Айзек Азимов
Край Основания [Академия на краю гибели]

Кампер резко вскочил на ноги.

– У меня сложившийся образ жизни. У меня работа! У меня жена! Я не могу бросить все это.

– Можете. Те, кто служит Основанию, должны быть готовы служить ему в любое время, в продолжительных неуютных условиях, если это потребуется.

– Моя жена, конечно, полетит со мной?

– Вы считаете меня полной идиоткой? Разумеется она конечно останется здесь.

– Как заложница?

– Если вам так угодно… Я предпочла бы сказать, что вас ждут опасности, а я от всего сердца желаю вашей жене остаться здесь, где ей ничего не грозит. Оставим споры. Вы также под арестом, как и Тревиз, и я уверена, вы понимаете, что я вынуждена действовать быстро, пока эйфория, охватившая Терминус, не иссякла. Боюсь, что моя звезда скоро закатится.

– Вы были суровы с ним, мадам мэр, – заметил Кодил. Мэр фыркнула.

– Не собираюсь любезничать с ним. Он предал своего друга.

– Для вашей же пользы.

– Да, и такое случается. Но следующей его измены не должно быть.

– Разве она может произойти?

– Ну, Кодил, – недовольно сказала Бранно, – не притворяйтесь. Тот, кто проявил двуличие, всегда вызывает подозрения!

– Он может договориться с Тревизом. И вдвоем они…

– Вы сами не верите тому, что говорите. Тревиз со своей глупостью и наивностью идет прямо к цели. Он никогда не понимал измены и никогда, ни при каких обстоятельствах, не поверит больше Камперу.

– Простите меня, мэр, но позвольте мне удостовериться, что я следую за вашей мыслью. Насколько вы можете верить Камперу? Откуда вы знаете, что он последует за Тревизом и будет честно рапортовать? Вы рассчитываете, что страх за благополучие жены удержит его. Рассчитываете на его желание вернуться к ней?

– Оба эти фактора играют немалую роль, но я рассчитываю не только на них. На корабле Кампера будет гиперреле. Тревиз подозревает слежку и станет искать прибор у себя, а Кампер – преследователь, ему нечего опасаться слежки и вряд ли он станет выискивать. Конечно, если он, все-таки, попытается и найдет, нам останется рассчитывать только на его чувства к жене.

Кодил захохотал:

– И подумать только, что я когда-то давал вам уроки! Какова цель слежки?

– Двойная защита. Если Тревиз попадется, возможно, Кампер продолжит дело и даст нам информацию, которую уже не сможет дать Тревиз.

– Еще один вопрос: что будет, если Тревиз найдет Второе Основание и у нас появятся доказательства его существования, несмотря на гибель обоих?

– Я надеюсь, Лион, что Второе Основание существует. В любом случае, план Селдона устарел. Великий Хари Селдон изобрел его в дни заката Империи, когда развитие технологии практически остановилось. Селдон же был продуктом своего времени, и, как бы ни была блестяща эта полумифическая наука психоистория, она не могла расти вне своих корней. Она, безусловно, не учитывала быстрого развития технологии. Основание не стояло на месте, особенно последние столетия. У нас есть масс-детекторные приборы, которые и не снились раньше, компьютеры, реагирующие на мысль, и, самое главное – щит, защищающий от воздействия на психику. Второе Основание более не может контролировать нас. Я хочу в свой последний год власти поставить Терминус на новый путь.

– А если Второго Основания нет?

– Тогда мы перейдем на этот путь немедленно!

Тревожный сон Тревиза длился недолго. Уже второй раз кто-то дотрагивался до его плеча. Тревиз поднялся, не в силах сообразить, почему он в чужой постели.

– Что?.. Что?..

Пилорат извиняющимся тоном сказал:

– Простите, советник Тревиз, вы – мой гость, и мой долг – дать вам отдохнуть, но здесь мэр.

Он стоял у постели во фланелевой пижаме и слегка вздрагивал. Сознание Тревиза начало пробуждаться. Он вспомнил все.

