Аркадий Николаевич Куратёв
Исторические сюжеты и действующие лица. Новеллы
Редактор Аркадий Николаевич Куратёв
© Аркадий Николаевич Куратёв, 2018
ISBN 978-5-4493-2121-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Исторические сюжеты и действующие лица
«У вас такой интересный и увлекательный предмет – что вы из него сделали? История народов преподается вами как какое-то расписание поездов». А. Аверченко. «Невозможное»
Сейчас, наверное, ещё хуже – раньше по расписанию движения на железной дороге сверяли часы. Нынче, хоть сверяй, хоть не сверяй – поезд всё равно не придет вовремя и причины для этого будут найдены самые обстоятельные.
Издавна, год за годом, переходя от одной библиотеки к другой, я собирал сюжеты, эпизоды, случаи, биографические данные интересных персон, чтобы изложить их в этом сборнике и предоставить его на суд читателя. Самым добрым словом отмечу тихие и спокойные читальные залы Домов офицеров в Тбилиси и Каунасе, хранившие на своих полках тома В.О.Ключевского и С.М.Соловьева – не верилось порой, что ты держишь в руках книгу, погрузиться в которую когда-то мечтал. А с каким трепетом я входил в читальный зал Михайловского замка, стены которого насуплено и строго как бы хранят знаменитую трагедию конца восемнадцатого века, на смену которому уже поспевал девятнадцатый, многими историками названный блестящим.
О себе только самое необходимое: родился в 1949г. в городе Костюковичи. Там же закончил среднюю школу №2 и уехал поступать в Московский Горный институт, из которого в 1972 году был выпущен горным инженером. Вуз этот, увы, не сохранился – досужие чиновничьи руки сумели слить его с Московским институтом стали и сплавов. Поэтому с каждым годом количество его выпускников будет только уменьшаться. Дальше всё как у людей советского периода – работал по распределению, служил в армии по призыву – вплоть до перестройки. Что было дальше и вспоминать неохота.
В разного рода творческих союзах не состоял, не участвовал. Практически всю сознательную жизнь писал дневники, хотя и не регулярно. Перечитывать сохранившиеся записи сейчас уже интересно. Были, правда, отдельные заметки в армейских газетах. Оставшуюся от этих опытов настольную медаль лауреата Второго всесоюзного фестиваля народного творчества храню – пусть себе лежит скромно в ящике стола.
Написанные исторические этюды публиковались на сайте «Дилетант» – ресурсе «Эха Москвы» – и сервере «Проза.ру» в 2013 – 14 годах. Иногда их перепечатывают и другие сайты.
Этот сборник первый из планируемых пяти. В следующих, кроме исторических этюдов, собираюсь показать эссе, стихи, опыты хокку и танка, ироническую прозу и миниатюры.
Вот так, примерно!
Отрадненские были и небыли
1. Семеновское
В 1973 году я получил на руки предписание Тульского областного военкомата, распрощался с коллегами по работе на шахте «Сокольническая» и направился к месту службы в качестве лейтенанта-двухгодичника. Больше в горное дело я уже не возвращался, хотя знания, полученные а Горном институте, много раз помогали в жизни. Дорога оказалась не длинной. Электричка с Павелецкого вокзала докатила до станции Михнево, а там уже автобусом за полчаса я доехал до конечной остановки – села Семёновское. И приобщился к полю чудес.
Подмосковные сентябрьские дни хороши и сами по себе, но вид, открывшийся мне по дороге от остановки до КПП, поражал не то, чтобы красотой, а некой сказочностью. Слева возвышался холм с превосходной зеленой травой, увенчанный белокаменной церковью; справа постепенно раскрывался весь комплекс усадебных построек, в основном двухэтажных. Наконец у ворот, потемневшие известняковые колонны которых венчали два грозных льва, сквозь массивную кованую решетку ворот открылся и сам дворец: краснокирпичное, с высокими окнами двухэтажное здание. Посреди двора была устроена круглая клумба, в центре которой соранилась невысокая колонна с вазой, окрашенная в желтый цвет. Забегая вперед, отмечу, что сослуживцы мои, называвшие эту колонну «Чесменской», были не правы – колонны в графские времена не было, да и предпосылок к её установке так же. Словом, это был новодел уже советских времён. Проходя через КПП я понятия не имел, чем мне предстоит заниматься на службе: никто в военкомате об этом не говорил, а самому расспрашивать по тем временам было неуместно: призвали и призвали, на месте объяснят. Совсем скоро выяснилось, что тянуть лямку мне придется в 6 отдельном инженерно-строительном батальоне, сформированном исключительно для постройки большого санаторного комплекса для КГБ СССР. Мне выпала «честь» занять должность начальника квартирно-эксплуатационной части (КЭЧ), попросту армейского «коммунальщика». Эту должность я, по сути дела, два года службы и осваивал, не получив в конечном счете ни восторгов, ни разочарования. Приобретенные навыки выручали в дальнейшей гарнизонной жизни, помогают и теперь. Кроме того, должность позволила мне облазить всю усадьбу сверху до низу. Разумеется, то что от неё сохранилось – а сохранилось достаточно. Всё время я с немалым интересом выслушивал рассказы знающих людей: от местных жителей до приезжих чиновников из Общества охраны памятников старины. Словом – наслушался достаточно былей и небылей об усадьбе «Отрада» и её окрестностях; а вот судить о их достоверности предлагаю вам.
