Андрей Васильевич Меркулов
Семьи: книга третья

Глава VII

Легков молчал. Речь Юрия родила в нем множество мыслей, и он некоторое время не мог толком сосредоточиться. Но еще более, чем мыслей, в нем вдруг возникло неясных чувств и ощущений, так что в те минуты, когда он еще даже не до конца осознал слова друга (не говоря уже об их глубинном посыле), в душе, на уровне подсознания, им уже вполне ощущался характер того, что подразумевалось. Он сидел нахмурившись, нервически вертя в обеих руках пустую бутылку из-под пива.

Юрий, в свою очередь, не особо задумывался над тем, зачем говорил это другу, как он это говорил, стоило ли вообще это делать. Он просто действовал, повинуясь своему внутреннему побуждению, которое настойчиво, с безусловной уверенностью требовало от него высказать сейчас эти мысли, а высказав их, испытал чувство глубокого удовлетворения. Удовлетворения одновременно своим лаконичным рассуждением и тем, как красиво он сбил с друга его преисполненную самодовольства браваду.

– Вон и Глеб с Ринатом, – вдруг встрепенулся Юрий, вытягивая шею и заглядывая за плечо товарищу.

Легков развернулся. Завязин и Ринат, уже переобувшись, захватив из бара каждый по бутылочке, шли к столику.

– Вот картина. Ха, – увидев друзей, негромко усмехнулся Легков. – Я никогда раньше и не замечал, что прям такая разница.

– Не говори, – тоже с улыбкой наблюдая за друзьями, ответил Юрий. – Принцип контраста в действии.

Глеб Завязин шел слева. Это был высоченный, за два метра, мужчина с красивым мощным торсом, крупными волосатыми ручищами и массивными ногами. Он впечатлял своей внушительной наружностью и при этом имел вполне гармоничное, атлетическое телосложение. Невероятных размеров рельефная грудная клетка венчалась сверху широкими плечами, крепкой, на вид твердой, как кость, шеей и такой же основательной головой. Лицо у Завязина было под стать телосложению: мускулистое, с крупными чертами, внешности больше европейской, но за которой явственно пробивались азиатские следы, столь свойственные русским за Уралом; круглые скулы и подбородок выдавались вперед, небольшой нос с короткой переносицей был как бы приподнят к карим, несколько утопленным глазам, над которыми нависал плоский скошенный назад лоб, покрытый челкой черных кудрявых и жестких волос. Завязин в свои сорок с небольшим был уже далеко не первой молодости, но казалось, что именно теперь он находится в расцвете сил, просто потому, что еще больший расцвет сложно было представить. Он шел не спеша, медленно передвигая своими гигантскими ногами, тогда как его спутнику, чтобы только поспевать за ним, приходилось двигаться ровно в два раза энергичнее.

Ринат Гатауллин, молодой мужчина лет двадцати семи с ярко выраженной татарской внешностью, шел рядом с Завязиным, что-то оживленно рассказывая и вовсе не смотря на друга. Он даже не предпринимал попыток заглянуть в лицо слушателя, потому что ему понадобилось бы задрать голову чуть ли не вертикально вверх, да и в этом случае он мало что смог бы разобрать из-под нависавшего над ним широкого мускулистого плеча. Ринат был очень низкого роста и скромной, даже миниатюрной комплекции, с узким торсом, тонкими руками и ногами. Со стороны он вполне мог показаться физически плохо развитым, хилым человеком, но это было обманчивое впечатление: не обладая значительной мышечной массой, Ринат имел очень жилистое строение, заключающее в нем недюжинную силу и упругость. Смуглое поджарое лицо его было чуть вытянуто, с мясистыми губами, широким с горбинкой татарским носом, черными как смоль волосами и густыми разросшимися бровями над большими, чуть выпученными темно-карими глазами.

