Андрей Сергеевич Прокопьев
Sindy Rella
Сцена седьмая. Падчерица и добрая мачеха
Синди привыкла к одиночеству. Отец стал чаще отлучаться в другие города, неизменно обещав скорое возвращение, но с каждым разом задерживался дольше. Он всегда привозил ей подарки, заваливая любимую дочку новыми нарядами, украшениями, которые пылились в шкафу, так ни разу не продемонстрированные в высшем свете. И чем дольше часовщик задерживался, тем дороже подарок преподносил, тем глубже печалилась девушка. Высказать недовольство она не смела, считая, что отец ещё глубоко переживает потерю любимой супруги, а дальняя дорога облегчает страдания. Вскоре она осознала, что сама легко справляется с большим домом, практически не прибегая к помощи слуг, которые также продолжают работать и недовольно фыркают, когда юная хозяйка пытается сделать всё сама. Изящные модные наряды были заперты в шкафу, когда девушка надевала лёгкое удобное платье, в котором трудилась по дому. Более всего она любила просыпаться с первыми нотками рассвета и кормить скот, лично похвалить за очередную кладку кур и потискать старенького пса, который жил на скотном дворе. Пес уже плохо видел, с трудом различал тех, кто подходит к нему, и чтобы хоть как-то оправдывать своё нахождение на скотном дворе, выл и лаял на всех подряд. Лишь Синди он узнавал и облизывал. Девушка же долго гладила и чесала доброго пса. Сколько она себя помнила, он всегда был рядом, с самого детства и до сих пор. Ему она рассказывала всё-всё, что творилось у на душе, и была уверена, что этот друг выслушает и обязательно поймёт её.
Провозившись утро в хлопотах, юная мисс решила отдохнуть и не заметила, как крепко заснула. От глубокого сна её разбудила служанка с кухни, потормошив девушку за плечо.
– Что случилось, Дафни? Что такое? – сонный голос Синди был едва разборчивым, служанка же протараторила о том, что кто-то приехал на карете. Это сразу разбудило девушку, она мигом спрыгнула с кровати, подбежала к шкафу, перебирая нарядные платья, решая, что ей надеть на встречу с отцом. Но тут же одёрнула себя, ведь он должен был вернуться не раньше, чем через пару недель. Оставив идею с выбором туалета, спустилась в гостиную, и каково было её изумление, когда обнаружила открытой дверь в мастерскую. В иное время туда никто не заходит, даже под самым важным предлогом.
– Это папа… – промелькнула мысль, и тут же она ринулась в открытую дверь и обомлела. За мастерским столом сидел мистер Релла в окружении трёх статных дам, повёрнутые к ней спинами. На каждой из них дорогие пышные платья, похожие на те, что Синди прячет в шкафу, их причёски гладко уложены, нет ни единого изъяна в их собранных волосах. Все трое разом оглянулись на вошедшую и мило поздоровались, выдавливая радостную улыбку.
– О, моя дорогая, я так скучал! – часовщик встал из-за стола, обойдя неизвестных дам, направился к дочке, чтобы обнять, и прижав к себе, вывел её из мастерской. Взяв её за нежную руку, предложил присесть на мягкой софе. Удивлённая поведению отца Синди согласилась и устроилась рядом.
– Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, я замечаю, как ты меняешься, становишься краше, и всё больше… – на мгновение замолчав, мистер Релла улыбнулся. Ладонь, что лежала на запястье у дочери стала влажной. Чуть отвернувшись от девушки, он прошептал: – Ты и сама знаешь, как похожа на неё. Смотрю на тебя, и вижу в твоих глазах отражение её души.
Синди съёжилась внутри. Не проходило и дня, чтобы она не вспоминала о матери, но сам вдовец редко позволял себе расчувствоваться в присутствии дочери. После неудачных попыток откровенного разговора с отцом, девочка поняла, что должна сама справиться со своим горем, и за прошедшие 10 лет научилась обходиться без его участия. А теперь, эти признания ввели её в ступор. Ощутив, как в груди сжимается ком, она силой пыталась подавить его, не дав волю чувствам, но глаза предательски наполнялись слезами. Стараясь скрыть от отца мокрый взгляд, отвернулась, но он словно чувствовал её отторжение, давил сильнее, пытаясь добиться расположения. Грубая ладонь плотнее сжимала запястье, тонкая, прозрачная кожа побагровела, бледно-красные и синюшные вены стали проглядываться ещё сильнее, и лишь когда девушка одёрнула руку, отец ослабил хватку.
