Анна Золтан
Улыбка полуденного солнца

Пролог

Мэлл

Я любила запах мокрого асфальта. Особенно после дождя. Слегка кисловатый от впитавшихся разводов бензина и оседающий на корне языка серной нотой. Мне нравилось такое странное сочетание. Во многом от того, что с ним были связаны самые теплые воспоминания о моем детстве, а еще после промасленного гудрона особенно полно раскрывался аромат травы. Притоптанной и размякшей от тяжелой подошвы; орашенной утренней росой или ночным дождем; свежесорванной косилкой или солеными от пота пальцами.

– Здесь конечно, симпатично, но,– усевшись возле торчащего пучка одуванчиков, я втянула медовый и насыщенный озоном воздух, – я бы на твоем месте все же поспешила. Скоро вторая волна дождя начнется. Не хочу, чтобы ты с температурой слегся.

В сторону, прямиком в лужу отлетел грязевой ком. От всплеска жижы на мой нос угодила капля с вкраплениями земли и, не задержавшись на месте, она стекла на мои губы. Язык рефлекторно ее смахнул.

Я любила запах набрякшей от влаги земли, но вот ее вкус оставлял желать лучшего. Помнится, лет в шесть я упала с лошади. Верней почти упала. Нога тогда застряла в стремени и по милости моей любимой старой клячи, я отшлифовала своей мордой лица чуть ли ни всю прилежащую к дому территорию. Два молочных зуба взамен неповторимой гаммы вкуса прелого дерна и … Хочу верить, что тогда кроме жухлой листвы и почвы мои щеки более ничем лишнем не набились.

– Ну как? Ты скоро?

Абер, не обращая на меня внимание, продолжал копать. Сосредоточенно вонзая лопату в месево, он как обычно хмурил лоб, не то от усердия, не то от того, что мы в третьем часу ночи рыли землю посреди леса. Ну как мы… Рыл он, а я разбавляла собой гнетущую атмосферу. Неподалёку от нас было кладбище домашних животных, а эта полянка, с расставленными по периметру деревянными языческими столбами, вполне мгла послужить антуражем к фильму ужасов от Стэнли Кубрика.

– Ты был бы у него главным злодеем,– я задумчиво уставилась на Мосса. Ростом под два метра, в кожаной куртке и с этой густой порослью на лице. В дуэте с лопатой вылитый маньяк. А если распустить волосы из шишки на затылке и всучить в руки топор, самый настоящий норвежский лесоруб-потрошитель. Разве, что не рыжий. И чуточку симпатичней.

– Если хочешь, я могу помочь,– оценив в какой грязи он утопал, я брезгливо сморщилась. – Но учти, землю от белого очень долго отти…

– Мэлл,– звонко войдя штыком в дерн, Абер недовольно шикнул, – прошу, не суетись.

Откинув несчастный булыжник и вонзив лопату возле, он присел на корточки. Волны морщин на его лбу глубже рассекли кожу, сходясь острой галкой к переносице; на скулах сыграли желваки и я ощутила, как собственные челюсти стиснулись до скрипа в зубах.

Я невольно поежилась.

Суровость очень старила Абера, делала его отчуждённым и закрытым от меня. За ту неделю с хвостиком, что мы с ним были знакомы, я часто удостаивалась такого выражения лица. Даже во время спонтанных разговоров. Вероятно, так он показывал, что старше и мудрей меня. Думал, что благодаря этой вяжущей мине я буду меньше трепаться и больше прислушиваться к нему, навроде … нашкодившего ребенка после наказания за оплошность.

Строит из себя сурового родителя. Вот же чудной дурак.

Подтянув на запястьях кожаные перчатки, он погрузил ладони в открытую яму и уже вручную продолжил углубляться, нашёптывая, по всей видимости, комплименты в мой адрес.

– Да ладно тебе, не бухти, – очередная горсть грязи откинулась в сторону и вот сквозь земляную толщу показались знакомые пальцы, а следом и уже цельная рука победно покинула сырые недра. Весь мой остротный запал в мгновении растворился в трупной сладости и, приблизившись к находке, я невольно сморщила снос. – Вот, видишь, благодаря моему энтузиазму мы её нашли,– я подбадривающе боднула Абера в плечо. – Мда, выглядит так себе. И запах …

Душок разложения пощекотал чувствительные рецепторы и, понимая, что ближайшие несколько часов ни один аромат его не перебьет, я уткнулась носом в рукав кожаной куртки Мосса.

