Павел Астахов
Рейдер

Отступные

Артем отслеживал реакцию рейдеров и быстро подтвердил свои предположения. Эти двое ничего не решали. Известные как соучастники нескольких рейдерских налетов, они определенно были на ролях исполнителей, а главное лицо так и оставалось в тени.

А тем временем рейдеры понемногу приходили в себя: принялись размахивать руками, кричать, что это лишь начало и пусть никто не надеется… что будет ответный ход… и вскоре начало кричать и размахивать руками и все больше заводящееся «отстраненное» руководство НИИ.

– А что, если поговорить об отступных? – внезапно для всех спросил Павлов.

– Что? – повернулся к нему Батраков.

И тут же наступила тишина.

– Вам не удержать предприятие, – по очереди посмотрел в глаза рейдерам Артем. – И, скорее всего, вы его просто перепродадите.

Те переглянулись.

– И не потому, что у Александра Ивановича в этом городе связи, а у вас их нет, – многозначительно улыбнулся Павлов, – и даже не потому, что вы, пусть и с пакетом акций, не знаете специфики «Микроточмаша»…

И рейдеры, и бывшее руководство НИИ напряженно слушали, но, куда клонит московский адвокат, не понимали ни те ни другие.

– Просто и вам, и нам договориться об отступных удобнее. Мы возвращаем себе контроль над предприятием, а вы получаете некую сумму за выполненную работу.

Рейдеры снова переглянулись, и Павлов сразу увидел, что попал в точку. Именно «некая сумма за выполненную работу» и была их целью.

– Мы должны подумать, – сосредоточенно ответил более толковый Кравчук.

И это означало, что они обязаны сообщить о предложении хозяину рейдерской конторы.

– До вторника времени хватит? – скорее предложил, чем спросил Павлов. – Будет обидно, если эту уникальную фирму второпях и за гроши продадут чужим людям.

И по тому, как блеснули глаза стриженого Кухаркина, Павлов увидел, что его намек на куда как большую, чем планировалось перед захватом, сумму до адресата дойдет.

* * *

Второй раз Кухаркин дозвонился до Спирского, когда тот входил в свой офис на Космодамиановской.

– Петр Петрович! Адвокат предложил отступные! – выпалил Кухаркин. – Я отложил разговор на вторник.

– Ты или он? – сразу понял, в чем дело, Спирский. – Кто из вас двоих отложил разговор на вторник?

В трубке наступила пауза. Кухаркин явно смутился.

– Он… – в конце концов признал рейдер.

– Время хочет потянуть, – констатировал Спирский. – А что именно он сказал?

– Сказал, что не хочет, чтобы фирма ушла на сторону за гроши.

Спирский рассмеялся. Московский адвокат наивно пытался вскочить на подножку давно ушедшего трамвая.

«Хотя, с другой стороны… – хмыкнул Спирский. – Почему бы не использовать ситуацию?»

Ему доводилось брать «отступные» на полпути, и это всегда было намного проще, чем доводить операцию до конца. Но самой лучшей была ситуация «аукциона», когда оба «владельца» – и старый, и новый – наперебой предлагают ему свои условия.

– И еще… Петр Петрович, – напомнил о себе Кухаркин.

– Ну?

– Мы не сумеем снять Малькова так быстро, как вы хотите, – виновато сообщил Кухаркин. – Он – депутат, а этот адвокат нашел закон…

Спирский заиграл желваками. Пансионат не представлял большой ценности, но продать его было проще всего, а довесок в виде несменяемого директора-депутата ни одному покупателю не понравится. Но, что еще хуже, Мальков, как директор, мог требовать ясности в документах, а Мальков, как депутат, – жаловаться. И обе его ипостаси изрядно портили кровь.

– Возвращайтесь, – распорядился Петр Петрович, – они еще не знают, с кем связались.

В его арсенале было множество способов давления; более того, время работало скорее на него, чем на московского адвоката. Однако мысль о том, что Павлов, едва объявившись, уже начал навязывать ему свои правила, не отпускала. И это было нестерпимо.

Торг

Едва рейдеры, осознав, что с налету изгнать Малькова не выйдет, и слегка дезориентированные предложением отступных, покинули пансионат, руководители мгновенно сгрудились вокруг Артема.