В присутствии кого-нибудь более-менее стандартного телосложения визуальная разница между Завязиным и Ринатом несколько сглаживалась и не была столь ощутимой, но, увидев сейчас их вдвоем, рядом, на расстоянии и в движении, Легков с Юрием были порядком изумлены – один был по виду раза в три крупнее другого. Ринат со свойственной ему живостью поспешал за другом, и это смотрелось для его компактного телосложения столь же естественно, как медленное вышагивание для громадного Завязина; заметив же сидящих за столиком Легкова и Юрия, он в знак приветствия вытянул вверх руку, и его маленькие по-женски тонкие пальцы оказались как раз на уровне подбородка идущего рядом товарища.

– Ну что – за встречу, да и начнем? – подняв в воздух бутылку пива, весело предложил Легков, после того как все по очереди поприветствовали друг друга. – А то мы заскучать успели, пока вас ждали.

– Вы пейте. Я на машине, – сказал Ринат.

– Ну елки-палки, – досадливо проговорил Легков под аккомпанемент разочарованных восклицаний Юрия и Завязина. – А это что у тебя?

– Газировка. Мохито безалкогольный.

– Что за ерунда?! Зачем ты вообще машину брал? Приехал бы на маршрутке – знал же, куда собираешься.

– Не пью – поэтому и на машине.

– О-о-о! – хором протянули друзья, переглядываясь с насмешливыми улыбками. – Что? Лечишься?

– Да.

– Снова от какой-нибудь девахи букет себе подцепил?

– Точно, – тоже просиял в не менее довольной улыбке Ринат.

Ринат был заядлый ходок по части женского пола, и время от времени с ним приключалось что-нибудь подобное. В такие моменты друзья откровенно подшучивали, даже насмехались над непутевостью товарища, то и дело оказывавшегося в столь глупых ситуациях, вовсю наслаждаясь ощущением своего превосходства, но он все равно никогда не скрывал этих случаев; наоборот, всячески старался проявить: они поддерживали его репутацию заядлого женского покорителя, сами по себе свидетельствуя о новых победах, а это была одна из главнейших составляющих жизни Рината.

– Что, снова презервативов поблизости не оказалось? – весело поинтересовался Завязин.

– Так получилось, – пожал плечами Ринат с деланным сожалением на лице, из-под которого струилась самодовольная радость.

– Тебе их надо к трусам пришивать, чтобы всегда под рукой были! – весело сказал Юрий, и все четверо взорвались в хохоте.

– Да! Ха-ха!.. Ленту в двенадцать штук вдоль резинки – как патронташ у мексиканца из вестерна! Ха-ха-ха! – воскликнул Легков.

– А-ха-ха!.. Се… Ха-ха!.. Секс-ковбой! – еле выговорил от душившего его смеха Юрий, представив невысокого смуглого Рината в одних трусах с лентой презервативов на поясе.

Новый шквал хохота накрыл компанию.

Ринат веселился вместе и наравне с друзьями. Все эти разговоры льстили ему и доставляли даже большее удовольствие, чем самим шутникам.

– Ха-х!.. Ну что, играть-то будем? – раздался мощный и в то же время звучный голос Завязина, когда хохот друзей начал стихать.

Завязин любил играть в боулинг, и главное, потому, что он всегда выигрывал. В его случае задача была проста: шар должен был задеть первый номер, и тогда ни у одной кегли в пирамиде не оставалось шансов – они разлетались в разные стороны, как игрушечные.

Завязин вытащил из нагрудного кармана рубахи очки и аккуратно надел их на короткую переносицу. Небольшие по размеру прямоугольные стекла в тончайшей золотистого цвета металлической оправе выглядели как пенсне на его матером лице, но, как и все очки, моментально добавили его виду ауру серьезности и сосредоточенности.

Выведя на экран имена игроков, Завязин взял со стойки шар и пушечным ядром запустил его по дорожке. Пирамида разлетелась со страшным грохотом.

