – имеют свойство… отвлекать. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя все парни недобрали необходимых навыков и однажды получили удар, который не смогли бы отбить?

– Если кто-то не научился добросовестно отбивать удары противника, в этом виноваты никак не женщины! – В этот раз я наплевала на незримый приказ молчания. – Почему право защищать жизнь себя и своих близких дано только мужчинам? Несправедливо.

Он нахмурился.

– Ты слишком мала, чтобы рассуждать о том, что справедливо. Отсутствие женщин среди учеников в первую очередь связано с вашей собственной безопасностью. Обещание, что тебе ничего не грозит от моих парней, распространяется только на эту краткосрочную встречу на нейтральной территории. Факт обучения женщины наравне с собой никто из них никогда не оставит без внимания. Тебе понятно, о чем речь?

Я кивнула, но сдаваться не собиралась.

– Я худа. Если приложу усилия, смогу походить на парня. Остригу волосы и буду говорить о себе только в мужском роде. Смирюсь с условиями существования, какими бы тяжелыми они ни были, и никто не сможет узнать, кто я на самом деле.

– Ты упряма, – с недовольством заметил он.

– Это сойдет за проявление силы воли?

Дедриан хмыкнул:

– Только ее бледной тени. Ты сама не понимаешь, сколь суровый приговор подписываешь. Лишаешь себя благ, о которых даже не знаешь. Не будет ни подруг, ни близких, ни свободного времени. Детей и любви тоже не будет, разумеется. Зато всегда рядом усталость, бесчисленные раны и бессонные ночи, в которые будешь бегать по полю, приводя тело снова в пункт А: усталое состояние. – Он сделал выразительную паузу. – Позволь спросить, ради чего терпеть?

Я надолго замолчала, ища нужные слова.

– Я не знаю, кто я, и не имею ни малейшего понимания, что мне делать с этой жизнью. У меня нет близких, родственников, друзей тоже нет, – я до боли сжала свои трясущиеся от страха кулаки. – Есть только шрамы и дикий ужас при мысли о возвращении в Виту. И огромное, просто исполински неописуемо гигантское желание стать сильной. Настолько сильной, чтобы всегда суметь постоять за себя и за тех, кто не способен. Я хочу… – я сбилась с мысли. – Я… хочу сражаться за свое место. Хочу сама выбирать себе дорогу. Я чувствую всем нутром, что мой путь лежит через Академию, понимаете?

– То есть ты хочешь стать спасительницей слабых, – хмыкнул мужчина, – а не, например, вспомнить прошлое.

– Да! – я закивала. – Зачем вспоминать то, что отзывается лишь болью? Может, и хорошо, что я ничего не помню.

Что-то в его взгляде заставило поверить, что он меня понял. Это придавало уверенности. Теперь я даже казалась себе чуть выше ростом, все равно с трудом доставая мужчине до плеч.

– Моя дочь была похожа на тебя, – проговорил он хмуро. – Глаза так же горели безрассудством и храбростью. И так же, как ты, она просила сделать для нее исключение и взять в Академию. Я не взял. Я боялся за нее.

Вот это поворот. Он не сделал исключение даже для собственной дочери! О чем тогда мечтать впервые встреченной незнакомке?

– И где она сейчас?

– Давно мертва. Не смогла отбиться.

Мужчина взглянул за горизонт. Я закусила губу. Не стоило сомневаться, меня ожидает похожая участь где-нибудь на полпути куда угодно.

– Я сожалею.

Он поднял тяжелый от воспоминаний взгляд и сделал шаг в мою сторону. Затем еще один. Учитывая, что между нами всего эти два шага и были, я начала сильно нервничать. Что он задумал? Прибьет меня, чтоб не мучилась?

– В память о ней я делаю то, что делаю, – проговорил он, кладя руки мне на голову так, что пальцы соприкасались с моими висками. – Не двигайся, больно не будет. Я совершу вещь, о которой тебе никому никогда не следует рассказывать, к каким бы результатам я после этого ни пришел, поняла? Если после этого скажу «нет» – мы расстаемся и ты больше никогда не появляешься на моем пути.

