Андрей Сиротенко
Сила и проклятие литер

– Вы пришли раньше, чем указано в этом письме! – Шафран зашуршал кипой бумаг справа от себя и извлёк желтоватый лист, на котором вместо букв были начертаны различные геометрические фигуры. – Я очень внимательно отношусь к цифрам.

– Хм… – Лысый взял из рук Шафрана листок и изучил его содержание. – Латар, а ведь мы действительно пришли на два часа раньше, – обратился он к оборотню. – Уважаемый Шафран прав в своём негодовании.

– Когда я писал письмо, время нашего выхода было другим. Потом ты его изменил, вот и пошло всё не так, – пожал плечами оборотень.

Лысый глубоко вздохнул и сжал кулаки, борясь с яростью. Причём я не особо понимал, на кого он больше злится – на Шафрана или на Латара. Почему он не может проучить этого коротышку?

– Предлагаю всем выдохнуть и больше не касаться этой темы, – подал робкий голос толстяк, срезавший буквы с моих родителей.

– Мудрая мысль, – воздевая руки к небу, озвучил Шафран.

– Хорошо, – тряхнул головой лысый, прогоняя остатки злости. – Тем более что такая маленькая оплошность не может разрушить наше долгое и плодотворное сотрудничество.

Все, кроме каламута у двери, усиленно закивали, соглашаясь.

– И так ведь четыре года не виделись, – добавляя в тон немного радушия, пробормотал Шафран. – Целую вечность.

– Не говори, – оттаивая, поддакнул лысый. – На этот раз мы пришли за хашишами. Нужна парочка, только посильнее. Стариков не предлагать, как в прошлый раз. С их литерами ничего не получается, одна только морока.

– О-о-о, – напевно протянул Шафран. – Вы как раз вовремя. Есть у меня на примете одна семья. У них четыре года назад родилась девочка и по удивительной случайности уже в шесть месяцев получила литеру «Х»…

– Дети тоже не совсем годятся, – скорчил недовольную гримасу лысый.

– Вы слишком торопитесь, уважаемый Кралдум! – Я не видел лица Шафрана, но был уверен, что на нём появилась кривая улыбка: он всегда её надевал, когда чувствовал своё превосходство в чём-то и демонстрировал его оппоненту. – Родители тоже имеют такую литеру и активно ею пользуются. Полагаю, они превосходно вам подойдут.

– М-м-м, – мечтательно протянул лысый, которого звали Кралдум. – Семья магов с одинаковой литерой! Признаюсь, вы оправдали даже самые смелые ожидания. Где их дом?

Шафран открыл нижний ящик своего стола, погремел чем-то железным и извлёк на свет карту Крюста.

– Вот он.

И алчный толстяк обвёл чёрным угольком наш дом.

– Не самое отдалённое место, – хмуря лоб, проговорил Кралдум.

– Как есть, – передёрнул плечами Шафран. – Вот эти и эти целый день работают, этих я возьму на себя, – деловито тыкал он коротким толстым пальцем в дома вокруг нашего. – У вас в запасе будет минут тридцать в обеденное время.

– А они точно никуда не уйдут? – с сомнением в голосе спросил Кралдум.

– У них семейная традиция – обедать вместе, если все дома.

– Отлично, когда провернём дельце? – Лысый свернул карту и убрал себе во внутренний карман. – Долго задерживаться не хотелось бы, – сказал он, довольно потирая ладони.

– Послезавтра, – прикинув что-то, протянул Шафран. – Только… У них там ещё сын есть четырнадцати лет…

– Тоже маг? – подался вперёд Кралдум.

– Он – нет. Самый обычный рохля. Мальчик не помешает. С детства серьёзно болел. Родители оберегали его, не подпуская ни к какой работе, – словно оправдываясь, без умолку тараторил Шафран.

– Так, та-а-ак, – протянул лысый, рассматривая что-то на полу. – Придётся его тоже убить. Но три литеры из одной семьи того стоят. Договорились! – И он подал Шафрану правую руку.

– Можете его не убивать, – заверил алчный толстяк, с усердием пожимая руку Кралдума. – Он безобидный. Сам умрёт через несколько месяцев без опеки своих ненаглядных родителей.

– А тебе что с того, останется он в живых или нет? – сощурился лысый.