– Артем Андреевич, – начал Батраков, – я не собираюсь мешать вашей работе. Но зачем вы дали понять, что стоимость НИИ выше, чем они могли предполагать? Это же увеличит сумму отступных!

– А никакого выкупа не будет, – устало ответил Павлов. – Им это не нужно. Будьте уверены, уже в начале следующей недели они оформят продажу НИИ своей дочерней фирме. А затем перепродадут его заказчику рейда – так называемому добросовестному покупателю, у которого отнять вашу фирму будет почти невозможно.

– Вы хотите, чтобы рейдеры затребовали с заказчика денег больше, чем они обговаривали раньше? – предположил финдиректор Лесин.

– Точно, – подтвердил Павлов. – Пусть торгуются, скандалят, пытаются создать «аукцион», а мы тем временем будем работать.

– И что я должен предпринять? – напряженно поинтересовался Батраков.

Артем на секунду задумался:

– У вас есть связи в налоговой?

– Конечно, – пожал плечами директор.

– Попросите их возбудить дело против вашего НИИ. И лучше подготовить бумаги за выходные, чтобы подать иск в понедельник, сразу с утра. Налоговики найдут к чему придраться, а руки рейдерам это свяжет.

– Отличная мысль! – оценил идею финдиректор Лесин.

Артем снова застучал по клавиатуре ноутбука.

– И еще… у вас неудобные акционеры есть? Жалобщики, недовольные…

– Есть один… ветеран всех фронтов, – нахмурился Батраков. – Он мне всю кровь выпил. Только в утрате потенции меня еще не обвинял…

Павлов удовлетворенно кивнул:

– Отлично. Я завтра же пришлю к нему своего помощника, пусть этот акционер подает на вас в суд.

Батраков побагровел, но, уже понимая, что все сказанное адвокатом имеет смысл, терпеливо ждал разъяснений. И Павлов разъяснил.

– Формально, чтобы доставить фирме массу неприятностей и даже арестовать некоторые бумаги, – тихо сказал он, – достаточно одной-единственной акции. И это как раз то, чего рейдеры сейчас не хотят. – Он оглядел притихших руководителей. – Ну, и поднимайте волну… в прессе, на радио. Подключайте связи, шумите, – отвлекайте внимание, одним словом.

– А вы чем будете?.. – начал, да так и не завершил вопрос Батраков.

Павлов понимающе кивнул:

– А я тем временем попробую поставить под сомнение саму правомочность захвата. Если успею, конечно.

Компромат

Петр Петрович стремительно прошел к своим компьютерщикам и первым делом взял со стола сводку. Его люди постоянно отслеживали в Интернете все сообщения о своем боссе и фирме «МАМБа», а порой и вычищали их, в том числе и с помощью конкретных финансовых бонусов.

– Что с «компроматом»? – спросил Спирский, имея в виду самый строптивый «сливной» сайт.

– Заблокировали, Петр Петрович, – не отрывая взгляда от монитора, сообщил его лучший хакер.

Спирский удовлетворенно прищурился. Он знал, что надолго блокировать сайт не получится, но порой даже два-три дня имели немалое значение.

– Петр Петрович, – окликнули его от двери, и Спирский обернулся.

Это был Толик Блинков, его зам по правовым вопросам.

– Все уже собрались. Ждут.

Спирский кивнул, аккуратно положил сводку на место и двинулся вслед. Ему предстояло провести со своими работниками «мастер-класс». О том, как бороться, с кем бороться и как вести «бизнес», основатель «МАМБы» всегда рассказывал сам, и эти наполненные жизненным опытом лекции, как правило, никто не пропускал.

Петр Петрович вошел в обитый темно-коричневыми пластиковыми панелями кабинет и ступил на такого же цвета и рисунка ламинат. Основатель не баловал сотрудников роскошным интерьером и, руководствуясь правилом «Не дорого, но чистенько», всегда выделял на очередной ремонт минимум денег.

– Здравствуйте, Петр Петрович… – нестройно загудели сотрудники.

Спирский быстро оглядел «студентов». Все работники «МАМБы», кроме занятых на «производстве», были уже здесь.

– Так, я не слышу бодрости в голосах моих верных вассалов, – бодро пошутил Петр Петрович.

