Андрей Валерьевич Степанов
Похоть Inc. Том 4

Глава 7

– Да что тут рассказывать… – бодро начал Большаков. – Ведь просто все… я и сам – человек простой, как пять копеек.

– Да-да, – слабо улыбнулся я.

Первый признак. Если человек говорит, что он прост, как пять копеек, скорее всего, он представляет собой целую мультивалютную корзину, ценность которой непременно окажется ниже ожидаемого.

Но все же Валерий Анатольевич сумел дойти до уровня кандидата в губернаторы – значит, что-то в этом человеке было. И едва ли суккубы выбрали его своей целью просто так, как мне пытался это представить тот, кто находился в теле Большакова в нашу первую встречу.

Я постарался не трогать эту тему в самом начале разговора, благо, кандидат занялся водой из кружки, что я сунул ему прямо в руку. Он жадно выхлебал все, что в ней было, а потом уставился на меня, точно забыл, кто сидит с ним рядом.

– А тебе кто-нибудь говорил, что ты красивый?

– Большаков, я тебе хоть и помощник, но лучше оставь это при себе, – процедил я сквозь зубы.

Раньше хоть только девушки клевали на мою суккубскую сущность. А теперь еще и… Фу!

– Да я… нет… ничего, – Большаков густо покраснел, поняв, какую глупость сморозил. – О-о-ох, моя голова… – и рухнул лицом в подушку.

– Так, командир, – я потряс кандидата за плечо. – Найти тебя было не очень просто и времени я потратил уже выше крыши. Так что давай-ка займемся делами. Мне надо знать, что с тобой случилось?

– А таблеточки у тебя нет часом? – умоляюще попросил Большаков.

– Нет, – жестко ответил я, одновременно с этим пытаясь поудобнее устроиться на проваливающейся кровати. – Как ты тут спишь вообще?

– Ты же мой помощник!

– Не будет тебе никакой таблетки! За тобой хер знает кто гоняется, а мне потом опять искать, куда ты свою тушку заныкал?? – заорал я, а кандидат аж съежился.

– Как-то ты для помощника грубоват… Я не мог нанять себе такого, – недоверчиво пробубнил Валерий Анатольевич.

– О, мог, – я для пущей убедительности закивал и соскочил с кровати, потому что сидеть на ней у меня больше никаких сил не было. – Потому что я элементарно разогнал всех сопляков, что собирались к тебе идти в помощники.

– Боже… – простонал кандидат, схватившись за голову.

– Не поможет, – категорично отозвался я, присев на корточки, а потом, когда заметил, что пиджак достает до грязного пола, поспешил встать, чтобы не испачкаться еще больше.

– Нет же… я просто ничего этого совершенно не помню. Как такое только может быть, господи.

– Хватит уже причитать! У меня такое ощущение, что ты просто пытаешься забыть последние события, – добавил я, делая ну очень толстый намек.

– А? Последние события?

– Ты пропал, мать твою! Взял и исчез, а теперь я нахожу тебя здесь, на какой-то чертовой даче, когда даже твои собственные дети не знают, где ты есть!

– Дети?

– Да, дочь!

– Ах… Дочь…

– А где жена? – продолжил я наваливать вопросы, чтобы проследить, в какую сторону поведет Большакова. От этого зависела дальнейшая линия допроса.

– Люда?

– Люда, Люда, – нетерпеливо поддакнул я.

– Так я тебя даже с семьей познакомил?? – неожиданно удивился Большаков, но в этой ситуации меня было очень сложно смутить.

– А ты думал, я просто так буду за тобой, как собачка бегать? Помощь кандидату – это прежде всего знание ситуации и адекватная поддержка. Исходя из положения человека не только в обществе, но и семье, – выдал я первое, что пришло в голову. Потом замолчал, обдумывая, не ляпнул ли я какую-нибудь чушь, но пришел к выводу, что все очень даже эффектно. Большаков тоже заткнулся.

Но его молчание сопровождалось обширной деятельностью. Сперва он морщил лоб, явно пытаясь вспомнить свое прошлое, чтобы сопоставить мои слова с тем, что сохранилось в его памяти.

Потом он даже попытался привстать, но тут же стиснул пальцами простынь – как будто он был на корабле во время шторма и кровать шатало из стороны в сторону. Я только ухмыльнулся, глядя на все это. И на количество выпитого в том числе. По крайней мере, теперь понятно, почему Большаков выглядел именно так.

– Ну, есть какие-нибудь соображения? – требовательно спросил я, пытаясь понять, куда смотрит Валерий Анатольевич. Его блуждающий взгляд лишал его лицо какой-либо осмысленности.