Год постройки усадьбы определялся легко: над левой парадной дверью прекрасно сохранились цифры 1775. К 1973г. остались в целости не только все постройки – сама «Отрада» сохраняла внешний вид и привлекательность. В 1974г. на территории усадьбы снимали эпизоды фильма «Чисто английское убийство». Роман Сирила Хэйра экранизировал Самсон Самсонов, прославившийся до этого постановкой «Оптимистической трагедии». Словом, киноклассик. В кадрах мелькают автомобили – герои минуют открытые ворота со львами и въезжают во двор. Светятся окна дворца сквозь метель – это постаралась местная пожарная команда капитана Шестеркина.
Львам тогда повезло – их выкрасили в роскошный серый цвет, но не надолго – командование части приняло меры к возвращению их прежнего облика, особенно по части гривы – зеленый цвет – и гениталий – разноцветье. Мои попытки отговорить их от этой затеи закончились неудачей.
Итак, в 1973 году усадьба приютила порядка 350 человек: солдат, офицеров, членов семей. И не роптала на судьбу; мне кажется, что старинные усадьбы начинают разрушаться из-за отсутствия людского внимания, проще – от тоски.
С подробной историей «Отрады» я стал знакомиться много позже, главным образом через Интернет.
2. Лучшие времена
В судьбе «Отрады» приняли участие блестящие персоны XVIII века: Екатерина II и братья Орловы – Алексей и Владимир. По легенде «Отрада» была высочайше дарована графу Алексею за отличие в Чесменской битве. Первоначально она имела белый цвет, что позволило графу Алексею покапризничать: «Фи, матушка, у всех белого цвета дома; что ж и мне такой? Скучно как-то»! Ну как не потрафить герою Чесмы и покорителю княжны Таракановой? Екатерина распорядилась белую штукатурку ободрать. Работали день и ночь, но к приезду графа управились. Усадьба обрела красно-белый облик, дошедший до нас. И чтобы не возвращаться более к Екатерине, отметим, что благодарные Орловы установили бюст царицы к 100-летней годовщине её смерти. В момент моего приезда от него сохранилась лишь мраморная голова; вскоре и её увезли в Москву.
Граф Алексей практически «Отрадой» не владел – усадьба быстро перешла во владение к младшему из братьев – Владимиру. Не установлено – была это продажа или дарение.
В отличие от старших братьев – гвардейцев, Владимир избрал научное поприще. На совесть отработав свой срок директором Императорской Академии Наук, он, сдав дела, удалился в 1775 году обустраивать «Отраду». И сильно преуспел в этом деле. Граф Владимир Григорьевич, к тому же, был отличным семьянином: женат был единожды, на Елизавете Ивановне Штакельберг. Случилось это, когда было ему уже 32 года, а вместе им предстояло прожить 49 лет. Прожил он 89 лет. При нём усадьба расширялась и обустраивалась: к основному зданию пристроили два флигеля, затем оранжереи; отдельно строили хозяйственные здания и сооружения. А как строили! Знаете, было какое-то странное удовольствие временами разглядывать идеально ровные швы кирпичной кладки стен – знатоки говорили, что известковый раствор замешивали на яичных белках.
