Анна Князева
Монета скифского царя

Глава 6
Борщ с пампушками

Весь вечер Дайнека пыталась дозвониться отцу. Он по-прежнему был недоступен. В двенадцать ночи она решила поговорить с Еленой Петровной, но передумала.

И все-таки она позвонила на городской номер в надежде, что трубку снимет отец. К телефону подошла Елена Петровна, и Дайнека положила трубку.

Утром Елена Петровна приехала к ней сама:

– Людочка… Папа у тебя?

Прикидывая, что ей ответить, Дайнека сказала:

– Нет.

– Где же он?

– Папа не ночевал дома? – догадалась она.

– Не ночевал. Я всю ночь звонила ему. Телефон отключен. Когда ты с ним в последний раз говорила?

Вопрос Елены Петровны резанул по сердцу.

«В последний раз» прозвучало как траурный марш Шопена.

Всхлипнув, Дайнека прошептала:

– Вчера утром…

– Ты что-то знаешь?! – всполошилась Елена Петровна. – С папой беда? Он в больнице? Или…

– Никаких или! – вскрикнула Дайнека. – Я ничего не знаю! Сама звонила весь вечер. Может, он у друзей?

– У каких?… – безнадежно проговорила Елена Петровна.

– Например, у директора холдинга.

– Я звонила Борису Ефимовичу. Славы там нет.

– Может быть, у кого-то еще?

– Я обзвонила всех. И знаешь… Вчера ночью кто-то позвонил и молчал.

– Елена Петровна, вы только не переживайте. – Дайнека тяжело сглотнула и призналась: – Я сама переживаю.

– Может быть, он куда-то собирался? – предположила Елена Петровна.

– Собирался. – Дайнека прикусила язык и закончила не так уверенно: – Кажется…

– Людочка, – Елена Петровна взяла ее за руку, – скажи, даже если это не совсем… – Она не договорила.

Дайнеке пришлось сказать правду:

– Он собирался к Насте.

Выдержав паузу, Елена Петровна обронила:

– Он ничего об этом не говорил.

– Наверное, не хотел, чтобы вы беспокоились.

– О чем я должна беспокоиться? – Всякий раз, когда речь заходила о бывшей, пусть и гражданской, жене Вячеслава Алексеевича, Елена Петровна сдержанно поджимала губы.

– У Насти неприятности, – уточнила Дайнека.

– Это ее неприятности. С чего мне переживать?

– Согласна, – с готовностью подтвердила Дайнека. – У Насти дом отбирают. Отец сказал, что надо помочь.

– Ну, что же… Ему виднее.

– Хотите, я сейчас позвоню на дачу? – Сморозив глупость, Дайнека тут же сообразила, что ее слова можно истолковать только так: отец провел эту ночь на даче, а значит, он – с Настей.

Неловко помолчав, Елена Петровна направилась к выходу:

– Когда папа появится, позвони, пожалуйста, мне.

– Да он и сам позвонит! Я в этом уверена.

Елена Петровна ушла. У Дайнеки осталось чувство вины за допущенную бестактность, но это чувство на время приглушило ее беспокойство за отца.

В ближайшие полчаса Дайнека позавтракала, погуляла с Тишоткой, села в машину и отправилась на дачу. Конечно, она могла бы позвонить, но, зная лисьи повадки Насти и особенно ее матери Серафимы Петровны, решила застать их врасплох.

Дорога в одиночестве располагала к раздумьям. Дайнека думала о Елене Петровне Кузнецовой. Она безмерно уважала эту женщину и хотела, чтобы отец оставался с ней. Теперь этот замечательный союз был под угрозой, и Дайнека должна была его защитить.

Дорога до дачи заняла больше часа. Притормозив у ворот, Дайнека посигналила. Из калитки выглянула покрытая косынкой голова Серафимы Петровны, после чего ворота открылись.

Дождавшись, пока Дайнека вылезет из машины, Серафима Петровна принялась ее обнимать, приговаривая:

– А уж как я соскучилась, и не высказать!

Дайнеке было неловко, оттого что она не могла ответить Серафиме Петровне тем же.

– Идем, Людочка, в дом. У меня борщ на плите, пампушки с чесноком еще тепленькие. Какао с цельным молочком только сварила. Все как ты любишь.

Шагая по дорожке, обсаженной невысокими деревцами, Дайнека ощутила щемящее чувство нежности к этому месту, к теплому ветерку, колышущему листья деревьев, и даже к Серафиме Петровне.