Глава VIII

– Слышали про педофила? – сделав свои броски, обратился к друзьям Юрий.

– Что-то ты тормозишь, – усмехнулся Ринат. – Его еще два месяца назад поймали, – сказал он и, хорошенько затянувшись, выпустил в воздух несколько плотных колец табачного дыма.

– Ты про того, который в К-но орудовал? – спросил в свою очередь Завязин.

– Да.

– Того-то действительно поймали. Сейчас новый объявился.

– Во дела, – изумился Легков. – Получается – третий за год. Это модно, что ли, стало – педофильничать? Как грибы плодятся.

– Да. Третий, – продолжил Завязин. – Его уже и заснять успели. Камера у школы зафиксировала. Примерно двадцать пять лет мужику. Подкарауливает мальчиков лет восьми-десяти, следует за ними до подъезда и там насилует… И как ты не знаешь? – удивленно посмотрел он на Рината. – Во всех магазинах по району его фоторобот висит.

– Мальчиков, – задумчиво проговорил Легков. – Для меня это вообще непонятно – мальчиков насиловать.

– А девочек что? Понятно? – спросил Завязин.

– Ну-у… Все-таки – девочки, – неуверенно ответил Легков. Он почувствовал, что ляпнул глупость, но промолчать сейчас означало бы признаться в своей неправоте, и, не желая идти на это, он бессознательно поспешил сказать хоть что-нибудь в поддержку первого утверждения.

– У тебя просто детей нет. Ты раздень мальчика и девочку восьми лет. Между ними разницы почти не будет. Что мальчик, что девочка – надо быть совсем съехавшим, чтобы такое совершить.

– А я слышал, в О-хе эксгибиционист завелся, – сказал Юрий.

– Да-а-а… – скучно протянул Ринат, будто услышав что-то совсем старое и порядком надоевшее. – Этот «черный плащ» там уже давно скачет. Недели не проходит, чтобы он перед кем-нибудь своей колбасой не потряс, – продолжил он так весело и легко, что вся компания дружно рассмеялась.

– Там ведь горнолыжная база. Я думал, как снег установится, съездить покататься.

– Ха-ха-ха! – вдруг еще веселее захохотал Ринат. – Прикинь, едешь на лыжах, а из леса вылетает за тобой вдогонку такое чудо. Тоже на лыжах, и плащ ветром сзади развевается. Мигом вниз слетишь оттуда…

Все опять засмеялись.

Друзья веселились вовсю, наслаждаясь компанией, пивом и игрой. Завязин, как обычно, запускал шары прямо по центру, и с сумасшедшей скоростью посланные им тяжеленные шестнадцатые (единственные, в которые только пролазили его плотные пальцы) эффектно разбрасывали выстроенные на дорожке кегли. Он ушел по очкам так далеко вперед, что у друзей уже не было шансов догнать его, но это их и не беспокоило: они вообще не воспринимали Завязина как соперника, а просто любовались его сериями нескончаемых страйков. Полноценная борьба у них была только между собой, неизменно острая из-за несущественной разницы в классе, так что по счету они всегда шли очень близко друг к другу.

Сейчас впереди были Легков с Ринатом. Юрий же отстал, и это обстоятельство ощутимо портило ему удовольствие от вечера. Он давно уже заметил, что когда проигрывал, то не мог в полной мере наслаждаться общением с друзьями; вот и теперь он сидел сосредоточенный, регулярно поглядывая на счет, слушая разговоры приятелей вполуха и поминутно возвращаясь мыслями к игре. Юрий детально разбирал в уме каждый свой неудачный удар, тщательно раздумывая над тем, как нанесет следующий, но, странное дело, чем больше он сосредотачивался на бросках, тем хуже они получались. У Рината с Легковым, напротив, игра шла вовсю: выбив даже по несколько страйков, они с азартом обгоняли по очереди один другого.

– Как бы завтра спину не прихватило, – сказал Легков, усаживаясь после очередного броска за столик.

