Андрей Прохоренко
В заботах о будущем

Когда так произойдет, у тебя начнется новый период в жизни. Ты отправишься в Эльклею или закончишь жизненный путь в Ауромате. Это нужно не только тебе, а всем нам. Мне почему-то кажется, что этот последний отрезок жизни ты захочешь провести на своей родине в Эльклее. Твое место займет Эмоул или Эрн. Дома тебе будет, чем заняться. С запада Эльклею теснят силы «новой формации», с юга подпирают крэги и конфедераты, внутри Эльклеи неспокойно. Устои свободнорожденных окончательно подорваны, молодежь не хочет быть и жить свободной, враги скрытые и явные уже почти что подточили корень древа нашего народа. Ситуацию ты в общих чертах знаешь, но в действительности она гораздо хуже, чем мы с тобой это себе видим.

Адам остановился, присматриваясь ко мне. Информация, сказанная им, не была для меня чем-то новым. Но я, хотя в глубине души и знал, что эстарх прав и так будет лучше для всех нас, не соглашался сейчас с ним и с его доводами. Это было видно по мне, хоть я и старался этого не показывать. Только сейчас я осознал, что привык и привязался к своей деятельности в Лэйчии. «Приходит пора собирать плоды в моей жизни» – подумалось мне. Я обрадовался неожиданно пришедшей мне мысли. Это чувство было мне доселе не знакомо. Внутри я еще привыкал к нему.

– Зиагаард лично сказал тебе то, что ты мне передал? Может быть, события изменились, а ситуация повернулась по-другому? – попытался уточнить я.

– Не тешь себя пустыми надеждами, Эд. Ты знаешь, что Зиагаард был прав, да и я, прежде чем сказать тебе обо всем, не раз советовался с Олмом и сам просматривал нашу и твою перспективу. Это необходимо, Эд. В чем для тебя эта необходимость, ты определишь сам. Вернувшись, ты станешь одним из последних импров Эльклеи, будешь твердой рукой осуществлять правление. Верхняя Эльклея под твоим руководством снова на короткое время вернет себе ранее утраченные позиции, перед тем как окончательно распасться и потерять их. Часть восточных земель Эльклеи перейдет под ведение Ауромата, а остальные – станут добычей серых хищников из числа новой формации, наемников и представителей конфедерации.

Адам умолк.

– Печальную ты обрисовал картину, эстарх, – не выдержал я. – Что, так предопределено? Неужели нет иного выхода, кроме как потерять Эльклею?

– Это ты сам для себя определишь на досуге, спустя некоторое время. Я буду только рад, если мы с Зиагаардом ошиблись. Я ведь сейчас огласил тебе самый лучший из всех возможных исходов для Эльклеи. Не забывай, что Эльклея – и моя Родина тоже. Ты думаешь, что, если я занят работой в Эйдэрме, вдали от Эльклеи, то я забыл Родину? Нет, не забыл. Кроме всего прочего тебе подарок. Его привезла с собой Улья Авайя – последняя жена Миора. Перед тем, как уйти, Миор оставил тебе сообщение и небольшое послание на диске. Будет время и желание, прочитаешь его.

Адам протянул мне футляр, в котором находились информационные носители. Я, поколебавшись мгновение, взял диски. Они были легкими, но вдруг неожиданная тяжесть и какое-то печальное, неосознанное чувство охватили меня. Я не смог поехать в Эльклею и поговорить с Миором перед его уходом, хоть он и не хотел этого. Из некоторой задумчивости меня вывел голос Адама:

– Тебе не в чем себя винить, Эд. Миор знал о том, что ты занят, что требовалось твое постоянное присутствие в Эйдэрме и в Лэйчии. К тому же он не хотел, чтобы ты видел его в последние дни перед уходом.

– Это так, но это не оправдывает мое отсутствие сразу после его смерти.

– Можешь поговорить с Ульей Аваей. Она встретит тебя в Эльклее и обо всем расскажет. Миор на словах ей сказал кое-что передать тебе. Это еще не поздно сделать. Тем более ты устал, что видно невооруженным взглядом. Поэтому тебе положен короткий отпуск. Можешь навестить Эльклею.

