Андрей Владимирович Фёдоров
Санкт-Петербург, я люблю тебя!

Дедушка довольно кивнул головой.

– Взрослеет не по дням, а по часам! Молодец! Любой другой от лени бы уже махнул рукой, да выбрал бы Петра… – похвалил он Ванину мать. Та покраснела от смущения. Ничего сложного ведь в этом нет. Только часами заниматься с ним математикой и русским языком, извести и себе, и ему кучу нервов, превратить мозги после умственной нагрузки в желе, будто у зомби из «Ходячих Мертвецов», всего-то…

– Так что мне делать? О ком мне писать доклад? – спросил Ваня.

– Я знаю ответ, – произнёс дедушка, после хлебнул чаю.

Ваня пододвинулся поближе.

– И?

Дедушка хитро взглянул на внука.

– Я советую тебе спросить у них самому, – и улыбнулся.

– Спросить?! – у Вани челюсть чуть не упала от подобного совета.

– Ага.

– Боюсь, что памятники не умеют разговаривать, – вздохнул он.

– Ты уверен? – спросил дедушка, хитро прищурившись, – даже не пробовал, а уже говоришь! Памятники, между прочим, на своём веку столько повидали, что ни тебе, ни мне и не снилось! Каждое событие, что происходило, они видели, запоминали. И если искать ответов на такие сложные вопросы, то только у них… – хлебнув чаю, добавил, – и вообще утро вечера мудренее. Ляжешь спать, а утром наилучшая идея придёт сама собой.

Ваня был огорчён ответом: «Лучше не придумаешь…» – и мысленно махнул рукой. Больше ничего дельного всё равно дедушка не скажет, так и пущай с ним. С возрастом вроде бы люди мудрыми становятся, а он такое сказанул! У памятников спросить…

Но глупый совет советом, а доклад делать надо. Благо, дедушка ушёл домой, а мать уже легла спать после трудного дня. Ваня сидел в состоянии покоя, когда ему абсолютно никто не мешал, и не торопясь продумывал варианты для доклада. Но опять же ничего путного не выходило.

Уже, было, желая сдаться, так как утро вечера мудренее, Ваня собирался закругляться. Всё равно лучших идей уже не будет. Да и по-честному, и завтра не появится, а доклад нужен на сдачу в эту в пятницу и ни днём позже.

«Видимо, придётся про Петра I писать, раз уж лучшие мысли в голову не лезут» – подумал Ваня и выключил компьютер, внезапно задумавшись о совете дедушки.

Около часа он думал над этим, лёжа в кровати, досидел допоздна, в конце неожиданно придя к выводу, который ему очень сильно не нравился тем, что был фантастичным от слова абсолютно, но делать больше нечего – надо действительно спросить совета у камня.

Быстренько оделся, взял ранец, достал из копилки все деньги, лежавшие на тот момент в глиняной свинье, и вышел из комнаты, как мышка прокравшись мимо кровати, на которой спят родители. В прихожей одел куртку, натянул обувь и выскочил на улицу.

***

Месяц май ещё не летний, но в северных наших широтах так вообще проклятье. Температура на улице +7 градусов тепла. Светлело уже рано, но белые ночи пока не наступили. Да и какие это ночи по сравнению с полярным днём в Заполярье, который Ваня посетил, когда ездил с родителями в Хибины на горнолыжный курорт? Так, ерунда…

Ваня вышел на улицу, стараясь себя приободрить, но страх не покидал его ни на секунду. Он впервые шёл на такой отчаянный поступок – гулять ночью по улице одному в свои-то годы. Уже представлял, как мать утром его отшлёпает ремнём по заднему месту за подобную выходку – от одной мысли уже ягодицы жгло. Заодно и дедушке достанется. «Ладно, я…» – подумал Ваня: «А дед?» Правда, было очевидно, что ночью и в одиночку он его идти общаться с памятниками не заставлял, так что и от него получит хорошей оплевухи за то что всерьёз воспринял тот совет.