– Да, нашли… Ты умница.

На переносицу приземлилась капля и над головой завибрировал громовой раскат.

Осторожно стряхнув крупные комья земли с обглоданной смертью руки, Абер гулко вздохнул.– Прости, что заставил так долго ждать, – стянув перчатку и потрепав меня по макушке, он вынул из кармана зажигалку и чиркнул кремниевое колёсико. Оранжевый язычок пламени ярким столбиком озарил его лицо, подрагивая от нашего дыхания.

– Не будем затягивать.

Глава 1

В Ист-Мависе – в самом отдаленном и самом маленьком городе к северо-западу от Монреаля, так уж повелось, напрочь отсутствовала преступность. Воровство, разбой и уж тем более убийство – в местной газете и в помине не мелькала криминальная хроника, и из будоражащего в ней можно было прочесть лишь про очередные именины Гертруды Станнинг, чей возраст перевалил за десятый десяток, или про уродившегося у местного фермера бычка с тремя рогами, с говорящей кличкой «Чудо».

Чудо, но Ист-Мавис и впрямь был колыбелью безмятежности. Лари Финч за десять лет своей верной службы не мог припомнить повода для крепкого словца в адрес какого-нибудь негодяя и тем более повода, чтобы обнажить кобуру, вверенную ему однажды мэром, и так тщательно пропитываемую супругой льняным маслом, чтобы кожа изделия не рассыхалась и не трескалась.

Местный полицейский участок практически всегда был тихим. И безлюдным. Заставленная ненужной мебелью камера, не знающая прелести пьяной возни задержанных, звонкого лязганья ключей дежурного и предостерегательного треска дубинок о решетку; три тускло-зеленых кактуса и тихо гудящий принтер, сиротливо стоящий прямо в проходе и травмирующий своим углом Стэна Бёрна, к слову мечтающего проехаться своей дубинкой, если не по чей-то челюсти, то по этой дерьмово печатающей машине, и троице, регулярно занозящей его зад.

В полицейском участке практически всегда было спокойно. Единственное, что хоть как-то наполняло его будничной энергией – это аромат чуть прогорклого кофе да ненавязчивая мелодия из старого радиоприемника, крутящего одну круглосуточную оперу. Финч как-то узнал от жены, что классическая музыка была способна благотворно влиять на эмоциональное состояние ее слушателей, а потому при каждой возможности считал важным упомянуть на селекторных совещаниях с начальством о внедренной практике музицирования и ее плодах в лице самой позитивной уголовной и административной статистики.

– Нужная музыка, природа и чистая совесть граждан, сэр вот на чем зиждется мир на наших землях. А еще нам нечего делить и нечего доказывать, понимаете, – по-деревенски шумно отхлебнув из кружки, Лари довольно причмокнул губами. – Пусть нас и называют глухоманью, за то такой высокой морали нет ни в одном мегаполисе. Да, инспектор?

Похрамывающий на левую ногу Стэн саркастично оскалился и для проформы отсалютовал стаканчиком. Очередной бред коллеги он научился воспринимать молча. Едва терпимо. Как и, в целом, его компанию.

Этот полудурок Финч … этот кретин! К своему шестому десятку он не сподобился хоть на немного стать взрослей мальчишки. Или подростка. Обрюзгший, с отросшими патлами и вечной улыбочкой, от которой на диатезных щеках проступали ямки. Ей Богу, пубертатная детина, заплывшая ленивым жирком и магическим образом умудрившаяся заполучить должность начальника полиции или, как любилось Финчу себя величать – главный шериф Ист-Мависа.

Бёрн шумно сцедил воздух и едва не пролил на грудь чай, неосторожно приложившись губами к горячей картонной кромке:

– Дерьмо.

Еще полгода в этой клоаке с ее жителями и он сам превратится в …

– Мне лестно слышать, что хоть где-то у нас мирно и спокойно, однако убедительно прошу не терять бдительности, – из потрескивающих динамиков послышался грубый и охрипший голос начальника.– Обстоятельства по делу Роуз Вайс дали нам почву предположить, что ее убийца может быть причастен и к гибели Кристы Дэвиc.

