Аркадий Рэм
И что ты ноешь, мелкая?
Но люди всё равно стремились сюда, облепляли домами, офисами и торговыми кольцами каналы-путеводы. Человек испокон веков селился рядом с реками и крупными торговыми трактами – только там жизнь, скорость, деньги, развлечения и комфорт.
Даже сейчас, когда люди покинул поверхность Земли, они все равно жались к Дороге. Пусть и проложенной в километре над планетой…
Чирикнуло уведомление на браслете квантика: «Бессмертная ипотека на 250 лет». И тут же следом, как насмешка: «Вы лишены скидок для смертных «бабочек»! Магазины сети «Заба-забей» предлагают вам новое кошерное…».
Девушка вяло смахнула уведомления в сторону и медленно зашла в пульку лифта. Ткнула в значок «Смотровой парк», и кабинка тихо понеслась на самый верх, на крышу города. Свири бездумно оперлась спиной о стенной монитор, что честно транслировал картинку «снаружи» – бесконечное зелёное море леса, в котором уже и не видно следов человека – всё давно развеяно в пыль или заросло кустарником. Где-то ещё живы на поверхности памятники архитектуры, но их скоро тоже поднимут над землёй на висячих платформах.
Теперь дороги проложены по воздуху – тонкие транспортные трубы на высоте километра расчеркали небо на ровные квадраты. Бесконечная серебряная паутина покрывает планету, даря отдых живности и растениям внизу.
Люди теперь живут в сочленениях артерий, в Узлах, редко спускаясь на поверхность. Только по спецразрешениям – для обслуживания конструкций либо в учебных или научных целях.
Для простых людей, таких как, прости хосподи, Мар, есть обзорные экскурсии на «нулевой уровень». Понятно, что в закрытом транспорте. Для души же созданы смотровые зоны на крыше любого Узла. Куда сейчас и поднималась девушка.
Она не рыдала и не билась в истерике. Всё внутри словно замёрзло и засохло. Ей хотелось просто почувствовать свежий холодный ветер в лицо. У неё дома, в Норильском Узле, так спокойно наружу не выйдешь – не тот климат.
Пролетев вверх почти семьдесят уровней по радиусу транспортной артерии, Свири вышла на улицу, почёсывая руки. Как только вспоминала, что сейчас внутри неё разрастается колония наноботов, то начинала остервенело чесаться – ничего не могла с собой поделать.
Нано-бессмертие достигалось только так – в человека подселяли мириады ботов, бравших на себя заботу о теле носителя. Попутно они стерилизовали его, выполняя один из спорных законов о вечноживущих.
А в парке оказалось прохладно – осень как-никак. Стеклянные закруглённые стены защищали людей от резких порывов воздуха, но и всё. Крыши не было – вверху гулял освежающий ветер, задувая порой в парк. Девушка натянула капюшон тонкой курточки и включила обогрев. На рукаве моргнул экран с инфой и погас – старенькая куртка привычно глючила.
Снова настойчиво запищал браслет на запястье – Мар трезвонил в сотый раз. Упорно и бессмысленно. Парень ещё не осознал, что больше они не встретятся.
Эта мысль уже не пугала Свири, как раньше. Наоборот, она ощутила непонятное освобождение от человека, предавшего её. Друж остался в прошлом. Несмотря на свою хрупкость и мягкотелость, характером девушка была довольно упряма.
Сви ткнула ногтем в браслетку, скидывая вызов. Вздохнула, а потом вообще вырубила наручный квантик.
Никто не знает, сколько девушка бродила среди ухоженных деревьев верхнего парка или стояла у прозрачных стен, разглядывая бесконечное желто-зелёное море под ногами. Ну разве что системы наблюдения.
Всё это время она тихо напевала себе под нос и прощалась. Прощалась с Рыжиком. Да, его не существовало ещё в реальности, но Свири отчётливо видела сына.
Маленький мальчик с огненными кучеряшками. Смеющаяся конопатая мордаха и вечно порванные рубашки. Любимое шумное счастье, которое когда-нибудь у неё точно родится. Хотя теперь уже никогда…
Его жизнь, словно нарезка в старых фильмах, замелькала перед глазами девушки.
Свири выхватила из рюкзака скетчбук. Лёгкими, короткими штрихами стала набрасывать новую картинку с Рыжиком, чтобы добавить её к тысяче ранее созданных.
В папке рисунков уже есть совсем малышок годовалый, что сопит над цветными кубиками. Серьёзный, надувший нижнюю губу.
Есть пятилетний сорванец, притащивший домой сломанного бродячего робота. Висят провода до пола, и испуганно светятся индикаторы железки меж пальцев ребёнка.
Вот подросток-бунтарь, чьи неожиданно зелёные лохмы прижаты дужкой наушников, а перед носом моргает огромный голоэкран с какой-то идиотской игрой. Свири совсем в них не разбирается.
Конечно же, будет и она. Сын – совсем взрослый, вытянувшийся к небу юноша – смотрит с гордостью. Рядом, держась за руку и переплетя пальцы, замерла скромная девушка с длинными косами до пояса.
Свири судорожно вздохнула, вытирая мокрые глаза, и отложила в сторону стилус, сохраняя новый рисунок в память скетчбука.
Здесь Рыжик один, в пол-оборота к зрителю. Он смотрит на маму, улыбается. Сейчас отвернётся и уйдёт, словно и не было никогда.
– Высшие, – прошептала со всхлипом девушка, сжав ладонями мокрое лицо, – если только вы есть. Не отбирайте моего Рыжика…
