Андрей Владимирович Фёдоров
Кот в сапогах
– Браво! Справедливость восторжествовала!
Лицо Феотиса потемнело от ярости. Он обернулся в сторону голоса и негромко спросил:
– Справедливость?!
Дворянин смутился.
– Да, мой королевич. Сп… Спра… Справедливость.
Сначала тихонько, потом всё сильнее и сильнее Феотис начал смеяться. И с каждой секундой этот смех становился всё громче и зловеще, раздаваясь эхом по всему залу. И вдруг хохот резко оборвался.
– Справедливость?! О какой справедливости ты говоришь?! Справедливость… – выдержал паузу и, нахмурившись, взглянул на Реммета, – она восторжествует только тогда, когда все заговорщики и потворствующие им, все, кто признал власть Кродса, все его близкие и родственники – все они должны быть убиты! – последние слова были произнесены так твёрдо, что, казалось, в замок ударила молния и грянул гром, – когда это будет сделано, только тогда восторжествует ваша проклятая справедливость!
– О, боги… – прошептал Реммет.
– Сержант Орбан! – посмотрел на подтянутого гвардейца с цветным гербом на кирасе, – теперь вы командор королевской гвардии! Возьмите под стражу всех, кто находится в этом зале. В том числе и уже бывшего командора Эйвела. А моего племянника, – кивнул на Нельтиса, – убить на месте сейчас же!
Гости встрепенулись и зашевелились. Кто-то гимн пел, кто-то на колени вставал и клялся Феотису в верности, кто-то приготовился сражаться со стражниками.
– Что вы себе позволяете?!
– Ты обезумел?!
– Ваше светейшество, простите нас!
– Я был верен вам всегда, король!
– Да здравствует Эльмен и его король Феотис IV справедливый!
Тот только усмехнулся на последний выкрик, довольно наблюдая за тем, как достопочтенные дворяне соревновались в попытке угодить новому, можно сказать, королю.
Только лишь Нельтис с парой телохранителей спокойно стоял, наблюдая за тем, как Орбан с несколькими стражниками идёт ему навстречу, выставив вперёд острие алебарды. Перед Нельтисом встали его телохранители и вступили в схватку из которой быстро вышли мертвецами не в силах противостоять подавляющему численному превосходству королевской стражи.
Новоиспечённый командор приблизился вплотную к Нельтису, уже замахнулся, чтобы нанести смертельный удар, и вдруг по залу прокатилось эхо лязгающего металла. Все повернулись в их сторону.
Это был Реммет. Лихо применив проходящий батман, инквизитор сломал Орбану алебарду и мощным ударом гардой по квадратному, казалось, каменному лицу вырубил соперника, отправив того в глубокий нокаут.
– Феотис! Немедленно прекрати это сумасшествие!
– О, боги! Как же нетрудно было догадаться! Реммет, не совершай глупостей! Ты один, а моих людей тут вся дворцовая и городская стража. При всё желании живым не уйдёшь.
– И пусть! Но я не позволю тебе убивать невинных людей! Вспомни наш уговор! Ты не трогаешь никого, кто присягнул Кродсу на верность или был его близким, а я помогаю вернуть тебе человеческий облик!
– Да пошёл ты к чёрту со своими уговорами, мразь!!! – яростно прокричал Феотис, – если оставлю в живых предателей и заговорщиков, они тут же поспешат воткнуть мне нож в спину! Я, быть может, и хочу быть добрым, Реммет! Но я король! Я правитель! И чтобы сохранить власть и страну, мне придётся быть жестоким! Такова политика. Иначе нельзя. Дай моим людям убить этого щенка, и я – король Эльмена Феотис IV, – усмехнулся, – справедливый… Я отпущу тебя. Даю слово.
– Во-первых, без благословения кардинала ты не можешь быть королём. А, во-вторых, ты уже дал мне слово, что не тронешь невинных. И только получил в руки власть, нарушил его. Ты войдёшь в историю не под прозвищем справедливый. Только глупец назовёт тебя так. В народе все будут тебя помнить, как король Феотис IV пустослов и лжец.