Сентиментальный настрой улетучился, как только они вошли в дом и встретили Настю.

– Зачем явилась? – накинулась она на Дайнеку.

Между ними немедленно встала Серафима Петровна:

– Зачем же так, доченька! Людочка приехала в гости, вон столько не виделись. Сейчас накрою стол, пообедаем по-семейному.

– Да я, собственно, на минутку… – начала Дайнека, но Серафима Петровна силой усадила ее на диван:

– В кои веки приехала! Неужто не покормлю!

– Мама! – вякнула было Настя, но ее тут же остановил твердый взгляд Серафимы Петровны:

– Молчи, полоротая! Профукала наш домик – молчи!

– Поэтому я и заехала. – Дайнека влезла в их перепалку. – Хотела спросить про папу…

– Я – быстро! – Серафима Петровна метнулась к буфету, достала скатерть и одним хлопком раскинула ее на овальном столе. Потом убежала в кухню.

Дайнека спросила у Насти:

– Отец вчера заезжал?

В ту же секунду из кухни донесся голос Серафимы Петровны:

– Настена! Иди сюда, помоги!

Настя ушла на кухню, и Дайнека, смирилась с невозможностью по-быстрому расспросить об отце. Она с грустью оглядела гостиную: все те же тюлевые шторы, тот же диван. На стене – картина, которую они с отцом купили на вернисаже. При воспоминании о том добром времени ей стало грустно.

Грустить долго не пришлось – в комнате с большой супницей в руках появилась Серафима Петровна. За ней вошла Настя с блюдом пампушек.

У Серафимы Петровны все «горело» в руках: тарелки заняли свои места на столе, рядом с ними легли солидные столовые приборы.

– Садись, Людочка, за стол! Угощайся!

Дайнека села, да и кто бы устоял – к великолепному борщу Серафима Петровна подала жирную деревенскую сметану и зелень. Дух шел такой, что слюноотделение во рту фонтанировало.

Дайнека уплела две тарелки борща и пять пампушек. На какао в ее желудке места не нашлось. Встав из-за стола, она пересела на диван.

– Ну, как? – спросила Серафима Петровна.

– Вы всегда прекрасно готовили, – сказала Дайнека.

– Замуж еще не вышла?

Резкий переход на личную тему вернул Дайнеку к действительности.

– Нет, – сдержанно ответила она и спросила: – Папа заезжал к вам вчера?

– Вячеслав Алексеевич? – Серафима Петровна кивнула: – Был. Пообедал. К супу с фрикадельками я подала малосольные огурчики и грибочки. Уж как меня хвалил твой отец! Давно, говорит, так вкусно не ел. С тех самых пор, как ушел от Насти. А я ему в шутку: возвращайтесь, мол, Вячеслав Алексеич, обратно!

– Как же… – несмело вставила Настя, но мать ткнула ее пухлым локтем в бок.

– Что было потом? – спросила Дайнека.

– А что было потом? – развела руками Серафима Петровна. – Поели, поговорили, он и уехал.

– Во сколько?

– В десять! – Серафима Петровна постучала ногтем по циферблату золотых часиков: – Я, когда его провожала, на часы посмотрела. Десять часов вечера было. Я точно помню.

– И он ничего не говорил? – уточнила Дайнека.

– О чем, Людочка?

– Может быть, собирался куда-то?

– Куда ж ему еще собираться, деточка? Неужто не вернулся домой?

– Не ночевал? – уточнила Настя.

Немного помолчав, Дайнека встала с дивана:

– Я лучше пойду…

– И не посидишь? – всполошилась Серафима Петровна. – Всегда ты так, Людмила. Приедешь на часок, да только душу растравишь!

– Мне нужно идти. – С этими словами Дайнека вышла за дверь.

Глава 7
Об этом в другой раз

Дайнека остановила машину в первом «кармане» и позвонила отцу. Он был недоступен. Второй звонок она сделала Вешкину. Сергей взял трубку и вместо «здравствуй», спросил:

– Где твой отец?

– За этим и звоню…

– Чтобы сказать, где Вячеслав Алексеевич?

– Чтобы спросить, где он.

– Та-а-ак… – протянул Вешкин. – Рассказывай.

– Папа не пришел вчера ночевать и второй день не берет трубку. Я потеряла его, Сережа, – всхлипнула Дайнека и спросила: – Он был на работе?