– Прошло уже 10 лет… – продолжил говорить мистер Релла томным печальным голосом. – это время было для нас тяжёлым, и мы как могли, справлялись с ним, как ты поняла, каждый по-разному…
В сознании девочки мелькали все те дни, когда она убегала вглубь леса, чтобы никто не видел её грустных глаз, рыдала ночами в подушку, не услышал её плача, как пыталась стать ближе с отцом, но перед ней всегда захлопывалась дверь мастерской… Эти 10 лет были сложными для них, но, если он потерял любимую супругу, она потеряла обоих родителей.
– Моя милая Люсинда, я хочу, чтобы мы были счастливы с тобой. Недолог тот час, когда твоё приданное пригодится тебе, а, следовательно, ты покинешь этот дом, каким бы родным он тебе ни был. И больше всего на свете я тебе желаю встретить такую любовь, какой была у нас с твоей матерью.
Синди снова испытала дрожь, словно от просквозившего окна, пустившего беглый холодок. До сих пор она не думала о том, что грядёт ей в дальнейшем, считая себя полноправной и единственной хозяйкой дома. Слова отца словно ударили её, и теперь в её глазах светлая уютная гостиная вдруг помрачнела. Удручающие мысли девушки были прерваны звонким шумом из мастерской. Мисс Релла уже и забыла о неизвестных дамах в гостях, и, кажется, они нарвутся на немилость отца, раз позволили себе притронуться к часам, а уж тем более уронить их. Мастер лишь ойкнул и дёрнулся от услышанного, едва повернулся в сторону мастерской, и снова его взгляд вернулся к дочери.
– Я уже не молод, об этом неустанно мне твердят сотни мною же сделанных часов, отсчитывая стрелками тот срок, что мне остался. Но перед тем как навсегда покинуть тебя, я бы хотел снова почувствовать себя живым, как раньше, тогда, когда мы были втроём… – часовщик отрывался от взгляда дочери, его тон начинался с грустного, но с каждым произнесённым словом становился более насыщенным. – Я не могу поступить иначе, как просить твоего благословения на новый брак.
В глазах девушки потускнело. И без того, кажущаяся мрачная комната расплылась в туманной дымке. Всего, чего её сейчас хотелось, это положить тяжёлую голову на подушку, чтобы скорее заснуть и проснуться следующим утром, забыв, как дурной сон. Что не давало ей провалиться в глубокое сознание, это сжатое запястье в руке отца. Чуть отдышавшись и придя в себя, девушка лишь покачала головой, не найдя подходящих слов. Мастеру по часам этого было достаточно, чтобы тот смог вздохнуть с облегчением. В гостиную вошли заждавшиеся дамы. На одной из них, что стояла посредине, красовалось бархатное бордовое платье, украшенное новомодной драпировкой, оно настолько плотно обтягивало силуэт, что, казалось, нижний корсет не ставил шансов для глубокого вдоха. Пышный кринолин под несколькими слоями юбки оборачивал талию, делая ещё более тонкой и изящной. Грозди жемчужин и драгоценных камней украшали уши и шею дамы, а высокая гладкая причёска строго величала голову. Каштановые волосы с редкой проседью подчёркивали глубокий, тёмный взгляд в бездонных синих глазах. Тонкие алые губы натягивались в надменную улыбку, которую дама старалась выдать за доброжелательную. Две особы, что стояли по обеим сторонам от женщины, были наряжены в идентичные платья, разве что отличались контрастным цветом: розовый и бирюзовый. Юбки не такие пышные, а корсеты, если и затянуты, до такого совершенства, как у незнакомки посредине, им обеим далеко. Убранства на девушках более скромнее, причёски сдержаны, накрученные локоны собраны красивой заколкой, которая могла похвастаться яркими цветами из мелких драгоценных камней. Волосы одной из них, что стояла по левую руку темные, с каштановым отливом, у той, что справа, более светлые. Внешне же налицо, они очень похожи друг на друга, с той лишь разницей, что одна обладает крупным носом, вторая маленьким и крючковатым. Девушки мило улыбались. Было несложно догадаться, что перед ней стояли мать и дочери.