Мэр находилась в гостиной и выглядела спокойно, как всегда. Пощипывая белые усы, рядом стоял Кодил.

Тревиз застегивал пояс и думал, надолго ли эти двое – Бранно и Кодил – могут оставаться порознь. Он насмешливо спросил:

– Совет еще не оправился? Его члены обсуждали отсутствие одного из них?

– Признаки жизни есть, – ответила мэр, – но их недостаточно, чтобы что-то изменилось в лучшую для вас сторону. Впрочем, это не имеет значения, потому что у меня еще достаточно власти, чтобы заставить вас уехать отсюда. Вы отправляетесь с дальнего космопорта…

– Не с космопорта Терминус, мадам мэр? Я буду лишен личного прощания с тысячами рыдающих?!

– Я вижу, вы снова обрели склонность к глупому зубоскальству, очень рада! Это свидетельствует о возвращении сознания. С удаленного космопорта вы улетите спокойно.

– И безвозвратно?

– Возможно, и безвозвратно. Конечно, – она слегка улыбнулась, – если вы обнаружите нечто настолько интересное, важное и полезное, что даже я буду рада вашему возвращению – вас будут встречать с почетом!

Тревиз кивнул.

– Это может случиться.

– Случиться может почти все. Во всяком случае, вас ждет комфорт. Вы приписаны к недавно построенному мини-крейсеру «Далекая Звезда», названному так в честь крейсера Хобера Мэллоу. Им может управлять один человек, хотя он рассчитан на троих.

Тревиз стряхнул с себя тщательно подготовленное состояние легкой иронии.

– С полным вооружением?

– Невооруженный, но превосходно оборудованный. Где бы вы ни оказались, вы будете гражданами Основания и везде сможете обращаться к консулу, так что оружие вам не потребуется. При необходимости можете требовать денег. Конечно, в разумных пределах.

– Вы щедры.

– Я это знаю, советник. Но поймите меня. Вы помогаете Пилорату искать Землю. Чтобы вы ни думали искать – вы ищите Землю. Все, с кем бы вы ни встретились, должны усвоить это. И никогда не забывайте, что «Далекая Звезда» не вооружена.

– Я ищу Землю, – повторил Тревиз. – Я прекрасно понимаю.

– Тогда можете отправляться.

– Простите, но мы еще не договорились о самом главном. В свое время я водил корабли, но у меня нет никакого опыта обращения с последней моделью мини-крейсера. Вдруг я не смогу вести его?

– Мне доложили, что «Далекая Звезда» полностью автоматизирована. Вам не надо уметь управлять кораблем, он сам сделает то, что вам нужно. Вы нуждаетесь в чем-нибудь еще?

Тревиз с грустью оглядел себя.

– В смене одежды.

– Вы найдете ее на борту. Все, включая пояса, какие вы носите, или кушаки, или как они там называются. Профессор тоже будет снабжен всем необходимым. Все разумно необходимое уже на борту, но спешу добавить, что женщины в этот список не входят.

– Очень жаль, – сказал Тревиз. – Это не помешало бы, но все равно сейчас у меня нет ни одной подходящей кандидатуры. Я надеюсь, что Галактика заселена, и я смогу делать, что захочу, как только улечу отсюда.

– В смысле подружек? Ваша воля. – Мэр тяжело поднялась. – Я не поеду провожать вас в космопорт, но кое-кто поедет, поэтому постарайтесь не делать ничего глупого. Если вы попытаетесь бежать, вас убьют, а меня не будет рядом, чтобы воспрепятствовать.

– Я не сделаю ничего неразрешенного, мадам мэр, кроме одного…

– Да?

Тревиз немного помолчал и произнес, стараясь улыбаться как можно непринужденнее:

– Придет время, мадам мэр, когда вы попросите меня кое о чем. Тогда я поступлю по собственному выбору, но припомню вам эти два последних дня.

Бранно вздохнула:

– Избавьте меня от мелодрам. Если такое время придет – пусть приходит, но сейчас я не прошу у вас ничего.

Космос

Корабль выглядел даже более изящно, чем ожидал Тревиз, вспоминая рекламу нового класса крейсеров.