Глаза Феотиса загорелись пламенем ярчайшим, неистовым, а ярость извергал как самый сильный вулкан из всех, что существуют.
– Да как ты смеешь, кусок говна, меня так называть?! Стража!!! Убейте его!!!
Те стояли и не двигались, переглядываясь, исподлобья глядя на Феотиса. Каждый из них прекрасно знал, что гибель инквизитора повлечёт за собой Поход Молота и разорение страны церковными легионами. В этот момент все переживали за державу, а не за гнев новоиспечённого правителя.
– Чего вы стоите, трусливые пидорасы?! Убейте его!!!
– Помни стражник Эльмена о последствиях и не подчиняйся преступным приказам безумного королевича! – воззвал Реммет.
И как бы ни кричал, ни оскорблял своих людей Феотис, стража отказалась выполнять приказ.
– При всём уважении, королевич Феотис… – вдруг встрял кардинал Алерат, – если вы не отмените своего приказа, я не стану короновать вас. Если у вас с инквизитором был уговор, то выполняйте условия. Но если прольёте его и мою кровь, то не сомневайтесь, что Праведный Путь Молота выбьет из вас всю дурь…
– Ах, так? – усмехнулся Феотис, – что ж… Да будет свидетелем каждый, что я не посмею идти против церкви. Инквизитор с мальчишкой могут идти.
– Мудро! – кивнул Реммет, взял Нельтиса буквально за шкирку и, не теряя ни минуты, вытащил из зала, спокойно проходя мимо стражи. Перед уходом взглянул на Крайгера.
– Имей совесть, брат. Наказание неотвратимо.
– Принимай смерть, Крайгер! – вторил кардинал, – наказание неотвратимо в любом случае.
Тот ничего не сказал. Просто бросил всё своё оружие на землю и вышел следом за Ремметом.
Так же без насилия инквизитор вышел из дворца, встретил шута, и все вместе они покинули город, не преследуемые людьми Феотиса.
Крайгер был казнён утром. Последними его словами были:
– Не жалею, что стал тем, кем являюсь. Я хоть пожил по-человечески, попробовал женской ласки, утолял жажду вкуснейшим вином. А ты чем можешь похвастаться, Реммет? Тем, что сегодня привёл к власти кровожадного тирана? Теперь все будут помнить о тебе только по Феотису. И не тяжело будет с таким бременем ходить? Лучше стань отринувшим! Поживёшь хоть перед смертью…
Инквизитор ничего не отвечал. Просто отрубил Крайгеру голову, отчасти в глубине души соглашаясь с ним. Произошедшего он не желал, а люди ему за всё припомнят, сколько хорошего ни делай. И действительно! Как жить теперь с такой ношей? Простой люд и так терпеть не может, а теперь ещё и роптать, сплетничать про него будет. А всё из-за кодекса инквизиции. Хотел, не хотел Реммет, он был обязан убить мага и вернуть Феотису человеческий облик. И никуда от этого не деться.
Конечно, потом Реммету припомнят ещё и то, что он бросил в том дворце остальных дворян, позже казнённых новым королём, не забыв забрать Крайгера. Он всё это оправдывал нервной обстановкой вокруг. Про других просто не подумал, не вспомнил. С кем не бывает?
Зато Нельтис остался жив. Вернувшись в родовое имение его матери королевы Тлей, он организовал сопротивление королю. В Эльмене началась гражданская война, не прекратившаяся и по сей день. Феотис же буквально утопил страну в крови, за несколько лет превратив свою некогда богатейшую державу в нищее, голодное государство, потерявшее всё своё былое могущество. Не было теперь ни золота, ни лессандрита в королевском дворце: продали на оплату ландскнехтов, ибо регулярная армия Эльмена всё чаще дезертировала и поднимала мятежи, а Красные латы были перебиты в серии сражений. И некогда богатейшее королевство стало ныне ассоциироваться с кучей виселиц и реками пролитой крови от отрубленных голов. А самому Феотису в народе дали ещё больше уничижительных кличек. Такова была судьба тирана.
