Андрей Шопперт
Вовка-центровой 4

– Какой фортель? – растерялся Вовка. Он никак не мог понять, в чем именно его обвиняет старший тренер. Играл пусть и не на высший балл, но уж и не на «неуд».

– Играть надо с партнёрами, – подскочил к нему Якушин. – А не перед девочками на трибунах пижонить. Почему Трофимов дважды вхолостую по краю проходил? Не заметил?

– Так там сначала Бесков в выгодной позиции находился, а потом Ильин, – пытался оправдаться Вовка.

Но старший тренер лишь ещё больше завёлся и принялся отчитывать его уже не по-детски.

– Ни одной толковой передачи, – громко говорил он, глядя немигающим взглядом на Фомина. – Сегодня ты толком не отдал ни одной толковой передачи. Твоё наплевательское отношение к коллективу удивляет и настораживает. Ребята в тебя верят, ждут, а ты лишь покрасоваться жаждешь.

Вовка вскинулся. Да сколько можно терпеть и слушать эту откровенную чушь? Но вдруг парень заметил, как из-за спины Якушина ему предостерегающе машет руками Чернышев. «Молчи!» – прочитал форвард по губам тренера. – «Молчи!» И Фомин покорно опустил голову, чтобы вошедший в раж Михей не прочитал на его лице истинные чувства. Как там однажды сказал Борис Михайлов, когда Тарасов разрешил ему бить в ответ распоясавшихся сверх меры канадцев: «Мы их голами накажем!»

Правда, легче сказать, чем сделать. ЦДКА – это вам не какой-нибудь «Локомотив» из Ашхабада. Здесь тоже собраны отменные мастера. И сушить игру они умеют великолепно. Пару раз Вовка прорывался через частокол ног, но на его пути неизменно вырастал, как из-под земли, очередной игрок в красной майке и мяч выбивали куда подальше. А наладить нормальную комбинационную игру с одноклубниками все никак не получалось. Такое ощущение, что динамовцев сегодня словно подменили, настолько они беспомощно выглядели именно в командной игре, что так долго и кропотливо ставили команде в последние месяцы. Неужели уже начали сливать Якушина, пришло невольно на ум Вовке. Да нет же, не враги ведь они себе. Эх, сюда парочку человек из его молодёжки, да хоть одного Ишина с его точными пасами поперёк поля. Нет, всё забыли «звёзды» опять если у тебя мяч оказался, то надо «бросить все дела» и вести его к воротам, дриблинг демонстрируя. Зря он уговаривает Аполлонова. Вот с такой манерой игры их бразильцы с уругвайцами под плинтус загонят.

В очередной атаке Фомину удалось накрутить опекуна и проскочить по центру почти до границы штрафной.

– Бей! – зашлись криком болельщики «Динамо». – Бей!!!

Но Вовка коварно выдержал паузу, дождался, пока под его замах бросится на землю в отчаянной попытке заблокировать удар Анатолий Башашкин и выдал диагональный пас на ворвавшегося слева Трофимова. Тот прошёл почти до лицевой, а потом сильно прострелил вдоль ворот Никанорова. И, надо же случиться такому, Иван Кочетков, пытаясь перехватить эту передачу мастерски залепил мяч прямо под перекладину мимо опешившего голкипера. 2–2.

Если подумать, игрока армейцев было даже немного жаль. Забить автогол в таком матче. Нет, это и врагу не пожелаешь. Фигура застывшего футболиста ЦДКА, что схватился в отчаянии за голову, всем своим видом выражала вселенскую скорбь. Даже самые рьяные поклонники «Динамо» в этой ситуации выражали свой восторг довольно сдержанно.

– Затравят парня, – сочувственно крякнул в ложе почётных гостей Василий Сталин, потянувшись за графинчиком. – Если только сейчас армейцы не забьют.

– Василий Иосифович! – вскинулся Аполлонов, что сидел рядом с сыном вождя. – Что ж вы так «Динамо»-то не любите?

– А вот перейдёт ко мне твой Фомин и этот, как его? А, точно, Третьяков, тогда и полюблю! – весело ухмыльнулся Сталин-младший. – А пока, извини, Аркадий Николаевич!

По старой традиции за пять минут до конца матча на стадионе прозвучал гонг. Одним он намекал, что осталось продержаться совсем чуть-чуть, другим – идите вперёд, терять уже нечего!