– Сексом надо чаще заниматься, – примериваясь к шару, заметил ему Ринат. – Во время секса работают все группы мышц. Идеальная физическая тренировка.

– Ага. Если только не в миссионерской позе, конечно, – усмехнулся Завязин.

– А ведь у кого-то так всю жизнь и бывает: в миссионерской позе с выключенным светом – «мы делаем детей», – с усмешкой сказал Легков.

– Настоящий кошмар, – покачал головой Ринат.

– В принципе, так оно и есть, – с хмурым видом включился в разговор Юрий. – Удовольствие от секса – это механизм, сформированный природой для того, чтобы отдельные особи, такие, как мы, постоянно хотели заниматься им и тем самым воспроизводили себя.

– Может, и так, конечно, – вернувшись за стол, ответил Ринат. – Но мы на то и люди, что способны заниматься сексом именно для удовольствия. Мы можем всячески разнообразить это занятие таким образом, чтобы усилить приятные ощущения. Секс может быть искусством.

– Да. Это чисто человеческая прерогатива, – в безрадостной полуулыбке приподняв один край рта, продолжил Юрий. – Прерогатива разумного существа разнообразить половую жизнь и тем самым усилить удовольствие от секса. Гомосексуализм, эксгибиционизм, педофилия – исключительно человеческие проявления. Ни одно животное на это не способно.

После слов Юрия, который будто предъявил друзьям обвинение, смех и легкость в общении пропали, и с минуту все сидели молча.

– Зачем я вообще столько пива купил? – вновь широко улыбнувшись, разрушил тишину Легков. Осушив один бокал шампанского, он отставил его в сторону и тут же придвинул к себе другой – полный.

Две из четырех принесенных Легковым бутылок так и оставались нетронуты, потому что весь столик был заставлен шампанским. За три страйка подряд в заведении давали бокал игристого, и официантка только успевала носить друзьям новые порции напитка, безостановочно зарабатываемые Завязиным.

– Глеб, а там кроме шампанского что-нибудь дают? – заметив приближающуюся официантку, спросил Ринат. – Что-нибудь безалкогольное?

– Да. Стакан колы за два страйка подряд.

Попросив девушку в следующие два раза принести вместо шампанского колу, Ринат достал из кармана мобильный телефон.

– Новая любовница моя, – открыв один из снимков, он протянул аппарат друзьям и продолжил со сдержанным солидным удовольствием: – Сейчас окучиваю. Классная студенточка. Думаю, что за пару свиданий я ее распечатаю.

Легков взял телефон. На экране была запечатлена стоящая возле дерева молодая девушка: имея довольно полную комплекцию, она вместе с тем выглядела вполне мило, насколько это можно было понять по темной фотографии на маленьком экране телефона.

– Что-то уж слишком толстая, – заметил Легков, протягивая телефон Завязину.

– Лучше качаться на волнах, чем биться о скалы, – иронично ответил Ринат.

– Нафиг-нафиг. Пару раз накрывали меня такие волны – недолго и утонуть.

Взяв телефон, Завязин лишь мельком заглянул в него и, не говоря ни слова, передал дальше. Но, видимо, в этот момент кто-то из друзей нечаянно сбросил открытую фотографию, потому что, посмотрев на экран, Юрий увидел только заставку телефона. Его взору предстало великолепное загорелое женское тело с ровной бархатистой кожей, умопомрачительной в своих изгибах талией, изящной стройной спиной и волнующе выглядывающей с одной ее стороны округлостью большой упругой груди. Тело женщины покрывали крупные капли воды, сияющие отражавшимся в них светом и придававшие коже изумительно-драгоценный блеск.

– Это твоя студенточка? – повернув экран телефона к Ринату, вопросительно приподнял брови Юрий.

– Ага! Я был бы самым счастливым человеком на свете.

– Занялся бы с ней сексом?

– А ты бы не занялся?