Я кивнула.

– А если я услышу "да"?

Он мрачно зарычал.

– Тогда у тебя будет шанс на деле продемонстрировать то, что тебе так не терпится продемонстрировать.

От неверия я лишь беззвучно открывала и закрывала рот. Он тем временем что-то тихо прошептал себе под нос. Медальон на его шее засветился и начал мерно отбивать ритм моего сердца. Виски обдало холодом. Через непомерно заострившиеся пальцы мужчины в голову проникало нечто не подлежащее описанию. Чужое сознание.

В голове, застилая зрение, появился образ-картинка: незнакомый молодой мужчина, смотрящий на меня со смесью шока, испуга и смятения. Из рук его выпал меч, и сам он начал медленно оседать на землю, теряя сознание. За его спиной, среди окружившей нас толпы находился не кто иной как Дедриан.

Когда глаза вновь стали меня слушаться, с трудом сдержав тошноту и усмирив головокружение, я вперилась взглядом в лицо хмурого моего судьи. От его "да" или "нет" теперь зависело так много.

– Добро пожаловать в Академию, – произнес тот, с непонятной задумчивостью меня созерцая.

Глава 3 

На какой-то безумно краткий миг я почувствовала, что такое абсолютное счастье. Подумать только! Я – в Академии! Это маленький шаг для человечества, но огромный шаг для Саши Хронос! Может быть, мне суждено было потерять память, чтобы заново поверить в собственные силы? Кто знает, на что еще способно это маленькое тщедушное тельце и сидящая в нем я!

Тут я заметила, что на меня глядят с очевидным сочувствием.

– Почему бы нам наконец друг другу не представиться? – предложил мужчина. – Меня зовут Дедриан Фельсицкий, я член Совета Академии, мастер меча и генерал армии Альянса.

Я занервничала и отвела взгляд. Что я могу сказать о себе? Ничего хорошего.

– Эм-м… Я Саша Хронос. Что вы и так знаете. Здравствуйте.

– По крайней мере, Александра, ты могла бы вспомнить, от чего сбежала из Виты, – подсказали мне.

Я согласно кивнула. Могла бы. Если бы знала.

– Вряд ли от хорошей жизни.

– Или ты сбежала из страны, которую предала, и сама стерла себе память, – парировал тот.

– Вы ведь шутите?

– Нет.

Да ладно. Подозревай он меня в шпионаже – я была бы уже мертва. Я открыла рот, чтобы привести контраргумент, но мужчина хлопнул меня по плечу:

– Каким бы ни было твое прошлое, только что его история закончилась. Теперь ты принадлежишь Нэви и будешь защищать ее границы и ее интересы, – и тут же добавил с пренебрежением: – Витянка! И характер, и глаза, и того, чье лицо я в них видел. Все совпадает. Такая глупая и самоуверенная идея могла взбрести в голову только витянке.

Вместо того, чтобы обидеться, я гордо выпятила подбородок.

– Зовите меня Алекс.

Он хмыкнул.

– А мое имя, девочка, советую забыть. В стенах Академии, да и за их пределами, я для тебя учитель или мастер. Так называют меня ученики. И ты, Алекс, – после выразительной паузы тон его голоса изменился: – один из них. Не лучше и не хуже. Увидев тебя, они сразу будут выспрашивать твое положение, чтобы поставить в лестницу иерархии. Молчать или пытаться придумать ложь поцветастей – дело твое. Но говорить, что ты из Виты, не советую. Они могут расспрашивать тебя о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления. Собственно, и о Нэви ты знаешь не больше. Решай сам. До замка тебе укажут путь, караульный на воротах пропустит, получив мой приказ. Я сниму защиту с замка только до рассвета, будешь ожидать меня в главном зале. Не увижу тебя там вовремя – никогда не захочу видеть впредь. Все понятно?