И ЦДКА отчаянно пошёл в последнюю атаку. А нет, «кони» ломанулись. С диким ржаньем. Или это сап такой громкий? Сип? Да, кто их коней разберёт? На самом же деле было не до шуток. Начал её главный антигерой встречи, защитник Кочетков. Получив пас от Башашкина, он смело двинулся за центральную линию. Прошёл на скорости Блинкова, а потом сделал точную передачу на Николаева. Форвард армейцев находился в выгодном положении, но, как и Фомин немногим ранее, сам бить по воротам Хомича не стал. Тем более что по левому краю уже устремился в штрафную его партнёр по атаке Соловьев.

– Плотнее! Держите плотнее, – вскочил на ноги Якушин, предчувствуя недоброе. Но Блинков и Леонид Соловьёв словно оглохли в тот момент и упустили соперника.

Удар!

Мяч со звоном ударяется в штангу и отлетает в поле. А там уже набегает Бобров. Го-ооол!

«Бобров – золотые ноги!» – кричал в этот момент в свой микрофон комментатор Вадим Синявский на всю страну. – «Золотые ноги Боброва делают ЦДКА чемпионом!»

– Хома, что с тобой? – игроков «Динамо» в этот момент заботил, как ни странно, даже не пропущенный мяч, а то, что их вратарь никак не может подняться с газона. Секундами ранее он совершил отчаянный бросок и, по всей видимости, сильно врезался в стойку ворот.

– Рука, – едва проговорил-прошептал белый от боли Хомич. – Руку совсем не чувствую.

– Доктор! – крикнул Леонид Соловьёв, пытаясь перекричать шум торжествующего и одновременно страдающего стадиона. – Доктора на поле!

Помощь голкиперу динамовцев оказывали минут пять. Все это время сухопарый эстонец Саар терпеливо ждал, пристально наблюдая за действиями врача. Наконец, Хомич занял свое место в воротах. Правая рука у него висела, как плеть.

Интересно, подумал Фомин, даст эстонец доиграть это время или свистнет сразу же, как только мы разыграем с центра? Вообще-то он педант страшный, должен дать время хотя бы на одну атаку.

– Константин Иванович, давайте, как на последней тренировке, через забегания, – Вовка прикрыл нижнюю часть лица рукой, чтобы никто из соперников не прочитал его по губам. Смешно, конечно, предлагать сыграть таким образом человеку, который спустя много лет как раз и будет ставить такую игру в московском «Спартаке». Вот ведь, выверты мироздания.

Отпасовав Бескову, форвард помчался вперёд. Бежал и не слышал шум на трибунах, почти с закрытыми глазами, умоляя судью не свистеть. Несколько точных передач и вот уже Ильин бежит по правому краю, высоко подняв голову и высматривая возможного адресата для последней, голевой передачи.

– Судья, время! – истошный вопль какого-то болельщика прорезал тишину, которая неожиданно опустилась над стадионом. Семьдесят тысяч зрителей замерли, ощущая буквально кожей, как стремительно тают песчинки последних секунд, отпущенных динамовцам на эту атаку.

– Заткнись ты! – резко бросил крикуну седой как лунь мужчина в распахнутой на груди солдатской шинели, где на выцветшей добела гимнастёрке виднелись два ордена Славы. А ещё две золотистые ленточки за тяжёлые ранения. И замахнулся костылём. – Смотреть не даёшь, гад!

И вот, в этот самый миг, когда должна была прозвучать резкая трель свистка, Ильин по красивой дуге направил мяч в центр штрафной. А секундой ранее Вовка отпихнул рукой повисшего на нем армейца, взлетел в воздух, не сводя глаз с опускающегося прямо на него кожаного снаряда и, поймав с точностью компьютера ту самую, нужную точку, сложился и с силой пробил по нему через себя «ножницами».

Глава 6

Событие тринадцатое

Наличие хорошего врача в городе – благодеяние Господне.

Парацельс

Иногда доктора бывают полезны.

