Анна Богуцкая
Дневники офисного планктона

Анна Богуцкая

Дневники офисного планктона

Офис № 1

Боярский

– Коньяку?

– Наливай.

– А может, водки?

– Можно и водки. И пивка потом шар-рахнуть.

Такой разговор происходил около девяти утра в рабочий понедельник в конференц-зале строительной компании, в которой я трудилась последние полгода.

– Тысяча чертей! Не «Кур-рвуазье», – с сожалением констатировал голос.

– Привет, Миша! – сказала я.

– Ку-ка-ре-ку-у! Костей принес, щен-нок?

– Принесла. – Я достала из пакета куриные кости и по одной начала их протягивать в клетку болтливому попугаю – серохвостому жако. Каждую кость он аккуратно брал лапой и клевал страшным кривым клювом.

– «Зенит» – чемпион! – заговорщицки сказал он и добавил чуть бодрее: – Ур-р-ра!

– Любишь, футбол, Мишенька?

– Кто болеет за «Зенит» – тот богат и знаменит! Кто болеет за «Зенит» – у того всегда стоит! – эмоционально прокричала птица.

Попугай Миша Боярский жил здесь уже восемь лет. В конференц-зале, утопающем в зелени, у него был огромного размера вольер с различными развлечениями – ствол дуба с ветками и дуплом, качели, несколько насестов и кольца. Ответственная сотрудница следила за его рационом. К слову, он был исключительным. Орешки, многообразие семян и зелени. Но самой большой слабостью Боярского были куриные кости. Каждый день кто-то из сотрудников приносил ему их, а к вечеру на полу вольера образовывалась кучка из недоеденных костей, которая напоминала о жилищах людоедов.

– Тысяча чертей! – внезапно сказал Миша, хватая клювом последнюю кость. – Не «Кур-рвуазье».

– И в самом деле, – согласилась я.

Наша компания строила целые кварталы домов – и муравейники, и малоэтажные районы. Я попала сюда по блату, меня привел один из начальников одного из отдела продаж на непыльную работу пиарщицы. Надо сказать, что у нас, как в любой приличной российской компании, отделы продаж с их начальниками множились чрезвычайно. Один только Мерфи смог бы разобраться, по какой такой невиданной причине это происходило. Подозреваю, в какой-то момент руководство уставало бодаться с наиболее настойчивыми торгашами и всучивало кому-нибудь из упорных должность начальника в придачу с отделом. Впрочем, как они множились, так и вымирали.

Владелец – сорокапятилетний Семен Алексеевич – был человеком спокойным, но четким. Он правил тихо, но жесткой рукой. Однажды, например, Семен Алексеевич продемонстрировал самый действенный из виданных мной способов борьбы с опозданиями, закрыв в девять утра дверь здания изнутри. К половине десятого у входа собралась толпа жаждущих занять свои места сотрудников. Все они были впущены, но депремированы. Больше никто не опаздывал.

В кабинете у Семена Алексеевича не было компьютера – только чертежные принадлежности и макеты объектов. Он изобретал инженерные решения, внедрял их и патентовал. Компания была его ребенком, и для этого ребенка он готов был сделать все что угодно. Даже наказывать отеческим ремнем.

Семен Алексеевич завел попугая после первого сданного объекта. Сложно сказать, почему именно птица и именно эта поселилась здесь, но Миша был не просто символом и старожилом компании, он еще и хранил многочисленные секреты. Вы же знаете, что почти каждый офисный сотрудник около одиннадцати утра и четырех часов пополудни вскакивает с рабочего места, хватает телефон и идет с ним в одному ему известное место, чтобы поговорить с кем-то важным. И если кто-то его вдруг застукивает за этим делом, сотрудник делает важный вид и принимается расхаживать из угла в угол с трубкой у уха.

Чаще всего таким местом у нас становился конференц-зал, где хозяйничал Миша. Его попугаичий мозг удивительным образом запоминал целые фразы и интонации, а затем выдавал их к месту или не к месту.

