Артур Конан Дойл
Его прощальный поклон. Архив Шерлока Холмса

Arthur Conan Doyle

His Last Bow

The Case-Book of Sherlock Holmes

* * *

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Его прощальный поклон

Случай в поместье Вистерия-Лодж^[1]

1
Удивительное происшествие с мистером Джоном Скоттом Экклзом

В моих записях упоминается, что случилось это в пасмурный ветреный день в самом конце марта 1892 года. Когда мы сидели за завтраком, Холмс получил телеграмму и сразу написал ответ. Он ничего не сказал, однако, судя по всему, сообщение не выходило у него из головы: Холмс стоял у камина с задумчивым лицом и, покуривая трубку, то и дело поглядывал на телеграмму. Внезапно он повернулся ко мне, и в глазах его блеснула лукавая искра.

– Полагаю, вас можно считать мастером эпистолярного жанра, Уотсон, – сказал он. – Как бы вы истолковали слово «фантастический»?

– Ну… странный, необычный, – предположил я.

Холмс покачал головой, не удовлетворенный моим определением.

– Я вижу здесь нечто большее, – заметил он. – В моем сознании это слово связано с происшествиями трагическими и ужасными. Если припомните кое-какие мои дела, рассказами о которых вы щекотали нервы многострадальным читателям, то, несомненно, согласитесь, что зачастую фантастические события предшествуют преступлению. Взять хотя бы «Союз рыжих». Фантастическое начало отчаянной попытки ограбления. Пять апельсиновых зернышек предвещали убийство. Так что слово «фантастический» рождает у меня недобрые предчувствия.

– Это слово есть в телеграмме? – спросил я.

Холмс зачитал ее вслух:

– «Со мной произошел невероятный, поистине фантастический случай. Могу ли я прийти к вам на консультацию? Скотт Экклз, почтамт, вокзал Черинг-кросс».

– Мужчина или женщина? – спросил я.

– Разумеется, мужчина. Женщина никогда не пришлет телеграмму с оплаченным ответом. Она скорее придет сама.

– Вы примете его?

– Мой дорогой Уотсон, вам известно, как я скучаю с тех пор, как мы завершили дело полковника Каррузерса. Мой мозг, как и мотор, не может работать вхолостую – не имея объекта приложения сил, он разлетится в куски. Жизнь обыденна, газеты невыносимо скучны, в криминальном мире не осталось дерзких романтических личностей, готовых бросить вызов моему интеллекту. И вы еще спрашиваете, возьмусь ли я за расследование нового дела, каким бы тривиальным оно ни оказалось на поверку? Но погодите: если не ошибаюсь, пришел наш клиент.

На лестнице послышались размеренные шаги, и через секунду в комнату вошел высокий, полный, внушительного вида мужчина с седыми бакенбардами. Историю его жизни можно было угадать по важным манерам и твердым чертам лица. От самых гетр до очков в золотой оправе все говорило о том, что перед нами убежденный консерватор, примерный прихожанин, добропорядочный гражданин и ортодокс, ревнитель традиционного порядка вещей. Однако событие, произошедшее с ним, поколебало его природную невозмутимость. А то, что он пережил потрясение, выдавали растрепанные волосы, жаркий сердитый румянец на щеках и суетливые жесты. Он сразу приступил к существу дела:

– Со мной произошло очень странное и неприятное происшествие, мистер Холмс. Впервые в жизни я оказался в столь возмутительной ситуации. Это так неправильно, невыносимо. Я вынужден искать этому какое-то вразумительное объяснение. – Мужчина тяжело пыхтел, не в силах совладать с обуревавшими его чувствами.

– Прошу вас, сядьте, мистер Скотт Экклз, – сказал Холмс успокаивающим голосом. – Позвольте для начала поинтересоваться, почему вы решили обратиться именно ко мне?

– Видите ли, сэр, мне показалось, это не то дело, с которым стоит идти в полицию, и вместе с тем, выслушав меня, вы поймете, что я не мог оставить все как есть. Признаться, я не испытываю ни малейшей симпатии к частным детективам, однако, услышав ваше имя…

– Понятно. Позвольте задать вам второй вопрос: почему вы не пришли ко мне сразу?