– Мне не нужен отпуск. Еще столько дел надо завершить, – резко отреагировал я.

– Не соглашусь с тобой. Я еще пока глава проекта и мои распоряжения обязательны для выполнения всеми, в том числе и тобой. Два дня тебе на привыкание к мысли об отпуске, а потом у тебя двадцать пять свободных дней. Распорядись ими так, как нужно. На работе, чтоб я тебя не видел. Увижу, будем говорить по-другому. Мне нужно, чтобы ты отдохнул и отошел от забот, встряхнулся и посмотрел на мир и на окружающее совершенно иными глазами, по-новому, а не так как сейчас. Считай это очередным заданием.

Адам замолчал, но было видно по его виду, что он хочет сказать что-то еще.

«Слушаю тебя, Адам», – мысленно обратился я к нему.

Какое-то время эстарх молчал, а потом произнес:

– Сегодня день не очень радостных новостей для тебя и для всех нас. Неблагодарное дело – озвучивать печальные новости, тем более, что речь идет о соратниках и друзьях.

Адам замолчал и снова посмотрел на меня. Я ждал, что он скажет.

– Эктахон передал через меня, что хочет, чтобы ты навестил его перед уходом, говорит, что не хочет больше жить. Так что отпуск я тебе даю не зря, – проинформировал Адам.

– Ты был у него, разговаривал с ним?

– Был, разговаривал, но ты же знаешь упрямого улта. Он заладил на один манер, пора да пора. Экт не слышит меня и голоса разума. Улт все для себя решил, и это решение изменению не подлежит. Его навещали и Утиалау, и даже Саанг, но все напрасно.

– А в чем причина того, что он решил преждевременно уйти? – поинтересовался я.

Адам тяжело вздохнул и взялся рукой за подбородок. Некоторое время он так и стоял в задумчивости, потом опустил руку и, оторвав глаза от пола, сказал:

– Вскрылась старая рана. Она потянула за собой прежние воспоминания и уже давно забытые состояния. Все вспомнились вновь: бои, друзья и боевые товарищи. Жизнь, которую Эктахон прожил, богата на события и на боль. Много пройдено, а какой результат, Эд? Ты задумывался об этом? Нет, не задумывался, – ответил Адам сам себе. – У тебя нет времени посмотреть на события со стороны трезво, без эмоций проанализировать пройденное и сделать правильный вывод на счет своего существования в данном физическом теле на Земле. К тому же возраст Эктахона давно перевалил за двести эйнов. Сейчас ему двести двенадцать. Зачем жить, считает он, если многое достигнуто, а заново жизнь не прожить? Я понимаю Экта. Усталость и не она одна. Ты еще молод по сравнению с ним. Основное у тебя впереди, – закончил эстарх свою мысль.

– Точно так же, как ты мне сейчас говоришь, Адам, отвечали мои учителя. Наверное, ты прав, я слишком увлекся работой и за ней не вижу событий, происходящих в окружающем мире. Я возьму предоставленный мне отпуск и навещу Экта. Нам о многом надо поговорить. Может, мне удастся вернуть его к жизни?

– Попробуй, но не слишком усердствуй в этом. Решать сколько ему еще прожить предстоит Эктахону самому.

– Я не собираюсь его уговаривать, только приведу убедительные доводы в пользу продолжения своего существования, а также поговорю о прошлом.

– Да, Эд, ты не слишком проникайся всем сказанным. Ты мне и всем нам нужен здесь, в Лэйчии, а также быть бодрым, здоровым и полным сил. Тебе еще очень многое предстоит сделать. До отправки первой партии точное время не определено. Мы предполагаем сроки, но ситуация корректирует их, чаще всего в сторону увеличения.