Таланты болтуна Миши тоже были чрезвычайными. Он прекрасно рассуждал о продажах на уровне лучших менеджеров, преимуществах малоэтажного строительства, а также смеялся, пел и красиво матерился. Особо ему удавалась речь одного из начальников одного из отделов продаж – Анастасии Максимовны.

– Аха-ха-ха-ха-ха! – заливался он ее высоким голосом. – Рыба копченая? – И рассеянно добавлял: – Тысяча чертей!

Гасконскому лексикону попугая обучил бывший владелец еще в те времена, когда Миша был птенцом. Он часто сам говорил с людьми подобным образом. Должно быть, очень любил Д’Артаньяна.

Но фанатом «Зенита» и алкоголиком Миша стал уже у нас. Впрочем, что еще делать в вечно рыдающем Петербурге, на который лишь одна футбольная команда, а депрессия настолько проникает в сердца, что остается только отчаянно бухать. Вся наша компания болела за «Зенит» и пила по-черному. Кричалкам Мишу обучили дизайнеры, а на алкоголь подсадило руководство, которое вечерами обсуждало светлое будущее страны в конференц-зале. Мише за компанию наливали то коньяк, то водку, то виски. Но коньяк больше всего пришелся ему по вкусу. Помимо прочего, руководство весьма изысканно материлось, а Мише нравились звучные выражения, и он их с удовольствием брал в оборот.

Шел двенадцатый день нового года, когда Семен Алексеевич решил собрать руководство для обсуждения самого главного вопроса истории человечества – «Где деньги?» Этот экзистенциальный вопрос волновал его весь прошлый год, а сейчас встал особенно остро, так как заказов не было, а отделов продаж было уже три. И хотя в другое время все присутствующие по отдельности точно знали, что и как надо продавать, в чем проблемы предприятия и в какую сторону нужно развиваться, на сегодняшнее совещание все, включая начальников всех отделов продаж, пришли какие-то грустные, без огня в глазах и без ответа на главный вопрос.

Атмосфера в конференц-зале была гнетущей, и казалось, что выражения хмурых ртов отрывались от лиц, плавали и искажались в густом тумане сигаретного дыма.

Собравшиеся сидели за большим столом, уставленным чашками кофе и пепельницами, Семен Алексеевич встал в полный рост, а Миша тем временем принялся важно расхаживать по ветке.

– Всех приветствую, – начал Семен Алексеевич. – Сегодня я собрал вас, чтобы обсудить финансовые итоги…

– Давайте выпьем! – вдруг громко перебил его Миша.

Все обернулись в сторону вольера, и кое-кто даже осмелился улыбнуться.

– …финансовые итоги уходящего года, – стараясь не обращать внимания, сказал Семен Алексеевич. – Вы знаете, что в прошлом году мы сдали два жилых…

– Да ты охуел! – внезапно возразил попугай. – Водки можно! Тысяча чертей! И пивка потом шар-рахнуть.

Все уже, не стесняясь, смотрели на вольер, но владелец упорно продолжал:

– Так вот, мы ввели два квартала, ведем строительство еще…

– Наливай коньяку! – предложил Миша. – Ку-ка-ре-ку-у!

– Миша, хватит! – не выдержал Семен Алексеевич, собравшиеся ржали в голос.

– Да ты охуел, щен-нок! – возмутился попугай. – Не «Кур-рвуазье».

– Это ты мне? – обиделся владелец.

– Тысяча чертей! «Зенит» – чемпион! – привел неопровержимый довод Миша.

– Так вот. Мы ведем строительство многоэтажного квартала и проектно-изыскательские работы еще по четырем пятнам в разных районах Ленобласти. – Семен Алексеевич был горд, что договорил фразу до конца. Он выдохнул, глотнул кофе, раскрыл рот.

– О-о-о-о, единогла-а-а-зое такси, – пропел попугай по слогам и добавил: – Аха-ха-ха-ха-ха! Рыба копченая?

– Сам ты рыба копченая! – Семен Алексеевич не выдержал и рассмеялся сам.

– Давайте выпьем! – снова предложил попугай. – Коньяку! И водки можно.

