Анжелика Огарева
Прокурор Баринова

Глава 1. Кому-то и прокурором надо быть…

Прошел месяц с тех пор как Ян возобновил отношения с Раисой и Стасом и познакомил с ними Катю. Муж Раи, Стас, был близким другом Яна еще со школы. Катя была знакома с друзьями – сослуживцами мужа, но это была совсем другая дружба. Она гадала, что могло развести Яна со Стасом, но не решалась спросить. Катя знала, что они дружили в школе, потом в студенческие годы. Общаясь со Стасом, Ян иначе смеялся, а Стас порой похлопывал его по плечу. В присутствии Стаса менялась и поза Яна: он уже не прикрывал грудь руками как боксер.

Во взгляде Стаса Катя улавливала что-то отеческое, он был старше ее на тринадцать лет, а у них с Раей не было детей. Иногда она смотрела на Раю и мысленно накладывала на ее лицо макияж. Было в нем что-то притягательное, тут следовало добавить лишь два-три штриха… И все же Катерина чувствовала себя лучше, когда Стас и Рая приходили к ним. Мужу она объяснила, что у Стаса в доме много ковров и у нее першит в горле и садится от пыли голос.

– Понимаю, – сказал Ян, – я тоже это чувствую. Мебель Стас купил новую, а ковры Рая захотела оставить, это память о детстве. В этой квартире она жила с родителями. Стас переехал туда после женитьбы. А потом родители ее погибли.

– Какой ужас! – вырвалось у Кати.

– Да, Рая тяжело переживала их смерть, особенно смерть отца. Она обожала его и гордилась им. Он действительно был хорошим человеком. Баринов часто приходил к нам в школу после уроков, рассказывал об армейской жизни, придумывал игры. Я не знал, что они погибли. Стас как-то обмолвился, что у Раи началась бессонница. Теперь она по вечерам пьет коньяк, чтобы уснуть, да и вообще изменилась, стала угрюмой и раздраженной. Раиса повесила в кабинете портрет отца, и Стас слышит, как она с ним разговаривает.

– Яник, мне так жалко ее.

– Рая действительно изменилась, – вздохнул Ян.

Вскоре Катерина позвонила Рае и предложила съездить на выставку в Пушкинский музей и та немедленно согласилась.

– Я заеду за тобой или ты за мной? – продолжала Катя.

– Давай ты, твоя «итальянка» маленькая, легче парковаться…

– Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?

– Да нисколько, одела кроссовки и пошла.

– Все, выезжаю, – обрадовалась Катя.

Они долго гуляли по музею. Оказалось, что обе любят импрессионистов.

– На тебя похожа, – сказала Рая у одной из картин Ренуара.

– Разве я такая толстая, – пошутила Катя.

– Ну тебя, ты совсем ребенок, – засмеялась Раиса.

В кафе она рассказала историю своей фамилии. Барин полюбил крепостную. Она родила мальчика, и он получил фамилию Баринов. Но это было давно.

Катя сказала, что Ян много рассказывал о ее отце, Рая вздохнула и сказала:

– Хороший был человек. Ты не возражаешь, если я закажу к кофе коньяк? Ведь все равно ты ведешь машину, а может, ты ликер хочешь? Я закажу…

– Нет, нет. Я никогда не пью за рулем, – ответила Катя.

Рая заказала коньяк.

Когда они шли к машине, какая-то женщина подскочила к Раисе и закричала:

– Ну, Червончик, брату моему, за что десять лет впаяла?

Сдохнешь, о тебе никто доброго слова не скажет. Потом женщина сплюнула. Катя обняла Раю, а та сказала:

– Ты меня не жалей, я сама себе приговор подписала, когда стала прокурором. Кто-то же должен быть обвинителем. Вот меня и ненавидят. Даже не судью, а меня.

Вечером Катерина рассказала Яну о неприятном инциденте.

– Профессия накладывает отпечаток на жизнь, – сказал он. К ним никто не приходит. Она жесткий обвинитель, и ее не только адвокаты, но и судьи не любят.

– А родственники? – поинтересовалась Катя.

– Родители Стаса ее терпеть не могут. Что-то произошло между ними, пока я с ними не общался.

И снова Катя не решилась спросить, почему не общался?

Глава 2. Не балуй, подруга!

Однажды утром зазвонил телефон.