Голос его исключал возможность вопросов.

– Да, Мастер, – я кивнула.

Мастер. Учитель. Всегда с большой буквы. Во веки веков. Уважение мое к этому человеку было безгранично.

– Замечательно, – мужчина отвернулся. – У тебя есть ночь, чтобы продумать собственный – мужской – облик и новое поведение. Понаблюдай за хозяином таверны или попроси Фрею рассказать о ее похождениях. И за эту ночь… постарайся передумать.

Я упрямо мотнула головой, однако заставила себя сказать: "Да, Мастер". Он кивнул мне на прощание и зашел в помещение. Внимание мое тем временем привлек факт, что Учитель отлично помнил имя Фреи. Каким же количеством похождений она заслужила такую честь?

В одиночестве я простояла в сумерках еще некоторое время. Эти ощущения далеких, но таких желанных приключений я бы его ни на что не променяла. Изнутри то и дело доносились заливистый девичий смех и весело спорящие мужские голоса. Вскоре они понемногу стихли. Я подумала, что пора возвращаться.

Неестественно прямой линией выстроилась у входа группа парней. Меня, замершую позади, никто не заметил: две капитанши, разгоряченные и счастливые всеобщим вниманием, совершали обход. Каждому юноше, мимо которого проходили, девушки дарили поцелуй в любую часть лица на усмотрение. Обладателями поцелуя в губы уже стали двое или трое счастливчиков. Я закрыла лицо и волосы ближайшей найденной тряпкой как платком и затаенно улыбнулась, осторожно огибая их по коридору. Дети. Они такие дети.

Чья-то рука успела схватить меня за кисть.

– А твои поцелуи, скромница, мы получим когда?

Так, ладно. Дети они – когда не посягают на твое личное пространство. В противном случае это маленькие варвары.

– В следующий раз обязательно, – пообещала я, уворачиваясь, уверенная, что до следующего раза здесь точно не задержусь.

В тени коридора подле лестницы стояла другая группа парней, они с оживлением что-то обсуждали. Меня несказанно порадовало, что их состав был не малочисленнее тех, что нуждались в получении столь дешевого, на мой взгляд, флирта.

Заметив, что тенью прохожу мимо, один из них кивнул:

– Ты больше не плачешь, это хорошо.

Я узнала голос парня, что наблюдал за мной, и улыбнулась. Мне хватило ума промолчать.

Тогда он добавил:

– В следующий раз, возможно, мы все-таки познакомимся?

Боги, как же подмывало заявить, что встретимся мы много раньше, чем он только может себе представить. Но я слишком лелеяла новую роль ученицы, чтобы подвергать маскировку опасности. Я и так дико рисковала, появляясь перед учениками без оказавшегося спасительным макияжного грима.

Поэтому единственным, что позволила себе сказать, было:

– Доверимся судьбе.

Убежав наверх, я наблюдала за удаляющимися спинами своих будущих знакомых со смесью переполнявших меня волнения и восторга. Минут десять спустя по лестнице неестественно громко зашаркали туфли.

– Поверить не могу, что это был не сон.

Фрея рухнула на кровать и устало застонала. За ней в комнату заглянула довольная Марианна. Подправив прическу в зеркале, она счастливо потянулась и упала на кровать рядом с подругой.

Обе переглянулись и начали довольно хихикать.

– Я так понимаю, вечер прошел удачно, – скрестив ноги, я уселась на подоконнике.

И если Марианна на мой комментарий лишь мирно угукнула, то Фрея, поднявшись на локтях, бросила в мою сторону озлобленный взгляд.

– Хамка!

– В смысле хамка? – я подскочила.

Любую реакцию ожидала, но чтобы сразу перейти к оскорблениям… И кто тут хамка?

– Неблагодарная пигалица! Так ли ведут себя с работодателями? Вместо того, чтобы бегать со мной и мамой и предлагать помощь, ты сбежала на улицу и строила глазки их мастеру! – она возмущенно обернулась к Марианне: – Не ну не хамка ли?!