– Мне всё равно, – сказал толстяк с такой интонацией, что любой понял бы: он имеет в виду обратное. – Родители его несколько раз помогали мне в путешествиях по Амбе… Пусть это будет жестом доброй воли с моей стороны.

– Хорошо, допустим, я тебе поверил, – небрежно бросил Кралдум, тоже подразумевая обратное. – Начнём наше мероприятие в полдень. И попрошу действовать чётко по расписанию, – стукнул он кулаком по столу для убедительности.

– Ш-ш-ш, – Латар приложил коготь к губам. – Я что-то слышу снаружи.

Каламут вместе с мальчишкой припали к двери. Шафран подбежал к одному из окон, с опаской выглядывая в него. Латар тоже подскочил и на цыпочках отправился к входной двери. И только Кралдум остался на месте. Он поднял голову и посмотрел точно мне в глаза. Я поёжился от неприятного ощущения. Склонив голову на бок, охотник за литерой сделал несколько шагов по направлению ко мне и протянул левую руку вперёд, точно желая меня ухватить. Я зажмурился, а когда открыл глаза – обнаружил себя в доме Рафаила. Ладонь с литерой полыхала пожаром. Я ни секунды не сомневался в том, что показанное – чистейшая правда. Вот кто навёл охотников на мою семью! И конечно, Шафран должен знать, где они скрываются.

Вот мы и подобрались к сегодняшнему дню. Всё оставшееся время после того видения я потратил на слежку за Шафраном. Мне не хотелось врываться к нему в дом, я предпочёл подслушивать и наблюдать из тени. Но мне не удалось нарыть никакой важной информации, кроме того, что алчный толстяк часто берёт взятки и постоянно пишет начальству доносы на своих коллег. Целый предыдущий вечер я уговаривал себя попробовать отыскать ещё что-нибудь интересное, но внутренний голос, которым, скорее всего, являлась литера, убеждал побеседовать с Шафраном с глазу на глаз у него дома. Сопротивляться уговорам было тяжело, тем более что я и сам всё меньше верил в получение ценной информации за счёт обычной слежки.

Сегодня Шафран долго не ложился спать. Он без устали пересчитывал монеты, раскладывая их по разным мешочкам, и читал какие-то пергаменты из верхнего ящика стола, тут же сжигая их в огне свечи. Но меня беспокоил отнюдь не алчный толстяк, не желавший идти спать. В доме напротив горел свет. И я видел, как то и дело там колышется занавеска. Причиной тому был странный человек, который, без сомнений, тоже следил за Шафраном. Но кто он и почему наблюдает так неаккуратно? Я не знал.

Впрочем, ответ я получил достаточно скоро. Ближе к полуночи свет в доме напротив погас. Из двери вышел мужчина и, испуганно озираясь по сторонам, бегом направился к жилищу Шафрана. Он очень торопился и был достаточно неуклюжим: дважды споткнулся и едва не упал. Добежав до двери и набрав в грудь побольше воздуха, незнакомец деликатно постучал два раза. Так стучали охотники за литерами в недавнем видении. Шафран напрягся и торопливо потушил пламя свечи. Незнакомец постучал ещё раз и дважды покашлял. Затем достал из-за пазухи белый конверт без надписей и марок и просунул под дверь, после чего опрометью бросился обратно к дому, из окна которого следил за Шафраном. Толстяк поднял конверт с пола, подошёл к окну и принялся читать, не зажигая свет. Незнакомец на крыльце противоположного дома дождался сигнала от Шафрана, коим стал трёхкратный стук по стеклу, и уверенной походкой зашагал прочь. Через пять минут сборщик штрафов убрал полученное письмо в верхний ящик, зажёг свечку и вывалил на стол перед собой очередную кучу монет. Я дал ему немного времени, чтобы полностью погрузиться в этот процесс, и заодно понаблюдал за тем, не вернётся ли незнакомец обратно. Судьба сама даёт мне шанс. Нельзя им не воспользоваться.