– Проснулась, красавица?

Была у Раи манера не здороваться.

– Доброе утро, Раечка, проснулась и давно…

– Представь, я вышла к машине, а доброжелатели загнали спички в замки. Не могу открыть. Мне нужно съездить на дачу. Забыла вчера один документ. Не проедешься со мной? Семьдесят километров по Минскому шоссе в сторону Рузы.

– Не волнуйся, я знаю дорогу. Во сколько за тобой заехать?

– Как можно раньше! Мы еще отдохнем там, на речку сходим. Возьми купальник.

– Отлично, скоро приеду.

Катя позвонила Яну и рассказала о том, что уезжает с Раисой.

– Молодец, помоги Рае. Поезжай, ты ведь любишь Рузу, только будь осторожна, сама знаешь…

По дороге Рая приняла две таблетки аспирина, у нее разболелась голова и она уснула. Документ она нашла сразу, он лежал на столе.

– Как голова? – спросила Катя.

– Лучше, но гудит как улей. Ты не хочешь поваляться в гамаке? Мне что-то не хочется идти на речку.

– С удовольствием обойдусь без речки. Знаешь, ведь я тонула на Днестре. Река очень быстрая, а я была маленькая и на круге. Меня понесло на дамбы.

– А где же родители были? И чего это их в Молдавию понесло? – изумилась Раиса.

– Не знаю. А спас меня наш Урс. Он огромный был. Наперерез поплыл и вытащил. Даже его течение сносило, представляешь?

– Собака-водолаз?

– Нет, овчарка, черная, ни волоска белого или серого не было.

– Я тоже реку не люблю, да и плавать недавно научилась…

– А я люблю плавать в море. Моря я совсем не боюсь, хотя тоже тонула, но в 17 лет, – засмеялась Катя. – Мы с подругами отдыхали в Сочи. Однажды был шторм. Они плавать не умели, и стояли на берегу, а я поплыла. Меня накрыло волной, перевернуло. Я боролась с волнами, но бесполезно. Я поняла, что утону. И вдруг меня буквально выбросило на берег.

– Ты сумасшедшая, Катюша! Зачем ты полезла в шторм в море?!

– Я и раньше плавала, когда были большие волны, но те оказались очень большими. Я не рассчитала. У меня только резиновую шапочку утащило море, – засмеялась Катя.

– Небольшая плата за авантюризм…

– А ты знаешь, что твой муж спас меня? Я ведь тоже в реке тонула…

– Ой, Раечка, расскажи.

– Это было в мае, перед выпускными экзаменами. Поехали на природу. Все боялись в речку войти, вода холодная была. А мне что, меня отец с детства в прорубь опускал, а плавать я тогда не умела, только недавно в бассейне научилась. Ну вот зашла я в воду, подпрыгиваю, а там, наверное, яма была. Я кричу «Тону!». Знаешь, до этого все мальчишки мне руку и сердце предлагали, а тут, хоть утони, и с места не сдвинулись. Только твой муж, не раздеваясь, прыгнул в реку. Ну, тут-то все засуетились. А мне что, я же в купальнике была. Вытерлась, во все сухое переоделась. А Ян здорово заболел тогда, я переживала, из-за меня ведь.

– Какой ужас. Я этого не знала.

– А где же Стас был?

– А Стаса я послала за термосом с чаем, забыла его в автобусе. Я его потом весь Яну отдала, да все равно не помогло это. Ладно, давай пока поваляемся, а потом в Дом Творчества Актера сходим, кофе попьем. Пирожные полопаем, не возражаешь?

– С удовольствием. Кофе у них всегда неплохой, вот только накурено сильно.

– Не боись, – произнесла Рая любимое словцо, – к открытию народу там немного будет…

– Они, кажется, в два часа открывают?

– Да, что-то вроде того…

Катерина порылась на полках, и, не найдя ничего интересного, сняла с полки черный том, судебно-медицинской патологии, открыла его на середине и воскликнула: «О, Господи!»

С фотографии в натуральную величину глядело на нее лицо мужчины с посиневшим лицом и высунутым, дразнящим языком.