– Нет, – мрачно ответил Вешкин.

– Можем встретиться?

– Давай к офису. Жди меня напротив – в кафе.

Когда в дверях появился невысокий молодой человек, Дайнека помахала ему рукой:

– Сережа, я тут!

Сергей Вешкин был начальником отдела безопасности «Евросибирского холдинга», но всем своим видом опровергал представления о людях этой профессии: щупленький, сутулый, в очках. Но если бы враги и конкуренты холдинга знали его так, как знала Дайнека, то немедленно отказались бы от любых происков по причине их заведомой обреченности.

Добрейший, интеллигентнейший и милейший Сережа Вешкин был необычайно умен и изворотлив. За несколько лет работы он сумел так организовать работу своего департамента, что бесконтрольно муха не пролетала. Что касается Дайнеки, Вешкин выручал ее из, казалось, безвыходных ситуаций.

Дайнека повторила чуть громче:

– Сергей!

Он заметил ее, подошел к столу и сел напротив:

– Прости, что задержался. Добрынин вызывал. Давно здесь сидишь?

– Минут десять. Что-нибудь серьезное?

– Просил разыскать Вячеслава Алексеевича. Из-за его отсутствия сегодня сорвалось совещание.

– Сережа, найди его, – прошептала Дайнека.

– Ну-ну… – Сергей заерзал на стуле. – Только не плачь!

– Второй день звоню. Елена Петровна места себе не находит. Пришлось ей рассказать, что вечером папа поехал к Насте.

– Он там был? – уточнил Вешкин.

– Серафима Петровна и Настя подтвердили.

– Ты тоже была на даче?

– Только что оттуда вернулась.

– Во сколько Вячеслав Алексеевич уехал от них?

– Вчера в десять вечера. Ты разве не знал?

Сергей на мгновение отвлекся, чтобы сказать официантке:

– Один американо без сахара. – Потом снова переключился на Дайнеку: – Отец говорил, что мы с ним встречались по поводу дома?

Не поднимая глаз, Дайнека кивнула:

– Рассказывал.

– Вчера я кое-что разузнал про фирму, где Настя оформила заем.

– И что?

– Сразу позвонил Вячеславу Алексеевичу. Но он уже не ответил.

– И мне не ответил. – Дайнека подняла глаза и умоляюще взглянула на Вешкина: – Как думаешь, что с ним?

– Подожди, я не договорил… – Сергей уставился в кружку с кофе, которую поставила перед ним официантка. – А где сахар?

– Вы сказали: американо без сахара, – напомнила та.

– Сахар принесите, пожалуйста.

Дайнека посмотрела на Вешкина с подозрением:

– Скажи честно. С папой ничего не случилось?

Сергей дождался, пока принесут сахар, высыпал в кружку и только потом ответил:

– Пока – ничего.

– Ты что-то знаешь… – обреченно проговорила Дайнека.

– В фирме «Кантина» работают опасные люди.

– И что теперь будет?

– Для начала разберемся с твоим отцом.

– Как?

– Просто найдем его.

У Сергея Вешкина все было просто. По крайней мере, так он говорил. И Дайнека безоговорочно ему верила.

– Отец не сказал Насте, куда он поехал, – проронила она.

– С какой стати ему перед ней отчитываться? – удивился Сергей.

– Я подумала: а вдруг? И просто спросила.

– Что еще рассказывает Настя?

– В основном говорила Серафима Петровна.

– Что говорит она?

– Покормила отца супом, подала к обеду грибы…

Сергей Вешкин поморщился:

– Давай по существу. Не уподобляйся Настиной матери.

– Короче: пообедали, поговорили, и отец уехал от них в десять часов вечера. Остальное, как ты говоришь, несущественно.

– А было что-то еще? – Сергей внимательно посмотрел на Дайнеку.

– Серафима Петровна преподнесла разговор за обедом таким образом, как будто отец собрался вернуться к Насте.

– Что за ересь? – усмехнулся Вешкин. – Где Елена Петровна и где Настя?

– Уверена, что Серафима Петровна все сочинила, но у меня остался неприятный осадок. Чтоб ты знал: мне тяжело там бывать. Стены – родные, а в них живут два чужих человека.

– Лучше сказать: две змеи, – уточнил Вешкин.

– Ты уже решил, как будешь искать папу?