Антон Павлович Чехов

24 сентября закончился один из самых неоднозначных чемпионатов СССР по футболу. Не стоит думать, что в Спорткомитете собрались дебилы и другие разные, которые нихрена в футболе не понимают. Нет, там сидели умные люди. Профессионалы. Тогда почему устроили эту чехарду? Максималисты. Поколение победителей. Хотелось вовлечь в футбол весь огромный Советский Союз. Подтянуть республики Кавказа и Средней Азии к уровню Москвы и ведущих клубов Украины. А ещё понимали, что если футбол будет замкнут практически на одной Москве, то прогресса не будет. Решили, что такие города, как Свердловск и Челябинск смогут создать приличные команды. И может быть, у них всё бы получилось и совсем по-другому через пять, ну, десять лет, выглядел бы футбольный Советский Союз. Массовый интерес вытащил бы наверх новых звёзд, а в республиках создали бы школы, построили стадионы. Играет же двух или трёхмиллионная Швеция на уровне грандов мирового футбола, так в Ташкенте одном населения не меньше, чем во всей той Швеции. Нужно просто заразить жителей этого Ташкента любовью к футболу.

Не получилось. Малости не хватило. И эта малость называется – авиасообщение. Как добираться из Свердловска в Ашхабад? Самый большой пассажирский самолёт на то время – Дуглас, или его лицензионная копия Ли – 2, летал со скоростью в среднем двести семьдесят километров в час, и мог перевезти шестнадцать человек на расстояние чуть больше двух тысяч километров. При этом на перелёте от Свердловска до Ашхабада он сожрёт такую массу бензина, что матч по футболу между «Локомотивом» Ашхабада и «Авангардом» Свердловским можно будет в книгу рекордов Гиннесса заносить, как самый дорогой матч в Мире. Нужно ведь как минимум два самолёта, дубль нужно с собой основе прихватить. Расход топлива на Советском Дугласе 250 приблизительно литров в час. А лететь с посадками и дозаправками чуть не сутки. Вот и посчитайте.

Хотели чуть исправить ситуацию организаторы, разбили команды на зоны, но даже с этой разбивкой получалось слишком далеко и дорого. Было куда деньги девать в разрушенной войной стране. Люди в землянках жили, питались впроголодь.

Потому, чемпионат прервали, переформатировали и оставили четырнадцать команд из тридцати. Семь московских команд, две Ленинградские, ну и Тбилиси Киев, Минск. Из промышленных центров только две команды и осталось: «Торпедо» Сталинград и «Крылья Советов» Куйбышев. И обе не показали ничего выдающегося. Восьмое и одиннадцатое место из четырнадцати возможных.

Закончился чемпионат победой московского «Динамо».

25 сентября Фомин встал с железной скрипучей кровати с трудом. Сам поскрипывая. Забивая золотой матч «ножницами», и пах растянул, и крайне неудачно приземлился на спину. Сейчас и ноги отказывались ходить по-человечески, и спина скрючилась. Думал, по дороге, да в метро расходится, но получилось, наоборот, в метро какой-то активный на всю голову пассажир, прозевал, видимо, объявление об остановке и стал распихивать преграду между собой и вожделенной дверью локтями. Ну и саданул Вовке по больной спине, того, аж ток прошиб вольт в 300. Чуть не заорал на весь вагон. Продышался, согнувшись, и когда остановку его объявили, хотел выпрямиться и выйти. Выйти-то вышел. Народ вынес, а вот выпрямиться не получилось, так, скрючившись, и добрался до раздевалки. Основе Михей дал два дня отдыха, перед играми на Кубок время было, ну, а мужики должны же были отметить выстраданную победу. С Вовкой всё не так просто, да, в списки на награждение Якушин его внёс. Хотя десятая игра за команду была под вопросом. Это и был тот самый отменённый матч с «Локомотивом» из Ашхабада. Но награда, наградой, Вовка всё же надеялся, что его не вычеркнут, он же решающий мяч забил, да и Аполлонов по-любому будет списки утверждать, не вычеркнет же «зятя». Так медаль, медалью, а вот отменять тренировку «Молодёжки» никто не стал. Положена в десять утра, будьте добры, товарищ Фомин, присутствовать. Нет, не присутствовать – проводить, так как, денюжку за это получаете.

Зашёл Вовка в раздевалку согнувшись и за спину держась, да ещё и правую ногу подволакивая, а там Хитрый Михей и Чернышёв переодеваются, решили стариной тряхнуть и побегать, попинать круглого.

– Доброе утро, – попытался разогнуться Вовка.

– Да, Артист, тебе опять, что ли по голове прилетело? Или ты с утра, что не с той ноги… по заднице получил?!! – покачал своей коротко стриженой головой Михаил Иосифович, пытаясь не лыбиться.