– Люда… – вдруг Большаков отрезвел. – Я же…

– Что? – я приподнял брови, предчувствуя его следующую фразу.

– Я же… Нет, я не могу тебе этого сказать.

– Тайны от помощника, – фыркнул я. – Это не лучший способ построить политическую карьеру, тем более в этом городе.

– Почему?

– Тебя же не примут. Тут одни… – теперь я заткнулся и сам. Влез в политику, мать его. Тут левые, тут правые, тут центристы: нахрен мне оно вообще надо. Ах да, точно. Влияние.

– А то я не знаю, кто тут в области, – сердито ответил кандидат. – Сам прекрасно знаю. Но есть вещи, которые лучше никому не рассказывать.

– Например, о том, что твоя жена мертва?

Его лицо в этот момент надо было видеть. И если бы не мое раздражение и усталость от долгих поисков, я бы продолжал ехидно ухмыляться, потому что изумление моментально изменило черты Большакова.

Отпавшая челюсть при закрытом рте очертила глубокие морщины, а глаза сразу показались запавшими. Вместе с синяками от долгого пьянства и малого количества сна Валерий Анатольевич моментально стал похож то ли на старика, то ли на последнего бомжа.

К тому же он пошевелился под одеялом, встряхнув его при этом – и соответствующий аромат тут же дополнил картину. Я вежливо покашлял.

– Моя жена… мертва? – он сперва спросил, будто бы сам у себя, а потом ответил утвердительно: – Мертва.

– Вспомнил теперь?

– Но я же был сам не свой. Нет, – он взобрался еще повыше на кровати, неуклюже подпихнув под спину рыхлую подушку в пожелтевшей наволочке. – Это не мог быть я. Я любил Люду. Всем сердцем, – выдохнул он.

– Тебе бы такое со сцены читать. Артист бы из тебя идеальный получился, – констатировал я. – Но ты прав. Это был не ты.

– Откуда знаешь? – Большаков оживился еще больше и уставился на меня, прикладывая немало усилий для того, чтобы стабилизировать собственное положение на кровати.

– Я же там был. Я знаю, что делал ты. А что делал не ты. И что твоя жена узнала, что ты – это не ты. И тот, кто был не ты, ее убил. Вероятно, ты сам это просто видеть.

– Та-а-а-к! – прижал ладони к вискам, вскрикнул кандидат. – Слишком много «ты». Ничего не понимаю.

– Приводи себя в порядок и будем говорить.

– А полиция?

– Что «полиция»? – это слово в последние дни меня скорее сердило, чем внушало спокойствие.

– Мы разве не…

– Мы – не, – передразнил я Большакова. – Трезвей, умывайся. Блюй, если тебе надо. А потом идем выигрывать выборы.

Глава 8

Кандидат жутко побледнел, потом позеленел, а потом, когда ему стало уже совсем невмоготу, покачнулся на кровати – как только убрал одну опорную руку, прижав ее ко рту, – и свалился на пол, тут же покрыв его малоприятной мешаниной.

– Я за тобой прибирать не буду, – брезгливо отозвался я.

Кандидат громко рыгнул и попытался найти новую опору, но вместо этого попал ладонью в лужу, поскользнулся и тут же перепачкался целиком.

– О-о-о, – протянул я. – Пожалуй, в предвыборных речах эти моменты мы опустим, – а в ответ на жалобный стон тут же добавил: – живо умывайся!

Можно было прикрикнуть на него. Топнуть ногой – копошащееся в собственном месиве нечто и близко не было похоже на человека, способного управлять областью. Но я не стал.

Сам еще прекрасно помнил последствия своих попоек, когда до вечера следующего дня никак не мог отойти от посиделок – чаще всего они проходили в компании меня самого и бутылки чего-нибудь крепкого.

С тех пор, получив новое тело, я влил в него алкоголь лишь однажды. И то по принуждению. Поэтому на кандидата сейчас смотрел скорее с жалостью и сочувствием, чем с явным отвращением.

Но все же не помог ему ни в чем. Человек должен быть сильным – и если он проявил слабость, то ее последствия должен смочь разгрести сам. С чем Большаков прекрасно справился, потратив примерно час своего и моего времени.

Мокрого от пота кандидата я отправил окунуться в бочку с водой, что стояла на улице. Не целиком – но хотя бы привести себя в вид более-менее пристойный, чтобы я понимал, что разговариваю с человеком.

– Кажется, теперь ты готов меня выслушать? – обратился я к нему скорее строго, чем вежливо. Валерий Анатольевич еще раз провел ладонями по лицу и кивнул. Один раз, но четко и уверенно. – Ты же помнишь свою цель, правда? Стать губернатором.