Мы еще долго беседовали и обменивались мнениями по поводу ситуации, видов на будущее и перспективы отправки первой партии и всего человечества. После окончания разговора с Адамом меня жестом пригласила для разговора Эвия. Она поправила свои волосы и, заложив руки за спину, что было у нее жестом, означающим важность, произнесла:

– Эд, я хотела поговорить с Альнэей. Ты не против, если мы посекретничаем с твоей женой?

– Это ты ее спроси. У меня нет возражений. К тому же, с каких это пор ты стала спрашивать разрешения там, где в этом нет необходимости?

Я чувствовал, что Эвия что-то скрывает от меня и не спешит прямо говорить. Она как бы разведывала почву и хотела, чтобы ее слова не сильно задели меня. Я догадывался, что будет темой ее разговора со мной и попытался опередить ее.

– Что, тебе опять что-то пришло или привиделось на счет меня или нас с Альнэей?

– Эдвин, ты все так же не доверяешь мне и моей информации, с другой стороны, ты пытаешься быстрее узнать, что же все-таки я хочу тебе сказать.

– Разве я не могу вести себя так, Эвия?

– Можешь, но разговор у нас с тобой какой-то странный получается, не находишь?

– Ты, Эвия, пытаешься играть со мной, а я привык, чтобы все, если это действительно важно, было высказано мне прямо без намеков и обид. При таком условии можно оперативно отреагировать на информацию. В противном случае ее незачем высказывать.

Мои слова оттолкнули Эвию. Посмотрев на меня, она улыбнулась.

– Ты стал еще более жестким и непримиримым, Эд. Чувствуется, что ты сильно устал. Вот только ты не осознаешь этого. Годы постоянной работы дают о себе знать. Скоро твоя миссия в Лэйчии закончится, и ты вернешься в Эльклею.

Эвия говорила эти слова, как само собой разумеющийся факт, как будто я уже все решил для себя, а я молча слушал. Я не хотел сейчас слов о будущем, не хотел знать, что произойдет в моей жизни дальше. Это было бегство от самого себя. Меня все удовлетворяло: и работа, и дети, и Альнэя. Признаюсь, я боялся потерять все это и в один прекрасный момент остаться без жены и такого нужного мне дела. Чем дольше я жил, тем меньше хотелось мне перемен в моей жизни, поэтому я так неожиданно резко отреагировал на попытку Эвии рассказать мне о будущем, но жена Адама умела добиваться своего, когда видела в этом необходимость.

– Ты же не хочешь потерять Альнэю? – после короткой паузы предположила она, рассматривая нашивку на моем плече.

– Что ты имеешь в виду? – живо отреагировал я. – Альнэе что, грозит опасность?

– Всем элтам и элосам в Лэйчии грозит опасность, но в первую очередь тебе и ей. Если ты не позаботишься о себе и семье сейчас, то может произойти непоправимое.

«Что может произойти с нами здесь, в Елаани, в Лэйчии?» – спрашивал я себя и не находил ответа. У Эвии, судя по всему, такой ответ был.

– Геварн не забыл пошлых обид. Несмотря на то, что он в возрасте, месть свою он не оставил, а наоборот, только нарастил усилия для того, чтобы перед уходом все-таки достать тебя, Эд. Аина тоже не забыла тебя. Кроме того, что она является одним из специальных агентов ачитла Атласа, Аина занимает еще важный пост в Ваалме. Я уже молчу о других. Твои враги готовят несколько завершающих ударов, а я не вижу у тебя готовности справиться с этим. Неприятности могут грянуть как гром среди ясного неба: быстро и неожиданно. Ты забываешь о бдительности, Эд, и о том, что ты ответственен не только за себя.

– Скажи, Эвия, в чем и где конкретно ты видишь для меня и семьи угрозу?

Но Эвия оставила мои слова без ответа.

– Что я хотела тебе сказать, что ты был готов услышать, я донесла до тебя. Большего я делать не буду. С женой твоей я еще поговорю. Надеюсь, у нее не будет столько упрямства и недальновидности, как у тебя.