– Тысяча чертей! – сказал владелец. – Хватит. Несите коньяк! И рыбу копченую. Бог с ней.

– А потом пивка шар-рахнуть! – со знанием дела заключил Миша.

P. S. Компания, в которой живет попугай Миша Боярский, работает до сих пор.

Димон

Ранней весной, когда все сердца ждут перемен, к нам пришел новый начальник одного из отделов продаж Сергей Сергеич. Все его знали, потому что свою карьеру он начинал как раз в нашей компании много лет назад.

Сергей Сергеич имел спортивную фигуру, смазливое лицо, был помешан на здоровом образе жизни, а больше всего на свете любил деньги и настольный теннис. В тот же день в одной из переговорных установили стол для пинг-понга. В кабинет Сергей Сергеича, прямо под его зад, привезли ярко-красное кресло.

– Стыд-бища какая! – заметил на это попугай Миша Боярский, проживающий в конференц-зале.

На следующий день паровозом за Сергей Сергеичем в отдел продаж пришла его сотрудница с прошлой работы Ира. Она была тоже спортивна и имела модное по тем временам лицо, которое сложно было вспомнить, если уж захочешь. Одновременно Ира была похожа на икон стиля того времени – Сару Джессику Паркер и Дженнифер Энистон, а также всех их клонов.

Мир еще не знал надутых губ, брежневских бровей и коровьих ресниц. Аккуратно выщипанные в салоне красоты брови Иры подчеркивали узкий лоб и добавляли выразительности небольшим голубым глазам. Все знали, что косметику она покупает в модной сети «Рив Гош», на ее ресницах тушь L’Oreal, а на губах помада Lumene. На Ире были красные туфли, красный костюм, красный ремешок на часах и, подозреваю, красные трусы. С креслом Сергей Сергеича они составляли очень гармоничный союз. С самим Сергей Сергеичем они были схожи любовью к деньгам и настольному теннису.

Своими правильными привычками, идеальными фигурами и модной одеждой эта парочка тут же вызвала зависть. О них шептались в туалетах, коридорах, переговорках, многое долетало до скрытых в перьях, но чувствительных ушек Боярского.

Сергей Сергеич с Ирой были дисциплинированны и совершенно не сомневались в себе. А их тренированные алчные глаза только и искали, чем бы поживиться.

Первый свой день Сергей Сергеич решил начать с малого – переформатировать работу клиентского отдела. Для этого он решил каждое утро проводить тренинги, на которых наставлял сотрудников. Со стороны эти мероприятия выглядели как школьные уроки НВП.

– Ты почему опаздываешь? – зло говорил он замешкавшемуся на парковке молодому торгашу.

– Сколько звонков вчера сделал? – нависал над другим.

– Сколько запланировано встреч на этой неделе? – вопрошал у третьего.

Затем начинал учить продажам. Суть этого обучения сводилась к простой формуле: научиться производить впечатление на любого клиента.

– Что у тебя не так? Может быть, купить дорогие часы? Или сменить гардероб? Мы, по-твоему, хлеб здесь печем? Мы квартиры продаем. Как купить квартиру у нищеброда? – вещал он ежеутренне.

– Вы любите то, что продаете? – говорил он. – Представьте себя в этой квартире. Что вам нравится, а что нет? Думайте о том, что нравится, когда общаетесь с клиентом. Расскажите, какой бы сделали ремонт. Посоветуйте дизайнера интерьера. Вы сами как живете? Меняйте свой образ жизни к лучшему. Каждый день. В вас должен быть шик!

В Сергей Сергеиче шик был. В Ире было два ведра шика. Но, глядя на наших торгашей, можно было сказать только одно: все они живут с мамой. Выглядели они безлико, и из их рук совсем не хотелось есть.

За исключением огромного Димона. Мало того что он за всех делал месячный план, так еще отличался незабываемой внешностью. Черные волосы, черные брови и глаза, большой живот и громкий смех – такой был Димон. Он приехал в Петербург из Ростова-на-Дону, и, глядя на него, я понимала, почему донские казаки все еще в почете.