Получив мысленный приказ действовать, я подошёл к двери и дважды в неё постучал. Хотелось бы мне сейчас видеть реакцию Шафрана…

– Кого там брасти принёс в такой поздний час? – задал он тот же, что и в видении, вопрос. Может быть, это была специальная фраза? – Я же принял конверт…

При этом, судя по скрипу половиц, Шафран таки встал с места и направился к входной двери. Я, соблюдая ритуал, ещё раз постучал и дважды покашлял. Он пробубнил какое-то ругательство и открыл дверь. Я прыгнул вперёд, отталкивая растерявшегося хозяина и зажимая ему рот. Толстяк не ожидал такой прыти, поэтому никакого сопротивления не оказал. Выверенным движением я ткнул его в болевую точку под рёбрами. Он повалился на пол и застонал. Выглянув на улицу и проверив, не обратил ли кто-нибудь внимания на моё проникновение, я закрыл дверь на замок. Вихрем промчавшись по первому этажу, я потушил все свечи, погрузив дом в темноту.

Шафран корчился на полу и тихонько постанывал. Я небрежно схватил его за шиворот и оттащил к дивану. Отвесив ему пощёчину, я спустил маску с лица и пристально взглянул Шафрану в глаза.

– Надо же… – сквозь боль медленно проговорил он. – Посмотрите, кто явился в мой дом… – Толстяк попытался было встать, но я погрозил ему пальцем и для надёжности положил руку на горло. – Тебе придётся за это ответить… – Он закашлялся, и хватку пришлось немного ослабить. – Решил прикинуться каламутом. Глупо. Плащ и маска не дают тебе Силу.

Вместо ответа я поднял вторую руку вверх и мысленно пожелал, чтобы она стала зазубренным кинжалом из моего сна. Кинжалом, лезвие которого покрыто самым смертоносным ядом, какой только имеется в Литерном мире. По-моему, его добывают из амбских гадюк. Кисть онемела и слегка вытянулась, принимая желаемую форму. От удивления челюсть Шафрана отвисла сама собой. Я поиграл бликами лунного света, падающими сквозь окно на лезвие кинжала, и приставил сталь к горлу толстяка. Тот тяжело сглотнул и мелко затрясся.

– Ты ответишь на мои вопросы быстро и чётко, понял?

Мой голос дрогнул, став на мгновение слегка писклявым, словно я вернулся в свои десять лет.

– Валяй, – добавляя тону храбрости, небрежно бросил Шафран.

Бисерины пота проступили на его лбу, он часто моргал и не смотрел мне в глаза.

– Где мне найти убийц моей семьи? Я знаю, что ты навёл их, – возвращая низкие ноты, грозно спросил я, надавливая кинжалом на горло Шафрана.

– Вот ты зачем… – выдохнул толстяк, слегка успокаиваясь. – Я думал, ты деньги пришёл украсть. С чего я должен рассказывать о них? При таком раскладе у меня нет выхода. Либо убьёшь ты, либо они. Но они будут куда изобретательнее тебя. Так что… – Он пожал плечами.

– Думаешь, я не буду изобретательным? Я никогда не видел, как человек погибает от яда амбской гадюки, – показал я толстяку лезвие кинжала.

– От яда смерть, конечно, будет мучительной, но… Думаю, охотники за литерами всё равно придумают пытку куда занятнее.

Похоже, я оказался в тупике. Он не расколется, предпочтёт умереть, но не открыть местонахождение охотников за литерами. Должен быть какой-то другой способ заставить его говорить правду. Стараясь не спускать глаз с толстяка, я пораскинул мозгами, и буквально сразу верная мысль пришла мне в голову. Яды ведь бывают разными! Некоторые действуют как сыворотка правды. Они туманят разум и не позволяют удерживать никакую информацию. Она льётся сама, стоит только спросить.

– А ещё… – Шафран изловчился и достал небольшой чёрный камушек из бокового кармана своей накидки. – Знаешь, что это такое? – Я не отвечал, концентрируясь на получении нового яда на стали кинжала. – Заклинание. И я его активировал, прежде чем открыть дверь. На всякий случай. И не ошибся. Сигнал ушёл туда, куда нужно. Теперь тебе при любом раскладе не скрыться.

Блефует или нет? Я внимательно посмотрел на Шафрана, но по его лицу и бегающим глазам нельзя было сделать однозначного вывода. Впрочем, мне и не нужно над этим думать. Главное – получить информацию об охотниках за литерами. Яд уже должен быть на стали. Остаётся… Молниеносным движением я вонзил остриё в плечо Шафрана. Он завизжал и поморщился.