После этих слов Эвия отошла от меня, оставив наедине со своими мыслями. Они были нерадостны. Я отчетливо ощутил, что тучи снова сходятся над моей головой. Надо было что-то менять, что-то делать не так, как я привык. Только после разговора с Эвией я неожиданно для себя понял, как сильно я устал. В задумчивости я вернулся домой. Альнэя, взглянув на меня, нахмурилась, а потом улыбнулась только одной ей свойственной улыбкой, в которой сочетались одновременно теплота ее души и радость от встречи.

– Не грусти, Эд, – тихонько почти пропела она. – Ужин и твой любимый горячий напиток ждут тебя на столе. С Эвией я поговорила. Она мудрая женщина и о многом рассказала мне.

– Альнэя, что она сказала такого, о чем необходимо знать мне?

– Это она скажет лично тебе, когда ты будешь к этому готов, а пока тебе надо отдохнуть, – ответила жена, обняв меня и прижавшись ко мне.

Я почувствовал силу рук Альнэи и теплоту ее сердца. Мне вдруг на какой-то миг стало легко, как в далеком детстве, о котором я давно не вспоминал за делами. Внезапно мою голову посетила мысль: «Мне надо съездить в Эльклею. Обязательно съезжу», – ответил я сам себе. Освободившись от объятий Альнэи, я сел за стол и продолжил размышлять, потягивая еще горячий напиток. Жена время от времени посматривала на меня, но установившуюся тишину не нарушала. Я был благодарен ей за то, что она знает минуты, когда мужу не надо мешать разговорами. «Наверное, это и есть счастье в жизни, когда под конец рабочего дня тебя понимают и не надоедают пустыми разговорами», – думал я, потягивая зерлой.

Такой вывод я сделал накануне событий, о которых собираюсь рассказать в следующей главе.

Глава 2
На празднике дня Земли

Часто ловлю себя на мысли, глядя на элосов, как много хочется мне им сказать. Я продумываю, что я им скажу и как. Наш мир постепенно слабеет, становясь все больше подвластным темной силе. Представители конфедерации делают все, чтобы уничтожить и взять под контроль последние государства, где еще остались свободные жители.

Элосы даже не догадываются о том, насколько неустойчиво наше положение. Таймер отсчета времени неумолимо сокращает срок их присутствия в нашем цикле. Однако элосы еще не готовы отправиться в будущее. Ковчеги построятся быстрее, чем в психологическом плане будут готовы поменять условия представители первой партии.

Надо разъяснить элосам ситуацию и наши планы относительно их судьбы на ближайшее будущее в общих чертах. Это должно быть им ясно и понятно.

Весна пришла. Скоро праздник Земли. Каждый год в это время организуются гуляния и другие мероприятия в Лэйчии. Мне ничего не остается, как прибыть туда и попытаться донести до элосов то, на что им надо ориентироваться и к чему быть готовыми.

Адам Ваа Трэйн. Из дневника

После беседы с Адамом мне пришлось отвлечься от постоянных дел и забот, которыми я был загружен на посту эстарха Лэйчии. Передав дела Чиринату, я воспользовался предоставленным мне отпуском и отправился в Эльклею, где рассчитывал встретиться с Ульей Аваей и с Эктахоном. Лерф быстро доставил меня в Буатаалу. Отмечу, что столица изменилась с того времени, как я не был в ней. И сравнение было далеко не в лучшую сторону. Пульс жизни чувствовался в Буатаале, как и прежде, но его биение не так живо ощущалось, как раньше. Я даже поймал себя на мысли о том, что оно было затухающим. На улицах города было меньше народа, да и элты были не очень радостными. Чего-то в них не стало такого, что раньше было присуще. Поубавилось радости и силы. Такой немного грустный вывод я сделал для себя, прохаживаясь по столице.

У меня было время понаблюдать за элтами и за событиями в столице, вдохнуть здешний воздух, расслабиться и подумать о прожитом. Меня мало кто знал, что было для меня сейчас положительным фактором. Я мог свободно гулять по городу и окрестностям в сопровождении Эгала и Чийлы. Оба мои помощника, находясь чуть сзади меня, внимательно наблюдали за ситуацией и постоянно поддерживали связь с лерфом, где были еще воины, готовые в любую минуту прибыть по вызову.