Сотрудники снова загудели – уже дружнее, и Спирский, хрустнув суставами, потянулся и удовлетворенно оглядел своих работников:

– Что вам рассказать на этот раз? Или подискутируем?

Услышав предложение подискутировать, «студенты» опешили. Таким добрым их шеф бывал нечасто.

– Вы говорили, что мы – санитары бизнеса, – вылез вперед лишь вчера принятый в «МАМБу» рыжеволосый стажер, – но ведь и «овца» имеет на свою шкуру… если не юридическое, то хотя бы моральное…

Спирский прищурился. Этого лупоглазого рыжика-пыжика приняли по протекции одного из давних сотрудников «МАМБы». Игорь, верный помощник Спирского, сам побеседовал с ним, проверил биографию, позвонил знакомому оперу и в итоге утвердил его с испытательным сроком в три месяца.

– Хочешь узнать, почему я этого права не признаю? – поинтересовался Спирский.

– Хорошо бы.

Петр Петрович усмехнулся. Наивность стажера не знала границ, и Спирский, поначалу раздражавшийся такой непосредственностью, решил при случае использовать это чудесное качество. Например, подставить этого олуха под какую-нибудь «проходную» сделку, а потом сделать крайним. Такие кадры тоже нужны.

– Идет, – кивнул Петр Петрович, – расскажу вам кое-что из жизни «овец».

Он расположился в кресле за двухтумбовым массивным, занимающим чуть ли не полкомнаты, столом и оглядел сгрудившихся вокруг «студентов».

– Взять хотя бы нашего нынешнего клиента – НИИ «Микроточмаш». Когда его директор Батраков занимался приватизацией, он обманул не только тех, кто создавал институт. В первую очередь он обворовал государство.

– А откуда вы это знаете? – заинтересовался рыженький. – Вы же не опер…

– А все это очень просто, – улыбнулся Спирский и повернулся к своему заместителю Блинкову: – Толик, что должен был сделать Батраков по второму варианту приватизации?

Тот сразу же отреагировал:

– Включить обязательную долю государства в размере тридцати процентов плюс одна акция.

– А сделал он это?

– На бумаге, которую показал в министерстве, да, – кивнул Блинков. – А на самом деле зарегистрировал совсем другие документы.

Рыжеволосый стажер приоткрыл рот, явно, чтобы спросить, почему Батракова еще не посадили, и Блинков, получив молчаливое разрешение шефа, приоткрыл еще одну тайну:

– Сам Батраков руки не марал. Он подставил начальника юротдела НИИ, которого через полгода сам же выгнал за пьянку.

Наблюдающий за реакцией «студентов» Петр Петрович усмехнулся, и Блинков понял, что шеф доволен и можно продолжать:

– После этого он избавился еще от трех своих замов, забрав их доли. А в течение следующего года создал ситуацию, угрожавшую банкротством и разорением предприятия.

– А это ему было зачем? – вытаращился рыженький.

– Люди испугались, – пожал плечами Блинков, – и начали скидывать акции за бесценок. И тогда Батраков скупил их и довел свой пакет акций до контрольного.

Блинков еще раз глянул в досье и завершил:

– Фактически в составе акционеров остались только те, кому плевать на все, либо те, кого Батраков побоялся «кинуть».

Юрист захлопнул папку, сел и со скучающим видом уставился в окно, из которого была видна часть набережной Москвы-реки. А Спирский хохотнул и забросил свои короткие ножки на стол. Это означало, что директор «МАМБы» испытал наивысшее удовольствие от общения с подчиненными.

– Мы очень хорошо проанализировали деятельность этого деятеля, – скаламбурил Петр Петрович, – и получили весьма интересный портрет.

Сотрудники превратились в слух, а он все рассказывал и рассказывал. И об эмиссии акций, когда пакеты ненужных акционеров размывались, а сами акционеры оставались ни с чем. И о том, как Батраков зарегистрировал пару оффшоров на свою семейку. И даже о том, что все бабки НИИ в конечном счете сливаются в швейцарский банк.

– Возникает вопрос, а где он платит налоги? – зло улыбнулся Спирский. – Ответа нет, как нет и бабок в бюджете. На западном языке это называется «схема оптимизации налогов», а на русском – «воруют».