Мистер Релла подошёл к дамам и представил их: – Моя милая Люсинда, это многоуважаемая леди Маргарет и её прелестные дочери. – девушки чуть поклонились, дама посередине сделала несколько шагов навстречу Синди, взяла её за руку и представилась лично.
– Я леди Маргарет, милое дитя. Твоё имя я уже знаю. – уголки губ поднялись ещё выше, а голос стал таким, будто она делится сокровенным секретом в набитой комнате людьми. – Я и мои дочери, любезные и талантливые девочки, будем жить здесь, и, конечно, станем большой дружной семьёй.
Юная хозяйка дома смотрела в её синие глаза, не смея вымолвить ни слова.
– Милая девочка, я понимаю, каково тебе сейчас, видеть новую хозяйку в доме, но поверь, мы обязательно найдём общий язык, подружимся, и ты станешь мне как третья дочь.
Девушке казалось, что сейчас только что её жизнь оборвалась и началась снова, но уже не той привычной, что была до селя, а иной, в которой места для неё не осталось. От отчаяния и несправедливости, кровь в венах забурлила, разгорячённые мысли крутились в голове, и как только она хотела дать незваной гостье отпор, взгляд девочки упал на отца. Мужчина с благоговением смотрел, как его любимые женщины знакомятся и мило общаются. И вместо того, чтобы нагрубить, нахамить и показать место для новых гостей, девушка покорно поклонилась и согласилась, кивнув ей. Это придало уверенности леди, и та приобняла падчерицу.
Сцена восьмая. Ведьма и безутешный принц
Кристофер был нечастым гостем на королевском совете, и надо сказать, всегда искал повод чтобы, пропустить скучное собрание. Вместо этого предпочитал рассекать галопом на жеребце, проносясь по дворцовой территории, уезжая далеко в глухой лес. Лишь там он мог ощутить себя самим собой, без отцовского надзора, учителей и прочих прихвостней. Будучи ещё юнцом, принц честно старался впитать в себя знания, что король-отец пытался донести, но всё было тщетно. Нудные и скучные лекции вызывали зевоту и головную боль. А в те редкие моменты, когда присутствовал на совете и высказывался на ту или иную тему, ловил на себя укоризненные взгляды придворных и тут же замолкал. И лишь верхом на любимом скакуне он ощущал себя свободным и живым, вдыхая влажный воздух, что наполнял лёгкие. Но то утро не задалось с самого начала.
Юный наследник посетил зал совета по просьбе отца, и как не старался найти причину для отсутствия, тот был неумолим. Пришлось подчиниться. За время, что его не было, казалось ничего не изменилось ровным счётом, все те же нудные высказывания, поиск ответов везде, где их нет, хождение вокруг да около и никаких действий от тех, кто должен быть двигателем процесса.
– Ваше Величество, подсчёт казны был проведён, и надо сказать, результаты неутешительные для нас… – начал свой доклад первый советник. – При тех растратах, которые осуществляются в нынешние времена, недолог тот час, когда золота и драгоценных монет не останется совсем. – сухой голос не выражал ни малейшего интереса к своему же рассказу. Другой высказался о жалобах и проблемах жителей города, как тяжело им приходится, многие семьи лишились кормильцев, а оставшиеся женщины, дети и старики не в состоянии вернуть разбитые дома. Его речь была еще более безжизненной. Он даже не старался выдавить хоть малейшую заинтересованность в своем рассказе, не говоря уже о героях повествования. Еще один доклад, который, все охотно выслушали был от генерала армии, что понесла большие потери. Мужчина был единственным, кто сетовал на свою проблему, искренне надеясь найти поддержку, но в ответ получал лишь скромные вздохи и упрёки о пустой казне, сложном положении в городе. Король и вовсе практически не произнес ни слова, его отсутствующий взгляд говорил о многом. Кристофер изредка всматривался в него, но не замечал никакой реакции на речь совета двора. Когда же все присутствующие советники закончили, правитель еще молчал какое-то время, пока мужчины не стали привлекать к себе внимание, ерзая, прокашливаясь и перешёптываясь между собой.