– Что вы имеете в виду?

Холмс взглянул на часы.

– Сейчас четверть третьего. Вы отправили телеграмму около часа дня. Однако беспорядок в вашем туалете свидетельствует о том, что неприятности начались с самого утра. Это видно с первого взгляда.

Наш клиент пригладил взъерошенные волосы и провел рукой по небритому подбородку.

– Вы правы, мистер Холмс. Я был так счастлив поскорее убраться из этого дома, что забыл привести себя в порядок. Прежде чем явиться к вам, я бегал по окрестностям, пытаясь хоть что-нибудь узнать. Я обратился в агентство по аренде жилья, но там мне сказали, что мистер Гарсия полностью уплатил аренду за проживание в Вистерия-Лодж и у них нет никаких причин беспокоиться.

– Погодите, погодите, сэр, – смеясь, остановил его Холмс. – Вы совсем как мой друг Уотсон: у него есть дурная привычка начинать рассказ с конца. Пожалуйста, соберитесь с мыслями и изложите все по порядку. Прежде всего я хочу знать, какие именно события заставили вас забыться настолько, что вы побежали за советом и помощью непричесанным и неумытым, с развязанными шнурками и в криво застегнутом жилете.

Посетитель сокрушенно осмотрел себя, огорченный столь явным нарушением приличий.

– Я сознаю, что произвожу ужасное впечатление, мистер Холмс, но, поверьте, такое случилось со мной впервые в жизни. Когда я поведаю вам эту леденящую кровь историю, уверен, вы согласитесь: в подобных обстоятельствах мой вид вполне извинителен.

Но рассказ мистера Скотта Экклза был прерван, не успев начаться. За дверью послышалась глухая борьба, после чего миссис Хадсон открыла дверь и впустила двух крепких мужчин, состоящих на государственной службе. Один из них был хорошо известен нам как инспектор Грегсон из Скотленд-Ярда. Этот энергичный офицер с галантными манерами неплохо справлялся с возложенными на него обязанностями – разумеется, в пределах своих ограниченных возможностей. Он поздоровался с Холмсом за руку и представил второго джентльмена как инспектора Бэйнса из полицейского участка в Суррее.

– Мы вместе шли по следу, мистер Холмс, и он привел нас сюда. – Инспектор Грегсон вперил жаждущий крови взгляд в нашего посетителя. – Вы – мистер Джон Скотт Экклз из Попхэм-хауса, что в Ли?

– Да, это я.

– Мы гонялись за вами все утро.

– И без сомнения, вычислили его по телеграмме, – заметил Холмс.

– Совершенно верно, мистер Холмс. Мы взяли след в почтовом отделении на вокзале Черинг-кросс, и он привел нас прямиком к вам.

– Но зачем вы преследовали меня? Что вам от меня нужно?

– Мы хотим получить от вас заявление в связи со смертью мистера Алоизиуса Гарсия, случившейся прошлой ночью в Вистерия-Лодж близ Эшера.

Наш клиент подскочил на стуле, после чего замер с застывшим взглядом. В лице его не осталось ни кровинки.

– Он умер? Вы сказали: умер?

– Да, сэр, именно так я и сказал.

– Но как? Он стал жертвой несчастного случая?

– Он стал жертвой убийства.

– Боже милостивый! Но это же ужасно! Надеюсь, вы не думаете… уж не подозреваете ли вы меня?

– В кармане убитого мы обнаружили ваше письмо и узнали из него, что вы собирались провести ночь в его доме.

– Да, я действительно там ночевал.

– Ах вот как! В самом деле?

На столе появился блокнот.

– Подождите немного, Грегсон, – остановил полицейского Шерлок Холмс. – Как я понял, вам нужно от него официальное заявление?

– Да, и мой долг предупредить мистера Скотта Экклза, что все сказанное им может быть использовано против него.

– Перед вашим приходом мистер Экклз как раз собирался обо всем рассказать нам. Уотсон, думаю, бренди с содовой ему не повредит. Сэр, я предлагаю вам не обращать внимания на несколько увеличившуюся аудиторию и продолжить свое повествование так, словно его никто не прерывал.