– Это твоя ошибка… – скрипя зубами, пригрозил толстяк.

Я не отвечал и не извлекал кинжал из раны. Мысленно я подгонял яд, который должен был наполнить его артерии и добраться до сердца и разума. А если Шафран сказал правду? Заклинание сообщит охотникам за литерами об опасности и… Ничего не случится. Судя по словам в ночном видении, убийцы находятся очень далеко от Крюста. Да и мне только на руку, если они сами станут искать меня. Быстрее представится шанс отомстить. Или вернётся тот, кто приносил письмо? Я со злостью тряхнул головой, избавляясь от потока мыслей и вопросов.

– Ещё раз повторяю: где мне найти убийц моей семьи? – почти не размыкая губ, пробубнил я, надавливая на рукоятку кинжала.

– М-м-м, – застонал от боли Шафран. – Стой, хватит… – Он кривил лицо и царапал нестрижеными ногтями пол. Похоже, яд подействовал, ломая все замки в его голове. – Они опасные люди. Они заставили меня выдать всё о твоей семье.

– Не ври! – едва не вскричал я. – Мне известно, как всё было. Ты не один раз помогал им находить магов в нашем городе!

– Если бы я мог вернуть всё назад и отказаться от сотрудничества с ними, я бы так и сделал, поверь мне… – Тут я с размаху отвесил Шафрану ещё одну пощёчину и, не рассчитав силу, разбил его губы в кровь.

– Отвечай! Я жду.

– Не мучай меня, Святослав…

– Я забыл это имя! – Рука помимо моей воли отвесила Шафрану третью оплеуху. – Меня зовут Марибор. И никак иначе!

– Я… – Белки глаз Шафрана становились красными, пот градом тёк по лицу. Яд действовал. – Я знаю только о том, где обитает Латар. Это оборотень в медвежьей шкуре…

– Я помню, продолжай, – подбодрил я ломающегося толстяка.

– Он… он… – Шафран крепко сжал своё горло, словно мешая словам находить выход. – Обитает в километре от Брейля, если идти в сторону полуденного солнца…

– Брейль? – Я покопался в памяти, но не вспомнил такого города.

– Это небольшой оазис… В километре от него будет крохотная дюна. Но на самом деле это люк… – Он говорил всё быстрее и быстрее, при этом вены на его шее раздувались, становясь тёмно-синими. – Смахни несколько слоёв песка и увидишь ручку. Латар не запирается, потому что мало кому известно о его жилище, да никто и не захочет нарушать покой такого мощного волколака.

– Как мне узнать, находится ли он в своём логове?

– О, он точно там, – хищно оскалился Шафран, вытирая рукавом кровь с разбитых губ. – Буквально месяц назад он получил новую жертву. Ещё несколько недель точно никуда не выберется. Только ты не о том заботишься!

Ноги Шафрана задрожали, а голова затряслась, увлекая в пляс и плечи. Яд всё сильнее ломал его. Но боли он, похоже, не чувствовал.

– О чём же мне нужно беспокоиться? – спросил я и вытащил кинжал из его плеча.

Шафран не пытался наброситься на меня или подняться с пола. Он смотрел куда-то сквозь и криво улыбался.

– Без опытного яхташа тебе никогда не добраться до этого оазиса. А я лично ещё советовал бы нанять и хашиша, ведь совсем недалеко будет находиться легендарное поселение вольных магов… Но как ты наймёшь, если у тебя нет денег? – Шафран хотел было рассмеяться, но лишь закашлялся, булькая кровью, и повалился на пол.

– Я возьму твои деньги. Они тебе всё равно больше не понадобятся, – гораздо жёстче, чем планировал, проговорил я.

Всё тело Шафрана пронзила судорога. Он безостановочно стучал руками, ногами и даже головой по полу и хрипел. Отвратительное зрелище. Через пару минут он затих…

Теперь охотникам за литерами придётся искать нового прислужника в городе Крюст. Я открыл средний ящик стола Шафрана и забрал два увесистых мешочка с монетами. Надеюсь, их хватит, чтобы оплатить услуги яхташа и хашиша.