Вновь развернув к себе телефон и с улыбкой уставившись на соблазнительную картинку, Юрий несколько раз утвердительно кивнул головой, будто соглашаясь с тем, что вопрос его был совершенно излишним.

– По-моему, пару месяцев назад другая девушка была.

– Может быть. Я обновляю заставки время от времени.

– Жена ничего по этому поводу не говорит?

– А что здесь такого? – внимательно посмотрел на друга Ринат. Лицо его приобрело сосредоточенное выражение: по всему было видно, что вопрос оказался для него неожиданным, и он заметно озадачился им.

– Но это же не Вика?

– Нет не Вика.

– И эта голая «не Вика» стоит у тебя на заставке телефона.

Ринат ничего не отвечал.

– Как ты считаешь, Вика понимает, что если бы тебе вдруг представилась возможность, то ты бы, не задумываясь ни единой секунды, занялся сексом с этой женщиной? – лукаво прищурив глаза, спросил Юрий; но, только произнеся это, вдруг весь напрягся, нахмурился, сжал губы и виновато опустил голову.

В этот самый момент картинка пропала с экрана телефона, а вместо нее появилась фотография молодой женщины с короткими белыми волосами и худым угловатым непропорциональным лицом, под которой высветилась надпись «Киса».

– Вот, кстати, и Вика звонит, – сказал Юрий, протягивая другу разразившийся музыкой аппарат.

– Да, дорогая… – приложив трубку к уху, произнес Ринат.

– Я поеду сейчас, – сказал Завязин, как только Ринат отвлекся на разговор с супругой. – Пойдемте, проводите меня до такси. Покурим заодно на свежем воздухе.

– Куда ты собрался? – спросил Легков таким грозным тоном, как будто он намерен был силой препятствовать уходу друга.

– В гараж. Нужно на машине резину поменять. Завтра снег обещают, а мне на дачу ехать.

– Сочиняй больше – как ты сейчас после пива и шампанского до шиномонтажки доберешься?

– Мне не нужно на шиномонтажку. У меня резина на дисках, и я сам в гараже колеса перекину, – сказал Завязин, набирая на телефоне номер с визитной карточки службы такси, стопка которых лежала на столике.

Глава IX

На улице заметно похолодало. Друзья не стали брать верхнюю одежду из гардероба и стояли сейчас почти не шевелясь, прижимая руки ближе к телу, чтобы только сохранить тепло: Юрий с Легковым плотно скрестили их на груди, а Ринат, сунув кисти в карманы джинсов, вытянул вдоль туловища; и все как один, приподняв плечи и вжав головы, сотрясались мелкой дрожью. Только Завязин, полностью одетый, в длинной кожаной куртке с мягким шерстяным шарфом, высоко торчащим из-под воротника, и вязаной шапке на голове, чувствовал себя вполне комфортно: вальяжно расставив ноги и приподняв подбородок, он медленно потягивал сигарету.

– Ну, давай, Глеб, – выкинув наполовину еще целый окурок, протянул Ринат подрагивающую руку.

– Да, Глеб, пока.

– Счастливо, – тут же раздались нетерпеливые голоса Юрия и Легкова, которые вслед за Ринатом тоже скорее побросали сигареты.

Попрощавшись со всеми, Завязин направился к ожидавшей его машине такси, а друзья поспешили обратно в теплое здание клуба, как вдруг Юрий заметил в листве на газоне что-то светящееся. Он наклонился, чтобы получше разглядеть предмет: это был телефон. Экран его светился, потому что в этот момент на него как раз шел вызов контакта, определившегося как «Рома». Юрий поднял телефон, дождался, пока он перестал звонить, отключил и, не выпуская из рук, поспешил к друзьям, с каждым шагом все более оживляясь и воодушевляясь.

– Ты где потерялся? – начальственным упреком встретил его у столика Ринат. – Твой бросок сейчас.