Наш посетитель залпом выпил бренди, и на щеках его вновь проступила краска. Бросив подозрительный взгляд на блокнот инспектора, он приступил к изложению своей экстраординарной истории.

– Я холостяк, – начал он, – и, как человек светский, имею большой круг друзей. Среди них есть семья бывшего пивовара по имени Мелвилл. Они живут в графстве Кенсингтон в поместье Албемарль. Несколько недель назад, обедая у Мелвиллов, я познакомился с молодым человеком по имени Гарсия. Как я понял, он испанского происхождения и имеет отношение к посольской миссии. Гарсия великолепно говорил по-английски, у него были приятные манеры и исключительно привлекательная внешность.

Мы как-то сразу сдружились – казалось, он расположился ко мне с первого взгляда. Уже через пару дней Гарсия приехал навестить меня в Ли. Слово за слово, и дело кончилось тем, что он пригласил меня погостить несколько дней в арендованном им особняке Вистерия-Лодж, расположенном между Эшером и Оксшотом. Вчера вечером я отправился в Эшер, чтобы выполнить данное обещание.

С его слов я уже знал, кто живет вместе с ним в поместье. Неизменным спутником Гарсия был верный слуга, тоже испанец, взявший на себя все заботы о доме и гардеробе хозяина. Он тоже довольно сносно владел английским. Кроме того, во время своих путешествий Гарсия нашел чудесного повара-полукровку, готовившего изумительные обеды. Помнится, Гарсия как-то упомянул о том, что появление подобной компании в сердце Суррея выглядит довольно странно. Я согласился с ним, однако в тот момент и представить себе не мог, до какой степени странная эта компания.

Проехав две мили к югу от Эшера, я прибыл на место. Дом оказался большим; задней своей стороной он был обращен к главному тракту, а подъездная дорога к входу вилась вокруг дома вдоль разросшегося вечнозеленого кустарника. Огромное здание находилось в крайне запущенном состоянии и разваливалось буквально на глазах.

Оказавшись со своими пожитками на лужайке возле растрескавшейся и потемневшей от дождей двери, я впервые усомнился, благоразумно ли поступил, отправившись в гости к почти незнакомому человеку.

Гарсия сам вышел мне навстречу и сердечно приветствовал меня, после чего поручил заботам меланхоличного темнокожего слуги, проводившего меня в спальню. Все в этом доме наводило тоску. Ужин проходил тет-а-тет, и хотя хозяин делал все возможное, чтобы развлечь меня, казалось, мысли его витали далеко: временами он отвечал так тихо и невпопад, что я едва понимал его. К тому же Гарсия не переставая барабанил пальцами по столу, кусал ногти и выказывал другие признаки озабоченности и нетерпения.

Ужин был так же плохо приготовлен, как и сервирован, а присутствие угрюмого, молчаливого слуги испортило его окончательно. Уверяю вас, на протяжении всего вечера я пытался изобрести причину, чтобы извиниться и немедленно отбыть домой в Ли.

Сейчас мне приходит на память одно обстоятельство. Возможно, оно имеет отношение к делу, которое привело сюда этих двух джентльменов. В тот момент я не придал ему значения. В конце ужина слуга принес хозяину записку. Я заметил, что, прочитав ее, Гарсия стал еще более странным и почти невменяемым. Он уже не пытался притворяться, будто поддерживает беседу, и, погрузившись в свои мысли, курил сигары одну за другой. Гарсия ничего не сказал мне о содержании записки. Когда часы пробили одиннадцать, я обрадовался, что могу отправиться спать. Немного погодя Гарсия заглянул ко мне в комнату и, не зажигая свет, спросил, не звонил ли я в колокольчик. Я ответил, что не звонил. Он извинился за беспокойство, заметив, что уже час ночи. После этого я сразу уснул и прохрапел всю ночь напролет.