Полеся

Аглая не находила себе места. Она уже целый час ходила по дому кругами и не могла остановиться, периодически глубоко вздыхала и тёрла ладони друг о друга, бормоча себе под нос что-то неразборчивое. В старом скрипучем кресле сидел её муж – Ярдрей. Его голова была опущена, и он бесцельно ковырял ногтём жёлтое пятно на своих серых брюках. Кресло, на котором сидел Ярдрей, стояло у большой кровати, а на ней под двумя одеялами лежала девочка двенадцати лет. Звали её Полеся. Светлые волосы, сложенные вокруг головы красивой косичкой; вздёрнутый кверху носик; впалые щёчки без малейшего румянца и тонкие губы. Девочка была в сознании, но по её стеклянным голубым глазам можно было легко сделать однозначный вывод о том, что она больна. Ярдрей, прекратив выяснять отношения с пятном на коленке, потрогал лоб дочери и, недовольно покачав головой, вернулся к своему однообразному занятию. У Полеси был жар.

Шторы в доме не задёргивались последние два месяца: в темноте усиливались бред и лихорадка. Сколько они за это время потратили свечей в тёмное время суток – и не сосчитать. Пару раз пробовали остаться без света, но Полеся кричала так сильно, что слышно было на противоположном конце посёлка, да ещё и пыталась ногтями разодрать себе лицо. Перепуганный Ярдрей после тех случаев скупил все свечи в округе.

Ровно три с половиной месяца назад началась странная болезнь Полеси. И связана она с литерой. Вернее, с литерами. Ярдрей и Аглая не были магами и даже никогда не мечтали о такой участи. Они привыкли жить в небольшом поселении под названием Будшит, что располагалось в непосредственной близости от самого дремучего леса Тмаве. Привыкли заниматься хозяйством, из года в год повторяя одни и те же основные рутинные действия: вспахать, засеять, собрать урожай, подготовиться к зиме, перезимовать. Но Ярдрей и Аглая любили такой образ жизни. И Полесю тоже приучали к нему. Дочь не противилась, а была только рада.

В то утро она играла во дворе с соседской девочкой Аделей. Сначала они рисовали палочками на земле своих кукол, а затем пустились в догонялки. Полеся водила первой. Аделя была быстрее: она то и дело уворачивалась от касания, но всё же, ценой разбитой правой коленки и ловкого прыжка, Полесе удалось осалить подружку. Ярдрей наблюдал за девочками из окна своего дома. Он видел, как Аделя отыскала лист подорожника, как протёрла ссадину Полеси от крови и как упала на пятую точку, округлив глаза. Ярдрей что-то крикнул Аглае и выскочил на улицу. Он ветром пронёсся через весь двор, обнял дочку и взглянул на её коленку.

– Литера «Ы», – писклявым и очень спокойным голосом прокомментировала увиденное Полеся. – Я буду магом?

– Будешь магом? – переспросила подошедшая Аглая, обхватывая руками голову. – Ну дела-а-а…

Родители не знали, как относиться к этой новости. Папа сдержанно радовался, мама открыто переживала. Прежней жизни у них теперь точно не будет, ведь литера просто так никогда не появляется. И только Полеся часами пыхтела над своими игрушками, стараясь хоть кого-нибудь оживить.

Через неделю её усилия дали первые плоды. Чёрный тигрёнок, привезённый Ярдреем в подарок из Сэнда, с рычанием запрыгал на месте. На большее его не хватило, но всё же! Полеся была вне себя от счастья. Она без умолку тараторила о том, что скоро оживит вообще все игрушки и навсегда забудет об улице и подругах.

Следующие несколько дней не принесли никакого результата. Полеся плакала, не ела, не спала, но не могла заставить двигаться новые игрушки. Даже тигрёнок не слушался. Она злилась на себя, на родителей, наказывала непослушные игрушки, но ни на йоту не продвинулась в обуздании Силы литеры.

Лишь через три недели с момента появления буквы старания девочки стали приносить постоянные плоды. Тигрёнок мог на протяжении двух часов бегать вокруг Полеси, тереться о её ноги и дружелюбно скалиться. Два коричневых щенка приносили маленький мячик, который юная ырчи без устали им бросала, а чёрный непослушный котёнок норовил распутать все клубки с мамиными нитками для вязания.