Он не поражал размерами, скорее казался миниатюрным; отличался маневренностью, скоростью, гравитационными устройствами и, главное, бортовым компьютером последнего образца. Большие размеры свели бы на нет все преимущества.

Судно легко управлялось одним пилотом, что выгодно отличало его от прежних кораблей с экипажем в двадцать и более человек. С двумя, тремя людьми, разделившими обязанности, такой корабль мог отбиться от целой флотилии более крупных кораблей. Вдобавок, он мог обогнать любой из существующих кораблей.

Крейсер представлял собой умеренно вытянутую капсулу обтекаемой формы.

Весь его объем максимально использовался и, как ни парадоксально, внутри было просторно. Что бы не твердила мэр о важности миссии, она произвела на Тревиза куда меньше впечатления, чем корабль, на котором предстояло выполнить эту миссию.

Он печально подумал о том, что Бронзовая Бранно вытолкала его в опасное путешествие исключительной важности. Можно было бы не Соглашаться с таким приговором, но она так ловко все подстроила! Ему захотелось показать, на что он способен.

Что касается Пилората, то пожилого человека переполняло удивление.

– Поверите ли, – говорил он, прикасаясь пальцами к корпусу корабля, – ведь я никогда даже рядом не был с космическим кораблем?

– Конечно, верю, профессор, раз вы так говорите, но как это вы ухитрились?

– Честно признаться, и сам не знаю, дорогой др… я хотел сказать, дорогой мой Тревиз. Я думаю, это связано с моим исследованием. Если у человека дома есть превосходный компьютер, способный установить контакт с любым компьютером в Галактике, вряд ли захочется куда-то двигаться, знаете ли. Однако, я предполагал, что космический корабль будет гораздо крупнее…

– Это маленькая модель, но зато внутри его гораздо просторнее, чем в любом другом, я имею в виду – другой корабль такого же размера.

– Так не бывает! Вы смеетесь надо мной?

– Нет, нет, я серьезно. Это один из первых кораблей, снабженных гиперпространственным двигателем.

– Что это значит? Только вы, пожалуйста, не объясняйте, если это требует знания физики. Я поверю вам на слово, как вы поверили мне вчера насчет единого прототипа всего человечества и одной первоначальной планеты.

– Давайте я все же попробую, профессор Пилорат. Все тысячелетия космических полетов у нас были химические двигатели, гиператомные – ужасно громоздкие. Старый Императорский флот имел корабли Пятисотметровой длины, а жизненного пространства в них было не больше, чем в маленькой квартире. К счастью, Основание все столетия своего существования специализировалось в миниатюризации из-за недостатка материальных ресурсов. Этот корабль – кульминация. Он использует гравитационные силы, а приборы, делающие это возможным, встроены в корпус и не занимают места. Если бы не это, мы бы до сих пор пользовались гиператомными…

К ним подошел страж Безопасности.

– Пора садиться, джентльмены!

Небо посветлело, хотя солнце должно было взойти еще только через полчаса. Тревиз оглянулся.

– Мой багаж погружен?

– Да, советник, корабль полностью экипирован.

– Одежда, надеюсь, моего размера и в моем вкусе?

Страж улыбнулся и вдруг стал выглядеть почти мальчишкой.

– Думаю, да, – сказал он. – Мэр заставила нас работать сверхурочно последние три-четыре часа, а мы с вами одинаковой комплекции. – Он оглянулся, как бы проверяя, не заметил ли кто-нибудь его неожиданного дружелюбия. – Вам обоим здорово повезло. Лучший корабль в мире! Полностью оборудован, за исключением оружия. Вы будете прямо как сыр в масле кататься.

– Возможно, в прогорклом масле, – заметил Тревиз. – Ну, профессор, вы готовы?

– Готов, – ответил Пилорат, поднял квадратную кассету со стороной около тридцати сантиметров и упаковал ее в чехол из серебристого пластика.

Тревиз внезапно вспомнил, что ученый держал ее, когда они выходили из дома, перекладывая из руки в руку, и ни разу не положил, даже когда они наскоро остановились перекусить.