– Помню, – ответил он, тут ж спохватился, нахмурился и потряс указательным пальцем в мою сторону: – Но ты же не мой помощник!

– Твоя правда, – я слабо улыбнулся. – Сам вспомнишь, откуда я?

– Ты… не помню… ох, – он снова схватился за голову.

– Кажется, память твоя серьезно пострадала, – заключил я.

И все-таки над ним поработали. Добавили страха, убрали несколько дней – причем стирание памяти зацепило еще и «пограничные» области. Мне предстояло разобраться с тем, что этот человек вообще знает.

– Хорошо, что ты помнишь про дочь. И странно, что знаешь про жену, но не помнишь про меня, – добавил я, пытаясь якобы внести ясность в ситуацию.

– И ты был там же?

– Где там? В машине? В лесу? В твоем штабе? – я наугад накидал несколько вариантов, за исключением верного, чтобы проследить за реакцией Большакова.

– Нет, это же все случилось… у меня дома. Черт… Там же полно следов!

– Нет, – коротко ответил я, уже решив, как можно вывернуть ситуацию в свою пользу.

– То есть как? Не дома? Я же не могу помнить то, чего не было на самом деле! – вскричал кандидат.

– Я имею в виду, что следов там точно нет.

– А… как… – он даже начал заикаться и тут я уже позволил себе улыбнуться чуть шире. – О… ты мне помог?

– Почему бы нет?

– А что взамен? – тут же поинтересовался Большаков.

– Да все просто.

– Душу не продам, – последовал мгновенный ответ и тут я уже обнажил зубы:

– Твоя мне и даром не нужна.

– Ха, шутник, – откликнулся он, правда как-то уныло.

– Мне нужно гораздо больше, чем одна душа.

– Ну, слушай, не смешно. Денег хочешь?

– Нет, – я посерьезнел и внимательно смотрел на Большакова.

– Да ты же не вправду про души мне говоришь?

– Как знать. Может, ты видишь договор, который надо подписать кровью?

В этот раз смех прозвучал чуточку веселее.

– И все же, ты не мой помощник.

– Нет, не помощник.

– Но знаешь, что случилось у меня дома и помог мне.

– Точно, – кивнул я, тихо радуясь тому, что мысль кандидата направлена в нужную сторону. – И не просто так знаю и помогаю.

– И за что мне такого ангела-хранителя послали, – хмыкнул Валерий Анатольевич.

Как же он был далек в своей догадке, но я старательно сдерживал эмоции, чтобы не спугнуть его. Время еще не пришло. Человек не втянулся – да и вообще я бы постарался до конца не давать ему карты в руки. Не то что козырей – даже вшивую червовую шестерку.

– Если бы я сам знал, – развел я руками. – Но цель у нас с тобой одна – надо выиграть выборы. И каждый получит, что он хочет.

– А тебе-то что за резон?

– Так, маленькие просьбы. Ничего особенного, – уклончиво добавил я.

– Ну а помощь от тебя теперь какая будет? Тоже ничего особенного? Ситуация у меня… Пиздец, сам видишь.

– Вижу. Ты пропал. Люди беснуются. Не то что бы ты был фаворитом гонки, но этот неожиданный поворот придал тебе массу популярности.

– Я не читал ничего, – Большаков скривился после моих слов.

– Да брось, отличная технология! Популярности у тебя должно быть уже больше, чем у фаворита.

– Ничего не понимаю все равно. Кто ты? Чем ты занимаешься?

Пошли неудобные вопросы, которые стертая память никак не могла не генерировать. Не мог же я сказать человеку, который планировал вернуть святость русскому народу, что я занимаюсь съемками порно. Причем весьма успешно.

– Давай так – у меня достаточно денег, чтобы помочь тебе с твоей кампанией.

– Я не могу, – он замотал головой. – Я же не знаю, откуда ты взял их! Мне нужны документы о твоей деятельности.

– Ответственный ты слишком, – я даже поморщился после его слов. – Но только понимаешь ли, в чем дело. Либо я помогаю тебе на своих условиях, которые ты не обсуждаешь. И гарантирую тебе победу.

– Либо? – спросил Большаков, когда вышло время, выделенное ему на «подумать».

– Думаю, нет нужны говорить, что будет в случае, если ты откажешься.

– Умеешь уговаривать, – медленно отозвался кандидат, а потом внезапно поднял голову: – А вы кто?

Его возглас заставил меня обернуться. Пришла моя очередь удивляться – позади меня стояла Арина, явно неузнанная дочь Большакова.