– Криста все-таки погибла? – раздражающие ямочки на щеках тут же скрылись, а Стэн, услышав наконец стоящую информацию, поспешил присоединиться к селектору.

– Да, ее тело было найдено сегодня утром. В лесных окрестностях неподалеку от Сен-Жерома. Так же, как и тело Роуз Вайс – Криста была насажена на пику. По факсу вам направлены данные с места обнаружения жертвы.

Из коридора донеслось характерное жужжание. Патрисия Чанинг – пожилая секретарша с черепаховой оправой на крючковатом носу неспешно приблизилась к факсу и с видом абсолютного равнодушия вынула листы с не интересующей ее информацией. Уже в третий раз за утро она отвлекалась от вязания новой шали, и уже который раз ловила себя на мысли о взятии пожизненных отгулов в понедельники. Она не любила эти дни из-за бессмысленной болтовни ее начальства с вышестоящим, ведь все заботы по установлению связи их участка с головным целиком и полностью лежала на ее плечах. Как и протоколирование собрания. Ортрозные пальцы еще как-то мирились с участью вязания, а вот печатание текста …

– Жертва обладала схожими с Роуз Вайс чертами, а именно: возраст – обеим девочкам по четырнадцать; худощавое телосложение и рыжие волосы, – начальник прочистил горло. Было слышно, как он отпил из стакана. Бёрн решил воспользоваться заминкой.

– Что насчет головы и рук? Кристе тоже их отделили от туловища? Если так, то однозначно, мы имеем дело с серийным убийцей.

– Ваши материалы, – Патрисия лениво помахала чуть измятыми ее же ладонями листами. – Я могу быть свободной?

Удивительно, но, кажется фотоотчет с телом потерпевшей ее ни капельки не тронул. Бёрн, отметив отрешенность и равнодушие в серых глазах коллеги, лишь молча сыграл желваками. Либо все дело в профдеформации и степени близорукости, либо для миссис Чанинг и впрямь важней ее вязания ничего не было.

– У жертвы отсечены только руки и, как следствие, гибель наступила от кровопотери. Так же, в отличие от Роуз Вайс, у Кристы не обнаружены следы насилия – никаких гематом и следов сопротивления. Есть предположение, что жертва находилась под действием нейролептика. Более точная информация поступит после вскрытия.

– Вас поняли, сэр, если…

– Если новая жертва была обнаружена в Сен-Жероме, значит есть вероятность, что наш убийца следующий визит может нанести … в Сен-Лоране – следующей северо-западной точке от Монреаля, а следом и к нам, – Бёрн беспардонно перебил Финча, вызвав у того недовольную морщину на переносице. – Я сопоставил дело Вайс с другими похожими. Убийца, судя по почерку, может быть завязан с какой-нибудь сектой и свой маршрут выстраивает в соответствии …

– Инспектор! – на плечо легла тяжелая рука, от чего неприятный зуд в грудине вынудил стиснуть кулаки и даже пальцы ног в неудобных офицерских ботинках. – Полагаю, Ваши догадки стоит сначала озвучить мне, как непосредственному руководителю. Ни к чему не подкрепленные фактами версии сыпать просто так.

Лари, сгладив острые черты лица очередной улыбочкой, ненавязчиво потеснил плечом инспектора как бы указывая ему на его место.

Начальник здесь он, а Бёрн всего лишь засланный и позорно пониженный в звании «никто».

Стэн озлобленно дернул щекой и срочно занял руки карандашом и отчетами с дерьмово пропечатанными изображениями тела девочки. За пятнадцать лет своей службы он, увы, не смог очерстветь так, как это сделала Патрисия, и вид нанизанного на кол по-юношески угловатого обнаженного тела, заставил болезненно сжаться под ребрами легкие. Каждый раз, когда Стэн видел подобное, назло здравомыслию, он заставлял себя проживать эмоции близких погибших, ставя себя на их место.