– Подожди… Кроме тебя, Насти и Серафимы Петровны, на даче кто-нибудь был?

– Нет, никого.

– Ты уверена?

– По крайней мере, мне так показалось.

– Никто не приезжал? Не звонил?

– При мне – точно нет.

– А без тебя?

– Они не рассказывали.

– Ну, хорошо… – Сергей склонился над столом и заговорил тише: – Они не сказали… А как насчет твоего шестого чувства?

– Интуиция?… – догадалась Дайнека, прислушалась к себе. – Они были встревожены.

– На их месте любой встревожится. Ничего себе, дом отбирают!

– Все действительно так серьезно?

– Серьезнее некуда.

– Ну вот, а теперь еще и папа пропал… Может, заявим в полицию?

– Пока подождем.

– И все-таки…

– А если я попрошу тебя еще раз съездить на дачу? – спросил Вешкин.

– Но я только что оттуда вернулась!

– Тогда поезжай завтра.

– Объясни мне, зачем?

– Побудь на даче подольше, останься там ночевать.

– Ну, уж нет!

– Послушай, – Вешкин понизил голос, – в этом деле есть какая-то чертовщина. Необходим всесторонний анализ, включая женскую интуицию. Давай договоримся: ты едешь на дачу, а я буду искать отца.

– Что нужно делать?

– Повторюсь: пробудь там как можно дольше. Слушай, о чем говорят, контролируй телефонные звонки. Обращай внимание на тех, кто приезжает, если такие будут. И помни: мне нужна полная информация.

– Может, объяснишь, в чем дело?

– Риелторы из «Кантины» – жесткие люди. Если с Настей или с Серафимой Петровной что-то случится, Вячеслав Алексеевич мне не простит.

– Я не понимаю.

– Например, что-нибудь загорится. Теперь это популярный способ воздействия и очистки территории. Для информации: земля под вашим домом стоит больше, чем дом.

– Ну и что?

– После пожара не нужно будет тратиться на снос дома и вывоз строительного мусора. Риелторов из «Кантины» не расстроит, если вместе с домом сгорит пара человек.

– Настя подписала все документы. Участок и без того принадлежит этой «Кантине».

– Им нужно избежать судебных разбирательств и существенно ускорить процесс. – Сергей строго посмотрел на Дайнеку. – Зная Настю, можно предположить, что она у них на крючке.

– Что это значит?

– Это значит, что они хотят больше, чем дом и участок.

– У нее ничего больше нет.

– Думай, Дайнека, думай…

– Думаю…

– Твой отец – небедный человек. Догоняешь?

– Думаешь, его похитили и теперь хотят денег? – Дайнека часто заморгала. Глядя на нее, любому стало бы ясно, что будет дальше.

– Только не плачь! – предупредил Вешкин.

– Не плачу…

– Приедешь на дачу – проявляй бдительность.

– Проявлю…

– Когда едешь?

– Ты же сказал – завтра…

– Вот и хорошо.

Дайнека вытерла слезы и тяжело вздохнула:

– У меня есть одна просьба.

– Давай, – сказал Вешкин.

– Будешь говорить с Еленой Петровной – пожалуйста, деликатней. Не распространяйся про Настю.

– Елена Петровна – умная женщина…

– И все-таки.

– Хорошо. Я обещаю.

– Есть еще одно дело… – Дайнека подошла к последнему пункту разговора с Сергеем – к истории с монетой и убийством бомжа.

Однако, поразмыслив, решила, что не стоит все валить в одну кучу. Найти отца было важнее, и она закончила:

– Но об этом мы поговорим в другой раз.

Глава 8
Смятение чувств

Если бы Дайнеку спросили, зачем она это сделала, то даже по прошествии времени она бы не смогла этого объяснить. Но тем не менее все произошло именно так.

Сергей Вешкин ушел. Она тоже направилась к выходу. Ее взгляд упал на соседний столик – там у окна сидел Влад Делягин, высокомерный знакомый писателя Остапа Романова.

В Дайнеке что-то всколыхнулось, и она ляпнула:

– Здрасте!

Влад медленно повернул голову и спросил:

– Мы знакомы?

Теперь Дайнеке нужно было объяснять, где и при каких обстоятельствах он смерил ее таким же холодным взглядом. Скорее от обиды она ответила:

– Нет!

