Аристарх Ромашин
Театр одного актёра
– Для того чтобы вычислить его, мне и нужно умертвить всех людей, которые находятся в этой локации.
Я вздохнул:
– Допустим, у тебя получится, что ты будешь делать дальше?
– Пока мне достаточно убедиться в том, что я прав насчёт иллюзорности мира. Просто я как будто помню свои прошлые жизни, и они не сильно друг от друга отличаются. Разве что…
– Что?
– Не важно.
– Хорошо, – сказал я, – убедишься ты, что мир иллюзия, дальше что?
– Дальше я попытаюсь выбраться отсюда.
Я отпил лимонада и достаточно серьёзно сказал:
– Тебе бы рассказы писать фантастические. Фантазия у тебя дай Бог!
– Возможно, но после того, как выберусь отсюда.
– Ты придумал способ, как отсюда выбраться?
– Я над этим размышляю. Зачем мне что-то делать, если нет подтверждения тому, что я прав? Нужно решать задачи по мере их возникновения.
– Согласен, – кивнул я. – Ну и когда начнёшь умертвлять людей?
– Я уже начал. Два дня назад. Первыми помрут животные, потом люди.
– Получается, что мы с тобой видимся в последний раз?
– Почему?
– Так если ты от всех избавишься, то и от меня, наверное, тоже.
– Да. Ты прав. Я как-то не подумал об этом. Но есть кое-что.
– И что же?
– Именно ты можешь оказаться тем самым главным человеком, для которого весь наш мир, словно театр одного человека.
– Забавно! – засмеялся я. – Всегда чувствовал, что я особенный, но никогда не подозревал, что настолько.
– Но ты можешь и не оказаться им.
– Да. Понимаю. Мог бы и не напоминать, – скорчил я обидчивую гримасу.
– Прости меня, Глеб.
– За что?
– Вдруг если им окажешься не ты, то тебя не станет. Никого не станет.
– Да, это я уже осознал. Однако есть и другой вариант исхода.
– Какой?
– Ты можешь оказаться не прав. Или, например, у тебя не получится умертвить двадцатимиллионное население. А если и получится, то они напрасно умрут, потому что ещё останутся те, кто живёт, как ты говоришь, вне локации.
– Да. Такая вероятность есть. Но я прав. Вот увидишь. Или не увидишь.
Впервые за вечер красивое лицо Элиота озарила улыбка.
– Тебе смешно, – шутил я, – а мне умирать.
– И не только тебе, – подыграл Элиот.
После этого мы ещё много о чём говорили. Вы можете спросить, почему я не заволновался? Да потому что Элиот – чудак. И это не первая его странная идея. В следующем месяце он придумает ещё что-нибудь. И так каждый раз. Видимо, именно это меня в нём и привлекает. Он словно блаженный. Чистый, как роса. Ребёнок с невинными глазами. Хотя, не настолько уж они и невинные, раз у него возникло желание умертвить всю Москву. Но, согласитесь, одному человеку это не по силам. Поэтому я на этот счёт был спокоен.
Как оказалось, зря…