Теперь я перехожу к самой удивительной части своей истории. Проснулся я, когда уже вовсю светило солнце. На моих часах было девять. Поскольку я настоятельно просил разбудить меня в восемь, такая необязательность показалась мне возмутительной. Вскочив, я дернул колокольчик. Бесполезно. Я звонил снова и снова, но никто не откликался. Тогда я заключил, что звонок неисправен. В отвратительном настроении, кое-как напялив одежду, я поспешил вниз, намереваясь потребовать горячей воды. Представьте себе мое удивление, когда я обнаружил, что в доме никого нет. Я вышел в коридор и покричал. Никто не отозвался. Я начал бегать по комнатам, но все они были пусты. Вечером хозяин показал мне, где расположена его спальня, и я постучал в дверь указанной комнаты. Никакого ответа. Я повернул ручку и вошел: комната была пуста, постель не смята. Все ушли. Хозяин-иностранец, слуга-иностранец и иностранный повар – все растворились в ночи!

Так закончился мой визит в Вистерия-Лодж.

Шерлок Холмс с удовольствием потирал руки и покашливал, воображая, как добавит этот удивительный случай в свою коллекцию.

– В самом деле, ваша история совершенно уникальна, – сказал он. – Позвольте спросить: что вы делали после этого?

– Я был вне себя от ярости. Сначала я подумал, что стал жертвой дурацкой шутки. Сложив свои вещи, я хлопнул дверью и отправился в Эшер пешком с багажом в руках. Там я нашел контору братьев Оллэн, занимающихся арендой недвижимости, и выяснил, что злополучный дом арендован у них. Прикинув, что сейчас март, а квартал заканчивается как раз в марте, я вдруг заподозрил, что скорее всего вся затея была задумана не для того, чтобы подшутить надо мной, а для того, чтобы не платить за аренду. Однако моя версия оказалась неверной: агент поблагодарил меня за предупреждение, но сказал, что плату за дом внесли вперед.

Тогда я отправился в город и явился в испанское посольство. Там никто не знал моего нового знакомого. Я помчался к Мелвиллу, у которого познакомился с Гарсией, но выяснилось, что он знает о нем еще меньше моего. Наконец я вспомнил, что вы иногда оказываете помощь в трудных ситуациях, и отправил вам телеграмму. Получив положительный ответ, я немедля поехал на встречу. Но теперь, после того, что сообщил нам инспектор, я полагаю, мне следует предоставить слово ему. Однако прежде чем мы услышим продолжение этой трагической истории, я хочу еще раз клятвенно заверить вас, что все сказанное мною, от первого до последнего слова, правда и я действительно больше ничего не знаю о судьбе этого человека. Сейчас единственное мое желание – помочь торжеству правосудия.

– Не сомневаюсь, мистер Скотт Экклз, не сомневаюсь, – сказал инспектор Грегсон весьма дружелюбным тоном. – Ваш рассказ полностью согласуется с теми фактами, которыми мы на данный момент располагаем, и это обнадеживает. Например, по вашим словам, за ужином хозяину принесли записку. Вы не помните, куда он ее дел?

– Гарсия скатал ее в трубочку и бросил в камин.

– Что скажете на это, мистер Бэйнс?

Деревенский детектив, полный, рыжеволосый, страдающий одышкой мужчина с необычайно яркими глазами, спрятанными под нависшими бровями, и массивными складками щек, показался бы грубым мужланом, если бы не эти живые глаза. Его губы расползлись в улыбке, после чего он вытащил из кармана скрученную записку, текст которой побледнел от жара.

– В камине была решетчатая подставка на высоких ножках. Он бросил записку так сильно, что она перелетела через нее в дальний угол камина, откуда я и вытащил ее целой и невредимой.

Холмс одобрительно улыбнулся:

– Должно быть, вы тщательно осмотрели весь дом, раз уж нашли даже этот клочок бумаги.

– Точно так, мистер Холмс. Таков мой метод работы. Полагаю, мне следует зачитать записку вслух, мистер Грегсон?

Лондонец кивнул.

– Записка написана на четвертушке листа обычной желтой бумаги без водяных знаков. В двух местах заметны надрезы, которые позволяют предположить, что листок разрезали ножницами с короткими лезвиями. Его свернули втрое и наспех запечатали сургучом пурпурного цвета, прижав плоским предметом овальной формы. Послание адресовано мистеру Гарсия в Вистерия-Лодж. В нем говорится: «Наши собственные цвета – зеленый и белый. Главная лестница, первый коридор, седьмая справа, зеленое сукно. Бог в помощь. Д.». Почерк женский, написано ручкой с тонким пером, но адрес дописан уже другой ручкой либо другим человеком. Как вы сами видите, буквы здесь ярче и шире.