По английскому образцу – наверное, иных образцов тогда и не было – разбили парк по обоим берегам реки Лопасня. На правом берегу выкопали пруды, которые заполнялись чистейшей водой из местных родников. Пруды сохранились и сегодня, о чём я расскажу ниже. В прудах разводили осетров, форель, карпа. Местные рассказчики утверждали, что были и привезенные из Италии миноги, пугавшие крестьянок своим оригинальным видом.
Родниковой же водой снабжали и усадьбу, проложив водопровод. В левобережной части парка сделали фонтан; он уцелел до времен моей службы, но включать его не пробовали. Выше усадьбы по течению реки был разбит вишнёвый сад. Именно там и начали строить санаторий. В нескольких местах у реки сохранились остатки дренажа, выполненного крепостными строителями из прожженных дубовых стволов. Много раз мы брали там воду – ту же, родниковую.
В конце XIV века на холме возвели храм святого Владимира, позже ставший Никольской церковью. Чуть ниже Александр Жилярди построил круглую Успенскую церковь, ставшую фамильной усыпальницей семейства Орловых-Давыдовых. Дело в том, что усопший граф Владимир Григорьевич не оставил потомков мужского рода и фамилия перешла к его внуку Владимиру Петровичу Давыдову; но для этого понадобилось «высочайшее утверждение мнения Государственного Совета», которое состоялось в 1856 году. Усыпальница схоронила останки всех пятерых знаменитых братьев Орловых. Вначале их упокоили в Юрьевском монастыре, затем перевезли в Семеновское. Забегая вперед, отмечу, что после революции семеновские жители надругались над усыпальницей, разбили надгробья и извлекли прах в надежде поживиться драгоценностями и регалиями. Неизвестно, было ли что найдено, но прах сожгли. Как тут не задуматься над пожеланием «Мир его праху»… Не всегда, выходит, сбывается. Обломки плит я видел как в самой усыпальнице, так и вблизи её. Интересно, что на кладбище рядом с Никольской церковью отлично сохранилась большая мраморная плита на могиле крепостной крестьянки. Увы, не записал вовремя её имени, а теперь есть ли плита – не знаю. Вот уж это никуда не годное «не любопытство»! Последним хозяином «Отрады» был граф Владимир Анатольевич Орлов-Давыдов, холостяк, не очень здоровый человек. Его опекал брат Александр Анатольевич с супругой Марией Михайловной. Последней из графинь к началу революции оставалась Мария Владимировна, впоследствии широко известная игуменья Магдалина из монастыря в Добрынихе. Надо сказать, что Орловы-Давыдовы всегда были склонны к благотворительности: на их средства были построены многие здания в Семеновском, в том числе двухэтажное здание сельской больницы, по-моему, не подвергавшееся капитальному ремонту с царских времен. Рядом с больницей в обширных помещениях каретного сарая в 1973 году размещался детский сад. В 1891 году в Семеновское приезжал в коляске А.П.Чехов в качестве члена комитета по борьбе с последствиями голода и холеры в Серпуховском уезде. Просил денег. Графиня Мария Владимировна приняла писателя без особого пиетета, в бриллиантах – так мне рассказывали – и в деньгах отказала решительно. Считала, что она сама способна внести вклад в решение вопросов. Расстроенный писатель уехал в Мелихово восвояси. Мой рассказчик назвал её «хромоножкой» – позже я выяснил, что у графини была травма бедра, которую так и не удалось залечить. Ей предстояла еще очень длинная и полная различных испытаний жизнь. На принадлежащих семье землях она основала христианскую общину в Добрыниховской пустыни, куда была привезена из Афона икона Божьей матери «Отрада и Утешение». Чувствуете пересечение имен? Не хочется перечислять всех безобразий, сотворенных советской властью с обителью в Добрынихе – никого этим уже не удивишь – но она приютила графиню до её кончины в 1931 году.
Из видных русских литераторов «Отраду» посещали А.Т.Болотов, Ф.И.Тютчев; библиотека «Отрады» и художественная коллекция Орловых – Давыдовых была одной их богатейших в Подмосковье, славившимся усадьбами российского дворянства.
Но пришел революционный 1917 год и усадьба стала народным достоянием. Со всеми вытекающими отсюда последствиями
А последствия были таковы: сразу после 17-го года – музей дворцового быта, с 18 по 20 – детский дом имени Карла Маркса, затем техникум, школа крестьянской молодежи; в начале 40-х годов здесь разместилась Первая Московская школа НКВД.