Глава 9

Мне понадобилась пара секунд, чтобы понять – она явно не та, за кого себя выдает. Осталось догадаться, кто же она на самом деле.

– Следила за мной? – спросил я.

– А как же иначе я смогла бы добраться до своего обожаемого «папочки», – воскликнула девушка, вновь игриво щуря глазки

– Да кто ты такая?! – раздался голос Большакова и тут же загрохотала кровать, о которую он споткнулся, когда пытался добраться до окна.

– Кажется, папочка тебя не признал, – я сыграл бровями. – Лучше уходи, пока не поздно.

– Ох, не поздно для кого? Для тебя? Или для него, может быть?

– Так, развернулась и вышла, живо.

– Как грубо… Папочка, куда же ты!

Большакова точно подцепили крюком, сдернув с места вместе с ручкой окна, которую он крепко стиснул, пытаясь открыть створки, не менявшие положения с момента постройки дачного домика.

Он ударился копчиком об изголовье кровати, перекувырнулся через него, рухнув на продавленный матрас. Сперва завалился на плечо, запрокинув вверх ноги, согнутые в коленях, невнятно вывернул руки, а потом издав глухой стон, опрокинулся дальше, на живот. При этом голени у него звучно стукнулись об изножье, и лишь после этого тело замерло.

– Джонни? – недоверчиво спросил я, косясь на Большакова.

– Агась, – радостно кивнула деваха, обогнула меня, насколько это позволяло пространство маленького домика, и приблизилась к телу кандидата. – Вот как же хорошо, что ты есть, а, – добавила она, потыкав Валерия Анатольевича пальцем. – Ну, в смысле ты, Ром.

– С чего бы? – просипел я, пытаясь побороть подступающую тошноту.

Ситуация с Викой как-то стабилизировалась, я принял ее и ее прошлое, видя в ней исключительно женщину, но вот новый тандем меня обескуражил.

– А то ты не понимаешь, – все с той же ухмылочкой продолжала Арина, она же Джонни.

Надо было догадаться, промелькнула первая мысль в голове. Но реальных шансов избежать этого у меня на самом деле не имелось совсем.

– Только не говори, что ты имеешь что-то против моих талантов.

– Только против твоей суч… сущности, – запнулся я.

– Ох, нежный какой, – Арина покрутила кистью Большакова. – Пф. И этот такой же. А мне сказали, что ты со мной поговорить хотел, прощенья попросить, договориться.

– Хуй тебе, – и это хрупкое тельце идеально прошло через добротное двойное стекло. Пинаться я научился шикарно, и почти метко.

Арину сложило пополам и пятой точкой она не только вдребезги расхреначила стекла, но и расщепила несколько поперечных планок. Обтянутая джинсами попка выполнила свою задачу на все сто.

Я поспешил наружу, чтобы убедиться, что она никуда не делать. Ни попка, ни сама Арина.

– С девушкой так… – она поднялась из отцветающих флоксов, – поступать… – пальцы сомкнулись вокруг осколка, что торчал из бедра, – нельзя!

И за долю секунды я понял, что вместе с последним словом будет еще и ответочка, поэтому взметнул перед собой пародию на щит – что-то типа мощного встречного потока воздуха.

Сработало это так себе эффективно, но я хотя бы не пострадал, как это могло быть при встрече с третьим суккубом, когда он исполосовал меня. Я ощутил сильный удар, но всю энергию принял на себя щит, а я подумал, что хорошо было бы залезть в голову к противнику. Или видеть, чем он пытается до меня дотянуться.

Но все это было слишком субъективно, а по большому счету я еще и отвлекся, но инстинктивно отскочил в сторону на пару метров. На месте, где я только что стоял, вздыбилась земля, точно пропаханная плугом – с единственным отличием в виде разлетевшихся на десятки метров комочков земли, камушков и комлей травы.

– Это что такое? – удивился я, и следующим ударом просто срезал подчистую все, что росло между мой и Ариной.

Деваха ухмыльнулась, потому что растительность прекратила падать подкошенной за полметра до нее идеально ровным полукругом.

– А мне то уже начинает нравиться! – громко крикнула она. Я решил, что у этого шоу свидетелей нет, а потом подпалил несчастные флоксы, но цветы обратились в пепел по точно такому же контуру в виде полкруга. – И это все, да? М-м-м…. слабачок.

– Эй, потише там! Разошлись! – прикрикнул кто-то через участок.

Арина даже не повернулась, но взметнувшееся в небо пламя четко обозначило полыхающий домик.

– Меня не стоит злить, – она снова повернулась ко мне. – Но мы можем еще договориться.