Аделя часто заходила к ним в гости. Полеся пробовала оживлять и её игрушки, но такого оглушительного успеха, как со своими, не было. Разве что на пару минут Полеся могла заставить повилять хвостом зелёного крокодила. Да и всё…

– Ещё научусь, – каждый раз поясняла она, заливисто смеясь и гоняясь вместе с подружкой за ожившим котёнком.

Каждую ночь Полеся укладывала с собой тигрёнка, оживлённого первым, который должен был её охранять. Но ровно через пять недель после появления литеры случилось нечто необъяснимое. Тигрёнок ни с того ни с сего принялся надрывно мяукать прямо посреди ночи, разбудив маму и папу Полеси. Первым к дочке подбежал Ярдрей, потрогал её лоб и в ужасе отдёрнул руку: такого жара он не мог припомнить. Тигрёнок жалобно смотрел на родителей своей маленькой хозяйки. Аглая в течение нескольких часов обтирала дочь прохладной мокрой тряпкой, но Полеся не желала просыпаться. Ярдрей оббежал всех соседей в поисках жаропонижающего порошка, который у них почему-то закончился.

К утру из игрушки вышла вся магия, снова сделав её неживой. Тогда-то Полеся и открыла глаза, удивлённо уставившись на родителей. Жар не спадал, несмотря на порошок, который Ярдрей без устали втирал в виски дочери, но, по словам Полеси, она чувствовала себя великолепно. Выбравшись из-под одеяла, девочка вдруг болезненно поморщилась и схватилась за левую коленку.

– Быть этого не может… – Если бы не подставленные руки Ярдрея, Аглая упала бы прямо на пол. – Я же не одна это вижу? – с мольбой в голосе спросила она у мужа.

– Не одна, – хмуря брови, согласился он.

Мало того что литера у Полеси была на другой коленке, так ещё и не «Ы». Там красовалась «Я». Родители девочки не знали объяснений такому эффекту. О подобном явлении даже легенд никаких не было. В тот день без помощи родителей Полеся больше не вставала с кровати, так как коленка с литерой опухла и не позволяла ей самостоятельно передвигаться. Одно хорошо: под вечер хотя бы спал жар, позволив девочке спокойно поесть и уснуть.

Лишь через неделю Полеся смогла нормально ходить. Первым делом она, конечно же, отправилась во двор, где попыталась разговорить пса на привязи. И собака почти сразу ответила ей, пожаловалась на условия содержания и попросила снять с цепи, пообещав не убегать и ничего не ломать. Девочка побежала домой, чтобы рассказать об этом родителям, но споткнулась на пороге, упала и потеряла сознание.

Та ночь стала первой, когда Полеся бредила и царапала кожу на лице. Ярдрей не мог понять, что происходило с дочерью. Легче ей становилось только при горящих свечах, коих в достаточном количестве в доме не имелось. Следующая ночь стала и вовсе самой ужасной. Свечи закончились, и девочка едва не выцарапала себе глаза – Ярдрей и Аглая вдвоём держали её за руки. На помощь прибежали соседи, но долго в доме пробыть не смогли. Все они единогласно заявили, что Полеся скоро погибнет, а это из неё так выходит Сила литеры.

Утром Ярдрей поехал в соседнее поселение Пешт, где жил лечец Гурт. Попутно папа Полеси скупил все свечи, которые только смог найти, а Аглае наказал перед уходом снять все занавески с окон и не задёргивать шторы. Вернулся Ярдрей с магом. Но тот, осмотрев девочку, заявил, что ни с чем таким не сталкивался, литеру получил недавно и точно не сможет помочь. Тем не менее Гурт пообещал отправить весточку своему коллеге по имени Вейл, который наверняка сумеет вылечить Полесю: он стар, многое повидал и часто бывает в столичной библиотеке, где содержатся самые разные книги по магии.

Делать было нечего – Ярдрей и Аглая принялись ждать Вейла. Полеся чувствовала себя то лучше, то хуже. Иногда неизвестная болезнь её отпускала, позволяя бегать по двору и даже пытаться колдовать. Например, она ещё трижды разговаривала с псом на привязи и даже добилась, чтобы его иногда отпускали погулять. Собака была несказанно благодарна девочке и дважды делилась с ней сытной косточкой. Полеся вежливо отказывалась и трепала нового друга за ухом. Но иногда ей становилось очень плохо. Она сидела со стеклянными глазами, ни на что не реагировала и бормотала себе под нос неизвестные Ярдрею и Аглае слова.