– Упал неудачно вчера…

– Ну, ну. Стой. Ты ведь домой просился, что-то про пальто мне рассказывал. Езжай. Недели тебе хватит. Не заслужил, конечно. Половину сезона, вон, Аркадий Иванович за тебя молодёжь тренирует. Но куда тебе со спиной бегать. Езжай. Третьего октября награждение. Чтобы был как штык. Всё, иди с глаз моих, а то передумаю. – И штаны спустил, поджарый зад заголяя.

Вовка проверять не стал, передумает старший тренер или нет. Пятясь, вышел в дверь. Шутку вспомнил по дороге: «Избушка, избушка, повернись к лесу передом, и пошла в зад».

Домой не поскакал, аки сайгак молодой. Пошёл в медпункт. Там было пополнение. После окончания чемпионата, своего, где-то там, в Средней Азии, приехал в Москву защитник «Локомотива» из Ашхабада Виктор Шалимов, которого Вовка приметил ещё весной. Пригласили парня, но то жилплощади в Москве не было, то жена у него заболела. Потом ещё руководство «Локомотива» упиралось. Но вот теперь и сам Виктор приехал и даже уже пару недель в «молодёжке» тренируется и жену привёз, учащуюся медицинского училища. Аполлонов пошёл Вовке навстречу и договорился, что Виктора призовут в армию во внутренние войска, хотя ему ещё девятнадцати нет, только через месяц исполнится, а жену устроили на «Динамо» в медпункт, расширив штат на одного человека. Будет теперь в команде штатный массажист.

К нему, в смысле, к ней, к Галине Шалимовой, Вовка и пошёл. Похромал. Пошкандыбал.

Галина только называлась массажистом, ходила на курсы, училась в своём медучилище, там один из преподавателей был в Китае в тридцатых годах, работал в Харбине и нахватался немного у местных целителей.

Полезла разминать спину Фомину и ничего хорошего из этого не вышло. Больно. Какие-то блокады в будущем будут ставить. А сейчас чего делать?

– Давай я тебя мазью Вишневского намажу, и ты полежишь под одеялом. – Предложила девчонка.

– Давай. – Ну, хуже-то не будет. Челенков, когда начинал в футбол играть, не раз и не два ею спасался. Потом пришли другие доктора в команду и сказали, что мазь эта вредная и может вызвать рак кожи.

Запахло специфически дёгтем и касторкой и почти сразу чуть полегчало, тепло стало по спине разливаться. Шалимова накрыла Вовку простынкой, сверху положила одеяло, и он лежал, чувствуя, как потихоньку боль уходит. Галина о чём-то щебетала, рассказывала, кажется, о соседях по общежитию и вдруг, прямо вырвала Фомина из этого полудремотного состояния.

– В Ашхабаде, сейчас арбузы на рынке просто копейки стоят.

В Ашхабаде! Там ведь не сегодня, так завтра, случится это землетрясение, погибнет пятьдесят тысяч человек. Фёдор Челенков поморщился, он ни на минуту о нём не забывал, всё ждал, как осень наступила, что вот сегодня, ну, тогда завтра. Когда приехали Шалимовы даже обрадовался. Что ж, хоть двоих человек спас. Потом на даче у Сталина несколько раз во время обеда хотел сказать, что я, мол, сон видел, что в Ашхабаде случится землетрясение и погибнет половина жителей города. Не сказал. Не знал число. А если это ноябрь? То что, люди будут три месяца на улице жить? Да и не поверит Сталин. Зато потом, когда оно на самом деле произойдёт, и люди погибнут, то его товарищ Берия точно в оборот возьмёт и на опыты пустит.

Не сказал. И вот уже скоро октябрь. Шанс на то, что оно случится в ближайшие дни, вырос на треть.

– Галина, а что у тебя и у Виктора родители тоже в Ашхабаде живут?

– У меня да, а у Виктора они уехали в Курск на родину в этом году весной.

– А у тебя, чем родители занимаются? – может хоть этих удастся спасти.

– Медики. В военном госпитале работают. – Галина подоткнула Вовке одеяло, лежал на узкой и короткой медицинской кушетке, и одеяло всё время сползало с одного бока.

– В гости в Москву ещё не звала? Похвастать, как устроились.

– У них отпуск. Хотели приехать. Только, где же они жить будут? У нас крохотная комната в общаге, а там папа, мама и две сестрёнки. А хотелось бы им Москву показать, сестрёнок Катьку и Светку в зоопарк сводить. На Красную площадь.

– А зови. Пусть срочно выезжают. Я им одну комнату на недельку уступлю.