Что было бы, окажись на месте Кристы его дочь? Как бы медленно он сходил с ума, отруби его дочери голову и руки так же, как это сделали с Роуз Вайс. Прозвучит хреново, но хвала Господу, что он не успел обзавестись семьей.

Для семьи он был излишне реалистом, чтобы осознавать насколько мир жесток, и капельку снобом, чтобы не дай Бог не привлечь хоть на йоту вменяемую женщину. Ведь, если верить словам упокоенной матушки – никто в здравом уме не пойдет замуж за того, чьи мысли пропитаны запахом формалина, пороха и бумаги.

Желтая пластиковая корка карндаша тихо хрустнула от натиска пальцев, на что сидящая в углу миссис Чанинг бросила недобрый прищур. Важно ли напоминать, что заказывать в их глушь канцтовары тоже являлось ее бременем? И что сей процесс отнимал слишком много времени? Бёрн, как в вестерне медленно опустил карандаш на стол, и столь же медленно убрал от него ладонь. В этой битве выходить победителем у него не было ни резона, ни желания.

– Ваши догадки, Бёрн, и в самом деле имеют место быть. Местная полиция Сент-Лорана уже предупреждена.

– Чудно, уверен, на Сент-Лоране вся эта паршивая история закончится, а мы же, профилактики ради, предпримем все действия, чтобы наши юные жительницы были в полной безопасности, – Финч выпрямил осанку, устремив взгляд перед собой. Стэн кинул взгляд в ту же сторону и наткнулся на портрет дочери начальника.

Краснощекая, с густой россыпью веснушек на носу и лбу, и с жиденьким рыжим каре – Биби Финч, тринадцатилетняя девочка, каждый день приходящая в участок в пять вечера, целующая отца в щеку и под звонкий щебет забирающая его домой.

Знакомое чувство сожаления и тревоги непрошенно растворилось в крови Бёрна. Дурная привычка, просто отвратительная! Сколько ему еще понадобится отходить сеансов к психологу, чтобы приструнить воображение, рисующее картины того, чего еще нет, не было и не будет?

– Именно это я и ожидал от вас услышать, капитан. Наша администрация свяжется с главой вашего города и, полагаю, ввод комендантского часа и контроля въезжающих – это лишь вопрос времени.

– Уверен, сэр, мы что-нибудь придумаем, чтобы предупредить, как похищение и гибель детей, так и ненужную волну паники. Спокойный житель – контролируемый житель. В отличие от Монреаля у нас гораздо проще отследить передвижение граждан. Шесть сотен душ и почти каждую я знаю лично. Появится чужак – мы мигом возьмем его на крючок.

На редкость адекватные слова немного сгладили накал раздражения Стэна. Поэтому желание нарушить субординацию и озвучить все эпитеты в адрес Финча залились остывшим и переслащенным чаем.

– Полагаюсь на вас. Как появятся новые вводные по делу Вайс и Дэвис – дам знать.

– Да, сэр. Хорошего дня.

– Добро.

Шипящий звук помех и последующие гудки дали понять, что их глухомань вновь была оторвана от цивилизации. Стэн, осознав, что до этого не дышал полной грудью, гулко перевел дыхание.

– Нам нужно …

– А не отведать ли нам яблочного пирога? – Лари хлопнул в ладоши и интенсивно потер их, как если бы те замерзли.– Сегодня ведь понедельник. Начало недели положено встречать с нужной ноты. Миссис Чанинг сделайте погромче музыку и о всех входящих сообщайте мне по рации.

Откатившись на стуле к вешалке, шериф бодро поднялся на ноги и, поманив за собой еще более похмурневшего Бёрна, скрылся за откосом.

– Да, конечно, – пробубнив, Стэн проковылял следом.– Как будто пирог поможет нам найти этого ублюдка.

– Мистер Бёрн, буду признательна, если вы возьмете мне черничный маффин. И проследите, чтобы сверху его обязательно посыпали тертым миндалем, а не арахисом. Арахис слишком жирный, и вреден для моей поджелудочной, – скорей упрек, а не просьба. Звонко схлестнув спицы, Патрисия сморщила нос, помогая оправе чуть сползти вниз. Прямо, как любой самооценке ее собеседников.

Стэн на всякий случай кивнул:

– Как скажете, миссис Чанинг. Черника и миндаль.