Дайнека вышла из кафе слишком поспешно. Порывшись в сумке, достала ключ от машины и открыла дверцу, когда услышала позади себя голос:

– Постойте!

Она обернулась и увидела Влада. Он подошел, спокойно захлопнул дверцу и поинтересовался:

– Вы – девушка Романова?

– С чего вы это взяли?

– Я видел вас вместе. Разве не так?

– Так.

– Ну, так что же вы?

– Что? – Дайнека с вызовом посмотрела ему в глаза и распахнула дверцу машины, но Влад Делягин снова ее захлопнул.

Тогда она сказала:

– Да пошел ты.

– Мы перешли на «ты»? – Он усмехнулся. – Вот они, свободные нравы нынешней молодежи.

– А мне с тобой детей не крестить.

– Как знать…

– Вон пошел! – Дайнека взялась за ручку, но Влад удержал дверцу.

Такая наглость возмутила ее:

– Я вызову полицию!

– Вызывай. Скажу, что ты сама пристала ко мне в кафе.

Такая постановка вопроса загнала Дайнеку в тупик. Делягин был прав: он сидел в кафе и никого не трогал, даже не смотрел в ее сторону. Всю эту кашу заварила она сама.

– Ну, хорошо… Что тебе надо?

– Мне? – удивился Влад.

– Да иди ты! – На этот раз Дайнека серьезно обиделась.

Влад взял ее под руку:

– Ладно-ладно… Не сердись. Чашечку кофе?

– Я уже пила.

– Тогда мороженое или пироженку?

Дайнека резко повернулась к нему, и ее обиженное лицо сделалось детским, а просьба прозвучала словно мольба:

– Не говори со мной так, как будто мне десять лет.

– Я бы не посмел… – Влад исподволь повел ее рядом с собой по улице мимо кафе. – И, кстати, тебе уже исполнилось восемнадцать?

– Не смешно. Мне – двадцать четыре. – Не задумываясь, Дайнека послушно шла рядом с ним.

– Очень хорошо сохранилась.

– Это банально.

– Согласен. Из вежливости могла бы меня о чем-то спросить.

– Чем занимаешься?

– А то ты не знаешь… Остап тебе не мог не сказать. Я – художник. Мне тридцать два года, и, что характерно, я до сих пор не женат.

– Твое семейное положение меня не волнует. – Дайнека удивленно остановилась: – Куда мы идем?

– В гости.

– К кому?

– Ко мне.

– Что за дикая идея? Ты – сумасшедший?

– Не вижу причин, чтобы не зайти ко мне в мастерскую и не выпить стакан чаю. Кофе мы уже пили.

– Вот еще! – Она вырвала у него свою руку.

– Я приличный человек и не понимаю, чего ты боишься, – проговорил Влад с серьезным выражением лица. – Раз уж мы здесь, почему бы тебе не посмотреть на мои картины?

Дайнека была смущена и заинтригована одновременно.

– Я не знаток живописи.

– Чтобы понимать живопись, не нужно быть ее знатоком. Просто посмотришь и скажешь, что думаешь.

– Так просто?

Влад подошел к спортивной машине и распахнул дверцу:

– Прошу!

– Зачем? – опешила Дайнека.

– Поедем в мастерскую.

– Но ведь ты сказал, что живешь где-то рядом.

– Соврал, – сказал Влад и широко улыбнулся. – Моя мастерская – на Кутузовском.

– Это далеко.

– А ты куда-то торопишься?

– Да, в общем-то, нет.

– Ну, так садись в машину. Обещаю, что привезу тебя на это же место.

Мастерская Делягина располагалась на верхнем этаже высотного дома и занимала несколько комнат. Самая занимательная часть помещения находилась на чердаке: большая рекреация, кабинетик и неширокий опоясывающий балкон, с которого был виден проспект.

Осмотр начали с балкона, но у Дайнеки закружилась голова, и они спустились на нижний этаж.

Влад расставил картины, которые хотел ей показать.

– Ты смотри! А я – на кухню.

Дайнека добросовестно рассмотрела картины одну за другой. Многое не поняла, но ей понравилось все.

Влад вернулся с двумя кружками чая и распаковал жестяную коробку с печеньем.

– Ну, как?

– Талантливо, – проговорила Дайнека.

– Не говори ерунды! Просто покажи, какая картина тебе понравилась.

Не раздумывая, Дайнека взяла небольшую картину, на которой был изображен деревенский дом у реки, и показала ее Владу:

– Вот!