– Что это, профессор?

– Моя библиотека. Она снабжена указателями, и я все это уместил на одну кассету. Если вы считаете корабль чудом, что вы скажете насчет этой кассеты? Вся библиотека! Все, что я собрал! Восхитительно! Великолепно!

– Ну, – заметил Тревиз, – мы и впрямь катаемся, как сыр в масле.

Тревиз был восхищен внутренним устройством корабля. Пространство использовалось с исключительной изобретательностью. Там была кладовая с запасами пищи, одежды, фильмов, игр. Был гимнастический зал, гостиная и две почти идентичные спальни.

– Эта, – сказал Тревиз, – наверное, ваша, профессор. Во всяком случае, здесь есть считывающее устройство.

– Хорошо, – с удовлетворением сказал Пилорат. – Каким же я был ослом, что до сих пор избегал космоса! Я мог бы жить здесь, мой дорогой Тревиз, в полном довольстве.

– Здесь свободнее, чем я предполагал, – с удовольствием констатировал Тревиз.

– А приборы и в самом деле в корпусе, как вы говорили?

– Во всяком случае контрольные. Нам не нужны запасы топлива. Мы черпаем их из основного запаса энергии Вселенной, так что топливо и все машины – долой!

– Ну, а я вот думаю: вдруг что-нибудь пойдет не так?

Тревиз пожал плечами.

– Я изучал космическую навигацию, но не на подобных кораблях. Если произойдет что-то с гравитацией – боюсь, я ничего не смогу сделать.

– Но вы сможете вести этот корабль?

– Сам задумываюсь.

– Вы предполагали, что это автоматический корабль. Можем мы быть просто пассажирами? Можем ли мы надеяться, что будем просто сидеть здесь?

– Такое случается при перегонке корабля между планетами и космическими станциями внутри планетных систем, но я никогда не слышал об автоматическом межзвездном путешествии.

Он снова огляделся и легкая волна страха пробежала по спине. Неужели эта старая ведьма? Неужели Основание автоматизировало и межзвездные перелеты, и он, Тревиз, хочет он того или нет, и сказать-то что-нибудь по этому поводу сможет не больше, чем вся остальная утварь на борту.

Он произнес с воодушевлением, которого не чувствовал:

– Садитесь, профессор. Мэр уверяла, что корабль полностью компьютеризован. Если в вашей комнате есть компьютер для чтения, то в моей должен быть компьютер-пилот. Устраивайтесь, как вам удобнее, а мне разрешите чуточку оглядеться.

Пилорат слегка встревожился:

– Тревиз, мой дорогой… вы не уйдете с корабля?

– Отнюдь не собираюсь, профессор. А если бы и попытался, можете быть уверены – меня остановят. Мэр не позволит мне уйти! Я всего лишь хочу узнать, как управлять «Далекой Звездой». – Он улыбнулся. – Я не брошу вас, профессор.

Он все еще улыбался, когда входил в свою спальню, но его лицо сделалось печальным, как только дверь мягко закрылась за ним. Конечно, здесь должны быть средства связи с планетой. Невозможно представить, что корабль намертво отрезан от окружения. Значит, где-то, может быть, в стенной нише должен быть передатчик. Можно вызвать офис мэра и спросить насчет управления.

Он тщательно осмотрел стены, изголовье кровати, гладкую, хорошо сделанную мебель. Если здесь ничего не окажется, он пройдет по всему кораблю.

Он уже собирался выйти, когда боковым зрением заметили отблеск на гладкой коричневой поверхности стола, круг света и на нем надпись: КОМПЬЮТЕР ИНСТРУКЦИЙ…

Ага!

Внезапно его сердце тревожно забилось. Здесь полно компьютеров, а программы и у профессионала отнимают массу времени. Тревиз никогда не преуменьшал собственных способностей, но настоящим специалистом в этой области себя не считал. Часть людей была с подобной техникой на ты, другая – нет, и Тревиз отлично понимал, к какой из этих групп он относится.