– Я телефон нашел! – показывая находку, триумфально воскликнул Юрий, весь сияя от удовольствия.

– Да ну! Где?! – отставив бокал с шампанским на столик, поднялся с места Легков.

– На газоне возле входа в клуб!

– Да это старье какое-то, – подойдя ближе, усмехнулся Легков.

Юрий повертел телефон в руках. На улице он не успел как следует рассмотреть его, сейчас же увидел, что телефон действительно был старой модели, да вдобавок весь потрепанный, с поцарапанным экраном, а задняя крышка и вовсе держалась на скотче.

– Нормальный, – нисколько не смутившись состоянием телефона, сказал Юрий. – Саше отдам… Да и в качестве запасного сойдет как нельзя лучше.

Сама по себе находка мало интересовала Юрия: единственное, что руководило им, – бессознательное желание поскорее рассказать о ней друзьям. Он знал наверняка, что если бы телефон нашел кто-нибудь из них, они также забрали бы его себе, и тот же Легков, сейчас саркастически посмеивающийся над его ценностью, радовался бы не меньше, чем Юрий. Находка сама по себе говорила о везении нашедшего, его удачливости, исключительности – свидетельствовала о его превосходстве.

Воодушевленный внезапным подарком судьбы, Юрий взял шар и, вовсе не думая о броске, толкнул его по дорожке. Выпрямившись, он посмотрел на траекторию – снаряд катился на удивление точно. Как обычно, пущенный с незначительной скоростью, шар врезался в пирамиду и, пролетев сквозь нее, оставил за собой две кегли, которые, раскачиваясь и кружась несколько секунд, в конце концов повалились на дорожку.

– Страйк! – удивленно воскликнул Легков.

Юрий развернулся к друзьям и, сжав кисть в кулак, сделал рукой победное движение вверх.

У него пошла игра. Теперь он не задумывался над тем, как правильно нужно встать, разбежаться, вывернуть руку; он просто брал шар, самым естественным для себя способом запускал его по дорожке, и тот отправлялся именно туда, куда было нужно. После каждого удара Юрий воодушевлялся все сильнее, а его броски становились точнее и эффективнее: он метко сшибал одиноко стоящие кегли, периодически выбивая даже и страйки.

Ринат и Легков, напротив, будто растерялись, сбились. Казалось, по мере того как выправлялась игра у Юрия, как движения его становились ловчее и непринужденнее, действия друзей делались все менее удачными, а настроение – более упадническим. После нескольких не вполне удачных бросков игра у них вконец разладилась, и теперь уже они то и дело сокрушались своим неумелым движениям. Вскоре Юрий догнал друзей по очкам, а затем и повел в счете, все более уходя вперед.

Начав уступать, Ринат попытался выправить игру, но у него мало что получалось: с каждым неудачным броском он недоумевал и раздражался, от этого новый удар не получался вовсе, досада Рината усиливалась и отражалась уже на следующем броске.

Легков же, напротив, вовсе перестал следить за счетом: в глубине души он понял, что проигрыш выводит его из себя, заставляет нервничать и злиться, и просто отстранился от соперничества. Почувствовав, что игра не идет и этим мешает его жизнерадостному настрою, он бессознательно предпочел азарту внутреннее спокойствие и легкое общение с друзьями. Он сидел за столиком, потягивая пиво, будто в кафе; когда же кто-то из друзей напоминал ему про его очередь бросать, он быстро отправлял один за другим оба шара и, демонстративно не глядя на счет, возвращался за столик.

– Ринат, я говорил тебе, что со своей в Таиланд ездил? – откинувшись на стуле, спросил Легков, с самым умиротворенным выражением лица наблюдая за готовящимся к броску другом.

– С какой «своей»?

– Вот это я и имел в виду! – обратился Легков уже к Юрию, указывая на Рината пальцами раскрытой пятерни. – Вот как мы часто встречаемся… Я же сейчас с девушкой живу, – вновь повернулся он к Ринату.