– Кристофер, – начал вдруг король, – я недаром настоял на твоем присутствии на сегодняшнем совете, и на то есть ряд причин. Сейчас ты из первых уст услышал о нашем незавидном положении. Война оставила глубокий след, который стоит залатать в ближайшее время. Мы не можем тянуть и ждать. Либо королевство будет разорено изнутри, либо нас завоюют те, кто совсем недавно ели и пили рядом с нами. – голос был серьезным и уверенным, все заседатели совета внимательно прислушивались к каждому слову, даже юный принц отбросил скептицизм. – Твое участие в жизни города требуется как никогда. Я не был давил на тебя, покуда не нуждался в твоей помощи, спускал тебе все побеги со двора, закрывал глаза на загулы. Но теперь пришло время платить.
Наследник вслушивался в каждое слово, но совсем не мог понять ход его мыслей. Лицо то и дело вызывало удивление. Он только пытался вставить слово в монолог, но король продолжал высказываться, даже не глядя в сторону сына.
– На данный момент я вижу только один выход из той ситуации, в которой мы оказались. Это свадьба.
Сидящие мужчины переглянулись между собой, и через мгновение все взгляды остановились на Кристофере, что тот сразу понял цель нынешнего собрания. Принц помыслил возразить отцу, как попытка была моментально пресечена.
– Никаких возражений сын. Это не только отцовский указ, но и приказ твоего короля, и ты обязан выполнить его безукоризненно.
Юноша прикрыл рот, то недовольство и брань остались крутиться в его голове, гнев от беспомощности закипали в нём. Злобным взглядом он одарил всех присутствующих, остановив свой взор на отце, молча и стал, и удалился из зала советов.
– Значит, он согласен… – подытожил король.
Кристофер направился прямиком в конюшню. Мысли сразу отвозили его в глухой лес, там, где ему всегда было хорошо и спокойно, жеребец уже был осёдлан и дожидался хозяина. Уверенно забравшись на него, парень быстро умчал прочь с королевского двора. Его Величество был ничуть не удивлён реакции сына, не надеясь сыскать понимание обстоятельств. Прекрасно зная бунтующий характер, он с лёгкостью отпустил наследника прокатиться верхом, дожидаясь его для личного разговора. Отступать от намеченных планов он не собирался, и какое бы решение ни принял принц, королевская воля будет исполнена.
Омрачённый наследник вернулся во дворец уже затемно. Оставив лошадь в конюшне, он поднялся в свои покои, где его дожидался отец. Тот подготовил для него пылкую речь о его долге перед страной, перед короной, перед отцом, желал напомнить ему о тех подвигах, что сам когда-то совершил, и всё было ради одного – благополучия народа. Но на его удивление пылкая речь не понадобилась. Как только юноша увидел сидящего в комнате отца, ответил тому согласием в его запланированной свадьбе.
– Я всегда мечтал, что моя свадьба случится по любви, как это было у вас с мамой. Хоть я и был совсем ребёнком, я помню, как ты относился к ней, как трепетно оберегал, заботился. Она была для тебя всем. И я так хотел… хотел, чтобы моя супруга была похожа на маму, а наши отношения были точь-в-точь как у вас… но я понимаю, что история повториться не может… – принц ненадолго замолчал. Отец печальными глазами смотрел на сына, не в силах что-то сказать. – Я осознаю всю тяжесть нашего бремени, и поэтому не стану перечить твоим указам, выполню предписание, что ложится на меня.
Губы короля задрожали. Он не решался взглянуть в глаза сына, боясь увидеть в них укоризненный взгляд его любимой супруги. О, сколько лет прошло с тех пор, но кажется, рана после её ухода не затянется никогда, а напоминание о ней сейчас только усилили ту горечь, что старик старается заглушить каждый день. В тех воспоминаниях он был счастлив, каждый день был наполнен светом, которое дарила ему жена.