– Правда, вот, здорово! – захлопала в ладоши Галина. – Я тогда сегодня же в обед и позвоню. Папке на работу. Там дядя Ваня ему передаст потом. А то отпуск кончится, а они и не успеют приехать. Спасибо тебе, Вова, и что нас сюда вытащил, тоже спасибо. Москва. Я вчера на трибуне столько людей видела известных. Даже самого Василия Иосифовича Сталина. Мне Витька дал в бинокль посмотреть. В орденах весь и медалей десяток на груди. Лётчик! – Девочка вдруг прекратила болтать и подошла к Вовке вплотную. Спросила шёпотом.

– Вова, а правду говорят, что Василий Иосифович тебя в свою команду зовёт, и что ты от нас уйдёшь?

– Тьфу. Пошли их всех этих сплетников! Никуда я из «Динамо» не уйду.

– Здорово. Я им всё скажу. Пусть только ляпнут ещё раз.

Событие четырнадцатое

Моя вина только в том, что я хотел быть лучшим.

Бензин кончился – летим на самолюбии.

Валерий Павлович Чкалов

Надобность в пальто отпала. Исаак Яковлевич Розенфельд – старший закройщик ателье «Радуга» сшил Вовке и пальто и двое штанов и пиджак новый, при этом старые вещи все распорол, материал прогладил и, сложив в стопочку и перевязав верёвочкой, вручил Фомину.

– Вы говорили, Володенька, что у вас брат есть младший, так та швея может ему отличные вещи сшить по его размерам. Надеюсь, она жива и здорова, дай бог ей счастья и мужа непьющего.

– И я на это надеюсь. – Сходить на примерку к тёте Свете или «Просто Свете» ну очень хотелось. А про мужа? Так, опосля примерки…

Усугубил всё это богатство Вовка ещё несколькими вещами. Он заказал Исааку Яковлевичу три рубашки. Не множа сущности за образец взяли рубаху, которую Фёдор нарисовал портнихе «тёте Свете» в Куйбышеве, и которую та в перерыве между «подходами» к Вовке отлично сшила, только в этот раз кроме белой сшили ещё и чёрную и из добытого «тестем» вражеского материала типа джинсового ещё и синюю плотную рубаху.

После мази Вишневского полегчало, и Вовка спокойно доехал до Казанского вокзала на метро, правда, всё же стараясь спину, озабоченным срочным покиданием вагона метро, гражданам под тычки и прочие удары не подставлять. Одного раза утром хватило.

Билеты продавали в нескольких кассах, Вовка прошёлся вдоль очередей, выбрал ту, что покороче, но на всякий пожарный занял место и в соседней, так и ходил от одной к другой. Двигалась очередь не спешно. Каждый билет кассир запрашивала по телефону. Потом выписывала на нём номер вагона, место, время отправления, станцию назначению, без электроники тяжело, да даже без обычных шариковых ручек тяжело. Пока макнёт в чернильницу непроливайку перо, пока выведет пару слов, потом снова макнёт. Так что, простоять пришлось без малого три часа, так это ещё хорошо, что догадался в две очереди сразу занять место. В той, что покороче случился облом. Кассир ушла на обед.

Где-то в конце уже как-то незаметно, по чуть-чуть опять заболела спина, а у самой кассы всё же получил по ней и локтём, счастливый обладатель билета стал вылезать, стоящая перед Вовкой щуплая бабушка ломанулась к освобождающему окошку и мужчине пришлось выпутывать, из её кошёлок, тут Вовке и прилетело. Хорошо вскользь.

А потом, когда сам уже с билетами туда и обратно вывёртывался ужом из опять уплотнившейся очереди, то о край чемодана, что высокий мужчина в шинели держал под мышкой, опять спиной напоролся. Дошёл на улице Вовка до ближайшего телефона автомата и набрал медчасть стадиона «Динамо». Галина Шалимова на месте оказалась. Вовка договорился с ней, что заедет снова на процедуру и опять спустился в метро. Спустился и вышел. Там такая давка стояла, что живым и здоровый не каждый доедет. А с его спиной лучше и не пытаться. Пошёл ловить такси.

Повезло. Нет, такси не поймал. Неожиданно прямо перед ним остановился вишнёвый «Кадиллак» Василия Сталина.