– Очень интересная записка, – заметил Холмс, бросив на нее взгляд. – Должен сделать вам комплимент, мистер Бэйнс, – вы внимательны к мелочам и умеете делать правильные выводы. Я добавлю лишь несколько штрихов. Овальный предмет, которым запечатали письмо, – обыкновенная мужская запонка – что еще имеет такую форму? У ножниц были изогнутые лезвия – об этом свидетельствуют округлые надрезы.

Сельский детектив кашлянул.

– А я думал, что выжал из этой бумажки все, – огорчился он. – Но признаюсь, эти открытия ничуть не приблизили меня к разгадке убийства. Я понял только одно: затевалось какое-то тайное дельце, и, как всегда, в нем была замешана женщина.

Во все время разговора мистер Скотт Экклз сидел, словно приклеенный к стулу.

– Я рад, что вы нашли записку, подтверждающую мои слова, – проговорил он. – Но умоляю вас принять во внимание, что я до сих пор не услышал, как умер мистер Гарсия и куда подевались его слуги.

– С Гарсией все просто. Его нашли сегодня утром мертвым на Оксшотском пустыре примерно в миле от его дома. Ему размозжили голову тяжелым мешком с песком или каким-то другим увесистым предметом. Место убийства глухое, примерно в четверти мили от ближайшего жилья. Убийца нанес удар сзади и продолжал бить еще долго после того, как Гарсия испустил последний вздох. Вероятно, убийца был в дикой ярости. Никаких следов или улик на месте преступления не обнаружено.

– Вы предполагаете ограбление?

– Нет.

– Мне очень больно это слышать – больно и страшно, – дрожащим голосом промолвил мистер Скотт Экклз. – Но еще больше меня пугает то, что вы считаете меня причастным к этому делу. Разве я виноват, что мой приятель решил отправиться на ночную прогулку и так печально встретил свой конец? Каким образом я могу быть связан с преступлением?

– Все очень просто, сэр, – ответил инспектор Бэйнс. – В кармане жертвы мы нашли документ – ваше письмо. Вы пишете ему, что приедете в гости и останетесь ночевать. Адрес на конверте позволил нам определить имя и место проживания убитого. Вскоре после девяти утра мы прибыли в Вистерия-Лодж, однако не нашли там ни вас, ни кого другого. Я послал телеграмму мистеру Грегсону, чтобы он перехватил вас в Лондоне, пока я буду осматривать дом. Затем я приехал в город и присоединился к мистеру Грегсону. И вот мы здесь.

– Полагаю, теперь нам следует облечь все сказанное в официальную форму. – Грегсон встал. – Вы сейчас поедете с нами в участок, мистер Скотт Экклз, и сделаете письменное заявление.

– Разумеется, я готов. Мистер Холмс, я нанимаю вас. И пусть вас не останавливают ни расходы, ни жалость – докопайтесь до правды.

Мой друг повернулся к сельскому инспектору:

– Надеюсь, вы не возражаете, если я присоединюсь к вашему расследованию, мистер Бэйнс?

– Почту за честь, сэр.

– Все предпринятые вами шаги показались мне весьма толковыми и своевременными. Скажите, нет ли у вас предположений относительно того, в котором часу было совершено убийство?

– Не позднее часа ночи. В час начался дождь, а несчастный упал в траву до дождя.

– Но это совершенно исключено, мистер Бэйнс, – воскликнул наш клиент. – Я не мог спутать его голос. Я готов поклясться, что именно его голос разбудил меня в час ночи.

– Любопытная деталь, однако не исключающая версии мистера Бэйнса, – с улыбкой заметил Холмс.

– У вас есть объяснение? – спросил Грегсон.

– В действительности дело не такое уж сложное, хотя оно, безусловно, отмечено необычными и интересными чертами. Мне нужно собрать еще кое-какие факты, прежде чем я выскажу окончательное мнение. Кстати, мистер Бэйнс, вы не нашли в доме ничего интересного, кроме записки?

Бэйнс удивленно посмотрел на моего друга.

– Нашел. Я нашел там очень странные вещи. Возможно, когда я покончу с делами в участке, вы согласитесь поехать со мной на место и взглянуть на них?