– Штаны с меня ты больше не спустишь! – выкрикнул я, уже обдумывая свой следующий маневр.

– Ха-ха, если я захочу, ты мне и отказать не сможешь!

– Еще посмотрим! – я на всякий случай приготовился ко всему, но, как известно, неожиданности случаются. – Так о чем поговорить? Э-э, договориться? Ты и так Большакова покалечила!

– Вообще-то он мертв, – хихикнула девица.

– Что-о? – мысль о смерти кандидата пронзила меня ледяной стрелой ужаса. – Да как ты!

Со стороны горящего домика ясно слышались вопли и причитания, смешанные с треском полыхающих досок. Ветер донес в нашу сторону приличный жар, и я поежился. А потом ощутил гнев.

Столько усилий впустую! Может, с Большаковым бы и не выгорело, но стоило попробовать! Идея имела свои шансы на реализацию и даже успех. А теперь нельзя даже попытку предпринять, потому что кандидат тупо мертв.

– Ну-ну, бросай ноздри раздувать.

Идею мне подкинуло пламя и пока Арина пыталась ставиться, я подхватил раскаленный воздух, придал ему форму и задал направление – все весьма условно, но если бы я не видел результат, то вовсе решил бы, что это лишь моя собственная фантазия.

Но в итоге получился хлыст. Или кнут. Или что-то в этом роде, только вместо волокна там был жар, чистая энергия. И эта энергия, удерживаемая моими силами, обернула голову девушки трижды.

Шипение пузырящейся кожи через пару секунд прервал дикий вопль. Я и сам испугался того, что у меня получилось – то ли я переборщил с Силой, то ли из-за причиненной боли.

Если у Джона получилось противостоять моим физическим ударам, то теперь его новая оболочка была более нежной. Или же он сам еще не очень привык к ней. Теперь он не мог действовать, и даже когда я ослабил хватку, а после осознания того, что я сделал, и вовсе убрал этот хлыст, у моего соперника не было никакой возможности нанести ответный удар.

Наверно, это действительно очень больно. И хлестко, и жарко. Арина опустилась на колени, а потом упала на бок дергаясь в конвульсиях посреди пепла от флоксов.

Мне даже захотелось подбежать и помочь – но, если это уловка и меня самого сейчас испепелят? Да и труп Большакова на ее совести. Его. Блядь! Опять эти половые нестыковки!

И все же я сделал шаг вперед. В нескольких метрах от меня земля взметнулась ввысь, точно мина рванула. Я дернулся в противоположную сторону, и следующая атака почему-то все равно оказалась ближе ко мне – как будто на слух определяет мое местоположение.

Какие-то реальные боевые действия пошли! Я ломанулся через какие-то кусты и меня тут же подбросило вверх вместе с ними. Пролетев несколько метров, я ворвался в редеющую листву какого-то плодового дерева, ободрал лицо, порвал костюм и приземлился в грязь.

– Охуеть… – было первым, что сказал я, когда выплюнул листья и землю изо рта.

Все-таки, я был прав насчет Джона. Перенос в новое тело как-то ослабляет его – теперь девица, что была его новой оболочкой, поднялась на дрожащие ноги и подслеповато крутила головой во все стороны.

Я лежал, не шевелясь, чтобы лишним звуком не прилечь к себе еще внимания. Но девица выглядела жутко – там, где огненный хлыст прожег ее лицо, покрасневшая кожа чередовалась с прожженной до кости плотью и дочерна обугленными краями ран. Косых, скрещивающихся. Одного глаза не было – на его месте красовалось лишь непонятного цвета пятно. Второй побелел – но след от хлыста проходил выше, начисто спалив брови и часть волос.

Монструозно выглядящая девица больше походила на чудище из Сайлент-Хилла, но все еще была опасна. Я уверен, что была!

– Что здесь происходит?! – голос зазвучал вместе с легким шелестом листьев, а стоило мне повернуться, как я тут же заметил седого человека в белом костюме. – Джонатан! Это твоя работа?? – он покосился в мою сторону.

– Угу, – кивнул я, признав в госте Лазаря.

– Как дети! – тот махнул рукой в сторону младшего суккуба, который пытался найти нужное направление. – И пожар – тоже ваших рук дело, Роман?

– Его! – машинально ответил я.

– Детский сад, – наш рейтинг упал еще ниже. – Думаю, в текущих условиях нам надо поговорить и серьезно.

– М-м! – пытаясь разодрать спекшиеся губы, промычала Арина.

– А тебе – найти новое тело! Сейчас же! – рявкнул Лазарь. – А ты – живо в дом!