«Студенты» сдержанно засмеялись, и Петр Петрович счел важным подчеркнуть, что рядовые акционеры НИИ при таком директоре давно забыли, что такое дивиденды, а всякие ненужные семейному карману Батракова вопросы, типа очистных сооружений, всегда решались обычной взяткой, в данном случае – списанной и врученной небогатому природоохранному прокурору «Волгой».

– Как хотите, – развел руками Петр Петрович, – а этот клиент – наш.

И рыженький стажер только растерянно и восхищенно хлопал глазами.

Третий

Оставив руководство НИИ составлять «план мероприятий», Павлов первым делом позвонил в Москву, одному из своих наиболее хватких помощников:

– Ванюшка, выезжай.

– Прямо сейчас не смогу, шеф. Вы же знаете, у меня на субботу…

– Хорошо, выезжай сегодня вечером, – разрешил Павлов, – но чтобы с утра в воскресенье был уже здесь и готовил документы. Номер в гостинице я тебе забронирую.

– Понял, – нехотя согласился помощник.

Павлов знаком пригласил терпеливо ждущего Прошкина садиться в его машину и отправился в город: ближе к обеду, часа через два, должна была решиться судьба сына заместителя по науке. И Прошкин сразу же стал рассказывать, как все это произошло:

– Это случилось три недели тому назад.

«Три недели… – отметил Павлов, – однако все три недели вокруг НИИ ничего не происходило. И каких документов у них могло не хватать?»

Вопрос был не праздный, и, если бы Артем на него ответил, защита НИИ могла быть выстроена куда как быстрее.

– …Слава и его друзья выходили из клуба и садились в машину моего сына, – рассказывал Прошкин, – а тут в клубе – облава, и в машине моего сына, под водительским сиденьем, нашли пакет с анашой. Целых полкило! Представляете?

«Кто-то из местных в деле… – подумал Павлов. – А то и – в доле…»

Организовать столь явную подставу без прямого указания из верхов Тригорской администрации было бы непросто. Да и не нужно.

– Его сразу арестовали…

– А как именно вам предложили сделку? – заинтересовался Павлов.

– Пришел этот Кухаркин, – поник головой Прошкин, – сказал, что поможет, но ни деньги, ни акции ему не нужны – только доверенность на управление акциями. А потом и в милиции намекнули, что надо быстрее что-то решать.

– Кто намекнул – следователь?

– Да, из городской криминальной милиции, – нехотя подтвердил зам по науке, – они и арест производили…

Артем сосредоточился. Участие местных оперативников в подставе упрощало рейд, однако Павлов чувствовал: манера захвата столичная – быстрая и юридически грамотная, да и «послужной список» пришедших в пансионат рейдеров никак не был связан с Тригорском. В этом «симбиозе» чувствовалось какое-то противоречие.

– Только я прошу вас, – внезапно испугался Прошкин, – не надо все это разглашать!

Артем сокрушенно покачал головой.

– Я не имею права уговаривать вас выступить на стороне Батракова, – тихо сказал он, – у меня у самого сын… понимаю. Но если вам нужна моя помощь, то я буду защищать вашего сына в этом деле. Вот моя визитка.

Прошкин взял визитку, некоторое время потрясенно вертел ее в руках и вдруг полез в карман и вытащил из старенького портмоне другую визитку.

– Вот здесь фамилия, должность и телефоны этого капитана… в общем, все.

Павлов кивком поблагодарил за доверие и развернул визитку лицевой стороной.

«Ну что ж, капитан Бугров, теперь я знаю и третье лицо в этом деле…»

Прошкину явно полегчало, и он принялся рассказывать – просто о себе. О том, как рад был когда-то просторной квартире и возможности работать на космос и «оборонку». Как стремительно рос город, как много ему платили и как завидовала вся округа их московскому снабжению. Как за пять лет он защитил докторскую, а жена за те же пять лет стала кандидатом наук. И как потом все это рухнуло, и люди, чьи головы за рубежом оценивались в миллионы, пошли торговать шмотками на рынке.

«Кто вы?» – думал Артем о невидимом противнике.

Он чувствовал эту столичную хватку, но видел, что и без местных тоже не обошлось.