– Тертый миндаль, – Патрисия эхом повторила и, кажется, полностью утратила интерес к его персоне. Бёрну это было только на руку.

Миновав отдающий сыростью тамбур, он вышел на залитый светом пятачок. Сделав пару шагов и по привычке вскинув кверху голову, он прикрыл веки. Глубокий вздох, во всю грудь.

Один.

Второй.

В отличие от Монреаля, с его удушливой загазованностью и режущим нос жженным порохом, Ист-Мавис имел запах кислых дрожжей, закваски и свежей выпечки. Для Стэна, в моменты хорошего настроения, Ист-Мавис пах детством и отрочеством. Пах квартирой старой соседки Труди – в отличие от родительницы – добросердечной и заботливой домохозяйки. Настолько, что после школы Стэна всегда ждали пироги с яйцом и луком, а по выходным, усаживаясь между таких же добрых и тёплых от полноты и вязаных кофт подруг Труди, Бёрн обучался игре «Сыщик выходи». По смыслу похожая на «Мафию», только с колоритом туманного Альбиона, приправленной клюквенной настойкой и легкой тахикардией от возгласа матери в парадной.

– Стэнли? – непрошенное наваждение прервало ненавистное обращение.

– Я же просил так меня не называть.

– А ты поменьше витай в облаках, тогда иначе будешь слышать свое имя, – Финч прикурил. – Пошли. Скоро полдень. Припозднимся – все пироги раскупят.

Мимо проходящая пара учтиво кивнула начальнику. Кретин кретином, а уважение среди местных он сыскал. Стэн пнул камешек, и тут же скривился от собственной ребяческой реакции. Уязвленное должностным понижением эго ломало его похлеще, чем расставание с родным городом, квартирой и работой. Мало ему было навязчивых мыслей и бессонницы, теперь он еще открыто показывал свою слабость.

Отец, однозначно, перевернулся бы в гробу.

– Эту дубовую рощу мы высаживали на выпускном, – идти в тишине им явно было не суждено.– Одно время напротив каждого дерева стояла табличка с именем того, кто его посадил и я, идя на работу или просто прогуливаясь здесь, следил чье дерево быстрей и лучше росло. Эдди Шир, Кира Флемминг, Эрни Клайвбингер и я … среди пяти десятков дубов – наши развивались гораздо активней. Особенно у Кира и меня.

Бёрн хрустнул подошвой желудевую шляпку и в нескольких метрах тут же замерла белка. Рыжий распушенный хвост с торчащими из него хвойным иголками намекал о нелегком пути зверюги, тогда, как длинные нервно вибрирующие усы считывали ее нелестные мысли. Стэн был готов поклясться, что в черных блестящих на солнце глазах-бусинах плескалось искреннее разочарование, и будь у белки возможность все ему высказать, слов она бы не пожалела.

Прямо как его мать, в минуту яркого негодования или разочарования в нем.

– Прости …

– Что? – Лари, упустивший драматичный эпизод, резко обернулся. В отличие от белки, в его глазах мало что можно было считать. Он был как рыба. Плывущая себе по течению и пускающая пузыри с хрен пойми какими мыслями в черепной коробке.

Бёрн пожал плечами:

– Ничего.

– Ива, – Финч неожиданно брякнул. Невпопад, как это частенько с ним бывало.– Вон, видишь, между теми двумя стволами.

Сухой испещренный ранками от бумаги палец ткнул куда-то сторону. Стэн вынужденно сощурился.

Между крепкими ветвистыми дубами скромно тянулся тонкий полурослик, с парочкой длинных прутьев вместо веток и десятком желто-зеленых листьев. От легкого порыва ветра саженец кренился до самой земли, будто желая зацепиться, а тени дубов – мрачной материей отрезали его от солнца, лишь изредка бросая белые отблески света сквозь едва заметные прорехи в кронах. Крупицы надежды. Глумящиеся и дразнящие.

Довольствуйся тем, что даем и о большем не проси.

Стэнли скривил губы:

– Если тебе есть что сказать – скажи,– он устало сцедил воздух. От природы ему был присущ линейный образ мышления и математический склад ума, однако эту метафоричность он считал отчетливо.– Не устраивает моя заинтересованность потрошителем «чучел» и желаешь без моего участия что-то предпринимать – вперед, пиши отказную и тебе пришлют еще одного подопытного из кадрового резерва. Что-что, а бить морды судьям ни один я приноровился.