По нему нельзя было сказать, что он живет во дворце, но, честно говоря, внешний вид Димона вовсе не вызывал мысли о его месте жительства.

Димон был абсолютно брутальным мужиком, он потел, как конь, ел, как конь, жил, как последний день, и вряд ли ему требовалась дополнительная порция харизмы. Появляясь где-то, он неизменно перетягивал внимание на себя. Он острил, создавал настроение, воодушевлял одной улыбкой.

Димон был великодушным, простым как три рубля и совершенно не вписывался в формат нового отдела продаж Сергей Сергеича. А Сергей Сергеич хотел пообтесать такого выдающегося во всех смыслах хлопца, довести до формата хладнокровного петербуржца, по-вампирски высосав из него всю румяную жизнь.

– Ну что, Дмитрий, сколько у тебя встреч на этой неделе? – спрашивал его Сергей Сергеич.

– Да нет у меня встреч, одни сделки. – отвечал он. – Щас, Сергеич, погоди, у меня звонок. – Уходил и больше не возвращался.

Сам Сергей Сергеич тоже умел произвести впечатление. У него были дорогие часы, но вовсе не они впечатляли, а неуловимое мальчишеское обаяние вкупе с каким-нибудь неожиданным высказыванием, касающимся в основном здоровья.

– Ты пила когда-нибудь чай из травы бурятского единорога? – производил он впечатление на меня. – Очень полезный. Мне прямо с Байкала привозят.

– Шаманы?

– Шаманы самолетами не летают.

На метлах, что ли?

Через неделю после его появления в отделе продаж стало нельзя шуметь, чтобы не отвлекать никого от переговоров. И только громкий смех Димона время от времени разрывал тишину.

– Да ты что, с дуба рухнул? Какое джакузи? Это же экономкласс. За эти деньги ты только джакузи и купишь. Без квартиры.

Или:

– Вы хотите во всей квартире красные стены? Во всей. Квартире. Красные. Стены. А вы не помрете от счастья?

Нужно было видеть, как бледнело, а затем краснело лицо Сергей Сергеича. Никогда в жизни он так не разговаривал со своими клиентами. Очень скоро стало очевидно, что либо Димон, либо Сергей Сергеич – кто-то из них должен сгинуть.

Сергей Сергеич продолжал наставлять остальных коллег. И его вампирская магия обладала определенным влиянием. Со временем торгаши стали смелее, в их облике появился лоск и нарочитая небрежность. Они начали отпускать двусмысленные шуточки и флиртовать с женской частью коллектива.

Еще через несколько уроков Сергей Сергеича у менеджеров изменился подход к еде. Если раньше забитый торгаш, потупив взгляд, жрал в одиночку, то теперь он непременно приглашал кого-то с собой. Если это была женщина, он оплачивал ее обед, ухаживал за ней и, казалось, готов вот-вот сделать предложение руки и сердца. Если это был мужчина, то он держал дистанцию, был тверд, вежлив, взвешенно шутил.

Вместе с этим стали расти продажи. Сергей Сергеич был горд и ожидал более серьезных результатов.

– Труд все победит! – любил говорить он.

Перед обедом они с Ирой полчаса играли в настольный теннис. Затем приходили в столовую и традиционно брали по куску говядины или белой рыбы и салат из свежих овощей. Сергей Сергеич пил свой шаманский чаек, а Ира – воду.

– Не хватает им булгаковского вкуса к еде, – делилась я наблюдением за обедом с Димоном. – Хоть бы раз по котлете взяли. Вообще, интересно, как они занимаются сексом? Наверное, больше трехсот калорий им нельзя сжигать?

– Почему? – недоумевал Димон, разглядывая свиную, лоснящуюся от жира рульку.

– Сам посуди, триста калорий – это час высокоинтенсивной тренировки. А у них, подозреваю, весь дневной расход калорий посчитан и учтен. Посмотри на Иру! Уверена, ее одежда подогнана к телу до миллиметра. Ей вообще нельзя меняться.