– Недолго ты после развода тосковал, – сказал Ринат, отправляя шар по дорожке.

– Что есть – то есть, – улыбнулся Легков обоими рядами безупречных зубов.

– Дово-о-ольный такой сидит, – язвительно подшутил над расплывшейся миной друга Ринат, порядком раздраженный очередным неудачным броском. – Иди лучше кидай. Твоя очередь.

Первый шар сорвался у Легкова с руки и, с жутким грохотом ударившись о дорожку, почти сразу слетел с нее, вовсе не дойдя до пирамиды; но это досадное обстоятельство, казалось, никак не отразилось на его душевном состоянии. Второй же бросок, получившийся на редкость удачным, принес страйк; но и теперь Легков лишь на мгновение просиял от удовольствия и тут же вернулся за столик, так и не взглянув на счет, бессознательно ограждая себя от соблазна соперничества в игре, которая сегодня для него, похоже, не задалась.

– Нет, смотри-ка, зря я волновался – и пиво разошлось, – заметил Легков, открывая последнюю бутылку. – Недавно в Таиланд летали на две недели, – продолжил он прерванный рассказ. – Отдых там – одно сплошное развлечение… Представь два небольших загона. В одном бегает стая куриц – как сумасшедшие носятся от одной стенки к другой. Второй загон – огороженная часть речки, на берегу которой греются на солнце крокодилы. Тебе дают вилы с длинным черенком. Этими вилами ты должен поймать какую-нибудь из мельтешащих в первом загоне куриц…

– Поймать? – в недоумении прервал друга Ринат.

– Ну, проткнуть, естественно – как ты по-другому курицу вилами поймаешь?.. Так вот, насаживаешь курицу на вилы – и к крокодилам во второй загон. А они там прямо наперегонки за ними прыгают. Реально: крокодилы – прыгают! Я никогда не думал, что крокодилы могут прыгать. Их там, видимо, совсем не кормят.

Ринат и Юрий, забыв про игру, с самым живым интересом слушали рассказ Легкова.

– Еще ходил со своей на пинг-понг шоу. Не слышали – пинг-понг шоу? Женщины засовывают себе во влагалище шарики для пинг-понга, а затем выстреливают ими.

– Во дают! – мотнул головой пораженный Ринат. – Как же у них там мышцы натренированы должны быть. Сексом с такой заниматься, наверное, незабываемое удовольствие.

– Ха-х, наверное, – весело согласился Легков. Внутри у него все ликовало от созерцания того неподдельного живого интереса, который возбудили в друзьях его рассказы. – Важно, как они это делают, – шарики вылетают на пять-шесть метров. Прикинь – шарик для пинг-понга?! Он же из пластика – легкий и полый, а они стреляют ими, как из пушки. Да какое там из пушки – как из пулемета! Загружают сразу с десяток и в пять секунд очередью всё выстреливают.

С трудом подавляемый все это время Юрием и Ринатом смех вырвался наружу, и друзья залились безудержным хохотом.

– Ха-ха!.. У них там даже чемпионаты по такой стрельбе проходят. Представляете – национальный чемпионат по стрельбе шариками для пинг-понга из влагалища? Ха-х!.. Или тоже – курят!..

– Курят? – одновременно переспросили и Юрий, и Ринат.

– Да. Курят влагалищем! Вставляют себе сигару, затягиваются хорошенько, потом вытаскивают и выпускают дым.

И снова дружный смех накрыл компанию.

– Ха-ха!.. И ты вместе со своей девушкой на это шоу ходил? – сощурив глаза, спросил Юрий.

– Да, – ответил Легков, несколько напрягшись, но тут же продолжил, еще веселее, чем прежде: – Или берет связку лезвий для бритвенного станка – хорошую связку, штук сорок, – и прямо туда!

– Да ну нафиг! – вытаращил глаза Ринат. – Они не острые, наверное.