– Неожиданно… – выдержав паузу, тихо признался он. – Дом моей бабки под Калугой. Теперь там никто не живет. Она умерла.

– Мне очень жаль…

– Скажи, о чем ты думаешь, когда глядишь на эту картину?

– О тихом летнем вечере… – Дайнека мечтательно помолчала. – О том, что сквозь деревья проглядывает розовое небо, и скоро зайдет солнце. Еще о том, что хорошо бы искупаться в реке, пока совсем не стемнело. Соскользнуть в воду, вынырнуть и поднять брызги!

Не отрывая от нее взгляда, Влад отставил коробку с печеньем.

– Хочешь, я тебя нарисую? – Он стал что-то искать. Вытащил из-за мольберта дощечку, прицепил к ней ватманский лист и взял толстый грифель. – Садись!

Дайнека растерялась:

– На стул?

– Да хоть на пол…

Определив его слова как приказ, Дайнека опустилась на кошму и замерла.

– Вот так… Теперь не шевелись, – скомандовал Влад и широкими штрихами стал черкать по бумаге, как будто размечая рисунок.

Он пристально смотрел на Дайнеку, потом переводил взгляд на бумагу и вновь на нее. Лицо Влада было непроницаемым. При взгляде на него могло показаться, что он рисует не Дайнеку, а гипсовый куб.

Она тоже смотрела на Влада, пытаясь угадать меру его таланта и «величину» его самого. В какой-то момент он показался ей настолько красивым и одухотворенным, что впору было зажмуриться.

Почувствовав холодок внизу живота, Дайнека устыдилась саму себя и спросила нарочито нетерпеливо:

– Скоро закончишь?

Влад подошел и протянул руку:

– Готово. Поднимайся.

Она встала и потянулась к рисунку, но он отшатнулся:

– Э-э-э, нет!

– Что это значит? – возмутилась Дайнека. – Покажи!

– Сначала пообещай, что посмотришь и честно скажешь: понравилось или нет.

– Обещаю.

– Тогда смотри. – Влад обернул рисунок и замер в ожидании.

Разглядывая свой портрет, Дайнека растерянно прошептала:

– Неправда…

– Что?! – Влад ненадолго развернул рисунок к себе: – Не похожа?

– Не в этом дело… Ты многое приукрасил. Я не такая красивая.

– Например?

– Глаза… Они не такие большие.

– Об этом можно поспорить.

– И губы… – Дайнека склонила голову на один, потом на другой бок. – Разве они такие?

– Ты и сама не знаешь, какая ты красивая.

Дайнека покраснела и опустила глаза:

– Боюсь, мне пора ехать…

– Я тебя отвезу.

Влад отвез Дайнеку к ее машине, оставленной у кафе. Они простились, ничего не обещая друг другу, и даже не обменялись телефонами.

Домой Дайнека попала только вечером. Тишотка сразу потащил ее на прогулку.

Она, конечно, пошла, но ей до чертиков хотелось улечься в постель, завернуться в пуховое одеяло, и чтобы оно обволокло теплом ее самое и ее мятущуюся душу. И чтобы этот лукавый, обманчивый мир остался за дверью. И чтобы ни одна кощунственная мысль или желание не проникли в ее тело и мозг.

Избегая думать о Владе, она тем не менее прибила подаренный портрет на стену и только потом позвонила Вешкину.

– Есть новости про папу?

Он ответил:

– Пока нет.

– Звонил Елене Петровне?

– Звонил.

– Как она?

– Позвони, она все расскажет.

– Есть что рассказывать? – поинтересовалась Дайнека.

– Думаю – нет.

– Тогда зачем звонить?

Сергей Вешкин спросил:

– Ты на даче?

– Я дома.

– Когда поедешь туда?

– Мы же договорились, что завтра.

– С утра?

– Обещаю. – Дайнека посмотрела на карандашный портрет и тихо вздохнула. – Ну, пока…

Сообразив, что она сейчас отключится, Сергей Вешкин воскликнул:

– Подожди! Тебе ни о чем не говорит фамилия Кротов?

После непродолжительной, но весомой паузы Дайнека обронила:

– Он следователь.

Сергей прояснил ситуацию:

– Сегодня Кротов приходил ко мне на работу.

– Зачем?

– Искал Вячеслава Алексеевича. Мне кажется, ты что-то скрываешь.