Временно находясь во флоте Основания, он достиг звания лейтенанта, иной раз бывал дежурным офицером и имел возможность пользоваться корабельными компьютерами, но он никогда не занимался программами и вообще не знал о компьютере ничего, кроме обычных действий, которые требовались от дежурного офицера.

С ощущением слабости он вспомнил о томах описания программ, вспомнил действия техника-сержанта Крейснига над пультом корабельного компьютера.

Техник играл на нем, как на самом сложном музыкальном инструменте, и делал это с небрежным видом, словно ему надоедала простота машины, но, тем не менее временами заглядывал в тома, в замешательстве поругивая себя.

Тревиз неуверенно дотронулся до светового круга, и яркое пятно неожиданное растянулось на весь стол. На нем появились очертания двух рук – правой и левой. Столешница неожиданно наклонилась под углом в сорок пять градусов.

Тревиз сел за стол. Слов не требовалось – было ясно, что он должен делать.

Он положил руки на контуры, которые теперь расположились удобно для него. Крышка стола оказалась теплой и мягкой, почти бархатистой – его руки погрузились в нее.

Он ошеломлено уставился на кисти: нет, они вовсе не погрузились, они были на поверхности, он видел их своими глазами, однако создавалось ощущение, что ладони прошли сквозь поверхность стола и что-то удерживало их мягко и тепло.

Все? А что дальше?

Он интуитивно прикрыл глаза.

Молчание… Ничего.

Внезапно, внутри его мозга, словно блуждающая мысль, возникла фраза:

«Пожалуйста, закройте глаза. Расслабьтесь. Мы наладим связь».

Через руки?

Тревиз почему-то всегда думал, что если человек мысленно общается с компьютером, то это происходит через шлем, напичканный электродами.

И вдруг руки!

А почему бы и нет? Тревизу казалось, что он плывет, почти дремлет, не теряя, однако, мысленной активности. Руки…

Глаза всего лишь органы чувств. Мозг – не более чем распределительный щит, упакованный в кость и убранный с рабочей поверхности тела. А руки – рабочая поверхность, они чувствуют и управляют Вселенной.

Человеческие существа думают руками. Руки отвечают на любопытство. Они ощущают, трогают, поворачивают, поднимают, определяют вес. Есть животные со значительным объемом мозга, но у них нет рук и в этом вся разница.

И когда Тревиз и компьютер взялись за руки, их мысли слились, и уже не имело значения, открыты или закрыты глаза Тревиза. Открытые, они не улучшали его зрения, закрытые – не затуманивали его.

В обоих случаях он видел комнату совершенно отчетливо – не только ту ее часть, на которую он смотрел, но и все вокруг, наверху и внизу.

Он видел все помещение корабля, и одновременно, так же хорошо, его корпус. Взошло солнце, и Тревиз мог смотреть прямо на него, глаза не слепило, потому что компьютер автоматически фильтровал световые волны.

Тревиз чувствовал легкий ветер и температуру, слышал звуки мира вокруг.

Он определял магнитное поле планеты и крошечные электрические заряды на обшивке корабля.

Он начал понимать контрольные приборы корабля, даже не зная их деталей.

Он знал только, что если захочет поднять корабль, повернуть дать ему ускорение или использовать еще какие-либо его возможности, процесс будет тот же, как если бы он требовал аналогичных действий от своего тела. Он должен пользоваться только волей.

Однако его воля не была безграничной. Компьютер мог взять над ней верх.

В настоящий момент в его голове сложилась фраза, и он точно знал, когда и как корабль взлетит. В этом смысле не было никаких сложностей, но Тревиз твердо знал, что в дальнейшем он сам сможет принимать решения.

Он обнаружил – когда отключился от своего усиленного компьютером сознания – что чувствует состояние верхних слоев атмосферы, может наблюдать за характером погоды, может определять другие корабли, находящиеся над ним или под ним. Все это следовало учитывать, и компьютер учел. Тревиз сообразил: если компьютер что-то не сделал, стоит только захотеть и все будет сделано.