Сам Димон, судя по рациону, клал на новый обеденный ритуал. Он умел хорошо поесть.

– Я по-другому не наемся, – хохотал он. – Мне форму надо поддерживать. Знаешь, как у нас в семье шашлык готовят? – говорил он страстным басом. – Свиная шея или баранина. Чаще всего баранина, в ней жира больше. Режешь вот такие куски. – Он показывал руками, как нужно нарезать куски. – Маринад простой. Лимон, черный перец, много лука кольцами и под пресс. Через час можно жарить.

Описания мясного пира мне нравились больше, чем темная история с чаем Сергей Сергеича.

А Сергей Сергеича бесила Димонова разнузданность.

– Тебе бы подсушиться, – говорил он ему на очередном обучении. – В настольный теннис, например, поиграть. Хотя бы полчаса в день.

– Да ты чё? Целых полчаса на какую-то пародию игры для взрослых людей? – смеялся Димон. – Пусть закидают меня любители настольного тенниса своими крохотулечными шариками. От них даже синяка ведь не будет. А этот ваш столик… Никакого простора. Бегаешь, как идиот, вокруг него. А ракеточками только мух гонять, – выговаривал он боссу. – И не надо заблуждаться, к теннису ваш пинг-понг имеет весьма отдаленное отношение.

Ира всегда находилась рядом с Сергей Сергеичем. О ней можно было сказать все что угодно, кроме того, что она была эмоциональной. Выражение ее лица не менялось никогда. Возможно, она боялась, что опадет слой тонального крема заодно с лицом и мы все увидим ее вампирскую сущность, так хорошо спрятанную за формальной одеждой и макияжем. Кто ее знает. Даже Сергей Сергеича она слушала совершенно безэмоционально.

– Тьфу ты! – все чаще говаривал попугай Миша Боярский, брезгливо отворачивался и пытался откопать зерно в своей клетке по древним птичьим традициям.

Все-таки была у Михаила чуйка.

Шло время. Сергей Сергеич с Димоном продолжали соперничать.

– Уволил бы я его, – как-то раз услышала я его разговор с Ирой. – Да продает хорошо. И руководство его любит.

Так близок был Димон к руководству, потому что мог отлично выпить, поесть и пошутить. А что еще нужно для хорошего разговора?

В нашей компании коньяк пил даже попугай. А Сергей Сергеич – черт знает что.

Но однажды все маски пали. В последний день весны Димон одним пакетом продал десять квартир крупному холдингу. Конечно же, это не было заслугой Сергей Сергеича, но все же отдел продаж был его, а значит, и лавры тоже.

Сразу после обеденной игры в настольный теннис они с Ирой пошли в конференц-зал, где жил Боярский и любили выпивать руководители. Димон уже был там. Он аккуратно двигал бутылки с алкоголем, чтобы их кучки обретали на столе симметричный рисунок. В каждой кучке было по бутылке водки, вина и коньяка, а всего кучек было четыре. Между делом Димон таскал из тарелок тонкие кусочки ветчины и буженины, затем перекладывал оставшиеся кусочки так, чтобы пропажу никто не заметил. Тут же стояли блюдца с хрустящими корнишонами, солеными помидорами и оливками, красной рыбой и селедкой и большие миски с холодцом.

– Ну-с, выпьем скромненько, – сказал Боярский, расхаживая по насесту.

– Хера себе, скромненько, Миша! – захохотал Димон. – Смотри, какая поляна!

На эту поляну должно было слететься все руководство. Включая босса Семена Алексеевича.

На подходе к конференц-залу Сергей Сергеича с Ирой бесцеремонно подрезала повариха. Она вкатила большую тележку и, встав у стола, принялась доставать из ее недр горячую картошку с маслом и луком, запеченные куриные крылья, ножки и жареное мясо.

– Заходи, Сергей Сергеич, – раздался голос босса.

– Да, заходи, – поддержал Боярский. – Выпьем скромненько.

– Надеюсь, не скромненько, – засмеялся Семен Алексеевич. – Хотя я люблю по-простому. Сам в деревне вырос.