– …и я бы пошел на рынок, если бы Батраков не спас, – в голосе Прошкина зазвучал стыд, – платил нормально. Акционером сделал…

– И?

– Но я – не герой! Я и не могу, как Пахомов, запереться и отстреливаться до последнего патрона!

Павлов с недоумением посмотрел на зама по науке.

– Какой Пахомов? Что за стрельба?

– А разве вам не рассказали? – удивился Прошкин, – Пахомов, наш особист, бывший «афганец», заперся в спецчасти и начал палить… прямо по рейдерам.

– Бывший «афганец»? – насторожился Артем.

Он знал одного «афганца» Пахомова.

– Ну да, – подтвердил Прошкин, – бывший офицер КГБ, звания не помню.

Лицо Артема непроизвольно растянулось в улыбке.

– Бывший… – пробормотал он. – В этой конторе «бывших» не бывает.

– А вы что… его знаете?

Павлов задумчиво хмыкнул:

– Был у меня знакомый с такой фамилией.

Впереди показался синий дорожный знак с надписью «Тригорск», и Павлов повернулся к ученому:

– Скажите, а что… этот Пахомов… он так и сидит в своей спецчасти и держит оборону?

– Ага, – кивнул Прошкин, – и, насколько я его знаю, добровольно он оттуда не выйдет.

«Это точно… – подумал Артем. – Насколько его знаю я…»

Воспитатель

Петр Петрович устал и охотнее всего отправился бы домой отсыпаться, но он должен был дождаться новостей из Тригорска.

– Наши союзники и опора – закон и государственный аппарат, – прошелся он по кабинету.

Сотрудники замерли. Шеф, как всегда, мыслил парадоксами.

– Или, что то же самое, несовершенные законы и продажные чиновники, – пояснил Спирский.

Чуть было не подумавшие, что шеф заговаривается, «студенты» с облегчением рассмеялись, а Петр Петрович раскинул руки в стороны, словно указывая, где стоит непродуманный закон, а где – продажный чиновник.

– Мы следуем первым и обращаемся ко вторым.

Сотрудники превратились в слух, и не потому, что побаивались шефа; просто Петр Петрович иногда действительно открывал им глаза на жизнь, как она есть.

– Беда в том, что, пока вы учились, кооператоры превратились в олигархов. Захватили ресурсы и теперь плевать хотели и на закон, и на государство.

Спирский победно оглядел своих «вассалов».

– Но мы-то с вами юристы! Кому, как не нам, навести порядок в зажравшемся российском бизнесе?! Научить их уважать закон и страну!

– Вы хотите сказать, что мы помогаем закону и стране? – снова вылез вперед хлопающий рыжими ресницами по конопатым щекам парнишка.

Спирский усмехнулся.

– Толик, – повернулся он к Блинкову, – дай-ка нам статистику.

Зам по правовым вопросам кивнул и с невозмутимым, даже несколько ленивым видом открыл свое вечное досье.

– С учетом этого года и прошедших пяти лет, когда с нами работали сотрудники ГСУ, мы помогли раскрытию 25 преступлений в сфере финансово-хозяйственной деятельности. За это время лейтенанты, начинавшие работать с нами, стали майорами, два капитана – подполковниками, один – полковником, а подполковник Чекалов – генералом. Ордена и медали перечислять?

Блинков лениво оторвался от бумаг и вопрошающе глянул на шефа, но Спирский уже тяжело, почти гипнотически смотрел на «студентов».

По сути, от этих болванов требовалось немного. Разбежаться по всем волостям да забомбить суды исками и заявлениями. Пусть себе накладывают аресты по всей матушке России и назначают собеседования и слушания, на которые никто никогда и не явится. Но даже болван должен верить в свою правоту, а лучше – в избранность.

– Это не просто цифры, – с чувством произнес он. – Отыскать скелет в шкафу можно у каждого бизнесмена и даже бизнесвумен.

Кто-то робко хихикнул.

– Но покопайтесь в досье так называемых олигархов, и вы увидите: каждый из них – вор и убийца. Каждый из них шел по статьям и под статьями. Именно каждый.

В осаде

Артем высадил Прошкина в центре и после недолгих колебаний направил машину к захваченному рейдерами НИИ.