Осенний солнечный день баловал последними тёплыми днями и сильным ветром, разгонявший сброшенную листву по саду. Маленький Кристофер под присмотром мамы и папы пытался оседлать невысокого скакуна, но как бы ни старался, ничего не выходило, отчего мальчишка расстраивался, но продолжал попытки. Ещё молодой король и королева подшучивали над сыном, смеялись и гордились его упорству и силе. Правитель нечасто присоединялся к семейным прогулкам, но как выдавалось время, непременно посвящал его супруге и сыну. В тот день юный наследник так и не смог самостоятельно прокатиться на лошади, но мать добрым словом похвалила его за старания и пообещала, завтра непременно продолжить освоение езды верхом, ведь каждый принц обязан владеть этим искусством. Слова мамы подбадривали мальчика и о сегодняшних неудачах было тут же позабыто.
Поздним вечером, после того как королева укладывала сына спать, пела колыбельную, уединилась в небольшой комнате, с низким потолком и без окон. Входная дверь была такая тяжёлая, чтобы войти в помещение, женщина просила слугу помочь ей и тут же прогоняла его. Мрачная и тусклая комната с округлыми стенами находилась неподалёку от королевских покоев, и частые вечера супруга правителя проводила именно здесь. Каменные стены не были отделаны искусными мастерами, как убранство остального замка, без золота, дорогих тканей и экзотических камней. Несколько свечей мерцали под потолком, создавая мрачные переливы теней, играя отблесками на стеклянных колбах, баночках расположенные на массивном столе. В каждом сосуде была разлита жидкость: от прозрачной как вода до мутно-зелёной жижи, из которой исходил терпкий травяной аромат, вызываемым олеандром. По мимо стеклянных колб на столешнице были разбросаны записки королевы, с небрежным почерком и каплями чернил на бумаге. Сухие листья, пожухлые цветы были аккуратно разложены на льняной ткани и уже давно высохли.
Пальцы женщины ловко хватали нужный листик и бросили их в кипящую колбу к другим ингредиентам. Мутный состав бурлил, выдавая небольшие клубы дыма. При тусклом освещении, казалось, ничего не видно, но ей не нужен был свет, она прекрасно ориентировалась здесь в кромешной темноте. Когда снадобье было готово, то тут же разливалось в пустые баночки и оставалось настаиваться.
Завершив приготовление варева, королева тушила огонь, гасила свечи и нехотя покидала комнату. Тут же появлялся помощник, что помогал запереть дверь, и исчезали ещё до того, как ключ пройдёт в замочную скважину. Заветный ключ был только у неё и хранился на длинной цепочке на шее. До королевских покоев стоило пройти не более двух десятков шагов, но уже на половине, глаза женщины затуманились, жёсткий гул пробивал уши, что становилось больно, а голова закружилась так, что она перестала понимать, стоит ли она сейчас или уже лежит.
Окоченевшее тело супруги короля было найдено ранним утром первыми прислужницами, что спешили разбудить хозяйку, но найдя её лежащий на каменном полу, подняли крик. Поспешившие доктора сделать ничего не смогли, а безутешный монарх навсегда проклял ведьм и прочую нечисть. На все вопросы Кристофера Его Величество отвечал чётко и однозначно, обвиняя колдовство в смерти любимой жены, внушая маленькому сыну опасность, от которой он его убережёт точно. Юный наследник помнил, как мать любила собирать травы, уходя в глухой лес, знала все растения, могла закрытыми глазами, по запаху определить название, и безошибочно рассказать, является ли тот или иной цветок полезным, либо ядовитым. И когда отец поведал о том, что именно ядовитые растения стали причиной её смерти, в это поверить мальчик никак не мог, но и доказать обратного тоже. После похорон принц пытался больше разузнать о находящихся соцветиях в той комнате, но вскоре понял, что до уровня матери ему очень далеко, а без глубоких познаний все его действия никчёмны. А потом он и вовсе стал забывать.