Никаких томов инструкций здесь не было. Тревиз вспомнил о технике-сержанте Крейсниге и улыбнулся. Он достаточно часто читал, какую революцию произведет в мире использования гравитации, но слияние компьютера с мозгом все еще оставалось государственной тайной. Это – совершенно другой уровень!

Он знал время. Он точно знал, который час по местному времени Терминуса и по Стандартному Галактическому.

А как ему отойти от пульта управления?

Едва эта мысль пришла в голову, как руки освободились, крышка стола приняла нормальное положение, и Тревиз остался наедине со своими беспомощными чувствами.

Он чувствовал себя слабым и уязвимым, потому что недавно его защищало и поддерживало высшее существо, а теперь неожиданно покинуло… Это ощущение могло бы довести его до слез, если бы он не знал, что в любой момент может возобновить контакт.

Он встряхнулся для переориентировки и восстановления привычного восприятия, затем неуверенно вышел из комнаты.

Выглянул Пилорат. Он явно наладил своего «Чтеца», потому что сказал:

– Отлично работает. Превосходная поисковая программа. Вы нашли управление, мой мальчик?

– Да, профессор, все в порядке.

– В таком случае, нам необходимо что-нибудь предпринять перед стартом? Я хочу сказать для самозащиты. Пристегнуться ремнями или еще что-то? Я искал инструкцию, но ничего не нашел, и это волнует меня. Так я бы вернулся к своей работе. Знаете ли, когда я за работой…

Тревиз протянул к профессору руки, словно возводя запруду, способную остановить поток его слов, и сам громко заговорил:

– Ничего этого не нужно, профессор. Антигравитация – это эквивалент отсутствия инерции. При изменении скорости ускорение не чувствуется, потому что все на корабле одновременно подвергается изменению.

– Вы хотите сказать, что мы не заметим, когда поднимемся и окажемся в космосе?

– Именно это я и хочу сказать! Пока мы разговаривали, взлет остался позади. За несколько минут мы пройдем через верхние слои атмосферы и меньше чем через полчаса будем а открытом космосе.

Пилорат, казалось, съежился, пристально глядя на Тревиза. Его длинное прямоугольное лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, но фигура тревожно сжалась.

Тревиз вспомнил, как он сам чувствовал себя во время первого полета за пределы атмосферы. Он сказал как можно более развязно:

– Янов, – он впервые обратился к профессору столь фамильярно, но в данном случае опытность обращалась к неопытности, и Тревизу было необходимо показать себя здесь старшим, – мы в полнейшей безопасности. Мы в металлическом брюхе военного корабля флота Основания. Мы не полностью вооружены, но в Галактике нет такого места, где имя Основания не служило бы защитой. Даже если какой-нибудь корабль задумает напасть на нас, мы вмиг скроемся от него. И, уверяю вас, я обнаружил, что могу отлично управлять кораблем.

– Но ведь подумать только, Го… Голан, пустота…

– Ну, дорогой профессор, – пустота везде вокруг Терминуса. Только, когда мы на поверхности, между нами и этой бездной лежит тонкий слой атмосферы. А сейчас мы всего лишь проходим через эту незначительную прокладку.

– Пусть он незначительный, но мы им дышим.

– Мы дышим и здесь. Причем, воздух на корабле и сейчас, и потом будет чище, чем природная атмосфера Терминуса.

– А метеориты?

– Что – метеориты?

– Атмосфера защищает нас от них, и от радиации тоже.

– Человечество, – сказал Тревиз, – путешествует через космос, кажется, двадцать тысячелетий…

– Двадцать два. А если считать по Хелбукской хронологии…

– Ладно! Вы когда-нибудь слышали о несчастных случаях связанных с метеоритами или о радиационной смерти – последнее время, я хочу сказать? На кораблях Основания?

– Вообще-то, я не следил за газетами в этом плане, но ведь я историк, мой мальчик, и…

– В истории – да, такие вещи случались, но технология совершенствуется. Не существует метеоритов способных повредить нам, да они и не смог ли бы приблизиться незаметно. Четыре метеорита, идущие на нас одновременно из вершин четырехугольника, могли бы, предположительно, продырявить корабль, но расчет показывает, что вы триллион триллионов раз умрете от старости, прежде чем у вас появится полшанса увидеть столь интересный феномен.