Марианна лишь фыркнула и вопросительно уставилась на меня: «Так ты не собираешься у них работать?»

Я скорчила физиономию и вздохнула:

– Вас о работе служанки я не просила и работать ею в таверне не собиралась. Вы сами, не сказав ни слова, сделали себя моими благодетелями. Фрея, я не останусь. Совершенно напрасно ты пытаешься меня приструнить. Я ведь вам помогала, пока могла.

Та цокнула языком и задумалась. Собралась было мне что-то сказать, но передумала, надула щеки и с криком "ма-ааам" убежала вниз.

Я взглянула на Марианну.

– Она побежала за подмогой, чтобы меня избить?

Та махнула рукой.

– Зная Фрею, она побежала за порцией ужина для тебя. Возможно. Фрея – прекрасный человек, безумно отходчивая и сердечная. Вот поэтому ей и пользуются так часто.

Я нахмурилась. Задать вопрос не успела: в комнату вернулась хозяйка, неся в руках доверху полную миску в мою честь.

– Ну не уходить же тебе голодной, – буркнула Фрея, ставя поднос.

Я благодарно улыбнулась и закусила губу.

– Вообще-то, я хотела попросить остаться здесь до рассвета.

– О! – Девушка прыгнула на кровать и толкнула сонную Марианну в бок. – У нас девичник, роднуля. Че, кого первым обсуждаем?

Они не спрашивали, в каком направлении я их покину. Фрея и ее родители  оказались на редкость нелюбопытны. Мать была занята заботами по хозяйству, отец большую часть дня проводил за подсчетом и пересчетом долгов их семейства. Вся жизненная сила в этом доме исходила от Фреи. Она была центром этой маленькой вселенной. Родители души в ней не чаяли и на нее же возлагали главные свои надежды. Матримониальные, разумеется.

Спустя пару часов я обладала огромным количеством пикантной и совершенно ненужной информации. Мне рассказали, каковы ученики на вкус, цвет и запах, сколько едят, пьют, как именно выказывают женщинам симпатию и что за предпочтения имеют в любви. Оказывается, в особо редкие торжественные дни парням позволялось покидать Академию – и таверна на пару дней превращалась в бордель, в который вызывали девиц из соседних городов, падких до статных военных.

Собственно, только на эти пару дней в сезон учеников и хватало: всю энергию горения их молодости забирало на себя обучение военному делу. По крайней мере, я очень на это рассчитывала. Увы, про саму жизнь в Академии ни одна из девушек ничего внятно рассказать не могла. Они наведывались туда периодически с разными поручениями, заодно приятно коротая вечера и ночи, но не более. Во внутренние тайны замка их точно не посвящали. Зато знатность каждого дома Нэви была им хорошо известна. Кто кому принадлежит, каких взглядов на политику придерживается и какие интриги против кого плетет, – они знали все.

К сожалению, как ни пыталась, я не смогла запомнить ни одного имени или дома. А уж ранги-то и подавно. Иссякнув в обсуждении скудной светской жизни пограничных селений, девушки снова переключились на любимую тему. Как оказалось, их обеих привлекал вполне определенный мужской тип. Высокие, самоуверенные, светловолосые.

– Ксааандер, – мечтательно протянула Фрея. – Как я скучаю!

Марианна сладко вздохнула. Девушки тоскливо переглянулись. Я зевнула.

– А замок их далеко?

– Да нет, – Марианна пожала плечами, продолжая смотреть вдаль отсутствующим взглядом. – С холма спуститься да еще на один подняться. И через дубраву пройти. И чесать вверх по плоскогорью до упора. Около трех с половиной часов в гору быстрым шагом. Если ты не враг, замок не будет водить тебя за нос. Решила вскрыться на пепелище?

Я махнула рукой.

– Просто спросила. Вот думаю, зачем было ставить таверну в столь невыгодное место. И до деревни не близко, и к Академии ее тоже сложно приписать.