Естественно, что меня одного не пустили в Буатаалу. Эгал с некоторого времени взял на себя функции начальника моей личной охраны, мотивировав решение тем, что сейчас в Эльклее трудные времена. Адам с Чиринатом решительно встали на его сторону, так что я вынужденно взял с собой охрану. Впрочем, я не расстраивался, тем более не обижался. Безопасность прежде всего – это простое правило я сам многократно повторял ученикам. Так что приходилось подтверждать действиями правильность собственных же высказываний, хотя я точно знал, что на меня не нападут в столице и в пригородах. В крайнем случае, я мог за себя постоять.

С оружием я еще не разучился обращаться. Укороченный меч и драгер (оружие, похожее на лучевой пистолет) всегда были при мне. Так повелось издавна. А традицию эту я пока не готов был прерывать, тем более в нынешней ситуации, когда ситуация в Эльклее медленно, но неизменно ухудшалось год от года. Даже из Буатаалы и окрестностей все активнее шла миграция населения на восток в Ауромат. Все больше элтов не хотели жить на Родине, предпочитая перебираться в новые места.

Запустения в столице пока еще не наблюдалось, но как только я чуть отошел от столицы в один из ее пригородов, то увидел брошенные жилища – признак явного запустения. Буатаала стремительно теряла свое ведущее значение и как столица, и как основной центр, в котором сосредотачивалась интеллектуальная элита. Пока что все меры, принимаемые Советом Эльклеи, не изменяли ухудшающееся положение дел в лучшую сторону. Темпы миграции нарастали. Жизнь в столице и в ее пригородах была уже даже не престижна, как раньше, а опасна, поскольку не так и далеко к западу от Буатаалы проходила линия и раздела, и фронта между элтами и представителями новой формации, которые входили в конфедерацию, противостоящую элтам.

Я, когда прибыл, ошибочно думал, что меня никто здесь не знает. Не прошло и получаса с того времени, как я бродил по городу, как мне пришло сразу несколько сообщений на ноокл. Одно из них было от Лита Куза, теперь паадха школы, с приглашением посетить школу. Лит говорил, что будет рад видеть меня, а зерлой, который он заварит из высушенных трав, произведет на меня неизгладимое впечатление и я вспомню прежние годы, увижу себя молодым и полным сил. И не только увижу, но и какое-то время побуду таким.

Помимо приглашения Лита со мной хотел переговорить о делах председатель Совета элтов Эльклеи – некто Уриан. Он недавно сменил на посту Эдарта и пытался проводить, насколько это было возможно, прежнюю политику. Удавалось это ему слабо, но Уриан делал все для того, чтобы хоть как-то замедлить стремительную потерю Эльклеей своего прежнего ведущего положения среди земель свободнорожденных. Я думал отказаться, но потом решил, что знание ситуации из первых уст мне не помешает. Я в глубине естества знал, что вернусь в Эльклею и завершу жизненный путь именно здесь, а не в другом месте. Были еще предложения. Со мной хотели поговорить Тиртак – глава военного контингента в столице и Сатлих – командующий всеми силами Эльклеи, но на их призыв я не откликнулся.

Итак, прибыв в школу, я почувствовал, что снова окунулся во времена молодости. Внешне на школьной территории ничего не изменилось. Те же постройки встретили меня, также тихо шумели деревья в парке, когда я не отказал себе в удовольствии пройтись по его дорожкам, также весело и почти задорно раздавались голоса учеников, но что-то убыло. Я долго не мог понять, чего же не хватает, а потом осознал, что нет энергий той жизненности и полноты, которые ощущал я здесь, занимаясь под руководством учителей. Ученики с интересом посматривали на меня. Их было меньше, чем раньше, но любознательность и радость сквозили в их взглядах. Им было интересно обучаться и проводить время. Основываясь на собственном восприятии, я сделал вывод о том, что дела в школе все-таки не так плохи, как даже в той же столице.