Ровно через три месяца с момента появления первой литеры случилась ещё одна неприятная ночь. Нет, Полеся не бредила и не царапала себе лицо – она просто перестала дышать. Тело её стало холодным. Если бы не пульс, который всё же прощупывался, родители бы решили, что магия забрала их дочь. Аглая от горя рвала на себе волосы – и не описать радости родителей, когда на рассвете девочка очнулась. Пока Полеся обнималась с мамой, Ярдрей осторожно убрал одеяло в сторону, и… Литер ни на одном из колен уже не было, а на правой ступне появилась буква «Й».

Дни казались бесконечными. Родители забросили домашние дела, лишь иногда Аглая пропалывала грядки и мыла полы. В остальном сил и энергии ни на что не хватало. Да и где их взять, когда дочка практически перестала существовать? Литеры лишили её детства, а родителей покоя. Неделю назад буква ещё раз сменилась: на правой коленке вновь появилась литера «Ы».

Три дня назад явился Вейл, хотя казалось, что он уже никогда не придёт. Лечец выглядел очень старым. Седая борода выросла практически до пупка, глаза потеряли яркость, став то ли серыми, то ли бесцветными, руки мелко тряслись… Но ум оставался острым. Одежда мага насчитывала на себе несколько десятков заплаток. Ярдрею даже стало жалко старца, и он предложил ему новые вещи. Но Вейл отказался, сославшись на то, что ему куда удобнее в своих брюках и рубашке. Полеся без умолку рассказывала лечцу о своих достижениях в области магии. Вспоминала заговорившего с ней пса, ожившего тигрёнка… Вейл внимательно слушал, кивал головой и подбадривал девочку.

– Сегодня я возьму анализы и вернусь через три дня, когда все данные будут на руках. Процесс не быстрый. Случай редкий. Если честно, то вообще единичный. Я никогда с таким не сталкивался, но надеюсь, что моя литера подскажет ответ… Не может не подсказать, – чередуя быстрый темп речи с медленным, сообщил в тот день лечец.

Полеся стойко вытерпела все манипуляции.

Первым делом Вейл острой иголкой проколол пальцы на руках и ногах девочки. Затем выудил из внутреннего кармана рубашки квадратные лоскутки ткани и пропитал их кровью Полеси, последовательно приложив тряпочки к каждому пальцу. Разложив лоскутки на подоконнике, Вейл вырвал несколько волосинок с головы девочки. После этого извлёк из другого кармана кусок жёлтого мела и обмазал им колени и стопы Полеси. Одобрительно поцокав, Вейл достал ещё одну иголку, воткнул её в ладошку пациентки и, положив пальцы на её сонную артерию, принялся считать себе под нос. На счёте «десять» лечец перевернул Полесю на левый бок и попросил не двигаться, пока он не попросит. Подойдя к подоконнику, Вейл торопливо собрал лоскутки ткани. На некоторых кровь изменила цвет, став зелёной или голубой. Положив тряпочку одну на другую, он поместил на самую верхнюю скрученные в маленький шарик волосинки, завернул всё вместе и убрал в карман, из которого доставал иголку для прокалывания пальцев. Только потом он разрешил девочке лечь на спину, при этом иголку из ладони Полеси не вынимал.

Последняя манипуляция стала очень болезненной. Третьей иголкой, оказавшейся самой большой и самой острой, лечец проткнул кожу над обоими коленями Полеси. Сильно надавив на бёдра, Вейл добился, чтобы из ран потекла кровь. И не просто потекла, а едва ли не брызнула. Заверив родителей, что всё хорошо, а подобный эффект обусловливается применяемой магией, он дождался, пока кровь свернётся и перестанет сочиться из ран. Накрыв девочку и наказав не вставать до утра следующего дня, лечец удалился.

И вот сегодня минуло ровно трое суток с момента первого визита Вейла в дом Ярдрея и Аглаи. Девочка со вчерашнего вечера смотрела на мир мутными глазами, не замечая родителей, хотя сразу после манипуляций лечца выглядела достаточно бодро и даже выходила на улицу поиграть с папой в мяч.