– Господин инспектор, не утрируйте, – улыбочка. Ямки.– Я просто показал, что наш парк пополняют новыми видами деревьев.

– Разумеется, – встречная улыбка. Без ямок, но более саркастичная: – А в гостиницу мы идем из-за местной кухни, да?

– Совершенно точно. Ведь мой любимый яблочный пирог можно купить только там.

– И ты вовсе не хочешь проверить новых постояльцев гостиницы на момент подозрительных лиц?

– Не хочу. Однако, должен отметить – это прекрасная мысль,– довольно кивнув, Лари продолжил шествие. – Пока я буду заказывать нам обед, ты можешь поднять списки тех, кто к нам за последнюю неделю приехал. Поскольку на нашей территории много заповедных зон – персонал гостиницы обязательно уточняет, из каких мест к нам приезжают гости. Гениально!

Парадокс не иначе. За два с небольшим месяца отбывания своего наказания, Бёрн, кроме патрулирования улиц, прогулок по парку и педантичного заполнения ненужных отчетов, больше никакой активности за Финчем не наблюдал. Сплошная халтура с пасьянсом-косынка в придачу. И теперь, когда мнение об этом кретине полностью созрело, он вздумал удивлять. Не то своей тупостью и безразличием, не то умением казаться этим тупым безразличным чурбаном. Или умным дураком.

– Признайся, тебя все же взволновала история Роуз Вайс и Кристы Дэвис?– Стэн поравнялся с капитаном, слегка задев рукав его куртки. – Как и сказал шеф, нам есть резон предупредить местных о необходимости быть более бдительными и как вариант попросим администрацию отменить празднование дня «Великого плодородия». Хотя уверен, мэр итак …

– Никто никакой праздник отменять не будет, Стэнли!

В голосе Финча проскользнула ранее неизвестная сталь. Вот же гад!

– Это самое главное торжество Ист-Мависа и его ждут с не меньшим предвкушением, чем Рождество. Отменить праздник из-за твоей паранойи и пустой догадки значит подставить каждого честного жителя. Разрушить его мечты… Оу, миссис Дэнкс, добрый день. Какой славный день, согласны?

Очередная степенно прогуливающаяся дама обменялась с Финчем приветствием, сделав вид, что приятно удивлена встрече с ним. Как им еще не надоело это притворство и напускная любезность? Кто вообще поверит, что посторонние люди могут искренне интересоваться чужими делами и настроением? Бёрн вот не верил.

«Он все равно вас всех угробит. Улыбайтесь, пока есть такая возможность»

– У нас под носом ходит маньяк, а мы из-за вшивой «мечты» устраиваем рынок потенциальных жертв. Чудесно. Лучше не придумаешь. Потрошитель, милости прошу в наши плодородные угодья. Выбирай себе жертву на любой вкус и цвет, – ироничный смешок.– Ларри, ты, начал двигаться в нужном направлении, ведя нас в гостиницу для снятия среза гостей, но видно, из-за отсутствия «криминального» опыта не совсем осознаешь всю серьезность положения.

Стэн заметно прибавил шаг из-за ускорившегося Финча:

– У маньяка есть свой почерк! Есть свой «типаж» и маршрут, на котором он оставляет весьма красноречивые следы в виде обезглавленных и обезрученных …

– Мистер Бёрн!

Финч резвернулся на каблуках. Седые патлы, стянутые хвостом, хлестко рассекли воздух и Бёрн сконфуженно сморщил нос. В школе некоторые девчонки любили так же строптиво размахивать гривой аккурат возле его носа и, должно признаться, ему этот жест очень даже нравился. А временами даже возбуждал. При условии, что волосы источали тонкий цветочный аромат, а не жареный картофель и дешевый табак.

– Мы просто идем обедать. И мы просто уточним, кто к нам приехал из соседних городов, чтобы понимать масштаб грядущей ярмарки в честь «Великого плодородия», – шагнув на ступень парадного входа в гостиницу, Финч одернул полы куртки.– Патруль мероприятия такая же наша зона ответственности, как и поддержание спокойствия среди жителей. Убийство девочек меня, бесспорно, волнует, но это волнение не должно заражать остальных. Ясно?