Ещё до того момента, когда потолочные росписи работы К. Брюллова стали закрашивать меловой побелкой, в «Отраду» наведался И.А.Бунин:
«И вот я входил в огромные каменные ворота, на которых лежат два презрительно-дремотных льва и уже густо растет что-то дикое, настоящая трава забвения, и чаще всего направлялся прямо во дворец, в вестибюле которого весь день сидел в старинном атласном кресле, с короткой винтовкой на коленях, однорукий китаец, так как дворец есть, видите ли, теперь музей, „народное достояние“, и должен быть под стражей».
(«Неcрочная весна». И.А.Бунин, 1923 год). Судьбу всей коллекции отследить невозможно. Самой значительной потерей я считаю картину Рембрандта «Христос со сложенными руками», которую сегодня можно увидеть в «Собрании Хайдов», штат Нью-Йорк.
В 1973 году дух прежних хозяев усадьбы все ещё присутствовал: в Семеновском, в зданиях графской постройки функционировали больница, детский сад, сельсовет, куда осенью 1973 года мы заглянули со своей будущей супругой и нас связали брачными отношениями, продолжающимися по сегодняшний день. Гнева и осуждения былых хозяев и их быта у местных жителей уже не было. Жизнь продолжалась. За пару лет до моего приезда изыскатели развернули «бурную» деятельность и, не вылезая из-за стола, состряпали первичную документацию по геологическим изысканиям в районе будущего объекта. Хмель прошел; подтянулись экскаваторы, начали копать, не обращая никакого внимания на странные, прожженные внутри дубовые стволы. Однако, через несколько дней работы вода заполнила котлован и технике стало невмоготу. Оказалось, что не имевшие высшего образования крепостные строители прекрасно справились с отводом родниковых вод. Срочно повторили изыскания и перенесли строительство на несколько сотен метров выше. Заодно уничтожили и вишнёвый сад: как тут снова не помянешь Антона Павловича!
3. Дальняя дача
Огибая усадьбу, асфальтовая дорога вела на «Объект»; через Лопасню был перекинут аккуратный белый мост, под которым жила семья канадских водных крыс – ондатр, завезенных каким-то хозяйством для разведения. Видимо, парочка крыс оставила новых хозяев и зажила самостоятельной жизнью. Людей они не боялись, в вечернее время плавали по реке и позволяли фотографировать себя.
«Объект» нынешние исследователи называют «Дальняя дача» Сталина. Со своей стороны, общаясь с людьми, долго проработавшими на «объекте», я слышал имена Лаврентия Берия и дочери Сталина Светланы; затем дача персонально не закреплялась и стала обслуживать членов Политбюро. Очень тепло в этом контексте вспоминали хрущевские встречи с интеллигенцией – на следующий день под кустами нашли изрядное количество не выпитых бутылок водки и «Старки», которая ценилась знатоками. Не скажу, что внутренняя жизнь «объекта» как-то особенно влияла на нашу жизнь, но присутствие его ощущалось и случаи были.
Небожители, нет-нет, да и давали о себе знать. Через три недели с начала моей службы уходили в запас двухгодичники предыдущего призыва – толковые ребята. Отмечали событие на берегу Лопасни, под деревьями, метрах в двухстах от ворот дачи. С водкой и шашлыками, понятно. В 22 часа нас, молодых лейтенантов, отправили отдыхать; зато подтянулись старшие офицеры и командир части – всё по протоколу. Ближе к полуночи начпрод Слава Цыбульский выступил с коронным номером. Исполнял он всегда одну и ту же песню – старинную русскую, на слова Н.А.Некрасова, музыка, опять-таки народная – «Меж высоких хлебов затерялося..». Злые языки потом поговаривали, что эту песню Слава выучил в пионерском лагере, стал заядлым исполнителем и приобщил к ней весь отряд – представляете себе пионеров, марширующих под «Горе горькое по свету шлялося»? Нет? А мне верится, что так и было. Голос у него был высокий и хорошо звучал в вечерней тишине. Далее – со слов коменданта дачи Пётра Федоровича Чернова – на столе у него зазвенела вертушка и знакомый всему миру глуховатый голос министра иностранных дел СССР Громыко осведомился:
– Кто безобразничает возле дачи?
– Офицеры провожают сослуживцев в запас. Прикажете прекратить безобразие?
Андрей Андреевич немного подумал и принял решение:
– Нет! Пусть продолжают!