«Неужели это тот самый Пахомов? – думал он. – Просто невероятно!» А в памяти уже всплывали картинки из далекого, казалось, навсегда оставленного позади прошлого.

Они оба тогда учились в Высшей школе КГБ. Павлов пришел после службы в погранвойсках, а Пахомов был зачислен, уже имея за плечами боевой опыт службы в Афганистане. И оттуда он привез не только боевые награды, но также ранение и контузию. Ранение не было тяжелым, но вот контузия беспокоила, а иногда и пугала – в том числе и сокурсников.

Артем вспомнил ставший известным на всю школу случай, когда Сашку неосторожно зацепил словом старшина-сверхсрочник, выполнявший на курсе функции казначея и распределявший талоны на распродажу. Тот, не подумав, попрекнул Пахома в том, что «афганцам» государство дало и так слишком уж много льгот, и не всегда по делу.

Павлов, присутствовавший при этом, тогда подумал, что Сашка свернет обидчику шею, такой холодной яростью полыхнул его взгляд. Но Пахом тогда удивил всех: он просто схватил толстенького старшину и с видимой легкостью забросил того на канцелярский шкаф. С тех пор Пахомова старались не доставать.

«Это точно Сашка Пахом, – тихо рассмеялся Павлов. – Если уж закусил удила, будет держаться до конца».

Некоторое недоумение вызывало то, что рейдеры, несмотря на открытую особистом стрельбу, не стали обращаться в милицию: то ли решили не поднимать шума, то ли не были до конца уверены, что милиция не примет сторону жертвы. В обширной рейдерской практике случалось и такое.

«Скорее всего, они просто не хотят шума, – решил наконец Павлов, – и рассчитывают, что Сашке самому надоест эта «игра» и он свалит домой, когда осознает, что на выручку ему не придут…»

Проехав по пустому переулку, Павлов остановил «Ягуар» прямо у проходной НИИ и, выйдя из машины, оглядел здание – как крепость, за которую еще предстоит драться.

Здание НИИ внешне выглядело именно так, как и должен выглядеть «ящик». Видимо, в советские времена кто-то получил Госпремию, изобретя такой серый, невзрачный стеклянно-бетонный корпус, который не спутаешь ни с чем другим, ибо во всех городах Союза все эти здания были построены, считай, по одному и тому же проекту.

«Вот ведь ирония судьбы, – думал Артем, проходя по разбитой асфальтовой дорожке, – прятали и защищали эти «ящики с секретами» от шпионов и врагов-империалистов, а теперь свои же «совки» их захватывают».

Проходная завода слегка напоминала рубку крейсера «Варяг» после артобстрела японской эскадрой: стекла выбиты, двери сорваны с петель и приставлены к стене, а стены закопчены, – видимо, от дымовых шашек или холостых выстрелов «пугачей». А у дверей стояли крепкие парни в черных куртках и беретах, настороженно глядящие на приближающегося к ним незнакомца.

– Бойцы, кто старший?! – с ходу начал Павлов.

– А те че надо? – угрюмо спросил мордоворот, с вызовом оглядев визитера с ног до головы.

Артем понимал, что указания бойцам были даны самые строгие насчет всех посетителей, и даже его мажорный вид не произвел на них никакого впечатления.

Однако это его не смущало.

– Вопрос не слышали? – с металлической нотой в голосе поинтересовался он. – Старшего сюда! Быстро! Скажите, Павлов пришел!

Бойцы переглянулись; они явно были смущены таким нахрапом, и наконец тот, что постарше, кивнул:

– Позови!

Мордоворот, нехотя переваливаясь, исчез внутри разгромленной проходной, и вскоре в разломанном дверном проеме появился крупный и плечистый, но уже немолодой мужчина, которого Павлов про себя тут же назвал «офицером». И едва быстрые серые глаза «офицера» остановились на лице визитера, как его рот растянулся в напряженной улыбке:

– Ба-а, какие гости! Здравствуйте, господин Павлов! Вот ведь не ждал, не гадал…

«Ждал… – не поверил ему Артем, – еще как ждал…»

– Вы, можно сказать, кумир моей семьи, – продолжал напряженно нахваливать гостя «офицер», – жену, дочь и тещу от телика не оторвешь, когда вы там народ просвещаете. Вы случайно телевидение с собой не привели?