Не менее опасными, чем мамина ругань, были всякие хулиганы, грабители, жулики и прочие нехорошие дяди (иногда и тёти). Но к таким встречам Ваня был готов. Ещё зимой юрко убегал от старшего, которому дал пинка под зад за то, что тот отнял у ребят мячик. Заставил его выдохнуться и убежал дальше, поэтому хулиганов не боялся. К тому же имел при себе перцовый баллончик, который стащил из маминой сумочки перед уходом. Так что вроде бы защитить себя был в состоянии, полагал он, хотя в действительности наверняка бы не выкрутился из передряги, если таковая случится. Отчасти, даже несмотря на возраст, он это понимал, поэтому страх всё равно никуда не исчез. Но в тот момент казалось, что игра стоит свеч, поэтому взяв в руки всю свою храбрость и отвагу, он двинулся в путь.

Сел на метро. От станции метро Политехническая доехал до Адмиралтейской. «Если и спрашивать у кого совета для начала» – решил Ваня: «Так сразу у Петра».

К удивлению своему, охрана метро его даже не заметила, хотя его перед заходом в метро долго преследовал страх того, что его остановят и отправят домой. Как-никак, малолетка в такое позднее время в метрополитене и без родителей. А тут он совершенно без проблем прошёл мимо и спустился на станцию, где был абсолютно один. К удивлению Вани, к перрону спустя несколько секунд подошёл полностью пустой поезд. Казалось, даже машиниста состава на месте не было. Всё это показалось Ване странным, но поборов страх, он зашёл в вагон. Проехал несколько станций. За это время никто не сел, не вышел. Добрался до Пушкинской-Звенигородской, с красной ветки перешёл на фиолетовую. Оттуда до Адмиралтейской. Людей так и не появилось.

Ваня поднялся по эскалатору наверх и пошёл в сторону Сенатской площади. На улице было достаточно темно, но фонари хорошо освещали тротуары и дороги, на которых ни души, ни одного автомобиля. Такое чувство, будто весь город вымер, либо уснул. И странная тишина вокруг. Казалось, ещё секунда, и из-за угла точно выскочат призраки. С трясущимися ногами Ваня медленно шёл по улице, приближаясь к площади и с тревогой наблюдая возникшую вокруг него пустоту. Даже пьяницы с уличными музыкантами исчезли. Рядом только лишь чёрный кот пробежал. И хоть Ваня не верил в приметы, но воспринял его появление, как дурной знак, после которого появилось стойкое желание вернуться домой, которое он в себе с трудом перебарывал. А ведь ещё вчера, возвращаясь домой из школы, он и представить не осмеливался, на какие подвиги будет готов ради своего доклада! Да и кто бы так смог кроме него? Только такой же по-хорошему безбашенный человек. А найдётся ли подобный в этом мире?

Спустя несколько минут Ваня добрался до Сенатской площади. И вновь рядом никого.

«И куда это все подевались…» – подумал он: «Спят все что ли? Вроде не должны – время ещё детское!» Посмотрел на часы на мобильнике. Полночь. «Может быть, никого нет, потому что метро закрыли?» – оглянулся. Становилось по-настоящему жутко, осознавая, что ещё днём тут гуляли целые толпы, а сейчас ни единого человечка, а тишина мёртвая, будто как на кладбище. По телу Вани пробежали мурашки.

«А вдруг я сплю?» – ущипнул себя за кисть. Тут же руку пронзила колющая боль, да такая, что Ваня аж вскрикнул.

«Значит, не сон!» – подытожил он и подошёл к Медному Всаднику.

Он стоял перед Ваней со всей своей грозой и величием. Тёплый свет фонарей и холодный от прожекторов, освещавших площадь, красиво переливался на рельефе скульптуры, придавая той ещё больше величавости и строгости. И стоишь ты перед ним, маленький человек, глядишь и боишься слово молвить, будто прямо сейчас спустится с постамента и забьёт насмерть копытами своего вороного, либо вообще затопчет и даже не заметит стоящей под ним букашки.