– Ага, не острые, – вытаскивает связку, берет одно лезвие и тут же при тебе карандаш им затачивает! Ха-ха!.. Птицу… Ха!.. Засовывает себе туда живую птицу, а через минуту – птица вылетает.

– Ха-ха!.. Сейчас вылетит птичка! Ха-ха-ха!.. Это круто, конечно, – просмеявшись, но еще не вполне придя в себя от услышанного, сказал Ринат. – Я даже не знаю, больше сочувствую или завидую этой птице.

– Я тоже тут видео в интернете смотрел, – весь взволнованный и распаленный от пяти минут безудержного веселья, начал Юрий в заметном нетерпении, желая и от себя рассказать интересную историю. – Мужик берет пустую стеклянную банку, типа как из-под огурцов, в пол-литра объемом, ставит ее на пол крышкой вниз и садится на нее задницей!

– А-а-а-а! – с отвращением на лице протянул Ринат.

– Фу-у-у-у! – будто увидев что-то жутко противное, отстранился от друга Легков.

– Садится задницей… Хах… – еле сдерживаясь от смеха, продолжал Юрий. – Глубоко так, почти полностью. Ха-ха!.. И вдруг банка лопается! Кровища!..

– Фу-у-у! Тьфу! Тьфу-у-у-у! – нахмурившись, принялся отплевываться Легков. – Фу-у-у-у!

– А-а-а-ай! Ай-ай! – сморщился Ринат, брезгливо туша в пепельнице недокуренную сигарету.

– Тьфу-у-у-у! Прекращай всякую херню нести! – со злой миной сказал Легков и, отвернувшись почти спиной к Юрию, уставился на соседнюю дорожку.

С минуту друзья сидели молча. Колкость Юрия, отпущенная им в ответ на самодовольное бахвальство Легкова о своем посещении пинг-понг шоу, была абсолютно бессознательной. Ни секунды не задумывался он и уж, конечно, не понимал, что главная цель его рассказа про банку в заднице заключалась не в том, чтобы развеселить товарищей забавным курьезом, а в том, чтобы обнаружить пошлость возникшей ситуации, красноречивой аналогией показать всю низость друга, вместе со своей девушкой посетившего и с таким удовольствием делившегося сейчас впечатлениями от увиденного гадкого шоу. Впрочем, точно так же, как и Юрий, не понимали этого и Легков с Ринатом; однако на подсознательном уровне все трое совершенно ясно и в полной мере почувствовали, в чем заключалась суть озвученного остроумного намека.

– Да почему же херню? – спросил наконец Юрий, задетый бурной реакцией друга и выказанным им после этого крайним пренебрежением.

– Потому что херню! Зачем ты вообще это рассказал?! – вспылил вдруг Легков.

– Просто, – растерянно проговорил Юрий, не понимая, что стало причиной столь сильного негодования Легкова. – Зашел разговор… Ты же первый начал.

– Какой разговор? Что я начал?! – вытаращился в недоумении Легков.

– Ты. Про таиландок этих рассказывать… Вот и я решил тоже…

– Что тоже? Это совсем разные вещи!

– Да в чем же разница?!

– Во всем!

– Нет никакой разницы.

– Огромная разница! Я говорил про пинг-понг шоу, а ты – про отвратительного педика, который сел жопой на банку… Это совершенно разные вещи.

– Ничего не разные: ты рассказал про птицу во влагалище – я решил рассказать про банку в заднице, – с самым серьезным видом заметил Юрий.

– Ха-ха-ха!.. – залился хохотом слушавший разговор Ринат.

Смех друга разрядил обстановку: сразу следом засмеялся Юрий, а потом и Легков, которому уже ничего не оставалось, кроме как присоединиться к товарищам.

Сыграв еще несколько партий, друзья отправились по домам. Легков вызвал такси, а Юрий поехал с Ринатом – им было по пути.