– Ясно, – Стэн развел руками. – Хорошо. Как скажешь. Бездействие, так бездействие.

Толкнув плечом дверь, Бёрн оскалился.– Я пойду, уточню данные о гостях, а ты, будь добр, закажи пироги и еще немного поволнуйся о том, что одному ублюдку нравится расчленять маленьких девочек с рыжими волосами.

Особенно подчеркнув последние два слова, Бёрн скрылся за скрипучей винтовой дверью. Стремительно прокрутившись, та обдала Лари сквозняком. Тот ухмыльнулся:

– Какого же ретивого вы мне подослали сотрудника, – менее надрывный скрежет и запах только что помытого дощатого пола встретил его с учтивым «Добро пожаловать в «Ист-Мавис дэй».– Чур, убирать за ним будете сами. Добрый день, Анни. Что у нас сегодня в меню?

***

Настенные часы медленно отмеряли минуты. Постукивая костяшкой указательного пальца о столешницу в такт секундной стрелки, Стэн то и дело поглядывал на спокойное лицо Анни Райс – молоденькой администраторши ресепшн. Одаривая дежурной улыбкой сотрудницы месяца, Анни неспешно елозила компьютерной мышкой, и бормоча что-то под нос, то и дело морщила вздернутый носик.

– У нас недавно обновили программное обеспечение и теперь вот приходится разбираться, куда вшита вся отчетность. Дайте мне еще буквально пару минут,– округлившиеся голубые глаза, острая галка бровей и тихий вздох поспешили разжалобить Стэна, чья пальцы как метроном давили на самообладание девушки. – Я здесь работаю всего пару недель и Лу еще не успела показать мне всех нюансов выгрузки статистики … Ну же, давай…

Деревня. Весь город и люди были ею пропитаны. В том числе и эта гостиница. Бёрн озарился. Бревенчатые стены и свод потолка, тяжелая, грубо обтесанная мебель, с накрахмаленными льняными скатертями, на первый взгляд чистыми, но если приглядеться с желтоватыми разводами от пролитого пива. Брутальный стиль скандинавской монументальности имел шанс колоритно вписаться в этот маленький лесной городок, но, дешевизна в виде пластиковых карт меню, потухшего игрового автомата с аркадными играми из девяностых и нелепых, пришпиленных канцелярскими кнопками плакатов с попсовыми певцами убивали харизму места на корню.

– Ищите спокойно, я не тороплю, – Бёрн показал пятерню в примирительном жесте. Парадокс, но от его компании большинство местных жителей начинали теряться и, если на восходе карьеры ему бы это польстило, сейчас – напротив, только удручало. – У Луизы сегодня выходной? – вопрос для проформы. И для снижения напряжения.

– Оу… почти, – Анни растерянно замерла. – Старшая Дева после утренней службы попросила Лу помочь по хозяйству.

Кинув на него короткий взгляд, Райс совсем стушевалась. Врать она не умела от слова «совсем». Настолько, что кончики ее ушей буквально засигналили алым цветом.

Бёрн прыснул от смеха:

– Она опять сорвала службу?

– Не то чтобы сорвала …

– Что на этот раз? – настроение Стэна заметно приободрилось.

– Нижнее белье, – Анни стыдливо поджала губы.

– Нижнее белье? И что, стесняюсь я спросить, она с ним сделала?

К счастью или сожалению, но кроме него в городе был еще один человек, с завидной периодичностью устраивающий акты сопротивления местным устоям. И если Стэн выражал свои протесты в норовистых диалогах с Финчем, Луиза Сингер же, на правах коренной жительницы Ист-Мависа, позволяла себе куда большие дерзости.

– Она надела его на все бюсты Матери Плодородия и возле разместила таблички с таксой.

Стэн проглотил ехидный смешок. Неплохо. Очень неплохо. Даже несмотря на то, что, шутить над объектом почитания было рискованно и даже аморально, Бёрн не мог с собой ничего поделать. Пол гул внутренних оваций личная десятка за оригинальность уходила Луизе Сингер. В который раз за эти месяцы.