Лит оказался достойным продолжателем традиций Зиагаарда, Киитла, Миора. Он делал в создавшихся условиях все, что мог, и даже больше. На территории, прилегающей к школе, с некоторого времени появились новые постройки. Здесь, что раньше не было, проживали родители учеников, особенно из западных областей Эльклеи. Тут семьи мигрантов обрели новую Родину. В западных областях Верхней Эльклеи шла позиционная война, беспощадная и изматывающая. Жить там было невозможно. Все, кто мог, ушли на восток, на земли, которые еще полной мерой контролировал воинский контингент из Эльклеи или еще дальше в Ауромат. Оставшиеся жители так или иначе попадали в перемалывающие жернова, которые не щадили никого.

Я не понаслышке знал, что такое позиционная война, когда схватки и стычки порой происходят неожиданно, а противник каким-то самым необычным образом оказывается в тылу или опасно атакует наши позиции. Смерть в это время собирает обильную жатву. Предусмотреть, где будет очередной удар, не всегда получается. Еще грустнее осознавать, что на твоей Родине идут боевые действия. Значит, ты и все мы, элты, не сделали чего-то такого, что позволило бы нам избежать подобного развития событий. Обвинять и укорять кого-то бессмысленно, но делать выводы приходится.

Войну надо было прекращать, но не ценой потери территорий. В таком случае линия фронта приближалась чуть ли не к самой столице, а земли, принадлежавшие школе, стали бы приграничной территорией. Лит, естественно, такого не мог допустить. Он делал все для того, чтобы боевые действия проходили подальше от школы. А для этого требовалось непрестанно направлять выпускников в боевые подразделения. Иного выхода на тот момент, чтобы удержать центральные области Эльклеи, не было. Более того, складывающееся положение дел требовало все больше ресурсов для ведения непрекращающейся военной кампании, в первую очередь молодежи, а также самых различных технических средств, без которых нечего было и думать об отстаивании позиций. И какого-то иного выхода в сложившейся ситуации пока видно не было.

Из выпускников школы были сформированы несколько подразделений, объединенных в бригаду, которая воевала на западном направлении, отражая непрестанные атаки противника. Школа полностью обеспечивала всем необходимым воинов. С некоторого времени в мастерских, расположенных на ее территории, ремонтировали лерфы и скутера, оружие любого вида и рода, делали самые различные приспособления для слежения и связи, изготавливали эрхосы (переносные и малогабаритные источники энергии), снаряжение и экипировку. В общем, школа превратилась в региональный центр подготовки юного поколения к войне. Воинское дело в школе преподавали ученики Киитла и Миора, прошедшие войну. Мирные специальности, так или иначе, перепрофилировались под нужды войны, которая забирала и силы, и жизни, и молодость. Ученики, бывало, со школьной скамьи отправившись на фронт, не доживали и до пятидесяти лет.

Не скрою, что Литу такое положение дел не нравилась, но сделать пока что он ничего не мог. Перемирия, которые то и дело временно устанавливались между враждующими сторонами, нарушались. Виноватых не было. Впрочем, и так положение дел было понятно. С некоторых пор наши враги из Тулплеи хотели, чтобы большая часть элтов перешла на их сторону и вступила в «новую формацию», элты из которой, теряя себя, хотели жить так, как в Атласе и Атлазиане жили чуть ли не хаалты. Для всех построить такое общество не представлялось возможным. Поэтому элты из Тулплеи разделялись все больше на привилегированные группы.

Одной из этих групп – кинхам, принадлежала вся власть в Тулплее. Мои прежние недруги: Икатал и Бидал, занимали среди кинхов ведущее положение. Бидал к тому времени стал главой секретной службы Тулплеи и прилегающих к ней территорий, а Икатал, можно сказать, с некоторого времени стал полноценным правителем. И это был не первый приход его к власти. Оба к тому времени уже поднабрались опыта и готовили себе преемников. Икатал управлял Тулплеей через заместителей, назначив правителями чезагов (областей) преданных себе элтов. Так что дело «новой формации» крепло. Если бы не помощь Ауромата, то, скорее всего, Эльклея давно бы уже потеряла свою независимость.