Смеясь, Рая встала из-за письменного стола, и, забрав книгу, сказала:

– Повешенный сначала дергался, но потом привык… Детям такие книги смотреть нельзя. Иди, полежи в гамаке…

Катя вышла в сад и, запрокинув голову, посмотрела на облака. Они медленно тянулись по небу. Верхушки сосен покачивались, где-то стучал дятел…

– Нагулялась? – спросила Рая, – Вот, поешь. Собрала, пока ты гуляла, – она махнула рукой в сторону малинника.

На столе стояли пиалы с малиной и черникой.

– Если хочешь, полей молоком. Тут одна знакомая корова, занесла, – пошутила Рая. – Знаешь, отец, бывало, насыплет мне полную тарелку малины и говорит, – ешь дочурка, красивой будешь. А с матерью скучно было. В Москве я домой никого из ребят пригласить не могла, вечно какие-то тетки толклись. Прихожу из школы, а они судачат. Ну, сделаю я уроки, и убегаю к ребятам. Всегда помогала кому-нибудь по учебе. Отец теток тоже не любил, и к его приходу в доме их не было. А я к приходу Баринова домой возвращалась. Он мне о политике рассказывал… А я ему стихи свои читала. Он Есенина любил. Так я под него старалась…

– Так ты и стихи пишешь, Раечка? – обрадовалась Катя.

– Писала. Знаешь, ведь это батя мой дачу построил. Никогда ничего не строил, а взялся да и построил, – вздохнула Раиса, – если б не мать, он бы лет сто прожил.

– Ян рассказал, что он в аварии погиб?

– Да, мать в Прибалтике разболелась, съела что-то не то, выехали позднее, а Баринов спешил. Он на работу опоздать не мог. Устал. У рефрижератора впереди поворотник не работал. Батя не заметил…

Раиса замолчала. Катя обняла ее за плечи.

– Стас, как мог, старался мне помочь, но и сам был в ужасном состоянии. Он любил Баринова. Мы вместе жили. Они на охоту вместе ездили. Дружили…

Раиса посмотрела на Катю и добавила:

– А ты, я смотрю, сердобольная, раскисла туту меня. Пошли кофейком побалуемся, чего-нибудь еще возьмем. Проголодалась, небось?

– Что ты! Ты ж меня ягодами угостила…

– Все равно пошли, – сказала Рая, – нужно к открытию успеть, а то народ налетит, все сметет…

Слова эти отчего-то насмешили Катю, да так, что идя по дороге, она не переставала смеяться.

– Ты давай, не балуй, подруга, все-таки с прокурором идешь, – пробасила Раиса.

– Постараюсь, – пообещала Катя.

Глава 3. Любуюсь я на Вас, Раиса Петровна…

Они поднялись в гору и вошли в «Уголек». Подойдя к столику у окна, Рая приказала:

– Сиди, они сами ко мне подойдут.

Подошла буфетчица и, подобострастно улыбаясь, спросила:

– В гости к нам пожаловали, Раиса Петровна? Угадали, сегодня нам свежайшую севрюгу подвезли…

– На ловца и зверь бежит, – хохотнула Раиса.

– Вы такая веселая сегодня, любуюсь я на вас, – стелилась буфетчица.

– Любуйся, ты любуйся, да из-за стойки неси все что имеешь…

– От души, от души угощу, голубушка вы наша, – и она удалилась.

Раиса щелкнула пальцами и бармен кивнул.

– Вот так! У всех рыльце в пушку, еще как подворовывают, а знают, что я прокурор. «Угощу» говорит, а знаешь, что это значит?

– Что? – спросила ошарашенная Катя.

– А это значит, что денег с нас с тобой не возьмут. Теперь поняла?

– А так можно?

– А чего ж нельзя? С ними только так и должно! Ты все-таки смешная. Сначала жила с родителями как у Христа за пазухой, а теперь с мужем. Ничего не знаешь. Ну, смотри, несут!

– Красавица вы наша, я тут вместо бутербродов ассорти рыбное приготовила, а вот и мясное, доченька моя несет…

– Здравствуйте, Раиса Петровна, – поздоровалась девочка лет пятнадцати.

Рая обняла Катю за плечи и не без язвительности сказала буфетчице:

– Знакомьтесь, моя подруга, прошу в дальнейшем и любить и жаловать, – до этого момента буфетчица вела себя так словно Кати тут не было. Зато теперь она спросила у Кати самым что ни на есть елейным голосом, позабыв про мясное и рыбное ассорти и оттолкнув дочь:

– Как вас величать будем?