В другой раз в усадьбу пожаловал М.А.Суслов собственной персоной. Сопровождала его дочь. И в этом случае никакого конфуза не произошло, поскольку ответственным по части в эти выходные был майор Афанасий Карпович Графеев, фронтовик, человек настолько тертый и бывалый, что мне и представить трудно ситуацию, в которой бы он растерялся. По своему обыкновению он стоял у круглой клумбы и курил папиросу, когда в поле зрения его возникло знаменитое длинное пальто, шляпа и калоши. Львы взирали на всё это с недоумением, но они Афанасия Карповича не волновали – дневальный сделал угрожающее движение навстречу гостю, пытаясь его остановить. Афанасий Карпович оказался проворнее: отбросив папиросу, левой рукой он засунул дневального обратно в будку, а правую поднёс к фуражке и отрапортовал:
– Товарищ Член Политбюро … (далее по тексту рапорта).
Михаил Андреевич, весьма довольный, осветился знаменитым оскалом:
– Откуда вы меня знаете?
– Вас вся Россия знает!
Следующие сорок минут компания гуляла по усадьбе, которая выглядела все-таки вполне представительно. Говорил в основном Графеев – ох, как он умел увлечь собеседника! Мало того, за время прогулки Афанасий Карпович ещё распорядился изготовить силами каптенармуса роты обеспечения «Книгу Почёта части» – вероятнее всего, из дембельского альбома. Суслов извлек ручку и исписал в ней целую страницу! И покинул усадьбу, весьма довольный прогулкой.
Мне довелось видеть этот артефакт – он хранился с этого дня в штабе и был предметом постоянных упоминаний на разного рода совещаниях и сборах. Спрашивал я у Афанасия Карповича, с которым был в хороших отношениях, об охране члена Политбюро – он отвечал, что в тот вечер охраны не видел. Позже мемуаристы подтвердили его правоту – Суслов охрану не любил. Графеева в 1974 году уволили; что стало с «Книгой почета» не знаю. Может где-то и хранится до сих пор. В сентябре 1975 года и моему пребыванию в Семеновском пришел конец. Дежурный автобус части отвез нас с женой на станцию Шарапова охота. Оттуда электричкой мы добрались до Тулы, навестили её родителей, затем фирменным поездом №13 понеслись в Закавказье. Где предстояло провести следующие девять лет службы. Уже в иной системе.
«Отрада» частенько снилась такой, какой мы её видели при отъезде. Уже в новое, постперестроечное время я случайно увидел телесюжет о искателях кладов и позвал жену: «Смотри, Семеновское»! Она поверила не сразу – лишь потом согласилась: да, ребята шарили в подвале главного корпуса.
Грешен: не верится мне, что благой призыв чиновника московской области может быть услышан и найдется состоятельный человек, способный пожертвовать средства и восстановить «Отраду». Нет среди них людей, подобных Орловым. Сам старый дворец похоже, уже заметно устал от такой жизни – но куда денешься: строили – то на века.
Неувязки
1.Поздняя осень в Таганроге
Для начало поясню, что я имею ввиду под «неувязками». Есть историческое событие, чаще всего хорошо известное. Но, чем больше о нём узнаёшь, тем интересней становятся обстоятельства, ему сопутствующие, интерпретации его историками и версии, изложенные писателями и журналистами. Появляются вначале робкие, потом более отчетливые сомнения, в конце концов, приводящие к тому, что я называю исторической неувязкой – нечто, вроде многоточия в незаконченной фразе.
Сегодня речь пойдет о неожиданной смерти российского царя Александра I Благословенного от «брюшного тифа», последовавшая в Таганроге 19 ноября 1825 г. (даты по старому стилю).
На днях прочел книгу Игоря Бунича «Династический урок». Первая часть её называется «Две смерти императора Александра I». Пишет И. Бунич увлекательно и читается с большим интересом. Прочтя материалы других авторов, кроме Бунича, на эту тему и сопоставив их, я и получил порцию сомнений, составивших неувязку.
Но всё по порядку: осенью 1825 г. царь Александр, в возрасте 47 лет, обладавший отменным здоровьем и большим опытом всевозможных путешествий по своей стране и за рубежом, стойко переносившего неудобства и опасность военных походов, отправляется на юг с целью устроить отдых и лечение своей супруги Елизаветы Алексеевны. Её здоровье в этом нуждалось. Поскольку выехал он заранее, то встречал её в Таганроге, где они и сделали длительную остановку.