– Полностью к вашим услугам. – Шерлок Холмс взялся за колокольчик. – Проводите этих джентльменов, миссис Хадсон, и пошлите мальчишку отправить телеграмму. Вот текст. И пусть оплатит пять шиллингов за ответ.

Некоторое время после ухода гостей мы сидели молча. Холмс курил, спрятав пронзительный взгляд своих глаз за полуопущенными веками.

– Ну, Уотсон, – вдруг спросил он, поворачиваясь ко мне, – что вы обо всем этом думаете?

– Мистификация, затеянная вокруг мистера Скотта Экклза, представляется мне совершенно загадочной.

– А кто, по-вашему, совершил преступление?

– Принимая во внимание исчезновение компаньонов мистера Гарсии, я осмелюсь предположить, что они имеют прямое отношение к убийству и исчезли, дабы избежать правосудия.

– Вполне логичное предположение. Но признайте, это несколько странно: слуги сговорились убить своего хозяина именно в тот день, когда к нему приехал гость. Они могли преспокойно убить его в любой другой день без лишних свидетелей.

– Тогда почему они сбежали?

– В самом деле: почему? Это важное обстоятельство. Еще один существенный момент – мистификация, жертвой которой стал наш клиент, Скотт Экклз. Значит, вы полагаете, Уотсон, что человеческий разум не способен найти всему этому объяснение? Однако если бы таковое все же нашлось и пролило свет на таинственную записку с зашифрованным текстом, мы могли бы принять его как временную гипотезу. А если к тому же появятся новые факты, не противоречащие основной версии, мы сможем говорить уже об успешном решении всего дела.

– А у нас есть гипотеза?

Холмс откинулся в кресле и снова прикрыл глаза.

– Согласитесь, что розыгрыш здесь ни при чем. Драматические события, сопутствовавшие визиту в Вистерия-Лодж мистера Скотта Экклза, не позволяют нам говорить о невинной шутке. Однако преступникам зачем-то понадобилось заманить мистера Экклза в поместье перед тем, как совершить злодеяние. Выходит, он каким-то образом связан с ними.

– Но какая тут возможна связь?

– Давайте попытаемся постепенно распутать клубок. Ну, первая странность, бросающаяся в глаза, – это внезапно возникшая дружба молодого испанца и Скотта Экклза. Инициатором этой дружбы был испанец. Спустя всего день после первой встречи он уже явился к новому знакомому с визитом на другой конец Лондона и настолько завоевал его доверие, что тот согласился приехать к нему с ответным визитом в Эшер. Итак, что было нужно испанцу от Экклза? Чем тот мог быть ему полезен? Я не заметил в нем особого обаяния, которое могло бы объяснить страстное желание познакомиться с ним поближе. Он не слишком умен – во всяком случае, недостаточно для того, чтобы заинтересовать испанца с его быстрым, живым умом. Так почему же Гарсия выбрал именно его? Наверное, потому, что он идеально подходил для задуманного им дела. Какое же качество Скотта Экклза привлекло испанца? Я вам отвечу. Наш клиент – типичный образчик респектабельного англичанина, и в качестве свидетеля он вызовет безусловное доверие. Вы сами наблюдали, как оба инспектора безоговорочно поверили рассказу Скотта Экклза, несмотря на всю его неординарность.

– Но что он должен был засвидетельствовать?

– Ничего, как показали произошедшие события, но только потому, что заговорщикам пришлось отступить от намеченного плана. Во всяком случае, я вижу это так.

– Понятно, мистер Скотт Экклз должен был обеспечить кому-то алиби.

– Совершенно верно, мой дорогой Уотсон; возможно, он его и обеспечил. Предположим, к примеру, что все обитатели Вистерия-Лодж были сообщниками. У них возникла необходимость покинуть дом – пока не знаю для чего – до часа ночи. Переставив стрелки часов, им было нетрудно отправить Скотта Экклза спать раньше, чем он собирался, но в любом случае я считаю вполне вероятным, что Гарсия заглянул к нему в спальню не в час, как он сказал, а, допустим, в двенадцать. Следовательно, он мог спокойно удалиться из дома и сделать то, что намеревался, – на час ночи ему было обеспечено алиби. Педантичный англичанин подтвердил бы в любом суде, что Гарсия не отлучался из дома в указанное время. Таким образом, наш клиент понадобился испанцу для подстраховки.