– Это не телефонный разговор.

– Мне приехать?

– У тебя есть дела поважнее. Ищи папу.

– Его ищу не только я.

– Кто еще?

– Ты тупая, Дайнека? – взорвался Вешкин. – Я же сказал: его ищет следователь Кротов! И можешь мне поверить, этот тип – та еще сволочь. Что ему надо?

– Я тебе сказала, это не телефонный разговор, – упрямо повторила Дайнека.

– А если он явился от риелторов из «Кантины»?

– Кротов не имеет к ним отношения.

– Откуда ты знаешь? Может, объяснишь?

– Объясню. Но только после того, как съезжу на дачу. Пока!

Отключившись, Дайнека некоторое время смотрела на телефон, опасаясь, что Вешкин перезвонит. Но он не перезвонил, и она успокоилась. Теперь ее ждала теплая постель и пушистое одеяло.

Нацелившись на ванную, Дайнека между делом покормила Тишотку и уже взяла чистое полотенце, как вдруг прозвучал звонок.

Тишотка с лаем бросился к входной двери. Она взглянула на часы – было почти одиннадцать.

Цыкнув на Тишотку, Дайнека приблизилась к двери и, не открывая, спросила:

– Кто там?

– Откройте! Полиция!

Она посмотрела в глазок и недоверчиво уточнила:

– Откуда я знаю, что вы – это вы?

– Моя фамилия Кротов! Мы говорили с вами вчера. Откройте, Людмила Вячеславовна! Нам нужно поговорить.

– Сейчас, – пообещала Дайнека. – Только уберу собаку.

Заперев Тишотку в спальне, она вернулась и открыла дверь. За ней действительно стоял Кротов. Дайнека успокоилась, но тут же поняла, что напрасно.

– Где ваш отец? – Кротов шагнул в прихожую, потом, не церемонясь, прошел в гостиную.

– Его здесь нет… – растерянно пролепетала Дайнека.

– Где он?

– Не знаю.

– Не советую играть со мной в игры! – предупредил ее Кротов. – Вы специально перепутали цифры?

– Какие цифры? – Дайнека тоже прошла в гостиную и замерла у двери. Вопрос следователя вогнал ее в ступор.

– Номер телефона, который вы назвали на допросе, принадлежит не вам, а другому человеку.

– Этого не может быть. – Она взяла свой телефон, как будто собралась позвонить. – Давайте сверимся…

Кротов продиктовал телефонный номер, и она уточнила:

– На конце не тройка, а пять. Вы неправильно записали.

– А может, вы неправильно продиктовали?

– Это неправда.

– Тогда почему не поднимали трубку домашнего? Почему не отвечали на мои звонки?

– Потому что меня весь день не было дома. – Дайнека нахмурилась и прекратила препирательства: – Зачем вы пришли?

– Мне нужно выяснить, где ваш отец. Его нет ни на работе, ни у Кузнецовой.

– Про Кузнецову тоже знаете? – Дайнека прошла в комнату и остановилась напротив Кротова. – Что случилось? Зачем вам нужен папа?

– Я не обязан докладывать, но, если зашел разговор, скажу. Служащие заправки, на которую вы указали во время допроса, в один голос утверждают, что ваш отец преследовал старика. Вы не говорили мне, что они знакомы.

– Что за дичь! Они не знакомы. Папа не мог, да и зачем это ему?!

Следователь показал свой портфель и многозначительно постучал по нему пальцем:

– Здесь запись с камер видеонаблюдения. Вчера утром ваш отец приезжал на заправку.

– Ах вот оно что! – Дайнека радостно закивала. – Он действительно приезжал туда, и я была с ним. Папа расспрашивал служащих про старика, но его никто не знал и не видел…

– Зачем?! – перебил ее следователь. – Зачем ему дался этот несчастный бомж?!

– Все из-за монетки…

– Не морочьте мне голову! – Кротов нервно расстегнул портфель, потом снова застегнул его и направился к двери: – Объявится ваш папаша, пусть позвонит мне. Иначе я пришлю за ним наряд полицейских!

Он вышел из квартиры, и входная дверь захлопнулась с такой силой, что отвалился кусок штукатурки.

Дайнека задвинула щеколду и заперла все замки, потом побежала в спальню. Подхватив Тишотку на руки, прижала его к себе. В этот момент пес был единственным живым существом, от которого она могла получить поддержку.