Естественно, при царе были высокопоставленные должностные лица – отметим сановных генералов П.М.Волконского и И.И.Дибича – и медиков, положенных царю по рангу. Опускаю подробности царского заболевания; главное, что эти медицинские светила составляли бюллетени хода болезни, а затем и само заключение о смерти царя.
С этого момента пошли сомнения:
1. Заключение составляет и подписывает лейб-медик его величества баронет Яков Васильевич Виллие, шотландец, много лет проведший при российском дворе и пользовавшийся безусловным доверием монархов. Таким доверием, что именно ему было поручено в 1801 году, написать заключение о смерти Павла I от «апоплексического удара». И ведь составил, не моргнув глазом!
2. Согласно И. Буничу в советское время проводилась анонимная экспертиза вышеуказанного заключения о смерти императора. Патологоанатомы пришли к единому мнению: смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы, которой у Александра не было отроду. Зато такая была у разбившегося накануне фельдегеря Маскова;
3. Царей и цариц российских, начиная с петровских времен, хоронят в Петропавловском соборе. Туда же везут и Александра – всего-то через четыре месяца после кончины, т.е. в марте 1826 г. И хоронят в Санкт – Петербурге по отработанному ритуалу и с соответствующими почестями. До этого тело царя, забальзамированное наскоро, хранится в Таганроге. Внятного объяснения, помимо ссылки на события 14 декабря, нет. Есть, правда, одно интересное обстоятельство: её величество овдовевшая императрица Елизавета Алексеевна всё это время находится в Таганроге. Но дальше то ещё интереснее: в апреле месяце 1826 г. она начинает свой переезд с юга в столицу, однако в г. Белёв скоропостижно умирает 4 мая. Опять же в возрасте 47 лет. Обстоятельства кончины подробно не освещаются, но тотчас же начинают циркулировать слухи о появлении инокини Веры Молчальницы.
4. Личность старца Федора Кузьмичу, получившая известность более десяти лет спустя после таганрогских событий, занимала многих современников. В первую очередь потому, что связывали его с бывшим царем – не скончавшимся, а добровольно оставившим трон и отправившегося в Палестину и Индию. И. Бунич предполагает, что сделано было это с помощью Николая I и вдовствующей императрицы-матери. И когда Федор Кузьмич, проживший длинную жизнь, скончался в Тобольске, якобы его царствующий племянник Александр II организовал похороны уже подлинного тезки в Петропавловском соборе в пустующей нише. Здесь непонятно одно – куда делся прах, захороненный в марте 1826 г.? А так бы версия И. Бунича бала бы вообще хороша: ему удалось бы опровергнуть известную поговорку «Двум смертям не бывать…»
5. Другой автор – Вениамин Кожаринов – в книге «Завещание барона Врангеля», излагает версию о том, что Александр был отравлен в Крыму – причины для этого были – и таки скончался в Таганроге. Суть интриги: наследовавший по старшинству престол Константин был, на самом деле, сыном императрицы Марии Федоровны и английского посла Уилсона. Престол спасли бдительные сторонники Николая. Федором Кузьмичом оказался польский инсургент, сражавшийся в рядах мятежников Костюшко и волей судьбы оказавшийся в центре таганрогских событий.
Какие выводы напрашиваются? Полагаю, у каждого они свои. Я считаю, что по своим личным качествам Александр I мог стать сознательным участником такого сценария. Но, если присутствовало такое число значительных лиц, доживавших свой век за границей, то тут речь может и должна идти о заговоре. Сложно поверить, что легенда о старце Федоре Кузьмиче возникла на пустом месте: в свое время этой темой интересовался и Л.Н.Толстой. К тому же и царствующая фамилия предпринимала попытки внести ясность и завершить обсуждение вопроса: историк великий князь Николай Михайлович Романов, внук Николая I, написал специальное исследование жизни Александра I, в котором, естественно, отрицал всякую общность царя со старцем.
А весомые основания их противников – есть ли они? И. Бунич ссылается на хорошо известную личность – предсказателя монаха Авеля (Васильева). Вот что он сказал про Александра: « Француз Москву при нем спалит, а он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется ему венец царский, и подвиг царского служения заменит он подвигом поста и молитвы и праведным будет в очах Божиих…». Это стоило Авелю почти двадцатилетнего скитания по известнейшим российским тюрьмам.
Есть и ещё один, куда более земной признак, Но о нём ниже.