– Ну, это как сказать, – усмехнулась Марианна. – Фреиным-то пассиям бегать сюда очень удобно.

Фрея зарделась и потупила взор. Я вдруг совершенно не к месту вспомнила тот факт, что Мастер знал о Фреиных похождениях. Неужели и он сам…

– Кхм-м.. а что вы думаете об их начальнике?

Девушка содрогнулась.

– Боюсь его! Взгляд такой пронзительный. Словно знает о тебе слишком много.

Я не могла не улыбнуться. Что ж, если Учитель не обращает внимание на вылазки учеников, значит, не считает нужным это делать. Мне стало стыдно, что могла усомниться на секунду в человеке, которого следовало бесконечно уважать.

– А вы никогда… – я было прикусила себе язык, но все-таки решилась продолжить, – никогда не хотели сами учиться в Академии?

Девушки переглянулись.

– Э-эээ… – Фрея нахмурилась.

– Нет, – перевела Марианна.

– Зачем? – удивилась Фрея. – Это же… помимо прочего, больно.

– И долго.

– И тебя скорее всего убьют.

– Довольно скоро убьют, – поддакнула Марианна. – Ты знаешь, как много учеников после выпуска ушли по призыву короля защищать границы и не вернулись? А во время обучения? Фрейкиных ухажеров там было с десяток.

– Эй! – Подруга ударила ее в бок. – Ты что, считала? Не было у меня столько.

Марианна фыркнула и многозначительно промолчала. Она перевела на меня взгляд, полный житейской мудрости.

– Женщины умнее, Алекс. Они сидят в тепле, наблюдают нежные рассветы и томные закаты, дарят любовь детям и гладят по головам тех, кто затем уносится скакать по полю в поисках славы.

Я улыбнулась. Идея скакать по полю в поисках славы казалась мне жутко привлекательной. Даже помереть где-нибудь по пути выглядело привлекательным. Даже думать об этом всем почему-то было безумно привлекательно.

– Пойду, как и хотела, искать город, – вздохнула я, приложив голову к холодной стене, чтобы хоть немного остудить мысли. – Вам не сложно будет подарить мне пару вещей? У меня ведь на самом деле совершенно ничего нет. Только лохмотья, в которых пришла.

– Конечно! – тут же закивала Фрея. – Что тебе нужно?

– Острый нож, кусок длинной ткани, рубашку и штаны попросторнее. Мужские.

Марианна с Фреей переглянулись и кивнули друг другу с умным видом. Не знаю, что за вывод они сделали, но Фрея вскочила и молча пошла искать вещи, за что я была ей безумно признательна.

Получив необходимое и постоянно зевая, я горячо поблагодарила девушек. Они понимающе зевнули в ответ. Таким образом, все сошлись во мнении, что пора бы попробовать уснуть. Уговаривать себя не пришлось, что странно. Все-таки то был безумно долгий день моего рождения.

Снился мне тот парень из видения Учителя. Он глядел на меня не отрываясь, будто самую душу читал. Не самое приятное чувство на свете, к слову.

Пыталась было сбежать от него в другой сон, куда-нибудь к белобрысому парню в объятия, но куда там.

«От меня не спрячешься».

Ксандер

Он зевнул, лениво оглядел слабо различимое в рассветных сумерках пепелище внизу и обернулся к замыкающему их малый выездной отряд Майку. Тот всегда оказывался наиболее осведомленным в любых делах мастера.

– Знаю, глупый вопрос, – прошептал Ксандер ему на ухо, – но объясни мне цель сего предприятия. До утренней тренировки часа два. Я мог бы спать и видеть прелестнейших созданий из таверны, вместо этого брожу среди пыли и костей. Зачем?

Майк дернул плечом и исподлобья уставился на бредущего вдали Дедриана в компании остальных учеников.

– Мы делаем обход территории, – уклончиво ответил он. – Сомневаешься в его решениях?

Ксандер помолчал, бороздя сапогом волны пепла под ногами.