– Катя.

– А по батюшке?

– Не надо по батюшке, видишь, молодая совсем, а ты по батюшке, по матушке. Сок принеси, томатный и апельсиновый. И хлеба не забудь.

– Сейчас, сейчас, Раиса Петровна.

– Иди, – сказала Раиса, – Уж так она меня любит, что в красавицы записала!

Подошел бармен и поставил перед Раисой фужер с коньяком и дольки лимона на кофейном блюдечке.

– Здравствуйте, Раиса Петровна.

– Здравствуй, Сережа, спасибо.

Бармен ушел.

– Этот лебезить не будет. Ты уж не обессудь, я себе коньячку взяла, коль не за рулем. А знаешь, меня воспоминания с ума сводят, не могу привыкнуть, что Баринова не увижу.

– Раюша, тебе нужно расслабиться, – сочувственно произнесла Катя.

Раиса выпила коньяк, и настроение ее улучшилось.

– Сыграй, подруга, – она кивнула на пианино.

– А я думала, ты музыку не любишь, – выпалила Катя.

– Что же я – серая как штаны пожарника?

Катя засмеялась.

– Что сыграть, Раюша?

– Не боись, не «Мурку». «Амурские волны» знаешь?

– Нет, совсем нет, может, напоешь?

– Тут Катя услышала знакомый голос и обернулась, к ним подходил знакомый по Дому Творчества композитор.

– Катя-джан, рад тебя видеть, здравствуйте, – поздоровался он с Раисой.

– Здравствуйте, Ованес Арутюнович!

– Когда песни мои петь будешь? Все никак не уговорю ее, – обратился он к Рае.

– Значит, не нравятся, – заявила Раиса.

– Нет, нет, Раечка, нравятся, но теперь я пою только для мужа.

– Ах вот почему я тебя давно не видел. Поздравляю, – поцеловал он Катю. – Кто он, композитор? Музыкант?

– Нет, он адвокат.

Ованес тут же заказал коньяк.

– Надо поднять тост!

– Но я веду машину, – объяснила Катя.

– Так мы с твоей подругой за вас выпьем. Вы меня поддержите? – обратился он к Рае.

– Охотно, – пробасила Раиса, и после нового фужера попросила:

– Давай, Ованес, сбацай нам «Амурские волны», петь охота!

Ованес сел за фортепиано и Рая запела, приведя в восхищение буфетчицу. К удивлению Кати посетители старшего поколения с удовольствием подпевали.

Внезапно Рая посмотрела на часы:

– Батюшки, сколько времени набежало. Мне же еще с документами к завтрашнему процессу поработать нужно. Пора возвращаться в Москву. Вот тебе ключи, возьми папку на столе и приезжай за мной.

Но Ованес, понял, что Катя боится оставлять подругу, и предложил:

– Девушки, я вас подвезу. Я все равно еду. Ей нельзя больше пить, – шепнул он Кате.

– Она адвокат? – поинтересовался Ованес.

– Прокурор, – так же шепотом ответила Катя.

Глава 4. А нужно ли помогать прокаженным?

Всю обратную дорогу Рая спала, а Катя пыталась разобраться в причинах алкоголизма Раисы.

– Рая с детства презирала мать и боготворила отца, – думала Катерина. – Она не смогла смириться со случайной гибелью отца, и обвиняла погибшую мать. Сильного человека особенно жаль, когда он вдруг ломается. Нужно что-то придумать.

Следом за Катей к гаражу подъехал Ян.

Выйдя из машины, он тут же спросил:

– Ну как, хорошо провели время? Да у тебя глаза блестят и румянец во всю щеку, – целуя Катю, воскликнул он.

– Не смущай меня. Ты же знаешь, что я стыжусь своего румянца…

– А мне нравится. Давай рассказывай…

– Я чудесно провела время. У Раи совсем нет друзей.

– Это издержки профессии.

– Нет, так не бывает, или не должно быть. Она была общительной, веселой, ее любили ребята, но как только она стала обвинителем, все от нее отказались. Но она ведь не прокаженная, ей нужно помочь.

– Все не так просто, Катерина.

– Но я хочу ей помочь! Рая, конечно грубовата, Ян, ну а какой ей быть, если росла она среди пограничников на Амуре, и с детства мечтала о погонах?