– Фомин, – опустилось стекло в дверце, а там улыбающаяся чему-то физиономия Василия Иосифовича.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант. – А что теперь учащийся средней школы милиции принятый туда вопреки всем нормам. Нет девятнадцати лет, и в армии не отслужил. Самый молодой за всю историю школы, да даже, всех школ милиции в СССР. Но рекомендации Лаврентия Палыча Берии хватило. Так что теперь, как бы почти милиционер. В школе, правда, был всего раз пять за месяц. То игры, то тренировки, то запись песен на пластинки на «Мелодии». А тут ещё одно отложенное дело проявилось. Вернулся из творческого отпуска Кассиль Лев Абрамович. Из Керчи, где в ускоренном порядке закончил повесть «Улица младшего сына» про пионера героя Володю Дубинина.

Загорелся идеей писатель создать ещё одну книгу о футболе и написать сценарий по ней для фильма. Фильм и книга будут называться «Русская мельница». И там мальчика футболисты будут учить финтам и вообще дриблингу. Пришёл писатель на стадион и неделю мучил молодёжку, заставляя по сто раз один и тот же финт показывать, и медленно, и быстро, и в игре. Вовка в первый день чуть не закипел. Однако у любого дрючка второй конец тоже есть. За эту неделю и все игроки основы, и все дублёры, худо бедно, освоили и финт Зидана, он же «Русская Мельница», и финт Месхи, и «Бабочку» или «Радугу», и даже финт не финт, но интересный приём Пеки. Это когда он бежит дальше, увлекая за собой игроков соперника, а мяч оставляет следующему за ним без всякой опеки партнёру. С «Сухим листом» не заладилось. Тут сотни тренировок нужно. Ну и потом, уж очень сильно траектория мяча зависит от погоды. Если натренировал этот удар в сухую погоду, то хоть сто раз потом в дождь мокрым мячом пытайся повторить, ничего не выйдет. Мышечная память. Лев Кассиль ходил довольный. Так показа ему мало оказалось, сам засучил штанины и стал защитника изображать, которого финтом обводят. Огорчался, что как мальчика его разводят. Вовка один раз попросил Ишина поддаться. И Лев Абрамович смог у него мяч отбить, ух радости-то было. Солидный человек и заслуженный всякий писатель прыгал как молодой козлик вскидывая руку вверх и крича «но пасаран». Неделю промучал «Динаму» и стал требовать познакомить его с Наташей, которую метили на роль сестры главного героя. На вопрос: «Почто? Ещё завезёшь девчонку». Не поняв, чего это Отелло нахмуривается, сообщил: «Ну, должен же я понять характер одной из главных героинь». Пришлось Вовке три дня Отеллу изображать, пока «голубки» чирикали. Девчули молодые, они натуры увлекающиеся, а тут известный писатель. Лучше перебдеть.

– Такси ловишь? – Сталин дождался кивка и махнул головой. – Садись, поработаю таксистом. Нужно с тобой за песню рассчитаться. Стой! Не, не садись. Это я вспомнил тут. Вчера пластинку мне привезли с песней «Я – Як истребитель». Раз шесть прослушал. Сильная вещь. Так вот, скажи мне, Фомин, если мы тебя попросим очень и очень, ну, все ребята мои – лётчики. Ещё одну напишешь? Я тебя месяц по Москве катать буду.

Нда. И что опять воровать? А у кого? Что-то Вовка и не помнил особо песен про лётчиков. Ну, разве песня Пахмутовой: «Если б ты знала, как тоскуют руки по штурвалу». Нет, сколько можно воровать песни. Пусть Пахмутова и напишет. Разве шуточную песню Макаревича: «Мама а я лётчика люблю». Старшему Сталину точно понравится.

– Я не знаю, товарищ Сталин. Никогда не писал песен по заказу, они сами приходят. А на заказ ерунда получится.

– Ну, согласен, но ты всё равно попробуй. Не обижу. Попробуй. Что хорошее, если получится, не стесняйся, меня набери. Нет. Так не получится. Ну, через Аркадия Николаевича. У него получится. А тебя куда отвезти-то. Куда собрался.

– На «Динамо» в медпункт, спину прихватило. Нужно мазью намазать спину.

– Херня, не надо тебе на «Динамо», тебе ко мне домой нужно. Я ведь тоже со спиной маюсь. Сейчас приедем, и тебе Катька моя баночку выдаст. Мне отец её – маршал Тимошенко из Германии присылал. Много. Стоят, пылятся. Выделю тебе баночку. Видел я, как ты гол вчера забил. Красавец. По заслугам чемпионами стали. Приехали. Выходи.