– Вы хотите сказать – если вы будете управлять судном?

– Нет, – насмешливо ответил Тревиз. – Если я буду бегать к компьютеру полагаясь на собственные чувства и реакцию, нас ударит прежде, чем я пойму, что случилось. Компьютер сам все обработает, причем в тысячу раз быстрее, чем вы или я – Он резко протянул руку. – Пойдемте, Янов, я покажу вам, что может делать компьютер, я покажу, на что похож космос.

Пилорат уставился на него слегка испуганно, а затем хохотнул:

– Я не уверен, что хочу знать, Голан.

– Конечно, я понимаю, Янов, ведь вы не знаете, чего ожидать. Подумайте! Пойдемте со мной!

Тревиз взял Пилората за руку и не столько повел, сколько потащил старика.

– Видели ли вы когда-нибудь Галактику, Янов? – Сев перед компьютером, спросил он. – Смотрели ли вы на нее когда-нибудь?

– Вы имеете в виду в небе?

– Да, конечно. Где же еще?

– Видел. Все видели. Если человек смотрит, то он видит.

– А вы когда-нибудь смотрели на небо в светлую спокойную ночь, когда Диаманты за горизонтом?

К «Диамантам» относились несколько звезд, достаточно ярких и достаточно близких, чтобы умеренно освещать ночное небо Терминуса. Это была небольшая группа, распространявшаяся в ширину не более чем на двенадцать градусов и большую часть ночи находившаяся за горизонтом. В стороне от этой группы были разбросаны тусклые звезды, почти неразличимые невооруженным глазом. И больше не было ничего, кроме слабой молочности Галактики – большего не мог видеть житель Терминуса, находящегося на самом краю дальнего витка галактической спирали.

– Наверное, да. Но на что там смотреть. Обычное зрелище.

– Конечно, обычное, – сказал Тревиз, – поэтому никто и не смотрит. Зачем смотреть на то, что видишь каждый день? Но сейчас вы увидите Галактику не с Терминуса, где ее скрывают вечные облака и туман. Вы увидите то, чего никогда бы не увидели с Терминуса, как бы вы не глядели, как бы ни была чиста и черна ночь. Хотелось бы мне, чтобы я, подобно вам, никогда не был в космосе, и теперь впервые бы увидел Галактику в ее нагой красоте. – Он подвинул Пилорату стул. – Садитесь, Янов. Это займет некоторое время. Я буду привыкать к компьютеру. Из того, что я уже ощущал, я знаю, что зрелище голографично, так что нам не нужно экрана. Это будет прямой контакт с моим мозгом и я думаю, что смогу воспроизвести объективное изображение, которое увидите и вы. Не выключить ли свет? Нет, постойте, это я сморозил глупость. Все сделает компьютер. Оставайтесь на месте.

Тревиз вступил в контакт с компьютером, тепло и ласково держась с ним за руки.

Свет потускнел, затем погас совсем. Пилорат зашевелился в темноте.

– Не нервничайте, Янов, – сказал Тревиз. – Мне еще трудновато управлять, но я охотно начну, если вы будьте терпеливы. Вы видите?

Полумесяц.

Он висел в темноте перед ними. Сначала несколько тусклый и мерцающий, постепенно приобретающий яркость и резкость.

– Это Терминус? – с дрожью спросил Пилорат. – Мы так далеко от него?

– Да. Корабль перемещается быстро.

Корабль двигался в ночной тьме Терминуса, который выглядел толстым ярким полумесяцем. У Тревиза появилось мимолетное побуждение послать корабль по широкой дуге, чтобы он показал им дневную сторону планеты во всей красоте, но удержался. Это не было бы слишком новым для Пилората, и красота оказалась бы банальной: слишком много фотографий, карт и глобусов.

Каждый ребенок знает, как выглядит Терминус из космоса. Водная планета. Богатая морями и бедная минералами. Хороша для сельского хозяйства, плоха для тяжелой промышленности, но лучшая в Галактике по технологии и миниатюризации.