Ян нахмурился.

– Что тебе не нравится? Ты не доволен мною? – рассказывая, она ходила по комнате.

– Нет, нет, ты молодец, – обняв Катю, Ян усадил ее на диван.

– Но прошу тебя больше на дачу вдвоем с Раисой не ездить. После твоего звонка я подъехал посмотреть, что у нее с замком в машине, но никаких спичек там не было. Стас вспомнил, такой случай имел место, но давно. А вчера Стас вырвал у нее из рук бутылку и выбросил в мусоропровод. Рае хотелось выпить.

– У Раюши депрессия!

– Недавно Стас под видом знакомого приглашал домой психотерапевта. Визит прошел гладко, но прогноз неутешительный: Рая алкоголик.

– Да, но от алкоголизма лечат!

– Конечно, только Рая не считает себя алкоголиком.

– Что же делать, Яник? – она стремительно поднялась с дивана, – я понимаю, что ты обязан рассказать Стасу о нашей поездке в Рузу. Скрывать мы не имеем права, но попроси его не ругать Раю. Это не метод лечения, да еще и испортит наши отношения…

– Вот это я и хотел услышать, – сказал Ян, – спасибо, Катерина.

Глава 5. Я штангу нянчу…

Билеты были куплены по редкому везению месяца за два до этого вечера, а на следующей неделе театр улетал заграницу. Ян не успевал прилететь к спектаклю, чтение приговора затягивалось, и Катя позвонила Раисе.

– Составишь мне компанию в театр?

– Отчего же нет? Я сто лет в театре не была. Если спектакль и не понравится, все равно, – психологическая разгрузка. Я кроме уголовников никого не вижу, отдохнуть охота.

– Я рада, Раечка! Когда заехать за тобой?

– Сегодня я за тобой заеду. Дай мне дело одно закончить и приеду. Часам к пяти, не рано? Примешь?

– Конечно, Раечка, с удовольствием.

– Вот так и поступим. Не подведу.

– Целую, – не закончила фразу Катя.

– Смотри, ведь доцелуешься, – захохотала басом Рая и повесила трубку.

Катя решила надеть брючный костюм, чтобы не раздражать Раю.

Услышав звонок в дверь, она обнаружила Раису в элегантном, черном брючном костюме, рубашке в тонкую серую полоску и туфлях на низком каблуке. Но от главного потрясения она застыла, как вкопанная на пороге. Голова Раисы была обрита наголо.

– Ну, подруга, заценила, может впустишь?

– Ой, Раечка, потрясающе, – вышла из ступора Катя.

– Надоели они мне, телепаются, возни с ними много, а толку мало.

– Ты потрясающе выглядишь!

– Так тебе мой прикид понравился, не ожидала? А ты во что вырядилась? Чтоб мне угодить? Все вижу. Марш переодеваться. Платье одевай, волосы распусти. Так и пойдем, пусть все думают, что мы – лесбиянки, – захохотала Раиса.

Катя вздрогнула и пошла переодеваться.

– Вот это совсем другое дело! Это мужики должны брюки носить да прокурор Баринова, – захохотала она.

– Спасибо, Раечка. Я ведь на самом деле брюки не люблю.

– Вот и хорошо, пускай мне завидуют, вот какой я подругой обзавелась…

– Смотри, что я тебе подарю, – Катя вложила в кармашек пиджака Раисы белый платочек, в серую полоску.

– Ну, угодила! Ты где взяла? – поцеловала она Катю.

– Да это пустяк, Раюша, он от моего серого костюма с юбкой. Вот только он с моими инициалами, – смутилась Катя, – я сама вышила…

– Ну, ты мастерица, а я иголку в руках сроду не держала.

– Раечка, ты есть будешь?

– Легкого чего-нибудь…

– У меня грибы со сливками в горшочках…

– Давай, давай, это то, что надо, – воскликнула Раиса, снимая пиджак. Катя передала ей большую льняную салфетку.

– Дай-ка, подруга, еще одну, а то обляпаю костюм. А ты что ли, кушать не будешь? – удивилась она.

– Я только сок выпью. Я ела днем, а после грибов со сливками ужина мне не положено.