– Я проведу с ней разъяснительные беседы.

– Думаю, Старшая уже Вас опередила. Нашла! – Анни ликующе просияла.– Итак, за последние три месяца нас навестило восемьдесят два гостя. В основном семьи и пожилые пары, и в основном проездом. В ста двадцати милях от нас открылись горячие источники, а Ист-Мавис единственная промежуточная точка, где можно передохнуть с дороги.

– Пенсионеры и семейники, значит, – задумчиво заключив, Бёрн подцепил из заляпанного жирными пальцами органайзера стикер.– Что ж, звучит безопасно, однако мне нужен список их всех: даты посещения, фамилии, имена. И, что насчет текущих постояльцев? Судя по накрытым столам – у вас аншлаг?

Стыдно признать, но до момента пока его не разжаловали, Стэн при всей своей разборчивости в географии, про Ист-Мавис знал ничтожно мало. Да что там душой кривить – он про него вообще ничего не слышал. И возможно не один он. Чудо, что сюда вообще хоть кто-то доезжал.

Впрочем, неузнаваемость города в текущих обстоятельствах могла сыграть на руку.

– Оу, у нас и впрямь сейчас все номера заняты. На ярмарке по случаю дня «Великого плодородия» часто выступают церковные хоры. Этот год не исключение. К нам приехал хор ванкуверского женского монастыря.

В знак подтверждения откуда-то с второго этажа донеслись чистые ноты распевки, на что Анни поморщилась.– Поют красиво, но я, признаться, на работе предпочитаю тишину.

А вот еще один единомышленник. Бёрн солидарно качнул головой:

– Прекрасно понимаю. Выходит, сейчас гостиница кишит монахинями?

– Да, верно. Одни лишь монахини да…

Знакомый скрип плохо смазанных дверных шарниров и по шее Стэна скользнул ветерок. Из-за слишком короткой стрижки затылок колко воспринял воздушный поток и от него вниз по хребту разбежались мурашки. Бёрн рефлекторно прижал к шее ладонь. Ему были знакомы эти мурашки. А еще это зыбкое мгновение, когда сердце словно замирает перед падением, и все нутро тревожно сжимается.

– … этот гость. Добрый день, сэр. Добро пожаловать в «Ист-Мавис дэй».

Сто девяносто четыре закрытых дела, из которых семь связанных с серийниками; тридцать семь штрафов за превышение скорости и два за превышение должностных полномочий; три боевых ранения; пять напарников; одно разжалование; одна ссылка и одна нерабочая нога. За этим «скромным» послужным списком бывшего детектива-следователя Монреальского бюро расследования Стэнли Баруна стояло множество сгоревших нервных клеток, бессонных ночей и экзистенциальных кризисов. Он многое пережил, о многом сокрушался и еще о большем жалел. Он срываля в алкогольную зависимость и вырывался из нее, пытался построить жизнь, как «у всех», но, вовремя вспоминал, кто такой и снова начинал все сначала.

У Бёрна, к его тридцати семи годам, успело назреть несколько полезных выводов, главными среди которых были:

«Не бей морду окружному судье при свидетелях» и «Прислушивайся к собственной интуиции».

– Желаете передохнуть с дороги?

– Добрый день, – низкий глубокий голос. С легкой хрипотцой не то от недавнего перекура, не то от неразработанных долгим молчанием голосовых связок. – Нужен номер, по-возможности с окнами на лес. Есть такой?

Стэн внимательно прислушивался. Он нарочно не оборачивался. По привычке представлял, как обладатель голоса мог бы выглядеть. Отсутствие характерного говора и слегка ленивая речь выдавала в госте канадские корни. Преимущественно северо-западные, прямо как у бывшего напарника – Доджа Стоуна. Не манера речи, а вальяжная походка. Тяжелый древесный парфюм, лязг металлических цепочек от соударения друг с другом. В витражной стойке отразился расплывчатый силуэт. Мужчина явно был широкоплечим и однозначно высоким. Лет тридцати пяти – сорока. Практичная грубоватая одежда. Берцы, черные джинсы, кожаная куртка и футболка – что-то простое с легким налетом панк-рок-культуры.