Если компьютер будет использовать микроволны и передаст их в режиме визуализации, путешественники увидят каждый из десяти тысяч населенных островов Терминуса и единственный из них, достаточно большой, чтобы называться континентом, где расположен город Терминус…

– Убрать!

Это была только мысль, упражнение воли, но изображение тут же изменилось. Светящийся полумесяц сдвинулся к краю и исчез из видимости. Все заполнила тьма беззвездного пространства.

Пилорат откашлялся.

– Я хотел бы, чтобы вы вернули Терминус обратно, мой мальчик. Мне кажется, что я, вроде, ослеп. – Его голос звучал напряженно.

– Вы не ослепли. Смотрите!

В поле зрения появился легкий полупрозрачный туман. Он распространялся, становился ярче, пока не засияла вся комната.

– Сжать!

Еще одно упражнение для воли, и Галактика удалилась. Она сжалась и стала структурой различной яркости.

– Ярче!

Не изменив размера, Галактика стала ярче, и так как звездная система, к которой принадлежал Терминус, была над галактической плоскостью, была видна не полностью. Она представляла собой резко обрисованную двойную спираль, изогнутую, с темно-туманными трещинами, прочеркивающими сверкающий край Терминуса. Молочная дымка ядра, удаленного и сжатого расстоянием, казалась несущественной.

Пилорат выдохнул тихо и благоговейно:

– Вы правы. Я никогда не видел ничего подобного. Я никогда не думал, что у нее столько деталей.

– Откуда вам было знать? Вы не можете видеть другую половину Галактики, когда между вами и ею атмосфера Терминуса. С поверхности планеты вы едва разглядите ядро.

– Какая жалость, что мы видим ее только спереди.

– Это не важно. Компьютер может показать ее в любой ориентации. Мне стоит только выразить желание – даже не вслух.

«Сменить координаты!».

Упражнение воли не несло точной команды, однако изображение Галактики стало медленно меняться. Мозг Тревиза вел машину, и она делала то, что он хотел.

Галактика медленно повернулась, так что ее можно было видеть под прямым углом к галактической плоскости. Она вытянулась, подобно сверкающему гигантскому водовороту с дугами тьмы, узлами яркого света и центральным пламенем.

Пилорат спросил:

– Как может компьютер видеть ее из такого положения в космосе, из положения, которое находится более чем в пятидесяти тысячах парсеков отсюда? – И затем добавил задыхающимся голосом: – Пожалуйста, извините мое любопытство. Я ничего не знаю обо всем этом.

Тревиз ответил:

– Об этом компьютере я знаю так же мало, как и вы. Но даже простой компьютер может менять координаты и показывать Галактику в любом положении, начиная с того, которое может считаться нормальным по отношению к положению компьютера в космосе. Конечно, он всего лишь использует имеющуюся информацию, и при изменении бортовой точки видимости, в изображении появляются пробелы и пятна. В данном же случае…

– Да?

– Мы имеем великолепное зрелище. Я подозреваю, что компьютер набит всевозможными картами Галактики, и способен видеть с любого угла одинаково легко.

– Как составляется полная карта?

– В память компьютера вводят координаты каждой звезды.

– Каждой? – Пилорат был потрясен.

– Ну, может быть, не все триста миллиардов. Должны включаться звезды, дающие свет на обитаемые планеты, это уж обязательно, и, вероятно, звезды спектрального класса «К» и ярче. Это значит – семьдесят пять миллиардов, по крайней мере.

– Каждая звезда населенной системы?

– Может, и не все. В конце концов, во времена Хари Селдона было двадцать пять миллионов обитаемых планет – это вроде бы громадное количество, но на каждые двенадцать есть только одна звезда. Спустя пять столетий после Селдона общий развал Империи не способствовал дальнейшей колонизации. Очевидно, осталось еще полно планет пригодных для обитания, и теперь обитаемых миров, возможно, миллионов тридцать. Вполне вероятно, что не все эти новые миры внесены в память.

– А старые? Они, конечно, должны быть все без исключения?