– Да ты, подруга, с ума сошла. Куда твой муж смотрит? Он что, собака, чтоб на кости бросаться? – с таким серьезным видом спросила Раиса, что Катя долго хохотала.

– Я утром съездила на кладбище к Баринову. Я всегда батю по субботам навещаю. Цветы привезла, коньяка в стакан налила. Не боись, – перехватила она испуганный взгляд Катерины, – сама ни-ни. Ты для меня как «святой Грааль», не разобью.

Когда они уселись на свои места в партере, Рая оглядела зал.

– Ни одного свободного места. А те, что у стенки стоят, так и будут весь спектакль стоять?

– У них, наверное, входные билеты. Кому повезет, сядут, на свободные места, а остальные…

Народ все подходил и подходил, прошло еще минут двадцать, наконец, голос из динамика попросил отключить мобильники, и режиссер спектакля объявил, что роли «служанок», согласно мнению автора пьесы должны играть «мужчины и только мужчины». Последовали аплодисменты.

– Ну, молодца, – протянула Рая, – оторвемся сегодня, – и обняла Катю так, что у той хрустнули кости.

– Больно, Раечка! – воскликнула Катя.

– Извини, балеринка, я же штангу нянчу, не знала? – пробормотала Рая.

Необычная пластика и мимика актеров, их тягучая и капризная, с извивами интонация увлекли не только Катю, но и Раису.

– Плясать охота, – сообщила она, и уже в конце спектакля, заворожено глядя на сольный танец, вытащила из кармана фляжку и отхлебнула из нее. Катя почувствовала запах коньяка, посмотрела на Раю, но та глядела на сцену, не замечая ничего вокруг.

– Ты не можешь сесть за руль, – сказала она Рае у машины.

– Это почему же?

– Ты коньяк пила, – сказала Катя.

– Да я трезвая как стеклышко.

– Ты пила во время сольного танца!

– Ты смотри, я машинально. Права взяла с собой? – спросила Рая.

– Конечно.

– Предусмотрительная. Доедем до тебя, а там я с закрытыми глазами домой доберусь.

– Будет по другому, – сообщила ей Катя, – я довезу тебя, а себе вызову такси, – сказала она, доставая мобильник.

– А ты с характером, не размазня, молодцом! – сказала Раиса, допивая коньяк из фляжки. – Все. Больше ни грамма, завяжу. Я бы и фляжку выбросила, да не могу, память, понимаешь. Да ты что, не веришь мне? – спросила прокурор Баринова, – думаешь, у меня силы воли не хватит? Да я же не алкоголик.

– Да, Раечка, конечно, верю…

Когда к дому, где жила Раиса, подъехало такси, она усмехнулась:

– Ну, вот оно, избавление твое приехало…

– Зачем ты так говоришь? Эпатируешь меня?

– Да нет, не серчай, подруга, пожалуй, что полюбила я тебя, да что-то захмелела. Ты подумай, куда бы еще нам сходить…

– Обязательно, Раечка.

Раиса, подойдя к такси, хотела обнять Катю, но та отшатнулась.

– Извини, виновата, чуть кости тебе не сломала, а ты, мужик, не смотри, что я маленькая. Силища у меня, хребет медведю сломаю! Так ты подругу мою вези аккуратно, как стакан воды в пустыне, чтоб не разлился, понял?

– Понял, – засмеялся водитель, – довезу в целости и сохранности.

– Да не целка она, муж у нее известный адвокат. А ну посмотри, – сунула она водителю свое удостоверение. – Читай, – приказала Рая, – ну, кто я?

– Прокурор. Все будет сделано, товарищ прокурор!

Они отъехали. Катя, глубоко вздохнув, посмотрела на часы. Было без двадцати час ночи.

– Крутая подруга у вас. Вы вот ни грамма не пили, а она еле на ногах держится. Алкоголик она, да и не пара тебе, дочка, ты уж извини за резкость. Недолго она прокурором протянет.

Катя вздохнула и не ответила.

– Я, дочка, по молодости санитаром в вытрезвителе работал. Насмотрелся я на них. Да ты и сама все понимаешь, вон понурая сидишь.

Такси подъехало к дому, и Катя увидела Яна, поджидавшего ее у дверей подъезда.

– Твой ведь? И куда он глядит, адвокат твой, жену с подругой- алкоголичкой отпускает.

– Больше уже не отпустит, – ответила она.