Увы, ни церковь, ни другие государства не могли повлиять на ход событий. Феотис, причащённый кардиналом Алератом, был законным королём, а потому только он имел право просить вмешательства во внутренние дела его страны. С другой стороны, даже завоёвывать Эльмен никому не хотелось, настолько страна обнищала и погрузилась в пучину бесконечной войны.
Что касается самого Феотиса, в его поведении никакой загадки не было. Проблема заключалась в самом заклинании Ират, о чём Реммет знать не мог, ибо до этого почти никто из инквизиторов с подобным не сталкивался. Нынешнее племя об этом заклинании знало из книг, настолько оно было редким, так что всё, что произошло, по сути, было предрешено.
Заклинание Ират обладало серьёзнейшим побочным эффектом. Если жертва слишком долго подвергалась воздействию магии, то человеческий разум постепенно стирался, и на место ему приходила звериная ярость, неуравновешенность, жестокость. Единственным спасением для пострадавшего будет смерть, ибо после нескольких месяцев воздействия от Ират человека в несчастном, увы, Феотисе совсем не осталось.
***
Реммет частенько поражался мирским людям. Ещё вчера они его боготворить были готовы за убийство Йоффы Гундланга, за схватку с Реттонским змеем, а теперь знаменитый инквизитор, куда бы ни пришёл, везде ассоциировался с тем, что помог прийти к власти не просто тирану, а настоящему чудовищу.
С событий тех прошло уже больше трёх лет, магов было обезглавлено десятков пять, не меньше, а народ глядел на него косо, да называл Реммета не иначе как холуём раболепствующим, который своим стремлением убить мага желал лишь выслужиться в глазах церковников, своих братьев, получить одобрение, показаться правильным. Их не интересовало то, что инквизитор просто не знал о побочном эффекте заклинания Ират. Со стороны всё выглядело, по их мнению, очевидно, и Реммета поливали ушатами помоев оправданно. Но самым ярким показателем того, как изменилось отношение людей к нему, стало отношение к убийству Йоффы Гундланга. Раньше одни считали Реммета великим героем, настоящим богатырём. Он же самого Йоффу одолел! Того самого, великого и ужасного. Другие считали его врагом всех нормальных людей из-за казни мага. И споры эти порою даже драками в тавернах заканчивались. Но время шло, слухи распространялись быстро, и в контексте произошедшего в Эльмене события с Йоффой стали ещё одним ярким доказательством раболепия Реммета.
С другой же стороны и он сам винил себя в излишней наивности, что поверил слову Феотиса, ругал кодекс инквизиции, который требует убивать любых магов. Но брать на себя ответственность за гражданскую войну и массовые казни в Эльмене он точно не хотел.
Но кто его спрашивал, что он там думает или желает?
Только суд инквизиции в Дарнвуде целую неделю допрашивал Реммета, но не нашёл в его действиях состава преступления, поэтому вскоре инквизитор был отпущен и вернулся в поле. Особое место в процессе заняли показания кардинала Алерата, обещавшего прилюдно разорвать Великую Альду и отринуть веру в богов, если инквизитора казнят.
Но простой люд и после этого не изменил своего мнения о Реммете, хотя казалось бы. Для них теперь он был врагом, и они, как считали, имели моральное право думать об этом инквизиторе всё, что они думают.
– Вот так всё и кончилось, – отвечал смерд второму.
– Во, дела…
– Смотри, смотри! Встаёт!
Только Реммет встал из-за стола таверны, как шумный до этого зал тут же притих, и все глаза уставились на него, напряжённо ожидая от него чего-либо страшного или жуткого. Некоторые умники даже руки держали ближе к шпагам и пистолетам, думая, что он в желании найти очередного мага для казни начнёт убивать невинных.
Но страхи их были напрасны. Он подошёл к трактирщику, заплатил за обед и спокойно ушёл, даже ни на кого не взглянув, хотя окружающие на него пялились, будто глазами насквозь прожигали. А после в трактире вновь стало шумно.
– Эх, инквизитор… – покачал головой второй смерд, – и как он теперь со своих рук столько крови смоет?
– А никак! – отвечал первый, – будет жить как и прежде. Он же инквизитор в конце концов – человек подневольный. Такова судьба любого из их племени.
Киров, 2021 год.