Не так давно, всего несколько лет назад, Утиалау сам во главе войск помогал элтам Эльклеи и существенно потеснил представителей новой формации, даже отвоевал часть восточных областей Тулплеи, а передовые части вышли на подступы к Толле. Столицу Тулплеи взять не удалось. И не потому, что было недостаточно сил у объединенных сил элтов. Можно было уже тогда закончить войну, но закулисные игры и сепаратные договоренности с некоторыми предателями и соглашателями из числа представителей Эльклеи свели на нет все успехи компании.

Утиалау на Совете Эльклеи заявил, что снимает с себя полномочия командующего объединенными силами элтов и уходит с частью воинов в Ауромат, мотивируя решение тем, что большинство членов Совета не хочет ставить в войне заключительную точку. «Вы, собравшиеся здесь, – прямо сказал Утиалау на Совете, – не хотите победы, говорите, что войну не выиграть тогда, когда победа почти что в наших руках и нужно только лишь приложить дополнительные усилия, чтобы достигнуть мира на наших условиях, а не терять воинов в мышиной возне». Так Утиалау называл позиционную обескровливающую войну, которая подтачивает силы обоих сторон, вводит в депрессивное состояние рано или поздно даже самых стойких бойцов.

Поэтому, назвав вещи своими именами, Утиалау снял с себя полномочия, в том числе и под давлением большинства членов Совета, которые, видя, что победа почти что у них в руках, думали сами справиться с измотанным в боях противником. Однако, как это часто бывает, новый предводитель – эрисиор (главнокомандующий) Рутай Агн Таиба, занявший должность после Утиалау, оказался неспособным даже удержать прежние завоевания. После того, как подходящее время для победоносного завершения операции было утеряно, подкрепление, подошедшее к противнику, в серии боев отбросило войска элтов, возглавляемые Рутаем на прежние рубежи.

Погибло много элтов. Если бы не вновь помощь Утиалау и ауроматовцев, то, скорее всего, Буатаала уже принадлежала бы силам новой формации, а так удалось остановить наступление врага, уничтожив часть его машин, механизмов, летательных аппаратов и силового обеспечения. Без такого обеспечения измотанные и обескровленные в кампании войска обеих сторон вынужденно свернули активные боевые действия, а война свелась к мелким стычкам. Так погибали элты в братоубийственной войне за идеалы, которые многим из них были чужды.

Хочешь, не хочешь, а воспитание делает свое дело, как и внушение. Если постоянно талдычить, что на восточных границах живут враги, посягающие на твой образ жизни, поневоле станешь через какое-то время придерживаться такой точки зрения. А пропаганда в Тулплее, надо сказать, работала на полную мощность. Ее каток, последовательно и постоянно накатываясь на умы и на сердца жителей Тулплеи, за несколько десятилетий внушил им, что элты, населяющие Эльклею, чуть ли не кровные их враги, развязавшие войну и не желающие жить в мире.

Иные точки зрения не принимались, а их носители подвергались гонениям и попадали в исправительные лагеря, которые с некоторого времени начали появляться на территории Тулплеи по типу тех, которые располагались на территории Атласа. Элты Тулплеи, которых с некоторого времени начали называть бирнами, от слова бирн – разжиженная и затемненная кровь, все больше становились расходным материалом. Бирны все меньше принадлежали сами себе, умирая за интересы кинхов и щедро орошая землю своей кровью в надежде на более счастливое будущее для своих детей и внуков.