Павлов ждал. «Офицер» определенно просто тянул время, чтобы собраться с мыслями.

– Не-ет? Ну и хорошо, что один и без оружия. Чем могу служить?

– Для начала представьтесь, пожалуйста, – деловито потребовал Артем и представился сам: – Я действительно Артем Андреевич Павлов, адвокат Московской коллегии.

– А я – Сергей Михайлович Колесов, новый начальник охраны НИИ, – широко, словно показывая, насколько велики его полномочия, развел руки в стороны «офицер».

«Может и не пропустить…» – оценил значение жеста Артем.

– Уважаемый Сергей Михайлович, у меня к вам абсолютно деловой, конфиденциальный разговор. – Артем многозначительно двинул бровями и кивнул в глубь коридора. – Можем мы пройти к вам в кабинет?

«Офицер» напряженно оглядел его с ног до головы, его взгляд остановился на портфеле адвоката.

– А какие у нас с вами, господин защитник, могут быть деловые разговоры? – наконец задумчиво спросил Колесов.

Артем ждал; он понимал, сколь непростое решение должен принять нанятый рейдерами «офицер».

– Ну… коли пришли, проходите, – наконец-то отважился Колесов, – хоть автограф дочери оставите. А то ведь не поверит, что я с ее кумиром в вонючей проходной общался.

Он посторонился, пропуская адвоката вперед, и Артем решительно шагнул в чрево захваченного НИИ.

Кабинет Сергея Михайловича Колесова более напоминал солдатскую каптерку. На полу были разостланы матрасы, а на единственном столе громоздились бушлаты, телогрейки и синие шинели с зелеными петлицами, оставшиеся от прежних вохровцев. Вперемешку со всеми этими шмотками валялись обрывки газет, пластиковые бутылки из-под воды, крошки хлеба, огрызки яблок и прочий неидентифицируемый мусор. Под ногами на затоптанном грязном полу Артем даже разглядел ровные, с пятирублевую монетку, пятна засохшей крови. А в воздухе без движения висел фиолетовый табачный дым. Смрад, грязь, разгром и хаос.

Дождавшись, пока незваный гость закончит осмотр, Колесов, явно довольный произведенным на адвоката впечатлением, достал из нагрудного кармана своей форменной куртки блокнот и протянул Павлову:

– Не откажите в любезности, подпишите!

Павлов размашисто написал: «На добрую память…» – и поднял глаза на Колесова:

– Кому? Как звать дочку?

– Елизавета, как королеву аглицкую! – с гордостью ответил тот.

Павлов дописал: «…будущей королеве Елизавете от А. Павлова» – и поставил подпись, которую обычно оставлял на подобных неофициальных бумагах.

– Вот и славно… спасибо, – быстро упрятал блокнот в карман Колесов. – Ну, так что за конфиденциальный разговор вы хотели вести?

– Я пришел к вам вполне официально, так как у меня есть соглашение с супругой человека, насильно удерживаемого вашими людьми в этом здании.

Колесов напрягся, и Павлов понял, что Пахомов и впрямь все еще здесь.

– Я не собираюсь качать права, – успокоил он «офицера», – так как вижу, что вы человек серьезный, бывалый и понимаете, что раз я пришел, то не уйду, не выполнив своего адвокатского долга.

Колесов поморщился, как от зубной боли:

– Долг, соглашение, права… Как все у вас пафосно! Да никто этого вашего Пахомова здесь не задерживает! Мы его хоть сейчас выкинули бы отсюда, он у меня как чирей на ж… Заперся, сука, и отстреливается.

«Он, – с теплотой подумал Артем, – больше некому…»

– Мы его, козла, и уговаривали, и денег предлагали, – страстно принялся жаловаться Колесов, – жену и ту привозили, а он – как рыба об лед!

Павлов не выдержал и рассмеялся. Он все больше узнавал в упертом особисте «Микроточмаша» своего Пахома – в каждой черточке.

– Если вы его заберете, мы вам только спасибо скажем!

– Ну что ж, давайте попробуем вытащить вашего «узника», – все еще смеясь, предложил Артем. – Хуже от этого никому не будет.