– Он опаздывает, – на несколько секунд замерев у окна, дрожащим голосом произнесла Аглая. – Придёт? Он ничего не сказал про оплату. А если понял, что случай очень трудный, и пропал?.. Может же быть такое?

– Ну, во-первых, он не может опаздывать, потому что не называл точное время визита, – откидываясь на спинку кресла, медленно парировал Ярдрей. – Это мы с тобой решили, что он должен явиться ровно в тот же час, что и в первый раз. Во-вторых, он изначально понимал, что у нас за случай. Вряд ли Гурт ввёл его в заблуждение. А вот про оплату согласен. Странно, что он не озвучил сумму…

Ярдрей собирался ещё что-то добавить, но в дверь тихонько постучали. Аглая громко прокричала, что у них не заперто, и на пороге появился лечец.

Его внешний вид оставлял желать лучшего: красные глаза, чересчур впалые щёки, взъерошенные волосы. Спал ли он вообще в эти три дня? Вейл подошёл к Полесе, внимательно изучил состояние девочки и уселся на свободное кресло у изголовья кровати.

– Начну с небольшого объяснения, как работает моя магия, – поиграв желваками, начал лечец. – Взяв кровь у вашей дочки, я собирался воздействовать на неё, чтобы выяснить причину заболевания. Как это обычно работает? Сила любой литеры содержится в крови мага или в его волосах. Первым делом нужно посмотреть, как быстро происходит свёртываемость крови. Я добавляю немного своей магии через вот эту иголку, – он показал родителям Полеси тот самый инструмент, которым прокалывал кожу над коленями их дочери, – а затем жду, когда кровь свернётся. Если процесс быстрый, да ещё с изменением цвета, чего у Полеси не наблюдалось, значит, литера просто слабеет из-за времени и мага ждёт скорая гибель. Тут ни один лечец не поможет, ведь это необратимо. Если кровь брызжет, что мы и видели, то маг болен. Дальше нужно понять, чем именно. Для этого мы собираем по капельке крови с каждого пальца. Кажется, что это бессмыслица, ведь кровь внутри организма всюду одинаковая. Но это не так. На свету она меняет цвет. Нужно двадцать разных лоскутков, как было у меня, чтобы понять, где конкретно сидит зараза. Дальше потребуется время и волосы. По устоявшейся традиции – трое суток. Я помещаю изменившие цвет тряпочки в стеклянные баночки, закрываю крышками и кладу сверху по кусочку волоса. Спать нельзя. Лечец должен концентрироваться на тряпочках, посылать магические импульсы и ловить изменения в той фигуре, которую рисует капля крови. Иногда я вижу литеру, иногда слышу голос, который подсказывает, как лечить заболевшего мага. Конечные методы всегда разные. Даже при одинаковых заболеваниях.

Ярдрей и Аглая не перебивали Вейла, но по их лицам было видно, что они хотят, чтобы лечец поскорее перешёл к делу, ведь им совсем не интересно, как работает магия литеры «Л».

– Я понимал, куда иду. Ваш случай – уникальный. Хотя вы и сами об этом знаете. Потому я не стал требовать с вас денег. Куда важнее попытаться помочь девочке… – Старик погладил Полесю по голове и откинул чёлку со лба. – Я выявил заражённые пальцы и получил ответ от литеры, как облегчить симптомы. Вылечить целиком не получится, я должен об этом сказать сразу. Полеся больна… эм-м… Назову это литерной болезнью. Любой маг имеет в своей крови некую составляющую, которая отвечает за букву. Я способен это увидеть, стоит только слегка воздействовать магией. Но у Полеси нет такой составляющей. Её кровь одновременно не содержит ничего и имеет следы всех букв, кроме «Ё». Нечто само решает, когда литера сменится. И вот то, что вы видите, – он пощупал лоб девочки и показал на её стеклянные глаза, – это побочные эффекты смены литеры и Силы. Со временем, возможно, симптомы будут слабее. По крайней мере мне так кажется. Организм окрепнет да и просто адаптируется к частым сменам литер. Но сейчас важно снять частичку напряжения, чтобы не погубить девочку. Сделаем небольшое кровопускание из заражённых пальцев, и готово, – он хрустнул костяшками. – Также хочу дать вам небольшой совет. Много ли у девочки свободы?