Андрей Павлович Серов
Обыкновенная вечность
– Октограмма, – кивнул я.
– Да, возможно. Этот человек в моём сне сделал лишь одно: поправил свою бабочку. И тут же я проснулся. Я лежал в луже крови, но на мне не было ни царапины, не говоря уже о дырке в голове. Я искренне не понимал, что происходит, и почему я жив. Сначала я подумал, что это всё лишь привиделось мне. Нечто вроде безумного сна. Но кровь на полу была вполне настоящей! Как такое вообще возможно объяснить? Что со мной произошло? За ответом я пошёл к своей убийце. До конца я не осознавал цель своих действий, но человек, которому привиделась своя собственная смерть и который проснулся от непонятного сна в луже крови, априори не способен на адекватные поступки. Я нашёл своего обидчика, толи в реальности, толи во сне застрелившего меня. По выражению его лица я сразу же понял, что сцена убийства не была сном. На лице моего бывшего друга появился ужас. Он будто бы увидел воскресшего мертвеца. Хотя, по сути так и было. «Как это возможно?», – кричал он от страха. Мой убийца погиб от сердечного приступа. Его сердце не выдержало такого удара. Страх – это опасная эмоция. И погиб мой злобный друг не только из-за страха перед живым мертвецом. Страх разоблачения царил в нём ещё до этой встречи со мной. А когда эти две боязни слились воедино, сердечная мышца не выдержала. Я понимаю, что всё это звучит нелепо и надуманно, но клянусь, что всё это правда.
– Продолжайте, – сказал я, желая услышать продолжение этой удивительной истории.
– Все эти странные события, происходящие со мной, вогнали меня в размышления. Я пытался понять, что же на самом деле произошло. Единственное логичное предположение – это то, что некий человек узнал о готовящемся на меня покушении и захотел его предотвратить. Например, подменил пистолет моего убийцы на ненастоящий. Но тогда снаряд от этого пистолета должен в таком случае был заряжен кровью, потому как я могу вам поклясться, что это была самая настоящая кровь! Но и этот вариант кажется немыслимым. Ведь обыкновенную лужу крови не спутать с простреленной головой! А судя по реакции моего убийцы на моё «воскрешение», он был искренне уверен, что я мёртв. Это никак не сходится. Да и даже если предположить, что всё было так, как я Вам это изложил, то каков смысл этого ритуала? Предотвратить убийство? Не проще ли было предупредить меня или вынуть патроны из пистолета, а не менять орудие убийства на нечто непонятное? Эта теория явно нереалистична, хотя, как Вы убедитесь далее, истина окажется ещё менее реалистична, чем высказанная мною гипотеза. То, что подтолкнуло меня к осознанию истины, покажется Вам обычным событием. Я просто порезался. Обычная царапина, ничего более, но… эта царапина тут же зажила, не оставив от себя и следа! «Вот, что меня спасло от смерти», – тут же подумал я. Но разве быстрое заживание раны объясняет то, что меня не смог убить выстрел из пистолета? Я не знал. Вопросы продолжали мучить меня каждый день и каждую ночь, пока я не решился на невероятный поступок. Чтобы Вы поняли, почему я так поступил, Вам необходимо попытаться поставить себя на моё место, попытаться прочувствовать всё то, что ощущал я. Гигантское количество вопросов без единого ответа вертелись в моём сознании, угнетая мои тело и душу. С каждым днём объём вопросов и мучений только увеличивался. Вы не представляете себе, каково это, не знать кто ты такой и почему с тобой происходит то, что происходит. Весь мой внутренний мир был разрушен, как карточный домик и я отдал бы всё на свете, чтобы получить ответ хотя бы на один из мучивших меня вопросов. Именно поэтому я решил проверить, насколько хорошо работает эта чудесная регенерация. Я выстрелил себе в ногу. Было невероятно больно, но через секунду нога зажила. Ни единого следа от огнестрельного ранения! Мой организм способен мгновенно самовосстанавливаться! Но этого мне было мало! Я хотел точно удостовериться в том, что могу выжить после выстрела в голову… и это оказалось правдой. Вы можете сказать мне, что это было ужасно решение – стрелять себе в голову. И я соглашусь с вами. Ошибки прошлого нам не под силу изменить, но мы способны их осознать. После этого выстрела я понял нечто довольно необычное: я понял, что могу жить вечно.