Мне грустно писать эти слова, но так было и в определенной мере есть сейчас, когда мне осталось два-три года до добровольного ухода. Положение дел сейчас значительно лучше, чем тогда, когда я в отпуске посетил Эльклею, но тенденции к ухудшению никуда не девались. Вялотекущая военная компания на западных границах Эльклеи продолжается и сейчас. Вылазки с обеих сторон сменяются паузами и перемириями, которые, как правило, не соблюдаются. Командиры на местах чаще всего не слушают команд из центра, действуя на свой страх и риск, ощущая свою силу. Их смещают, лица сменяются, но суть событий и деятельности остается неизменной: улучив момент, обманув врага, используя для этого все без исключения методы, ударить в спину и больнее.

И в данном случае не до законов воинской чести. Воинство вырождается, а желание свести счеты любой ценой и отомстить – преобладает. К этому пришли и продолжают приходить элты. Об этом также состоялся у меня разговор с Литом. Лит, хоть и был занят, уделил для меня время. Он был рад, что читалось на его лице, когда произошла наша встреча. Мы обнялись по древнему обычаю, после чего Лит провел меня в тот же кабинет, в котором поочередно паадхами были и Зиагаард, и Киитл, и Миор.

Здесь с момента моего отсутствия, а прошло уже около столетия, как я сюда заглядывал, мало что изменилось. Лит, повзрослевший и обремененный заботами, тепло смотрел на меня. Рядом, на круглой столешнице, в широких эйфах (чаша для того, чтобы пить травный напиток) дымился ароматный зерлой. Запах трав, собранных в предгорьях к югу от столицы, распространялся по комнате, навевая давно забытые воспоминания. Лит, устроившись напротив меня, сел на чисхет (высокий табурет с круглым завершением) и, оперев локоть левой руки о столешницу, охватил ладонью подбородок, слегка поглаживая его. Он внимательно рассматривал меня, нарушая этим неизменные правила этики.

В среде элтов было не принято долго смотреть на элта, поскольку это можно было расценить как вызов и даже как оскорбление, как повод для силового выяснения отношений. Но между давними друзьями этих правил можно было не придерживаться. Я не возражал против такого пристального внимания к себе. Лит, впрочем, не злоупотреблял им. Отведя глаза чуть в сторону от меня, Лит вздохнул и выдохнул, после чего произнес:

– Вот я тебя и увидел. Не думал, что зайдешь, а побеседовать хотелось. У нас, как видишь, дела идут не лучшим образом. Война забирает много сил. Самое худшее – я вынужден отправлять в эту молотилку молодых элтов. Жизнь их быстро перемалывается в колесе войны. Эта беззубая и слепая женщина своими деснами перетирает жизни без какого-либо сожаления. Я бы пошел сам, ведь пожил уже достаточно. Скоро и двести эйнов, но меня не возьмут.

Лит Куз грустно усмехнулся, а я обнадежил его:

– Ничего, вскоре война закончится. Не могут же военные действия все время продолжаться.

Сказанные мной слова прозвучали неискренне. Я это остро ощутил.

– В утешениях я не нуждаюсь, – негромко произнес Лит. – Мы с тобой оба прекрасно знаем, что стычки могут продолжаться десятилетиями, если есть база. А она имеется и в Эльклее, и в Тулплее. Так что я не рассчитываю на скорое окончание боевых действий. Ты надолго?

– У меня еще не более двенадцати дней. Потом хотел бы съездить к Эктахону в Хирду, что на границе с Ауроматом. Надо бы побеседовать…

Лит едва заметно наклонил вперед голову, соглашаясь со мной.

– Упрямый улт решил досрочно свести счеты с жизнью и ждет только лишь тебя, чтобы напоследок выпить с тобой дымящийся и пахучий зерлой, – сообщил он. – Не пытайся только прямо его отговаривать от того дела, что он задумал. Этим ты только лишь подтолкнешь Экта к тому, чтобы точно увериться в правильности такого поступка.

После этой фразы теперь уже глубоко вздохнул я.

– Не беспокойся. Я знаю, что сказать.

– Следовательно, ты заблуждаешься в своем знании, – усмехнулся Лит. – Твоя заготовка не сработает. Экт сразу же раскусит себя. Импровизируй, а не обманывайся. Экт ждет от тебя именно такого действия.