– Да, да, понимаю. Но куда подевались слуги?

– Пока мне не хватает нескольких фактов, но, думаю, в конце концов я разгадаю и этот ребус. Мне бы не хотелось высказывать свое мнение раньше времени, иначе потом я начну подгонять факты под свою теорию, а это было бы непростительной ошибкой.

– А как вы расшифруете записку?

– Как там она начиналась? «Наши собственные цвета – зеленый и белый»? Этот пассаж наводит меня на мысль о скачках. «Зеленый открывает, белый закрывает» – тут явно указывается сигнал. «Главная лестница, первый коридор, седьмая справа, зеленое сукно» – здесь вы и сами догадались бы, что дама назначает свидание. Не удивлюсь, если причиной всему окажется ревнивый муж. Свидание, судя по тому, что она написала «Бог в помощь», было сопряжено с опасностью. «Д» должно стать для нас отправной точкой в расследовании.

– Мужчина был испанцем, поэтому логично предположить, что «Д» означает Долорес – это имя часто встречается у испанок.

– Хорошо, Уотсон, очень хорошо, но совершенно неприемлемо. Испанка не стала бы писать соотечественнику по-английски, верно? Автор записки, конечно же, англичанка. Полагаю, нам нужно запастись терпением и подождать, пока за нами не заедет замечательный инспектор Бэйнс. И возблагодарим судьбу за то, что на несколько кратких часов она избавила нас от невыносимой скуки.

Незадолго до возвращения инспектора пришел ответ на телеграмму Холмса. Мой друг прочитал ее и уже хотел вложить в свой блокнот, когда перехватил мой вопросительный взгляд. Со смехом он протянул мне листок.

– Мы с вами попали в высший свет, – сказал он.

Телеграмма содержала список имен и адресов: лорд Харрингби, Дингл; сэр Джордж Фоллиот, Оксшот-тауэрс; мистер Хайнс, мировой судья, Пурди-плейс; мистер Джеймс Бэйкер Уильямс, Фортон-Олд-холл; мистер Хендерсон, Хай-Гейбл; преподобный Джошуа Стоун, Нижний Уолслинг.

– Я избрал самый простой способ ограничить круг наших поисков, – сказал Холмс. – Бэйнс, с его методичным складом ума, наверняка уже располагает подобным списком.

– Я не совсем понимаю вас.

– Да что тут понимать, мой дорогой друг? Мы ведь уже пришли к заключению, что в записке некая женщина назначила Гарсии свидание или просто встречу. И если мы правильно расшифровали текст записки, встреча назначалась в доме, где есть главная лестница и седьмая комната в коридоре, – из этого следует, что речь идет о большом особняке. Далее: Гарсия рассчитывал вернуться со свидания не позднее часа ночи, чтобы обеспечить себе алиби; значит, дом, куда он направлялся, должен находиться на расстоянии не более одной-двух миль от Вистерия-Лодж, а поскольку испанца нашли на Оксшотском пустыре, полагаю, нам следует иметь в виду все дома в этом направлении. Чтобы свести к минимуму количество особняков между Вистерия-Лодж и Оксшотом, я послал запрос в упомянутое нашим клиентом агентство братьев Оллэн и получил требуемый список. Дело только на первый взгляд кажется очень запутанным; я уверен: мы без труда распутаем весь клубок и конец ниточки приведет в один из особняков, упомянутых в списке.

* * *

Около шести вечера мы оказались наконец в симпатичной деревушке Эшер в графстве Суррей. Нашим проводником был инспектор Бэйнс.

Прежде всего следовало устроиться где-то на ночь, и в гостинице «Бык» мы нашли весьма комфортабельные номера. Оставив там свои вещи, мы вместе с инспектором направились в Вистерия-Лодж. Был холодный и темный мартовский вечер, резкий ветер бросал нам в лицо колючие капли дождя – все это как нельзя более соответствовало мрачному и дикому пустырю, куда мы направлялись, и трагическому происшествию, приведшему нас в эти края.